Чувствуешь, цирком пахнет? (c.) «Оно», Стивен Кинг
***
Эти десять дней пролетели также быстро, как молния в грозу на мрачном небе. До экзамена оставалось четверо суток. О месте его проведения я не узнала почти ничего, — моих знаний в программировании и взломе оказалось недостаточно. Всё засекречено и находится под тринадцатью амбарными замками. Другого и не стоило ожидать от Ассоциации. Поэтому, скрепя сердце, я решила завтра отправиться в порт и разузнать у моряков что-нибудь о том, как добраться до экзамена. «Здравствуйте! Для вступления в ряды Охотников вам нужно: шесть анаболиков, три кирпича, манту смочить водой, а также свидетельство о рождении и смерти вашей личности…» Дошутилась. Почему в этой блядской жизни никогда не бывает просто? За мои двадцать пять лет мне ни разу не доставалось что-то легким путем — только кровью, потом и слезами. В памяти до сих пор прокручивались воспоминания обо всех тех уличных драках до смерти, воровстве денег или еды, копание в куче мусора с надеждой найти что-то съестное или более-менее напоминающее одежду. Никогда не забуду, как впервые схватилась за нож в попытках спасти свою жалкую жизнь, не забуду, как по моим рукам стекала чужая, темно-бардовая и такая горячая кровь, как в немом крике та мразь раскрыла рот и как закатывались стеклянные глаза. Не забуду, как продолжала вонзать в его остывающее тело ржавое затупленное лезвие по самую рукоять, превращая всю оболочку и внутренности в сплошной человеческий фарш, пока меня не окликнули. Я не жалела. Как и жизнь не болела сердцем за меня. С вселенской тяжестью в теле раскрываю глаза и поднимаюсь с кровати. Нужно собираться в дорогу. Все по минимуму, но и не менее необходимое. Вряд ли эта шумиха будет длиться больше двух недель, так что рюкзака должно хватить. Вещи я смогу и в ближайшем озере простирнуть. Вытащив из комода пару каких-то непонятных черных футболок, три комплекта нижнего белья с носками, я бросила все на ковер посередине комнаты. Штаны и шорты туда же. Один хер нужно сложить более компактно. Зубная щетка, паста, несколько прокладок с тампонами, две запасных пачки сигарет, влажные салфетки, паспорт и деньги… Вроде всё. Вещи упакованы, но кое-что еще осталось. Из небольшой щели между шкафом и стеной я достала черный пакет, в котором хранились пару упаковок различной веселящей дури, шприцы с опиумом и моё сокровище. Нож Бена. Этот исключительно острый, пропитанный сильным токсином, малыш достался мне, ох, как тяжело. Три гонорара с боев и я выкупила кинжал на том сраном аукционе год назад. — Вот и твое время пришло, радость. — Постукиваю пальцами по рукоятке и разглядываю свой размытый силуэт в отражении идеально отполированной резной стали. Прекрасно. Продену его сквозь ремень и прикрою кофтой или футболкой — мало кто заметит, а снаряжение под боком дает подобие ощущения… безопасности? Бред. Безопасность мне светит только в ящике, а сыграть в него раньше времени — не первостепенная задача. — Сестрица? — Тихий голос Каспара раздался слишком неожиданно. Если он зайдет и увидит нож, то всё пойдет по пизде. Правило номер один: «Не показывать Каспару оружие». — Подожди. — Срочно спрятать кинжал. И первое, что пришло в голову — засунуть его в один из ящиков шкафа. Бегло осмотрев комнату на наличие чего-то нежелательного, я открыла дверь и взглянула на брата. Он выглядел потрепанным: то ли бежал, то ли только проснулся. — Ты что-то хотел? — Он опять мне снился. Правило номер два: «Всегда выслушивать Каспара». — Кто? — Шут. — Вот оно что. Способность снова себя проявила. А вот это уже интересно. — Проходи. — Закрываю за ним дверь на замок, чтобы нам не помешали в случае чего, и подхожу к кровати, нависнув над развалившимся на ней братишкой. Он смотрел снизу на меня своими яркими бледно-голубыми глазами. Впервые за такое долгое время я разглядела в них Каспара. Живого и настоящего Каспара. — Ну? — Я пообедал час назад и решил прилечь вздремнуть. Ты знаешь, как от этих таблеток клонит в сон. — Киваю ему в подтверждение слов и тем самым даю знак продолжить рассказ. — Стоило мне заснуть, как я снова услышал голос того шута. — И что он тебе поведал на сей раз? — Он говорил про тебя, Атропин. Мои брови удивленно поползли вверх, а и без того большие глаза стали еще шире. Как это про меня? До этого способность Каспара рассказывала о каких-то незначительных вещах, вроде номера выигрышного билета в лотерее или пола ребенка кухарки, которая не так давно попросила декретный отпуск. О чем можно говорить про меня? Предсказать дату следующего боя? — И что именно? — Он много болтал, слишком много. У меня чуть-чуть голова разболелась! Из этого фонтана слов я запомнил только «Забан 2-5-10» и «ищи бабочками». — Брат резко принял сидячее положение. Если бы я не среагировала и не выпрямилась — мы стукнулись лбами. — Что такое Забан? — Город в королевстве Куку Нью. То, что граничит с Йорбским континентом, точнее, с нашими Соединенными Штатами Сагельты. — Знаний в географии у меня хоть отбавляй, но ими редко можно похвастаться. Особенно с моей-то профессией, где ценят только кулаки. — Езжай туда. — Не могу, у меня скоро экзамен, а я еще не нашла, как на него попасть. — Серьезно, вот делать мне нечего — пойду по миру покатаюсь. Но напряжение, исходящее от Каспара, настораживает. — Езжай туда. — Но… — Езжай. Правило номер три: «Никогда не спорь с Каспаром». — Ладненько. Но если там нет ничего важного — я попрошу повариху кормить тебя неделю рыбьим жиром. И не дуйся на меня. — Присаживаюсь рядом с ним и приобнимаю одной рукой, когда он ластится под бок, словно кот. Нежно утыкаюсь носом в его белесую макушку и постепенно растворяюсь в этом родном аромате. Я слишком люблю тебя, мой лунный кролик. Мой милый мальчик, как же мне больно от твоих душевных терзаний, но я знаю, что тебе ещё больнее. Боюсь, что разум покинет тебя и я ничего не могу с этим сделать. Ты — единственное, что есть у меня в этом мире, что удерживает и заставляет идти дальше. Заставляет бороться. Отдохни в этих объятиях, отпусти те воспоминания, позабудь на пару минут о том кошмарном дне. — Поспишь сегодня со мной? — Спрашиваю совсем тихо, несколько тоскливо, легко и плавно поглаживая брата по спине едва ощутимыми прикосновениями. — Конечно. — Он также еле слышно отвечает, вторя моему голосу. Бледными, как мел, пальцами берёт черную прядь моих волос, аккуратно делит её на три части и медленно переплетает их между собой. Мы расстанемся на какое-то время, но я обязательно вернусь. И не с пустыми руками. Убью тех, кто будет стоять у меня на пути, но добьюсь звания Охотника. Тогда вернусь. С большой суммой денег и вылечу тебя. Предприму любые меры, воспользуюсь другими, но сделаю это. Последую главному принципу. «Я приму всё, но не пытайтесь забрать что-либо у меня». Этому меня учил Метеор Сити. Этому меня учил Геней Рёдан.***
Ближайшие билеты на дирижабль в Забан были распроданы. И на кой хер паре сотен человек срочно понадобилось именно туда? Проклиная всё, на чем свет стоит, я заказала последний билет на вечер шестого января. Во время перелёта я краем уха зацепила разговор двух бортпроводниц. Они весело щебетали о том, как же много людей было на их рейсе. И эту пустую болтовню можно закончить слушать ещё в самом начале, вот только одна из девушек выдала очень интересную мне информацию. — …Ходят слухи, что в Забане проводят первый этап экзамена. — Тот самый, на Охотника? — Удивленно уточнила блондинка, приложив ладошку ко рту. На это её напарница лишь кивнула и поправила свою пилотку. — Кто тебе сказал? — Знакомый один. Он в этом году тоже решил себя испытать. — Ничего себе! Вот же сплетницы. Что бы я без вас делала? Тихо хмыкнув, иду в уборную. Нужно подготовиться к экзамену. Прибыла в город я только к пяти утра, и на поиски останется не больше трёх часов. Если не успею до конца регистрации — плакала моя лицензия. Натянув сильнее козырек кепки на глаза и сверху капюшон толстовки, чтобы спрятать волосы, битый час склоняюсь по улицам Забана в попытках найти хоть что-то, отдаленно напоминающее «2-5-10». Время нещадно приближалось к восьми, а народа становилось всё больше. Эта пиздопляска уже действует на нервы. Такими темпами, я никогда не доберусь до нужного места. Отчаяние постепенно затуманивало голову и я, плюнув на свою конспирацию, иду в сторону лавки какого-то мясника. — Извините, не могли бы Вы мне помочь? — Невинно улыбаюсь и всем видом пытаюсь показать свою безобидность. У других это работало, почему нет? — Чего еще? — Потому что ты — не другие, Бринжердиз. — Понимаете, я с друзьями впервые в городе и мы договорились встретиться где-то здесь. Они оставили мне записку, но я не понимаю, что она значит. Может быть, Вы поймете? — Давай, поверь моему вранью и помоги мне найти то, что нагадал Каспару этот чертов шут. — Туристы… — Мужчина закатил глаза, мол «Как же вы мне все надоели», и стал вытирать испачканные животной кровью руки о полотенце. — Показывай, что там у тебя. — Вот. «Забан 2-5-10». Понимаете, о чём речь? — Достаю из кармана штанов бумажку и показываю ему. Бородач пытался разглядеть надпись, опершись на прилавок. — А чего не понимать? У любого местного могла спросить. Два — это номер района, пять — квартал, а десять — номер дома. Здесь все так адреса шифруют. Цифры — это всего лишь координаты? Собственная глупость ещё не была такой постыдной. — Вот оно как. А название квартала не подскажите? — Нервно посмеиваюсь в попытках скрыть свое замешательство. — Цубаши. Ты уже в нем. Иди дальше по улице и возле того красного магазинчика сверни налево. Здание, надеюсь, найдешь. — Спасибо. Удачной торговли. Максимально быстрым шагом иду по указанному маршруту и внимательно осматриваюсь по сторонам, пока не уткнулась в небольшой и едва заметный ресторанчик. Кажется, это оно. Стоило войти внутрь, как в нос ударил запах жира и чего-то жаренного, а лицо обдало приятным кухонным теплом. Раньше я любила такие места, в них чувствуешь себя по-настоящему… уютно. Знакомый старичок отдавал мне большую тарелку лапши, отмахиваясь руками от платы и забавно ворча в поседевшие усы «За счет заведения». Мне просто повезло однажды наткнуться на его забегаловку, посетителей которой всегда было мало. Просто повезло. И раз в неделю я навещала старика Фу, скрашивая его буднее одиночество своими, пусть и немногословными, диалогами. Пока в один день не наткнулась на табличку «Закрыто» у входной двери, а владелец магазина напротив не сказал, что тот милый дед помер. Это был единственный раз, когда я ощутила тоску от чьей-то смерти. — Добро пожаловать! За перегородкой открытой кухни оказался средних лет мужичок, что-то помешивая палочками в казане. Морщины, белый колпак… классический поваренок, что даже не взглянул на меня, продолжая усердно готовить. — Ваш заказ? — Информация. — Мужчина усмехнулся. Значит, я не первая так заявляюсь. А если не единственная, то этот ресторанчик и есть отправной пункт экзамена. Ай, да шут! Ай, да сукин сын! Едва сдерживаю улыбку и подхожу к стойке. Давай, дядя, выдай мне всё, как на блюдечке. — Вы знаете, как попасть на экзамен? — Даже если и знаю, то что? — Я заплачу. — Мне не нужны деньги. Хитрый старик, и не из болтливых. Просто так побеседовать не получится, а приставить ножик к его горлу тоже не вариант — слишком много свидетелей. Ладно, я не планировала пользоваться нэн, но ситуация того требует. Одним резким и быстрым движением хватаю повара за руку, которой он мешал еду, и крепко её сжимаю. Не успел сообразить, что происходит, как завороженно уставился мне в глаза, словно я — самое важное и желанное для него. — Ну же, Вы ведь скажите, как попасть на экзамен, правда? — Тяну буквы медленно, нараспев, придавая голосу сладкого, медового тона. Вспомогательные методы добавляют большей эффективности к манипуляциям. В этом и заключается моё «Истинное доверие». — Да-да, конечно. Проходите в заднюю комнату и поверните рукоятку на стене. — Сонно отозвался на мою просьбу старик. Казалось, что он сейчас просто-напросто вырубится. Но это уже не важно. Я отпустила его руку и пошла дальше по коридору, пока не уперлась в одну единственную дверь. За ней оказалась простая комната со столом в центре, ничем не отличающаяся от остальных, а рядом с входом располагался тот самый рычаг. Чудесно. Повернув его до упора, я почувствовала, что зал куда-то опускается, подобно лифту. Остаётся только ждать. Проверяю ощупом сохранность ножа на бедре и, убедившись, что всё на месте, присаживаюсь на один из стульев. Плечо немного ноет от тяжести рюкзака, но боль не настолько сильна, чтобы придавать ей значение. Были раны серьезнее и хуже. Взволнованно трепещет сердце. Так не должно быть. Неизвестность давно не пугает и не тревожит, тогда почему? Почему в груди тягостно ноет? Это чувство распространяется по всему телу, от чего кончики пальцев тихо подрагивают. Надо успокоиться. Прижимаю руки к груди и глубоко дышу, нервно покусывая нижнюю губу. Страх — мой старый враг, который не поддаётся ни мне, ни времени. Лифт остановился. Резко встаю и слышу звон, перед тем, как открылись двери. Вот и прибыли. Место напоминает канализацию или подземный тоннель: также мрачно, невзирая на освещение ламп, веет сыростью, вдоль стен тянутся большие трубы. Как в детстве. Стараюсь идти уверенно и бегло осматриваю всех присутствующих, что с некой злобой и явной враждой уставились на меня. Их слишком много. И каждый — мой соперник. Ещё эта напряженная атмосфера психологически давит на нервы. Все здесь готовы перегрызть друг другу глотки. Я не исключение. Так бы и продолжила изучать эту толпу, если бы кто-то не дернул меня за штанину. Опускаю голову и вижу перед собой маленькое, в деловом костюме, зеленое … нечто с большими глазами. Вроде, мужчина. Из полупустой корзинки он достал круглую плашку и протянул мне. — Здравствуйте! Возьмите номерок. — Звонко проговорил зелёный человечек. Милашка. — Убедительная просьба: носите его на груди до конца экзамена, главное — не потеряйте. — И ушел. Смотрю на кружок с цифрами «406» и подавляю острое желание сказать что-то невероятно скверное как можно громче. Не считая меня, тут четыреста пять участников, готовые на всё ради победы. Многие — мастера своего дела. Всё намного хуже, чем я предполагала. Цепляю номер на толстовку и слышу оглушительный вопль. Мужчина, откуда-то из центра этой толпы. Подхожу чуть ближе, чтобы понять, из-за чего он орет, как резанный. Но стоило мне сделать пару шагов, как в нос резко и очень назойливо ударил приторно сладкий запах жевательной резинки, пробуждая легкую тошноту. Настолько тошнотворен, что хотелось нюхать ещё и ещё. — Надо же… Его руки пропали. Чудеса, да и только, дамы и господа. — Вкрадчивый и мелодичный, почти мурлыкающий, голос насмешливо комментировал происходящее, словно всё произошедшее здесь — не более, чем обычное представление. Но его владельца я не видела. — Будь аккуратнее. Если столкнулись с кем-то, то следует извиниться. — Люди тихо перешептывались. — Этот псих снова пришёл… — Снова? — Значит, он провалил прошлогодний экзамен? — Номер 44. Хисока, фокусник. — Рассказывал какой-то компании толстяк со странной прической и носом, размером с картофелину. Похоже, самый опытный из нас. — В прошлом году он был всем, как кость в горле. Имел отличный шанс сдать, пока чуть не убил экзаменатора. Чем он только думал, когда решил напасть на судью? Верх безрассудства. И впрямь, настоящий безумец со своими идеями в голове. Я стояла и слушала разговор тех четверых, когда мимо меня прошёл цветастый мужчина в костюме клоуна. И именно от него шлейфом источался этот аромат жвачки. Мельком разглядела цифру на его плашке. Ошибок быть не могло. Это и есть Хисока. Силён. Я чувствую это на каком-то инстинктивном уровне. Чувствую его превосходство. Подобно тому, как львёнок смотрит на вожака прайда. Владеет нэн. Заметно невооруженным глазом. Такие люди, как он, часто отличаются выдающимся талантом к контролю своей ауры. Это впечатляет и ужасает одновременно. Только вместо тревоги меня одолевает любопытство. Я уловила едва слышный смешок, когда Хисока оказался за моей спиной. Что ж, кажется, это ответная реакция. Можно попробовать привлечь его внимание — при лучшем раскладе он будет мне очень полезен. Боковым зрением замечаю, как ко мне направляется тот толстяк. — Кажется, ты последняя. Я тебя раньше не видел, — новенькая? Меня зовут Томпа. — Он протягивает свою большую ладонь, которая даже в таком херовом освещении поблескивает от пота. Не вытаскивая рук из карманов, молча киваю, показушно демонстрируя брезгливость, которой и нет. Не без удовольствия наблюдаю, как мужик растерялся. — А ты…? — Атропин. — Чудно́е имечко. — Спасибо за мнение. Оно мне было жизненно необходимо. — Хмыкаю и разворачиваюсь на пятках, намереваясь отойти куда-нибудь к стенке до начала этапа, как Томпа меня останавливает. — Да ладно тебе, не сердись. Вот, — Достаёт из своей сумки оранжевую банку и протягивает мне. — Возьми газировку в знак примирения. Беру её в руки и несколько секунд смотрю на алюминиевое изделие. Бока немного вздуты, а язычок на крышке приоткрыт — если не рассматривать пристально, то никто и не заметит. Подсыпал значит туда что-то, судя по запаху — слабительное. Со мной такие трюки не прокатят. Сохраняя всё такое же безразличное лицо, резко сжимаю одной рукой банку до такой степени, что она невообразимо скрючилась и лопнула, проливая содержимое на землю. Второй же хватаю Томпу за шиворот, приподнимая над землёй. Для толстяка он довольно лёгкий. — Травить меня вздумал, сука? — Чувствую, как на моё маленькое шоу все уставились. В этом году на экзамен прибыл целый цирк. — Или решил попробовать собственные кишки на вкус? — Наклоняюсь близко к лицу и замечаю, что его глаза буквально кричат от паники, пока сам Томпа тихо поскуливает. — Прости, мне очень жаль. Отпусти. Молча ставлю его на место и ухожу в противоположную сторону, как в след кто-то крикнул: — Вот это женщина! Снова воцарилась тишина, которую через несколько минут прервал будильник. Это шутка какая-то? Звон стих, стена впереди поднялась вверх и открыла проход дальше. Всё же тоннель. По центру стоял мужчина в фиолетовом костюме и шикарными вьющимися усиками. Забавный. — Прошу прощения за ожидание. Приём кандидатов я объявляю закрытым. Начнем же экзамен на Охотника! — Объявил он, спокойно осматривая всех присутствующих. — Последнее предупреждение: если вам не хватит удачи или способностей, то, в конечном итоге, вы можете покалечиться или умереть. Те, кого это устраивает, следуйте за мной. Остальные могут покинуть нас с помощью лифта позади. — Указал рукой куда-то за наши спины и замолчал в ожидании. Но, вопреки словам, все так и остались стоять на месте, не шелохнувшись. — Очень хорошо. Все четыреста пять конкурсантов будут участвовать в первом этапе. — «Четыреста пять»? Почему это… А, точно, тот бедолага без рук. Покончив со своей воодушевляющей вступительной речью, экзаменатор развернулся и удивительно большими шагами пошёл вперед, высоко поднимая ноги. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Сейчас начнется что-то интересное, но мне отчего-то совсем не весело...