Приходи к моей могиле, Можешь рядом посидеть. И пойми, что в этом мире Легче просто умереть. (c.) Ли Гердлиф
***
Холодно. Невыносимо холодно, темно и хочется есть. Ночной вой ветра сопровождался громким стуком зубов и шмыганьем носа. Кучка сыроватого сена в углу не особо помогала, но чудом сохранившееся тепло веточек спасали озябшие пальцы ног от колючего мороза. Тряпки на теле, которые язык не повернется назвать одеждой, не грели и вовсе казались ненужными. Зимой в Метеоре выживать еще сложнее, почти невозможно. А семилетнего ребенка, что так бессовестно бросила родительница на попечительство судьбы, можно считать мертвым. Никто не поможет, не разделит с тобой еду, не пригласит в согревающие объятья и не поделится теплом тела… Тут каждый сам за себя. Говорят, что на этой огромной помойке люди крепче, чем семья. Бред собачий. Если вы не объединились в кучки, связанные одной идеей, мыслью, где и вправду держатся друг за друга горой, то вам можно только посочувствовать… Я сижу одна на этом холодном чердаке, прижав колени к груди, в мольбе пережить эту ночь. Замерзшие пальцы уже не слушаются, но продолжаю растирать плечи. В конечностях болезненно неприятно покалывает. Кажется, сегодня я умру от обморожения. — Спаси и сохрани… Спаси и сохрани… Спаси и сохрани… Губы еле шевелятся, в голове туман… Не понимаю, что делаю. Зачем я это говорю? Кому? В этих словах нет никакого смысла, но отчего-то они кажутся спасательным кругом в середине бескрайнего океана, именно здесь и сейчас Не верю я в бога, я в себя не верю. — Спаси и… — Эй, кто здесь? — Слышу чей-то голос сквозь сон, готовая провалиться в небытие. Неужели меня услышали? Скорее, пришли убить. Впрочем, к лучшему. — Девчонка? Ты чего тут? — Уходи. — Мальчишка примерно моего возраста, чернокудрый и чумазый. На меня похож. Глаза только другие. Еще живые, что ли? Он склонил голову набок и нахмурился. Не смотри. Уходи или убей. — С чего бы? Это моё место. Ты и уходи. — Как ни в чём не бывало, подошёл к старым полупрогнившим ящикам, накрытых дырявой серой тканью, и открыл один такой, чуть прилагая сил из-за заржавевших петель крышки. — Не могу. — Почему это? — Холодно. — Голос перешел на шепот, вряд ли он расслышал остаток слова. Сил говорить не было, а челюсть и вовсе не хотела функционировать. Мальчик остановился, будто призадумался, после достал из того ящика что-то похожее на одеяло и направился в мою сторону. Молча укутал меня им, присел на солому рядом. Стало теплее. Почему он помогает? — Ты — полная дура, если просто пришла сюда, не обыскав все ящики. — Не смогла... — Не смогла открыть? Так руки замерзли? — В ответ я только промычала и натянула ткань по самый нос. — У тебя родители-то есть? — Мама. Ушла. — Бросила? Давно? — В ответ тишина. Не хочу говорить о ней, не хочу думать о ней. Противно. Мерзко. Тошно. Эта женщина не имеет право зваться моей матерью, но я слишком привязана к ней, чтобы отвернуться полностью. — Понятно. Мальчик откинулся назад и лег на сено полностью, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Челка разъехалась в разные стороны, обнажая лоб и таинственную татуировку в виде креста на нем. Так все-таки меня услышал Бог? — Что оно значит? — А? — Чуть повел лицом в мою сторону, но глаз не открыл. — Ты про что? — Тату. — А… — Протянул он. — Не знаю. Оно всегда было там, сколько себя помню. О его значении я не думал. Странный. Но, тем не менее, обладает чарующим шармом (как бы иронично не звучало для отброса с Метеора), располагающим к себе. От него веет лидером, за кем хочется следовать, идти в огонь и воду. Быть верным. — Как тебя зовут? — Тебе так интересно? — Мальчик немного помолчал, приподнялся на локтях и открыл глаза, заглядывая глубоко, будто в душу. — Куроро… Куроро Люцифер. Нет. Скорее сам Дьявол снизошел за мной из Преисподней. — А ты? Своё имя назовёшь? — Шиббар Дэй.***
С момента начала экзамена прошло два часа. За это время Сатоц, как представился нам этот гламурный мужчина, ускорился в несколько раз. Пришлось перейти на бег. Если я не ошибаюсь, то мы преодолели порядка тридцати километров. Сколько осталось? В душе не ебу. С порядка двадцати участников уже выбыло. Все же, провести испытание на выносливость в качестве первого этапа было разумно. Сейчас отсеются самые слабые. К моему же счастью, понятие «слабак» мне не знакомо. Мы бежим, не зная сколько и куда… Это накаляет психологическую нагрузку. «Испытание на выносливость»? Нет. На моральную устойчивость. Хотя одно не исключает другого. Сзади слышна болтовня той компашки, что разговаривала не так давно с жирным гномом. Очкарик орет громче всех, хотя вроде и взрослый дядька, может даже и старше меня. И чего он так взъелся? — А вот и нет… Единственное, что сказал экзаменатор — это следовать за ним. — Гон! Ты вообще на чьей стороне?! — Эй! Сколько тебе лет? — Спокойный, с нотками скуки и безразличия, еще юный голос казался глотком свежего воздуха, среди этого гомона из тяжелых вздохов и криков. Странно, наверное... — Почти двенадцать. — Пробегусь и я. — Звук удара колес о землю. Он на скейте что ли? — Я Киллуа. — А я Гон! — А вы, дядя? — «Дядя»?! Эй! Я еще молодой! Мне и двадцати нет! Что блять? Природа и генетика — удивительные вещи. На пятидесятом километре немного сбавила темп, почти поравнявшись с Хисокой и Триста первым. От долгого бега я довольно сильно вспотела и несколько раз пожалела, что надела толстовку. Капюшон едва ли не слетал, а кепка начала мешать. Такое неудобство капало на нервы. Еще десяток километров и я не вытерплю, начну раздеваться. Лямки рюкзака давили на не до конца зажившее плечо, причиняя больший дискомфорт. Впереди показалась лестница. А Сатоц продолжал идти размашистым шагом, легким, быстрым. По ступенькам поднимался, как и по ровной поверхности, перепрыгивая через три. Чудовищные способности Охотников действительно поражают. Не стерпев, я останавливаюсь и снимаю рюкзак, попутно доставая из него футболку. Немного отстану, но быстро догоню. Не критично. Кепка полетела наземь, следом и толстовка. Молниеносно натягиваю верх, закидываю старые вещи в сумку и бегу за остальными, попутно надевая её поудобнее, чтобы плечо болело меньше. На ходу собираю волосы в низкий хвост. Роскошь длинных волос стала непозволительной, а нарастающее сожаление об отложенных ножницах неумолимо увеличивалось. И вот наконец прорезался свет. Миновав последнюю ступеньку, я вдохнула свежий воздух. Всё вокруг застелено туманом, но запах сырости и грязи выдавал болотистую местность. Так значит… — Болота Нумелле… Их еще называют «Топи Обманщиков». Вы должны пересечь его, чтобы добраться до места проведения второго этапа. — Раздался голос Сатоца откуда-то спереди. Я же стояла у стены рядом с выходом, стараясь быть незамеченной. — В болотах водится много редких зверей. Почти все не прочь отведать человечины. При этом они любят поиграть со своими жертвами. Следуйте за мной и не отставайте! Заблудитесь — погибните. — Прошлась толпа нервных вздохов. Ну, их предупреждали, что этот экзамен будет стоить им жизни. Дураки. — Это ложь! Он вас обманывает! — Из-за угла выполз побитый мужик и стал вопить. Нет, что-то здесь, определенно, не так. — Он не судья, а самозванец. Настоящий судья — я! Одной рукой вытащил откуда-то тело тощей обезьяны, но с головой Сатоца. Кажется, она мертва. Что за дичь происходит? — Это человек-обезьяна, на болотах их много. Они любят свежее мясо, но, несмотря на длинные руки, в целом, слабы. Легко поддаются дрессировке и даже умеют разговаривать… Заманивают людей в глубины болот, где их ждут другие твари, которые ловят добычу живьем. Он просто хочет убить всех кандидатов сразу! — Ах, вот оно что. Тихо посмеиваюсь и достаю из бокового кармана штанов полупустую пачку сигарет с зажигалкой, наблюдая за растерянными лицами остальных. Конечно же, они не умеют пользоваться нэн, иначе давно смогли бы отличить настоящего от фальшивого экзаменатора. От Сатоца веет силой, которой удостаиваются только Охотники. Стоило мне сделать первую затяжку, как раздался свист, будто что-то разрезало воздух. В падающее наземь тело мужика вонзилось несколько игральных карт. Готов. — Понятно-понятно… — Мурлыкающий смешок заставил повернуть голову к источнику звука и впитывать каждое слово, как спасительную воду в пустыне. — Вот и решение… Ты настоящий. Экзаменаторы — Охотники, отобранные комитетом для выполнения этих обязанностей. Тот, к титулу которого мы стремимся, с легкостью остановит такую примитивную атаку. Не дурно, весьма не дурно. Забавно, что Хисока не воспользовался тем же методом, что и я. Хотя, вероятно, это в его стиле. К тому же, он довольно быстро решил проблему. Впечатляюще. — Приму это за комплимент. Но если ты ещё раз нападешь на меня, независимо от причины, я доложу об этом, и ты будешь дисквалифицирован. Всё понятно? — Да. Медленно выдыхаю никотин и слышу крики птиц. Отшельники. Прилетели полакомиться свежим трупом. Я уже говорила, что природа удивительна? — Эй, тётя, вы могли бы не курить? — Мальчишка со смешной прической и в милом зеленом костюме стоял передо мной, прикрывая нос рукой. Черные тонкие брови нахмурены, а эти оленьи глазки так и кричат о недовольстве. Набираю в легкие побольше дыма и выпускаю его прямо в лицо пацану. Прищуриваюсь и с упоением наблюдаю, как он закашливается. Бросаю окурок на траву и немного топчу ногой, рукой поднимаю его голову за подбородок и наклоняюсь, пристально вглядываясь. — А ты интересный… Будет весело наблюдать за твоим потенциалом. Береги себя, солнышко. — Эй, Гон! Чего ты здесь застрял? Мы же отста… — Тот самый равнодушный голос оказался совсем близко, но отчего-то запнулся. —…нем. Поворачиваюсь и вижу, как на меня испуганно таращатся. Белобрысый, голубоглазый… Похож на Каспара. Даже интонацией и манерой речи. Так вот почему мне стало спокойнее, когда я услышала его. — Ой, Киллуа. Быстрее, идём. — Гон схватил остолбеневшего друга за руку и потянул в начало группы. — Удачи, тётя. Что ж, здесь полно интересных личностей. Экзамен становится всё чудливее и странноватее. Сатоц начал движение вглубь болота, пожалуй, прибавлю темп.***
— Твоя мать назвала тебя «Помоями»? Серьезно? — Я похожа на клоуна? — Какой ужас! Тебе нужно новое имя. — Для чего? — Раз у нас нет документов и мы нигде не числимся, то имя можешь выбрать себе более… приемлемое. — Чем тебе мое не угодило? — Хочешь, чтобы над тобой издевались? — Не хочу. — Тогда какое твое новое имя? — Не знаю. Чтоб так сразу... — Я могу придумать. Например… О! Знаю! «Атропин Бринджердиз». Что думаешь? — Что оно значит? — «Яд, несущий смерть», если не дословно. — И как это со мной связано? — А вот как: следуй за мной и я помогу стать сильнее. В тебе есть особый потенциал, который сможет поразить всех в большом радиусе. Прямо, как яд. К тому же, ты, оказывается, та еще змея. — Какой же ты говнарь, Куроро! — Я об этом и говорю. Ну, так что? Ты со мной, Колючка? — Еще бы.