Как быть?

Проснулся я, почувствовав, что Веник собирается вылить накопленное, да и его попка собиралась повторить действия мочевого пузыря. Привычно потянувшись к ребёнку телекинезом, чтобы распеленать его, я не почувствовал отклика – телекинеза не было! Вот блядь! Это всё грёбанный демон! В прошлый раз, когда я задействовал демонические способности, пропала эмпатия. Сейчас пропал телекинез. Да как мы с Эльфи в зимнем лесу выживать без него будем! Я настолько свыкся с наличием телекинеза, что уже забыл как держать что-то в руках. Да, по большому счёту и держать-то было нечего – никаких инструментов кроме ножа у нас не было. Даже топор, без которого в лесу гибель, отсутствовал. И без телекинеза и тесно связанной с ним левитации до города не добраться. За бревенчатой стеной завывала метель. Из окна рядом с топчаном немилосердно дуло. Печь была ещё тёплой, но с такими окнами тепла хватит ненадолго. Беспокойно завозившись на топчане, я наблюдал за тем, как промежность Веника всё сильнее заливается желтизной дискомфорта. Растолкав крепко спящего Эльфи и засветив шарик, мы с ним вдвоём покормили Веника и, дождавшись опорожнения мочевого пузыря и кишечника младенца в подгузник, осторожно подмыли новорождённого подогретой пирокинезом водой. Собравшись выплеснуть грязную воду наружу, я сожалением подумал, что вот, теперь и в купальне нормально не помыться. Нет, щиты-то можно привязать к материальным носителям – те же деревянные диски с рунами помогут, но вот таскать воду в ванну придётся долго. Задумавшись над проблемой, я накинул на себя тулуп и, взяв в руки корыто с водой, открыл дверь, запутался в полах тулупа и расплескал мыльную воду. Я видел своим энергетическим зрением, как повернулось в руках исписанное рунами корыто, услышал как первые капли грязной воды достигли пола, уже я сам сморщился, досадуя на свою неловкость (руки под хрен заточены!), и, вдруг, вся вода исчезла! Сквозь метель я услышал, как водяная масса, повинуясь неосознанному желанию, плюхнулась в сугроб, наметённый ниже по склону оврага у самой веранды. Я быстро прикрыл дверь, не желая выстуживать дом, и приставил корыто к стене. Телепортация! Это она, родимая! Так долго нормально не дававшаяся мне! А вернее, забытая. Ведь в замке, на тренировках у мастера Фольмара я пользовался телепортацией – резал манекен на тонкие полупрозрачные срезы. Но тогда это был мой предел – приходилось использовать меч. А сейчас я неосознанно применил телепортацию и выплеснул грязную воду. Не снимая тулупа, накинутого на голое тело, я сел на край топчана. Эльфи, не спавший после неожиданной побудки – раньше к Венику вставал только я, натянув до подбородка ватное одеяло, смотрел мне в спину. - Оме, что-то случилось? - уловил он мою растерянность. - Да, Эльфи, случилось – у меня телекинез пропал, - безучастно-спокойным голосом ответил я. - Как! – выдохнул омега. - Так. Пропал и всё…, - я помолчал, - Есть у меня один… слуга, не слуга… В общем не пойми кто… С головой у него не всё хорошо… Ну и… пришлось повоспитывать… Нервы… все дела. Опять же демоном постращать… Вот после демона и пропал у меня телекинез. И как теперь быть не знаю. - Оме…, - выдохнул Эльфи и зажал одеялом рот. - Ладно, - негромко, чтобы не разбудить заснувшего Веника, хлопнул я себя по коленям, - надо за дровами идти. Печка выстывает. Сунув ноги в тапочки, захваченные в доме гостеприимных Хени и Дибо, я плотнее запахнул вновь накинутый тулуп и, открыв дверь, из-за чего в дом тут же пахнуло морозом и метель кинула порцию колючего снега, вышел на веранду. Набрал охапку дров, кстати, поленница-то сильно уменьшилась, занёс в дом и осторожно положил перед печкой. Отряхнул мокрые после растаявшего снега руки, открыл печную задвижку и, запихав в печь несколько разрезанных ещё до снегопадов сучьев, бросил туда шарик пирокинеза. Дрова тут же вспыхнули и огонь, разгораясь, загудел, время от времени умолкая, когда ветер задувал в трубу. Скинул тулуп и тапки и, ёжась от холода, быстро нырнул в уютное тепло под бочок к Эльфи. Повозился, согреваясь и устраиваясь поудобнее, повернувшись к Эльфи спиной, лицом к посапывающему Венику. Полежал, стараясь не спать. Дрова в печи сильно трещали – к сильным морозам. Чуть попахивало смолистым дымком. Уютно. Я вздохнул. За спиной тихо. Эмпатии по-прежнему нет. Да и чёрт с ней. Вот бы телекинез вернулся и телепортация осталась. С другой стороны, и с одной телепортацией можно жить – размышлял я. В чём-то даже лучше. Не придётся так долго в город мотаться. Раз и там. Да, в город. Оле надо ещё что-то показать из того, что знаю и умею… Убаюканный неспешными мыслями мозг начал засыпать. Но тут Эльфи, всё это время лежавший тихо, вплотную придвинулся и, дыша мне между лопаток, поцеловал меня в спину. - Оме…, - едва слышно в нос сказал омега припухшими губами. Шмыгнул. Выдохнул ртом. - Что оме? Что оме? – начал бурчать я, сбрасывая дремоту, - Я ему, Эльфи то, Эльфи сё... Попку помою. Курочки лучший кусок своими руками в рот… Утром личико умою… Обую, одену… Жизнь свою на него потрачу… хочешь год… хочешь два (это я про демона, если что)… Всё для него… А он…Нате вам, оме, кушайте, не обляпайтесь, - рассуждал я, будто бы серьёзно. Эльфи прижался ко мне, что есть силы обняв меня сзади ледяными руками и ногами. - Пусти, - попытался я вырваться. Хватка омеги не ослабевала. - Пусти, говорю, дрова прогорают, - я начал вставать, таща не отпускавшего меня омегу за собой. Наконец, тоненькие ручки Эльфи разжались и я смог нормально встать. «Зачем вы так с ним, мой господин Макс?» – задал вопрос Улька. Я вздохнул. «Не знаю» Наклонившись, я закинул в печь ещё одну порцию дров. Сел на топчан и Эльфи, судорожно дыша, тут же обнял меня, прижавшись щекой к спине. - Замёрзнешь, - тихо сказал я, - ляг. Руку разбередишь. Эльфи не отрываясь от меня молча помотал головой. Так мы и сидели пока печь не протопилась. - Да…, - выдохнул я, - теперь всё только ручками… Эльфи окончательно окоченел, его кожа покрылась здоровенными мурашками, но отпускать меня он не хотел. Дрова прогорели. Осторожно отцепив омегу, я встал, закрыл задвижку, вернулся на топчан, подтянул ноги и сел по-турецки. Эльфи опять вцепился в меня. Нащупав одеяло, я, завернувшись в него, накрыл омегу и себя. За спиной стало мокро. Эльфи беззвучно рыдал, вжимаясь в мою спину сильнее и сильнее. - Перестань, - сказал я, примиряясь и с собой и с омегой, - Хватит. Ну. В отсутствие эмпатии я опасался корректировать чувства омеги. Хотя такую мысль признал продуктивной. Но на будущее. Закинув руку за спину я нашарил Эльфи и погладил где пришлось. Пришлось на едва отогревшийся тощий бочок с проступающими рёбрышками. - Ну, вот, все волосы мне промочил, - я недовольно попытался повращать головой, не вышло – волосы были прижаты Эльфи. - Теперь сушить их нечем будет. И причёсывать придётся руками. Всё, Эльфи перестань, а то некрасивым будешь, - я покачал телом, тормоша омегу. - Да, оме, - выдохнул он ртом, нос был забит, - всё, всё, я перестал. Прогревшаяся печь излучала блаженное тепло. Венику стало жарко и он недовольно зачмокал во сне. Не спуская ног на пол, сидя, я повернулся на топчане к ребёнку и чуть распеленал его. Эльфи, пока я поворачивался, ослабил свою хватку и, когда я повернулся, омега оказался у меня на коленях. Раскрытый младенец успокоился и сыто спал. Эльфи попытался забраться по мне к моему лицу, но я остановил его порыв и уложил его к себе на колени. Сжавшийся в комочек омега лежал на боку на топчане, а его голова была у меня на коленях. Моя спина и тело омеги были укрыты одеялом – получился своеобразный шалаш. Осторожно дотронувшись рукой до головы Эльфи, я погладил его по волосам. - Один ты у меня остался…, - тихо проговорил я, вспомнив погибших омег и не прерывая своего занятия. Эльфи молчал, лежа на моей ноге и едва слышно дыша ртом. Наступил один из тех моментов в жизни, когда всё вокруг: и наш небольшой, с особым запахом дерева, домик; и тёплая, недавно протопленная печка; и вой метели за окном, горстями мечущей снег в окна; и покой, который наступает после, хоть и небольшого, выяснения отношений; и ощущение тепла и близости, от нахождения рядом в каком-то смысле близкого (наверное, про Эльфи можно так сказать) человека, запоминаются, врезаются в память и только потом, по прошествии времени, начинаешь понимать, что вот тогда ты и был счастлив. Понимание это, почему-то всегда приходит потом. Осторожно сняв успокоившегося и задремавшего омегу с ноги, я прилёг на топчан. Зачмокавший губами, в точности как Веник, Эльфи тут же пристроился рядом и, не просыпаясь, начал, поскуливая, потихоньку забираться на меня. Вот поросёнок! Остановив его поползновение, я пристроил его голову на своей руке, чуть прижал его ближе в себе и, сунув нос в его макушку, выдохнул, раздувая мягкие волосы. - А? Оме…, - вскинулся он в полусне, и снова уткнул нос в моё плечо. Потом опять начал елозить щекой по моей груди пока не наткнулся на сосок и не захватил его губами. Нет! Эльфи! Но омега прихватил губами сосок и зачмокал. Спит ведь, зараза такая! Эльфи закинул на меня ногу, плотно прижался к моему бедру и несколько раз потеревшись о него промежностью, расслабился и засопел. Губы его оставили мой многострадальный сосок, вставший к тому времени торчком. Омега глубоко вздохнул, расслабляясь, и спокойно, размеренно задышал. Я плотнее прикрыл его одеялом, тихонько поглаживая рукой, на которой он лежал, по нежной тёплой коже тощей спины. А потом вспомнил, что и Эльфи и Лило, когда я их встретил, всё время, постоянно и неосознанно, касались друг друга. Легко, едва заметно, как дельфины это делают, когда плывут в море. Учёные говорят, что это позволяет им чувствовать друг друга и поддерживать отношения в стае. Вот точно то же самое было и у этих синхронизированных омег. После гибели Лило Эльфи лишился привычного состояния и теперь пытался компенсировать это постоянно крутясь вокруг меня – я был единственным взрослым человеком в его окружении, да и, думаю, мой запах (о, этот проклятый запах!), играл не последнюю роль в его чувствах ко мне. Я задремал и снова, как всегда неожиданно, провалился в огненную пещеру с воющими демонами. Попадать в демонический домен у меня никакого желания не было и, исследовав несколько проходов между горячими камнями, окончившихся тупиками, я вернулся в пещеру и от безысходности поднялся по нескольким истёртым ступеням полуразрушенной лестницы вверх… Уже знакомый коридор осветил меня неярким светом магических факелов. Снова на мне звякнули увесистые золотые цепочки и здоровенный навечно полуэрегированный член шлёпнул по бедру, вызывая сладостную дрожь удовольствия. Я переступил копытцами. Сквознячок, напоенный ароматами трав и цветов, пронёсся по коридору… Уже подозревая, что опять попал в тот самый момент, когда Канно и Вилда наслаждались друг другом, я на краткий миг выглянул в залитый солнечным светом дворик и опять, услышал за стеклянной ширмой тихий мелодичный смех, способный свести с ума. Отшатнувшись, я перекинул елду на бедро и присел на корточки, обхватив голову руками и привалившись к холодной стене. Да что же это такое! В третий раз!.. Лёгкий сквознячок холодил полуразвёрстый анус и здоровенные яйца в отвисающей мошонке опускались ниже и ниже, пока не коснулись прохладного пола. Чувствительная нежная кожа сжалась, подбирая богатырские тестикулы вверх и я очнулся от своего горя. Ладно! Я не знаю, что у меня за задание здесь, из-за чего я раз за разом попадаю в один и тот же момент. Кто ставит мне это задание я тоже не знаю, но чем раньше я закончу этот квест, тем быстрее вернусь. Хотя-я… квест-то достаточно приятный, говорить нечего. Осторожно, стараясь не цокать копытами, перебирая рукой по стене, я пошёл по коридору. Так, здесь вход в апартаменты Эдесс. К ней нам не надо – уже были. Прокравшись мимо открытого арочного проёма, краем глаза увидел, что Эдесс, как и в прошлый раз, возлежит на диване с колдовской книгой. Дальше. Дальше. Осторожно, стараясь не цокать копытами, я удалялся по изгибающемуся коридору от комнаты демоницы. Отойдя шагов на пятьдесят, выдохнул и только тогда заметил, что пока проходил мимо Эдесс, не дышал. Глубоко вздохнув, восстановил дыхание и двинулся дальше. Коридор изгибался, факелы пылали неторопливыми языками неяркого пламени, едва озаряя только стены и пол, осветить высоченный потолок коридора их силы не хватало и он терялся в полумраке. Расслабившись после прохождения мимо Эдесс, я снова зацокал копытцами, чуть ускорился, золотые цепочки на теле и между рогов позвякивали, мой хвост начало мотать вправо и влево в такт движениям крепких бёдер, бывших заметно шире хиловатых плеч. Поймал себя на мысли, что шагаю как манекенщица на подиуме, виляя задницей, руки запястьями к телу, поэтому и хвост мотается. Хуище шлёпал то по правому то по левому бедру, заставляя кожу на спине и животе покрываться мурашками. Н-да, с такими показателями тела я не ходок на длинные дистанции. Меня зазнобило и я обхватил плечи руками. Постоял. Вдохнул, выдохнул. Тело успокоилось и я двинулся дальше. Что-то надо делать с этой елдой! К ноге привязать что ли? А то через двести шагов кончить можно. Как это со своими членами футки управляются? А у них они, как мне показалось, даже чуть больше моего монстра. Рукой что ли держат? Коридор продолжал изгибаться и неожиданно свет дверного проёма ударил по глазам. Вымощенная такими же как в коридоре каменными плитами площадка шагов двадцати длиной и шириной заканчивала коридор. Двумя рядами по её краям шла колоннада из толстых колонн бежевого цвета покрытых искусным мелким узором. Низ и верх колонн были светло-коричневого цвета. Колонны поддерживали высокий потолок цвета морёного дерева с выступающими рельефными балками. Каменная площадка оканчивалась ступенями, колоннада продолжалась дальше. Стен не было и я впервые увидел прилегающую к строению, в котором я оказываюсь уже третий раз, местность. Яркая зелень, аромат крупных белых и розовых цветов на каких-то невысоких кустах, сочная зелёная трава, каменная дорожка, теряющаяся где-то в глубинах чудесного сада. Так вот откуда по коридору пролетал ветерок с ароматами сада! Площадка, до края которой я дошёл, оканчивалась несколькими невысокими ступенями, выходившими на ещё одну огороженную высоким каменным бордюром квадратную площадку усыпанную белым мелким кварцевым песком. По краям песчаной площадки находились стойки с оружием: копья, алебарды и протазаны, даже на вид тяжёлые, с наконечниками из белого металла стояли частоколом. Подхватив член и придерживая его, чтобы он не тыкался в пол, я присел и захватил рукой горсть мелкого сухого песка, пересыпая его из рук в руки. Почему-то мне до дрожи захотелось тактильных ощущений. Набрал новую горсть и вдруг в центре песчаной площадки сверкнул синеватый контур тела и появилась здоровенная обнажённая демоница с копьём в руке. Высокая, под два с половиной метра, а может и выше, на литых широченных плечах лежала густая иссиня-чёрная грива волос, завивавшихся в крученые пряди, из которых по бокам головы в стороны торчали толстые прямые длинные рога, большие ярко-синие светящиеся глаза на круглом лице с полными темно-бордовыми губами смотрели на меня сверху вниз. Конусы здоровенной крепкой груди с тёмными ареолами и гигантскими твёрдыми сосками торчали вперёд, правая грудь была покрыта полосой яркой голубой краски, спиралью, расходившейся от соска и переходившей на мускулистую руку кулак которой, размером с мою голову, сжимал длинное тяжёлое копьё. Кубики пресса выделялись на плоском животе, на лобке выше влагалища (оно было безволосым) трезубцем расходились в стороны короткие, такие же чёрные как и на голове, волосы, крепкие широкие бёдра с рельефными мышцами, голени до самых раздвоенных копыт, шириной с хорошее блюдо для плова, были покрыты прямыми длинными чёрными волосами как у лошадей фризской породы. Сзади вился хвост от середины до конца покрытый черными длинными волосами. Аул Бит ат Вибек! Хозяйка домена! Это она, судя по описанию Эдесс. Аул Бит ат Вибек шумно втянула носом воздух и стукнула подтоком копья в песок. - Дома! – прозвучал глубокий, пробирающий нутро голос. Я застыл на корочках, песок тёк сквозь пальцы. Сила ауры мощного демона обрушилась на меня, подавляя волю, желания и даже инстинкт самосохранения. Аул Бит переступила ногами и опустила голову вниз. - Малыш. Ты меня встречаешь? Встань, - поманила она меня пальцем с длинным чёрным матово блеснувшим и даже на вид острым когтем. Я, не осознавая себя, встал и подошёл к хозяйке домена. Моя голова едва доставала до её солнечного сплетения, а лицо приходилось прямо напротив пупка. Она воткнула копьё подтоком в песок и, подхватив меня за подмышки, как люди иногда поднимают маленьких детей, подняла меня на уровень своего лица. Огромные яркие синие глаза с вертикальным зрачком дружелюбно уставились на меня. Полные чувственные губы чуть тронула улыбка, из под них сверкнули длинные белые клыки. Аура демона давила и мой хвост, как всегда в минуты страха, рефлекторно обвился вокруг левой ноги и чем дольше меня держала Аул Бит тем он туже обвивался. Я полуприкрыл глаза, едва дыша и не в силах ни вырваться, ни совершать каких либо осмысленных действий. Аул Бит шумно втянула воздух, приоткрыла огромный рот и длинный розовый тёплый язык легко и нежно коснулся моего подбородка. М-м-м… Ещё… Одновременно накатившие чувства блаженства и слабости заставили меня закрыть глаза до конца. Голова качнулась в строну. Видимо почувствовав мою слабость, Аул Бит легко перехватила меня под ягодицы, подняла выше, ближе к голове и её длиннющий язык обвился вокруг моего члена, сдвигая нежную кожу бело-розового орудия и обнажая побагровевшую головку. Слабость накатывала, я едва смог открыть глаза и чтобы не упасть из рук демоницы ухватился за её толстые рога. Аул Бит мастерски начала дрочить своим языком мою елду, а один из её пальцев, увенчанный острым когтем обхватил мою ягодицу так, что до половины погрузился в ещё сухой анус, касаясь крупного апельсина простаты. Только бы не порвала, только бы не порвала, панически думал я, сквозь широко раскрытые глаза наблюдая, как язык демоницы ходит вперёд и назад по моему члену. Подтянув меня к себе ещё ближе, Аул Бит сглотнула, затянув язык в рот и приоткрыв его, осторожно, стараясь не повредить член белыми блестящими зубами, поцеловала его в открытую головку с развёрстым отверстием уретры. Я едва слышно ахнул и задрожал, ярко-синие светящиеся глаза демоницы вскинулись на меня. Она не вынимая члена изо рта, усмехнулась, потом, толкнув меня в зад и, соответственно, просунув палец в многострадальный, чуть взмокший анус, ещё глубже, заглотнула член полностью, так, что её нос упёрся в мой безволосый лобок. Я руками подтянул её огромную голову ближе к себе, коленями упёрся в монументальную грудь, и не снимаясь с пальца начал двигаться, стараясь вколотить свой член в рот демоницы как можно глубже. Бледно-розовый член скользил во рту Аул Бит блестя от густой слюны. Наконец, демоница достаточно, по её мнению, насладилась вкусом члена и, отведя свои руки, на которых я сидел как на сиденье табурета, вытащила орудие любви изо рта. Длинная тягучая струйка слюны потянулась вслед за членом. Головка его была открыта и пульсировала – он требовал продолжения. Освободив из-под моей задницы одну руку, Аул Бит запустила её себе в промежность. Рука вернулась с блестящими от обильной смазки пальцами. Пару из них она сунула себе в рот и, улыбаясь, облизала, получая удовольствие от вкуса своего тела. А один, потоньше конечно, чем мой член, но всё равно, весьма впечатляющий, мазнув по губам, просунула мне в рот. Коготь скользнул по зубам и оцарапал язык. Вкус высшего, по сравнению со мной, демона, смешанный с моей кровью, наполнил рот и захлестнул сознание, удар был сильнее чем от выделений Эдесс. Я не выдержал, глаза мои закатились, голова закружилась, едва живой в ауре сильного демона, я пошатнулся, руки, выпуская рога демоницы, разжались и, скользнув по стальным мышцам плеч, я сполз мимо её лица и уткнулся в мощную шею, из последних сил обхватив её руками чтобы не упасть вниз на песок. Мои неосторожные телодвижения не позволили пальцу демоницы следовать за моим анусом и острая боль от повреждённой когтем прямой кишки взорвала мой мозг. - Ай! - вскрикнул я тонким голосом прямо в длинное овальное ухо демона. Она хмыкнула и бережно вытащила свой испачканный кровью палец из моей несчастной попы, а затем присела, положила меня спиной на песок и, схватив левой ручищей мою ногу за тонкую косточку у самого копытца, подтянула меня за ногу вверх к себе, расставила надо мной ноги и правой свободной рукой заправила одеревеневший после отсоса член во влагалище. Резко присела, поддёрнув меня к себе, и член протиснулся в неожиданно для тела таких размеров узкое мокрое влагалище демоницы. Оперевшись на стоящее копьё свободной правой рукой она зарычала от наслаждения, закинув лицо вверх. Концы прядей её смоляных жёстких волос схваченные массивными золотыми украшениями, дёрнулись и начали колебаться вверх и вниз в такт движениям могучего перевитого мыщцами и венами тела. Аул Бит, держа меня за вытянутую вверх ногу левой рукой и широко разведя колени, неглубоко приседала надо мной, опираясь правой рукой на копьё. Я, чтобы не елозить как попало спиной по песку, вслед за задранной ногой вытянулся вверх и, подсунув согнутые руки под спину, опёр их локтями в песок и упёр кисти в поясницу, поддерживая тело вверх ногами в вертикальном положении. Упасть не давала ручища Аул Бит, державшая меня за правую ногу. Кровь прилила к голове и моё состояние немного улучшилось, хотя утечка энергии, вытягиваемой из меня сильным демоном, не прекращалась. Демоница, приседая надо мной, постепенно ускорялась, член мой двигаясь взад и вперёд, задевал у неё внутри какие-то особо чувствительные точки, я это чувствовал как какую-то перфорацию внутри влагалища. Стенки его наливались кровью и оно становилось всё уже и уже, я и сам стал что-то чувствовать – первоначальный страх прошёл и пришло удовольствие. Смазка, выделявшаяся из влагалища Аул Бит всё обильнее и обильнее, хлюпала и стекала по моему члену вниз. Сильный, мощный горьковатый полынный, с примесью табака и лакрицы, запах смазки, запах мощного демона ударил меня по носу и внедрился в мозг. Всё моё существо, суть демона любви вспыхнуло в едином порыве проникнуть глубже, поместиться в недра влагалища и не выходить оттуда никогда, умереть там. Ноздри раздувались, голова не кружилась – я был вверх ногами. Обильно смазанный член хлюпал и скользил в отёкшем влагалище. Смазка стекала по нему и моя мошонка прыгающая вверх и вниз в такт движениям демоницы, стала мокрой. Малые половые губы Аул Бит налились кровью, клитор стремительно рос прямо на моих глазах и, если раньше его не было видно совсем – видимо его размер был весьма скромен, то теперь он побагровел и, пульсируя, превращался фактически в маленький член – стала видна головка и он, блестя, упруго торчал вперёд на половину моей ладони, а то и больше. Стекавшая сверху смазка расползлась по моему телу и достигла раненой попки. Жжение и пульсирование в анусе немного отрезвили меня от демонического воздействия. Демоница продолжала движение, упругая, блестевшая от пота богатырская грудь её вздрагивала каждый раз, как она с силой приседала, одновременно вздёргивая меня за ногу. Соски налились и затвердели. Хозяйка домена отпустила копьё и с силой сжала когтистой рукой правую, покрытую ярко-голубой татуированной спиралью, грудь. Обильно смазанный член полностью, до самого корня входил в горячее нутро Аул Бит, и выскальзывал обратно. Движение ускорялось, смуглые грудь, шея и щёки демоницы покрылись тёмными пятнами прихлынувшей крови, она двигалась закинув голову вверх и шумно, как паровоз дышала. Я мотался под ней с закрытыми глазами и моих сил едва хватало на то, чтобы просто думать о том, чтобы всё поскорее закончилось. Член, как стойкий оловянный солдатик, поршнем ходил туда и сюда. Демоница сжимала мою ногу всё сильнее и сильнее и становилось просто больно. Косточка, стиснутая могучей рукой хозяйки домена, ныла, левая, неучаствующая в этом сексуальном действе, нога безвольно, в такт движениям демоницы, болталась в полусогнутом состоянии, хвост, откляченный от моей задницы, своим нижним концом валялся на песке. Движения члена, наконец, достигли своей цели – во влагалище Аул Бит резко стало тесно, её затрясло, она с шумом выпустила воздух из могучей груди, закатила глаза и, опустив голову вниз, зарычала низким утробным басом. По внутренней ребристой поверхности влагалища пошли волны, как если бы кто-нибудь начал доить мой многострадальный член. Он, давно уже находившийся на грани и, через мучение и боль в спине и ноге, приносивший мне, едва себя осознававшему от потери энергии, пусть и небольшое, но удовольствие, совсем остановился – демоница перестала поддёргивать моё тело и приседать сама. Её влагалище, двигаясь как насос – по его внутренней поверхности прокатывались волны одна за другой, сжало мой член с нечеловеческой (демон же!) силой. Накопившаяся в моём организме сперма и физиологические жидкости, входящие в её состав стали всё-таки проситься наружу. И, несмотря на целых четыре семенных бугорка и гигантские яйца (всё это для большего получения наслаждения от семяизвержения), сперма никак не могла просочиться через пережатый член. Простата и семенники сжались и вытолкнули из себя секрет, яйца давно уже поджались к промежности и отвислая мягкая кожа мошонки стала плотной, но получившаяся смесь никак не могла покинуть член и оросить давно жаждущее влагалище своей благодатью, а меня, наконец, освободить от мёртвой хватки демоницы. Энергия продолжала утекать, я слабел, уже и положение вниз головой не спасало от головокружения. Демоница, чуть двинулась, переступив ногами, выдохнула ещё раз, что-то в её огромном теле сдвинулось, мышцы чуть ослабли и я, наконец, начал мучительно изливаться, наполняя её полость, как выяснилось, не очень-то и большую по сравнению с её размерами, слабо светящимся семенем. Она почувствовала прилив энергии, её снова затрясло, перевитые мышцами ручищи заходили ходуном, могучие монументальные бёдра, прорисовывая каждую мышцу как на анатомическом пособии, дёрнулись, сжимаясь раз, другой, третий. Она едва успела схватиться за воткнутое копьё и не упасть. Таз её мелко задёргался вперёд и назад, в такт выплёскивавшейся в её недра сперме. Острая боль пронзила мою промежность и разлилась по пояснице. Никогда ещё (даже в другом теле) я не испытывал такой боли! И каждый толчок спермы, проходившей через семенные бугорки, предназначенные для прямо противоположных ощущений, заставлял меня кусать губы, чтобы не закричать. Всё внутри около мочевого пузыря (или где-то там) онемело, дыхание моё перехватило и я без сил распластался на песке, перестав поддерживать тело ослабевшими трясущимися руками. Демоница, не выпуская мою ногу, опустила державшую меня руку и моя задница коснулась песка, член, доставляя чудовищную боль, скользя по обильной смазке, вытянулся из сжатого влагалища демона, и обессиленный, но не уменьшившийся в размере, влажно шлёпнулся на мой живот. Из уретры сочились остатки спермы натекая в пупок небольшой лужицей. Демоница, закинув голову вверх, торжествующе заревела. Распухшие малые губы её влагалища (она, расставив ноги, стояла прямо надо мной) ещё не отошли от горячки бурного соития, влажно блестевший клитор не хотел опадать, и дерзко торчал между безволосых больших губ. Аул Бит утробно рыкнула, шумно вздохнула, огромные возбуждённые соски качнулись вместе с грудями, бетонные плитки пресса блестели от пота. Она переступила ногами, из незакрывшегося влагалища повисла и сорвалась вниз крупная горячая капля моей спермы смешанной с выделениями демоницы (я почувствовал по запаху!) и тяжело и тягуче упала мне на грудь, медленно и неторопливо растекаясь по бледно-розовой коже. Солнечное сплетение обожгло болью и энергия старшего демона, смешанная с моей энергией и потому полностью доступная для усвоения, ворвалась в моё тело. Глядя на меня, демоница усмехнулась, обнажая крупные белоснежные клыки и, перешагнув через моё тело, медленно поводя бёдрами, внутренние поверхности которых блеснули от размазанной спермы и смазки, грациозно, как крупный опасный хищник из породы кошачьих, мотая из стороны в сторону пышным хвостом, пошла внутрь, по коридору из которого я вышел на площадку. Давление ауры старшего демона ослабло… Неужели всё кончилось! Я долго не мог вдохнуть полной грудью и чтобы не задохнуться мелко и часто неглубоко дышал… Через некоторое время что-то в моей груди отпустило, мышечный спазм прошёл и я, лежа на тёплом песке, раскинув руки, ноги и хвост в стороны разглядывал потолок. Сил, ранее едва хватавших на то, чтобы не потерять сознание, а не то чтобы двигаться, значительно прибавилось. Прислушиваясь к себе, я чувствовал, что с каждой секундой во мне закипала кровь, хотелось куда-то бежать, что-нибудь сотворить такое…этакое… Да хоть подпрыгнуть до вот этого потолка… перекувырнуться через голову… дурачиться… схватить Эдесс за её нежное ушко и когда она задрожит от наслаждения, показать ей язык. Догнать Аул Бит и дёрнуть её за хвост… Нет! Стоп! Вот этого делать не надо! Лицо моё пылало, а член, недавно едва живой после такой чудовищной дойки, воспрял и торчал над животом прямо вверх. Раненая попка полностью исцелилась. Я поднялся и сел на песок, подтянув колени и положив на них руки. Опёрся лбом на руки и посмотрел на торчавшую в каких-нибудь двух-трёх сантиметрах ото рта обнажённую головку члена. Одуряюще привлекательный запах спермы и смазки Аул Бит кружил голову, изо рта капнула слюна, я сглотнул, поднял голову и выдохнул. -Сш-ша! Вих-хдис-с…, - послышалось из-за спины. Я дёрнулся и отвлёкся от созерцания и обоняния раскрытой уретры своего мокрого члена. Высокая, как мне показалось до потолка, нага стояла у меня за спиной, опираясь на длинный и толстый хвост. Крупная красно-коричневая чешуя покрывала внешнюю поверхность её мощного, но узкого тела. Грудь и живот были бежевого цвета и без чешуи. Узкая голова без лба была похожа на змеиную, если бы не смотрящие вперёд красноватые глаза с узким зрачком. Рот её с мелкими зубками открылся и из него вырвался и задрожал раздвоенным кончиком тонкий узкий язык. Длинная шея, с широким узорным металлическим браслетом, покрытая даже на вид нежной бежевой кожей заканчивалась узкими, уже моих плечами и изящными тонкими ручками с четырёхпалыми ладошками каждый палец которых заканчивался черным прямым коготком. Ниже тонких, едва различимых ключиц была небольшая, помещающаяся мне в ладонь грудь с острыми возбуждёнными сосками. Прямо на середине живота, там, где по пропорциям тела у людей и встреченных здесь демонов, должен был быть пупок, находилась довольно длинная вертикальная полуоткрытая щель, обрамлённая уходящими внутрь складками. И сейчас из этой щели тянулась вниз тонкая блестящая недлинная струйка. Ещё одна самка! Это, наверное, как её, про неё Эдесс говорила, что она её вырастила. Шу’оссэ Муника – точно! Муника томно выдохнула, её чёрный язычок снова вырвался изо рта и затрепетал. - Вигх-х, подож-жди…, - тонкий девичий голосок остановил меня, готовившегося удрать по крытой галерее, проходившей вдоль стены дома, в коридоре которого скрылась Аул Бит. Шу’оссэ Муника опустилась ниже и, оставляя неглубокий след на песке, поползла за мной, отступавшим спиной к дому. Я ногами нащупал ступени, не поворачиваясь к наге спиной, поднялся по ним и опять продолжил отступление. Она вползла за мной. Цок, цок, процокал я по камню пола, не выпуская нагу из вида. Нага протянула ко мне свои тоненькие ручки и снова из её рта вырвался и затрепетал язычок. Отвлёкшись на её руки, я не уследил за дверным проёмом и, отступая спиной, промахнулся мимо него. Нага всё видела и быстро переместившись припёрла меня к стене. Всё! Конец! Осторожно коснувшись прохладными ладонями моих плеч, она снова высунула язычок и пощекотала мои губы. Язычок был прохладным как и вся она. Дёрнувшись от неё, я несильно ударился затылком в стену. Опять припёрли! Хвост мой, как это бывало в минуты страха, обвился вокруг левой ноги. Нага приблизилась ещё ближе и встала так, что мой торчащий член упёрся в податливую полураскрытую влажную щель в её теле. Что же там Эдесс про неё говорила? Вроде недавно только из яйца вылупилась. Или это недавно по меркам Эдесс? Я схватил левой рукой упрямый мокрый член и поспешно прижал его к животу головкой вверх, не давая ему проникнуть в Мунику. Нага навалилась и прижала меня к стене. Её некрупная мягкая грудь уперлась сосками в мою, а трепещущий язычок щекотал ухо. От неё пахло кожей, хорошо выделанной кожей и чем-то ещё. Вроде как горьковато-гвоздичный запах. Она выдохнула и воздух из её узких вертикально вытянутых ноздрей обдал моё лицо. - Эдесс…, - я повращал кистью свободной руки, - она… это…, - язычок наги не переставал щекотать моё ухо, - мы с ней… она в прошлый раз… меня в живот… это… укусила… Нага отпрянула и пристально посмотрела на меня. - С-старш-ша-я… Ты с ней? – задала она вопрос. - Угу…, - закивал я головой. -О-о-о! – воскликнула нага тонким голоском, - опять… сс-сама-х-х… Нага запустила пальцы руки в свою стремительно повлажневшую щель, прикрыла глаза и откинулась назад, оставаясь стоять на хвосте. Мне до жути захотелось потрогать её голову и я, не смея сдерживать себя в этом невинном желании, протянул руку и дотронулся до надбровной дуги, покрытой неожиданно мягкими чешуйками. - С-хх-а? – откликнулась нага, открывая глаза и не вынимая руки из влагалища. - Можно тебя… потрогать? – спросил я. Муника подсунулась головой под мою руку и блаженно прикрыла глаза. Чешуйки на голове были мелкими и, водя по ним пальцами, я, видимо, доставлял ей удовольствие. Вдруг она резко приникла к моей груди и обхватила своими ручками за поясницу. Прохладное тело наги немного охладило меня – вот кто оказывается холоднокровный в домене, а вовсе не дракошка. Она оказалась легка на помине. Кусты, пышно цвётшие одуряюще пахнущими здоровенными бело-розовыми цветами, зашуршали и из них, ломая ветки, выскочила Киндж Лислис. Она что-то жевала, по-видимому, сорванный цветок. Заметив Мунику и меня, она подскочила на месте и, притопывая лапами по каменной дорожке, рванула к нам. - Фидя! Муня! Няф! – выкрикнула она своим своеобразным ломающимся голоском. Глаза Муники широко раскрылись, узкий зрачок расширился, затем сузился до нитевидного состояния, она их закатила: - О, нет-х, - едва слышно прошептала нага. Она выпустила меня из своих объятий и попыталась скрыться, но драконий вихрь налетел на несчастную Шу’оссе - Муня! Муня! – дракошка приплясывала около наги и теребила её своими прикольными ручками. - С-шш-ш-х, - обречённо выдохнула нага. - Кататься! – требовала дракошка, - Муня, кататься! - верещала Лислис. Несчастная нага покорно почти полностью легла на площадку, дракошка, восторженно повизгивая, забралась ей на спину, прижалась мордочкой к крупной чешуе и нага, под счастливый вопль Лислис, рванула вперёд, миновала песчаную площадку, на которой меня трахнула Аул Бит и скрылась между деревьев роскошного сада. Я выдохнул, отлепился от стены и как был, с членом наперевес, начал прокрадываться обратно в коридор – пора возвращаться. Добравшись до дверного проёма в комнату Эдесс и краем глаза заглянув внутрь, я заметил, что суккуба лежит на диване животом вниз, подложив под голову руки и беззвучно вздрагивает от сдерживаемых рыданий. Хвост безвольно спущен и валяется на полу, а на левой, ближней ко мне половинке её роскошной фиолетово-сиреневой попы, багровеют четыре полосы – следы от когтей Аул Бит. Едва слышно выдохнув, я остановился, опершись на косяк, и молча смотрел на лежащую Эдесс. Жалко? Жалко. Оставив косяк я пробрался к дивану и присев на корточки (торчащий член упёрся при этом в солнечное сплетение) рядом с головой Эдесс, погладил её по затылку. - Эдесс…, - прошептал я в сиреневое ушко, дотрагиваясь до него губами. Суккуба затихла уже давно – ещё когда я шёл от дверей – почувствовала меня. - Что? – гундосо выдохнула она, не поворачивая ко мне лица. - Давай сделаем так, - начал я коварно, - я сейчас сяду сзади тебя… потом… потом…, - я тянул паузу. - Ну! Говори давай, - потребовала демоница по-прежнему не поворачивая ко мне лица. - Потом, - продолжил я, - я положу свои тёплые мягкие ручки (правда-правда, они у меня такие), на твою восхитительную попку… Разведу ягодички в стороны, - я шептал бархатистым голосом не переставая целовать Эдесс в ушко, - и введу свой горячий член… прямо туда… в попку. Там, у тебя внутри есть одно место… - И вовсе не одно…, - буркнула Эдесс, тяжело дыша, щёка её, обращённая ко мне покраснела. - Ну хорошо-хорошо, не одно, - согласился я с демоницей, - вся попка внутри… если её коснуться… моим членом. Она откликнется… тебя пробьёт как электрическим током, а твой мягкий… податливый анус раскроется и примет его… до конца…. А потом… я буду двигаться в ней… твоей попке, медленно-медленно, нежно-нежно… буду задевать все твои чувствительные точки… Я остановился. Эдесс перестала дышать и повернула лицо ко мне. Глаза и губы её припухли от слёз, очков не было. - А потом? – прошептала она мне прямо в губы. - Эдесс… ты знаешь какая у тебя самая сексуальная часть тела? – прошептал я, тоже ей в губы. - Какая? – выдохнула она и узкие зрачки в её глазах расширились. - Мозг, Эдесс, - нежно сказал я, гладя рогатую головку по затылку. Она прикрыла огромные сиреневые глаза и выдохнула: - Я знаю, Вигдис, знаю… Но если ты… Она открыла глаза и я поспешил прикрыть рот суккубы лёгким поцелуем. Оторвавшись от её губ продолжил: - А потом, Эдесс, я лягу тебе на спину. Ведь спинка всегда мёрзнет… Да? -Да…, - едва слышно зачарованно ответила демоница. - И буду двигаться в тебе и целовать между лопаток…. – продолжил я. - Между… лопаток…, - эхом откликнулась она. - А ты… чуть оттопыришь попку… чтобы мне было удобнее… И я войду глубоко-глубоко… Там… далеко, на самой глубине есть одно место… Эдесс прикрыла глаза и слезинка скатилась из под длиннющих, будто накрашенных, чёрных ресниц. - Да… такое место есть…, - выдохнула она, поддавшись моему демонскому очарованию. Но вдруг ненадолго очнулась, вскинула полные слёз глаза и воскликнула: - Откуда ты знаешь?! А… впрочем… у тебя тоже есть такое место…, - прошептала она, успокаиваясь. - И вот когда…., - продолжал я негромко рассказывать демонице эту восхитительную историю, поглаживая её затылок и ушко, - я доберусь до этого места…, - я снова легко поцеловал губы суккубы, - у тебя в животе… взорвётся бомба… Я буду медленно двигаться и твоя… нежная попка… будет истекать… принимать и отпускать член… принимать и отпускать… чуть сжимая и снова расслабляясь… Пожар в животе от взрыва бомбы будет разгораться сильнее и сильнее… Эдесс с силой зажмурила глаза из под мокрых ресниц снова вытекли две слезинки. Она вздохнула и шмыгнула носом. - Мурашки, - продолжил я трахать суккубу словами, - мурашки… пробегут по бедрам и втянутому животу… - Вигдис, - вдруг сказала она обычным своим голосом и открыла глаза, - ты так здорово рассказываешь. Но пора переходить к делу. Там уже давно всё мокрое. - Ну тогда лежи, как лежишь, Эдесс, - ответил я вставая. Мой торчащий член дёрнулся пока я поднимался и отразился в широко раскрытых глазах демоницы следивших за мной. Эдесс лежала на животе, подложив руки под голову и повернув её в сторону. Атласная тёплая кожа её спины чуть вздрогнула, когда я провёл по ней рукой проходя к попке. Пристроившись между ног суккубы, я осторожно, стараясь не повредить ободранную когтями попку, развёл ягодицы в стороны и увидел истекающую смазкой розетку фиолетового ануса. Нежные складочки стягивали желанное отверстие, принявшее, судя по возрасту демонессы, много всякого разного. Солдат мой тоже истекал преякулятом, я отвел гладкую чувствительную кожу назад, обнажая головку и поводил ей по анусу смешивая смазку демоницы со своей. Эдесс вздрогнула, прогнулась и подалась мне навстречу. - Не спеши, Эдесс, мы успеем…, - прошептал я. - Доберись, Вигдис, доберись… туда… в глубину… - шептала Эдесс уткнувшись лбом в руки. Оставив готовую ко всему головку члена уткнувшейся в податливый анус, я расставил руки по бокам тела суккубы, наклонился над ней и начал медленно и нежно целовать её спинку, поднимаясь постепенно от копчика к лопаткам. Эдесс снова всхлипнула себе в руки и чуть дёрнула ушками. Густой прозрачный преякулят тёк из члена и его тягучая струйка, стекая вниз, добралась до влагалища. Малые губки Эдесс заблестели и порозовели. Добравшись поцелуями до лопаток демона и лёжа на подёргивающейся спине Эдесс, я чуть прикусил гладкую кожу клычками (так вот зачем они нужны!) и тут же поцеловал укушенное место. Демоница охнула и покрылась мурашками. Поднявшись на руках над телом суккубы, я толкнул головку члена в упругую звёздочку ануса, демоница прогнулась и подалась на меня. Медленно продвинув головку до конца, я остановился и, приблизившись к спине Эдесс горячим дыханием выдохнул на кожу спины. - Ну!.. – тягуче простонала Эдесс, - давай же… Я опять вывел головку члена из ануса позволив ему сомкнуться. Там хлюпнуло. И я и она истекали соками смазки. Даже моя задница начала мокнуть. Начал снова вводить член уже на бОльшую глубину. Остановился, прислушиваясь к ощущениям Эдесс. Она ждала. Вышел. Опять двинулся, осторожно и нежно двигаясь глубже. Снова вышел. Организм демона любви приспособлен к любым видам секса, от самых нежных и чувственных до самых грубых, вплоть до расчленения. И сейчас мне было просто жалко суккубу и я жалел её доступным мне способом и наиболее приятным и для неё и для себя. Демоны существа энергетические и не нуждаются в материальной пище, хотя часто и с удовольствием едят её – просто она разлагается демоническим организмом без остатка (у них даже кишечника нет, только желудок), до атомарного уровня, а вот потом атомы переводятся в энергетическое состояние и становятся мощным источником энергии. Прямая кишка есть, но она слепая и используется она не для выведения отходов, а, в частности, у демонов любви, для любви. Горячая попка демоницы плотно охватывала мой член и отзывалась на малейшее моё движение. Я хотел идти дальше и она была готова, я выходил назад и попка меня отпускала, хоть и не без сожаления, чтобы снова с радостью принять обратно. Подвигавшись, я полностью улёгся на спину Эдесс и плавными движениями входил и выходил из неё. Чувствительные точки, о которых я ляпнул наугад и наличие которых Эдесс подтвердила, налились внутри кишки и я, проходя и задевая их членом, чувствовал как волны наслаждения накатываются на демоницу и отступают в такт моим движениям. Суккуба так и осталась лежать лбом на руках, но тело её ожило, отошло от пережитого и подстраивалось под предложенное мной соитие. Анус расслабился и только на самом моём выходе из него я придерживал головку члена будто бы целуя её на прощание. Обилие моей и её смазки создавало чмокающий звук при выходе и ещё больше напоминало поцелуй. Ушки Эдесс обычно торчавшие в стороны, сейчас, когда я расположился на спине и целовал её между лопаток, повернулись назад и как будто пытались тянуться ко мне. Демоница плавилась в моих руках и под моим членом, бережно и настойчиво двигавшемся в её попке, и волна захлестнувшей меня нежности и жалости к ней накрыла меня так, что у меня самого на глазах выступили слёзы. Я шмыгнул носом и Эдесс, чутко прислушивавшаяся к моим желаниям и к реакции своего тела, тут же откликнулась: - Вигдис? Я промолчал. Не хочу. Наклонился ниже и снова прикусил кожу её спины. Горячие слёзы капнули на укушенное место, Эдесс взрогнула и я слизал солёную жидкость своим длиннющим языком. Впрочем, длина языка ничуть не была удивительной – все встреченные здесь демоны обладали весьма выдающимися характеристиками этого органа. Океан теплоты по отношению к суккубе накрыл меня водопадом желания – всё таки она сильнее и сейчас её воля вела меня. Мои неспешные поцелуи заполняют поверхность её тела, отлетая и приземляясь в очередное место, от чего Эдесс сотрясается в сладостном экстазе. Тело демоницы горит так, что в глазах искрится. В нём теплится то самое тепло, ответный океан теплоты и любви (?). Сладостный мёд, взбиваемый медленными томными движениями наших тел, стекающий вниз и утопающий среди розовых набухших складок влагалища демоницы тонет в водопаде желаний. Плещется, всплывает и мучительно снова тонет, уходя в таинственную глубину. И уже не знаешь, куда деться, спрятаться от этих вспышек энергии в теле парнёрши, что прожигают веки, врываются под кожу, в самые глубины сердца. И только тогда поцелуи становятся желанным сокровищем которое я дарю, дарю навсегда нежной коже спинки суккубы. Эдесс прогнулась сильнее, подняв попку почти вертикально. Я, лёжа на её спине опускал член уже вертикально вниз, проникая всё глубже и глубже. Ещё, ещё. И вот, наконец, та заветная глубина о которой мы с ней говорили. Ягодицы разошлись в стороны сильнее и мой лобок упёрся в анус, а член достиг конца кишки и вдруг, что-то там, на этой глубине шевельнулось, Эдесс зарычала от наслаждения, я двинулся, проникая глубже. Рычание суккубы перешло в тонкий стон и там, в глубине, это шевелящееся ткнулось в головку члена, а через мгновение проникло в уретру, доставляя одновременно и тягучую боль и наслаждение. Я - раз уж всё равно наткнулся на что-то, не стал спешить и медленно начал поднимать таз выводя свой член из попки демоницы. То, что проникло в уретру не желало выходить и тянулось вслед за членом. Я опёрся рукой на диван возле головы Эдесс и скосил глаза на член. К тому времени он вышел из ануса и я увидел синеватый энергетический отросток, торчавший из уретры. На дне прямой кишки демоницы, в самой её глубине, она, пока мы медленно наслаждались друг другом, создала это образование – организм демона пластичен, а с её опытом это раз плюнуть, и пыталась таким образом доставить мне (ну и себе, естественно) большее наслаждение. Я опустился вниз и член снова проник на полную глубину, торцевая стенка прямой кишки из центра которой отходил энергетический щуп, подалась вперёд и обхватила головку члена своими мягкими горячими стенками. Я уменьшил амплитуду движений и старался теперь двигаться только на длину головки. Стенка кишки, как искусный рот мастерицы минетов, присосалась к головке и двигалась вместе с ней, а энергетический щуп двигался по уретре всё глубже и глубже. Эдесс на этом не остановилась и пошла дальше – её серо-фиолетовый хвост поднялся и, шаря по моим ягодицам, забрался в мой мокрый анус, с разгону ткнувшись в гигантскую простату. Лопатка на её хвосте двинулась дальше, растягивая и анус и кишку. На конце хвоста демоницы был такой же как и у меня браслет. И он, пройдя сквозь такой же податливый как у Эдесс анус, оказался напротив простаты, а треугольный наконечник хвоста протиснулся к семенникам. Я не останавливался, двигаясь в Эдесс, но теперь уже без всякой нежности чувствительно укусил спину демоницы. - Ай! - тонко воскликнула она. - Ты зачем это сделала? – спросил я, зализывая ранку. - Ну тебе же приятно…Ох-х… Я… я… старалась…, - томно ответила она и я не почувствовал в её словах лжи – она действительно старалась. Только вот, чувствовать себя насаженным одновременно на энергетический щуп с одной стороны, а с другой на хвост, засунутый на полруки в задницу… как-то это… не очень. Но, впрочем, Эдесс с её опытом знала, что делала. Было приятно… Я снова вернулся к милованию с демоницей и моё желание доставить ей наслаждение и показать, что она нам всем кто живёт в этом домене, нужна, снова обратилось на тело суккубы. Увеличив темп движений, я увидел, что Эдесс стала дёргаться, откликаясь на каждое моё движение. Остановился: - Что с тобой? - Не останавливайся! Не останав…ливайся! Прош-шу-у! Я как заведённый, выполняя просьбу партнёрши, начал колотить членом в дно кишки и звонко шлёпать яйцами по ягодицам и истекающему соками влагалищу суккубы. Эдесс, безучастно, как мне казалось сзади, лежала на диване, уперевшись лбом в сложенные руки. И только синие пятна бушующей под кожей крови проступали на плечах, ушках и видимых мне щеках. Я дотянулся до плечика, поцеловал его – Эдесс дёрнула головой. Не отрываясь от сладкого плеча, повернул голову, подышал в отвёрнутое назад ушко и чуть прикусил его долгим поцелуем. Эдесс подо мной обмякла, ушки обвисли, попка опустилась и ушло напряжение из засунутого в меня хвоста. Это что? Отрубилась?Оживлю! - не переставал я двигаться. Раздроченная «поцелуями» кишки и щупом, головка члена разбухла и внутри Эдесс, казалось, двигается булава, только без шипов. Я попытался вытянуть член из попки суккубы и, доведя головку до сфинктера, ощутил сильное сопротивление – тот не выпускал меня. Боясь порвать безсознательную демоницу, продолжил качаться на качелях засунутого в меня сзади хвоста и спереди уретрального щупа, и наконец, почувствовал приближение семяизвержения и сопутствующего ему оргазма. Мошонка сжалась, яйца укатились куда-то в промежность, простата расшевелённая браслетом и разогретые семенники, скооперировались, договорились и у меня в промежности вспыхнула звезда, парализуя мышцы бёдер и заставляя судорожно дергаться лёжа на спине Эдесс. Поток спермы своим напором вытолкнул энергетический щуп – он тут же втянулся в стенку – видимо выращенный и удерживаемый только волей хозяйки. Раз, другой, ещё, ещё – выплёскивалась сперма внутрь суккубы, заполняя её до краёв и просачиваясь через перерастянутый покрасневший анус. Эдесс ахнула, очнувшись от обморока и, затихла подо мной, ожидая полного излияния. Весь в испарине, я судорожно хватая воздух, лежал на влажной спинке демоницы не имея ни сил ни желания двигаться. - Вот… так…, - прошептал я, облизывая сухим языком распухшие губы. Эдесс повернула голову, искоса посмотрела на меня и улыбнулась: - А я ведь знала, что тебя хозяйка трахнула. Она чуть пошевелила задом, покачивая заодно и моё тело. Хвост её так и остался во мне. - Слышала? – спросил я. - Неа... Вигдис, ты такой наивный. В другом домене тебя бы уже съели давно! Ты как будто и не демон вовсе. Признавайся – ты засланный? Она повернула голову ещё больше и, вытянув такие же опухшие губы, поцеловала меня в нос. - На тебе запах хозяйки. Да у тебя член всё ещё мокрый был! Тут и слышать не надо, - рассмеялась она звонким колокольчиком. - Давай посмотрим, что с попкой – царапины прошли ли нет? – ответил я на очевидный факт. - Вынимай свою кувалду, - капризно высказалась она. Я оставил спину суккубы и сполз коленями на диван. Она опустила таз ниже и я потянул член наружу. Он, покрытый толстым слоем спермы и взбитой почти в пену смазки, пошёл на выход и распухшая головка уперлась в сфинктер, выворачивая его наружу. - Ай, - звонко крикнула Эдесс, - порвёшь! Я снова ввёл член глубже и просунул между ним и сфинктером палец, пытаясь растянуть сфинктер. В открывшуюся щель засочилась густая синевато-сизая светящаяся сперма, натекая на губки влагалища. - Ай! - снова крикнула Эдесс, - ты что делаешь? Давай лучше подождём, он опадёт и вытащишь. Ну давай подождём. Я снова пристроился между ножек демоницы и полуопёрся на её поясницу. - Эдесс? - спросил я. - А... - ответила она, положив голову щекой на сложенные руки. - А что ты такое сделала? Ну, когда я до дна добрался, - покрутил я рукой. - А ты не знаешь? Ну точно засланный, - она вздохнула, - знай же, наивный юноша, что каждый демон, каждый, - она наставительно подняла палец с длинным маникюром, - может, в определённых пределах, конечно, менять и приспосабливать своё тело, а уж мы, демоны любви, просто обязаны доставлять партнёрам максимум удовольствия таким способом. Вот я и приспособилась. Вижу же, что меня жалел… Ну вот и… сделала. Тебе же понравилось! Опустив голову я слушал демоницу и разглядывал на её ягодице затянувшиеся шрамы от когтей Аул Бит. - Давай ещё раз попробуем, - предложил я вытащить свой член. И вдруг мощная пропитанная огнём аура навалилась на нас прижимая к дивану. Эдесс распласталась плашмя, а я скрючился сверху. От страха попка суккубы сжалась и намертво зажала мой многострадальный член. Аул Бит беззвучно появилась в дверном проёме, постояла в нём, опершись руками в косяки и плавно прошла к дивану, втянула пропитанный нашими выделениями воздух, шумно выдохнула. - Н-да…, - протянула она, разглядывая нашу композицию. Она шевельнула рукой и, чпок! не прикасаясь, вздёрнула меня телекинезом в воздух на уровень своего лица, насильно выдернув при этом мой член из попки Эдесс. Хвост демоницы остался во мне и сейчас тянулся вверх, выворачивая мне анус. Эдесс ойкнула и привстала, прикрывая рукой сочащуюся спермой попку. Аул Бит своей рукой выдернула из моей задницы хвост суккубы и отбросила его в сторону. Я висел в воздухе как обоссавшийся котёнок. - Повернись, - приказала Аул Бит суккубе. Та повернулась. Густые чёрные брови хозяйки сдвинулись – от царапин на ягодице остались только белёсые следы. - Ты! - она тряхнула меня, по-прежнему не касаясь, голова моя болталась как у куклы, - как посмел перечить! Аура демона надавила сильнее и мне нечем стало дышать. Аул Бит всмотрелась в меня. Хмыкнула, а затем опустила на пол. Ноги мои подогнулись и я сел. Она присела рядом со мной, опустившись на колено. - Малыш, - голос её гулко звучал в большущей комнате Эдесс, - она наказана. А ты со своей жалостью вмешался. Я не буду тебя наказывать – не выживешь. Но знай, - она поводила своим гигантским пальцем перед моим носом, - это было в последний раз. Демоница помолчала. - И ещё, - добавила она, - скоро я ухожу. Пойдёшь со мной. Ты мне нравишься. - Но… как же…, - я еле мог говорить, - ей же больно… было… Не могу так…, - на меня нахлынули чувства, испытанные мной во время секса с Эдесс. - И будет ещё больней, - ответила Аул Бит. - Лежать! – приказала она Эдесс. Та послушно растянулась на животе на диване, придавленная мощной аурой. Аул Бит взмахнула рукой и на левой ягодице, на том же месте, снова возникли четыре глубоких царапины от когтей хозяйки домена. Эдесс вздрогнула, хвост её дёрнулся, она выдохнула и сжала зубы, чтобы не закричать от боли. Царапины засветились наполненные зеленоватой энергией Аул Бит. - Теперь тебе надолго хватит, - заключила она. Бежать, срочно бежать отсюда! - Не надо.., Аул Бит, она хорошая, - повинуясь какому-то наитию прошептал я, поднимаясь на дрожащие ноги, едва переставляя их чтобы закрыть Эдесс собой. Хвост опять обвил мою ногу. - Малыш, - пробасила Аул Бит, - не испытывай моё терпение… - Она… дракошку нянчит…, - я вновь набрал в непослушную грудь тяжёлого воздуха и упрямо поднял лицо на демоницу, - нагу выходила… Если надо… если хотите… то меня можете…, - я помнил, что мне рассказывала Эдесс по прошлому сну. Аул Бит втянула воздух так сильно, что меня мотнуло к ней. - Хм-м, странный малыш. Влюбился? – Аул Бит по прежнему сидела на одном колене. Опять пристально всмотрелась в меня: - Нет. Тебе жаль её, да? Я кивнул, глядя на неё широко раскрытыми глазами. - Ничего. Поваляется и встанет. Ей полезно, - заключила хозяйка домена, - А ты со мной пойдёшь. Я повторять не люблю. Она поднялась и плавно двигаясь походкой опытного бойца вышла. Давление ауры сошло. Я повернулся к Эдесс. Она лежала на животе повернув лицо ко мне. Видимый мне глаз был полон слёз. Суккуба кусала губы – ей было очень больно. - Ну что ты? Не плачь, - я присел к голове Эдесс и погладил её по рогам, затылку, по щеке. У меня самого в глазах стояли слёзы, моргнул и они покатились по щекам. - Давай я тебе ушко поцелую. Тебе легче станет, - прошептал я. - Переживу я это…, - выдохнула Эдесс.., помолчала, - защищать кинулся… Сам едва на ногах стоит, а туда же… Я сел на пол, подобрал член на бедро и привалился спиной к дивану, приложив свой затылок к голове Эдесс. Не знаю, может это влияние суккубы, я же слабее, но как-то привык я к ней что ли? Хорошая она. Ага, только сама об этом не знает. Хотя-а… А что она мне плохого сделала? Ничего. Вот футки как-то мне… Не знаю, дальше что ли? А с ней… кого ещё так в мозг потрахаешь. Не Аул Бит же… Возле той и дышать-то нечем. - Эдесс? - А… - А Аул Бит куда меня тащит? - На войну скорее всего… Эк…, я подавился воздухом. Если там все такие как она… да я там сдохну… Я наверно вообще сдохну как только из домена выйду. - Больно? - Нет… - Врёшь. - Вру… - Встать сможешь? - Полежу ещё… - Слушай…, а она, Аул Бит, то есть… видит же, что я в её ауре еле дышу… как она меня с собой возьмет-то? - Не знаю… Есть, наверное, способы какие-нибудь… Я не слышала… - Вот же… Может спрятаться? А? Эдесс вздохнула. Шмыгнула носом: - Найдёт. Домен же её… Я вздохнул. Попадание сюда не от меня зависит. Чёрт его знает от чего это зависит! О! Есть подозрение. Как в демона превращусь, так и во сне черт-те что снится – сюда попадаю. Ладно. Эдесс жива… попка её почти цела. Моя тоже… почти цела. Пойду к своим. Я чмокнул Эдесс в нос, поднялся с пола и пошёл к выходу. У самой двери оглянулся. Эдесс, так и лежавшая на животе, смотрела мне вслед, увидев, что я смотрю на неё, молча повернула голову к спинке дивана. Коридор меня не пустил. Попробовал ещё раз. Ещё и ещё. Заистерив, опять сел к стене уперев лоб в колени. Что я делаю не так? Ведь уже было два раза. А кто тебе сказал, что тебя выпустят отсюда? Может быть, ты сделал, что надо и теперь тут навсегда останешься? А что я такого сделал? Потрахался два раза? А ещё? Вспоминай? Нагу видел, дракошку. Не то. С нагой чуть не поёбся. Опять не то. Нет. Ещё что-то. Как Эдесс пялил? А потом? Член застрял. Не то. Под удар подставился. Суккубу защищал. Царапнуло. Оно? Оно. Я выдохнул. Собрался с мыслями. Как там у нашего всего: И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал. Вот! Милость к падшим призывал. Я подорвался и, путаясь в хвосте, цокая побежал к Эдесс. Суккуба лежала в той же позе и из её глаз текли слёзы. - Эдесс! Вспомнил! – крикнул я. - Что?.. – тихо ответила она. - Вот…, - я присел около головы суккубы, - слушай. Я цитирую - ты знаешь, что это такое… Эдесс лежала лицом ко мне, левой щекой вверх. Я перебрался ближе, прижался к ней так, чтобы своей левой щекой касаться её верхней тоже левой щеки и едва дыша в ушко, оказавшееся прямо перед моими губами, начал шептать: - Не бойтесь! Это можно – не обижать, - я провёл дрожащей от эмоций рукой вдоль по спинке суккубы, и продолжил, - Жалеть друг друга тоже можно, - я снова провёл по её спине, по гладкой коже, - Не бойтесь! Жалейте друг друга, - я гладил спину демоницы, она часто задышала мне в шею горячим дыханием - Жалейте – и вы будете счастливы! Честное слово, это правда, чистая правда, самая чистая правда, какая есть на этой земле…, - я судорожно выдохнул, - Вот и всё… Эдесс втянула воздух ртом, и также ртом выдохнула – нос был забит. Благодарно прикрыла глаза… В свои слова я вложил много сил и теперь не мог сразу оторваться от суккубы – просто не устоял бы. Перевалился спиной к дивану и шумно задышал. Теперь к своим… уже иду. * * * Проснулся я незадолго до того как Веник должен был проснуться – в его животе и промежности постепенно нарастала желтизна. - Эльфи, вставай, - растолкал я омегу. Грели воду. Кормили молоком младенца, подмывали. Меняли распашонку. Застирывали подгузники и одну из пелёнок. Вода была выкинута телепортацией. Мокрое бельё я пока решил не выносить наружу – метель не прекращалась, а прищепок у нас нет. За окном темно – зима, дни короткие. Веник стабильно три раза за ночь (ну или за тёмное время суток) требует внимания. Теперь, без телекинеза, высыпаться сложнее. А ещё охота, уборка, стирка, приготовление пищи, заготовка дров. День настанет, мелкому бы хорошо на свежем воздухе побывать. Под эти мысли я незаметно задремал и был разбужен вставшим раньше меня Эльфи. Было светло. Метель утихла. Опять хлопоты вокруг ребёнка. В это раз бельё было вывешено на веранду, а я, перекусив на пару с Эльфи, начал готовиться к перемещению в город. Упаковался по зимнему: в единственные оставшиеся штаны, рубашку, на рубашку кофту, сверху тулуп и малахай, лицо по-прежнему завязал чёрной повязкой – не хочу никого пугать. Потренировался в телепортировании на небольшое расстояние – вроде получается. Ориентируясь по энергетическим маякам, особенно по двум кольцам у выхода на дорогу, сразу перемещался туда, куда мне было надо, благо, энергетическую картину около этих маяков, я, несколько раз ходивший по ним в город, знал хорошо. Для телепортации очень важно представлять место куда ты собираешься переместиться. Если не знать, то будет так, как я поступал разделывая насильников Эльфи – на кого бог пошлёт. Выкидывал не заморачиваясь расстоянием и высотой над землёй и морем. А здесь – в два приёма перешёл до дороги. Огляделся. Никого в обе стороны. Следующий шаг – горелый кабак Оппо. Есть! При этом никакого ухудшения самочувствия нет. Вроде как, даже бодрость какая-то появилась. Огляделся. Очень не хочется попасть кому-нибудь на глаза. Опять шаг – уже в пригород. Пахнет дымком. Собаки лают. Цивилизация, ёпта! По городу ножками. А что? Ходить полезно – это вам любой доктор скажет. Настроение повысилось. Добрался гораздо быстрее! Раза в четыре, если не больше. Ни вот и дом Хени и Дибо. Сейчас отдохну, выпью чаю (тут, конечно, пьют не чай т.е. листья камелии китайской, но похожий аналог есть). Поболтаю со словоохотливыми омегами, узнаю городские новости, посмотрю чего достиг Оле и потом с ним на базар. Шагнув в калитку, я почувствовал какую-то тревогу: в доме не просматривались энергетические силуэты людей. Буся, обычно с радостью встречавшая меня на крыльце, не бросилась ко мне – её вообще не было. Странно. Поднял руку постучать в дверь и вдруг услышал её скрип, дверь мотало ветерком. Вошёл и сразу тяжёлый запах скотобойни ворвался мне в нос. В доме было холодно – выстыл через открытую дверь. Прошёл внутрь. Ещё шаг, ещё. Шарю рукой по стене. Внутренне расположение я знаю и по стенке могу дойти куда угодно. Под ногами хрустит битое стекло. Откуда?! У аккуратистов Хени и Дибо никогда не было никакого мусора в доме. Их дом можно было демонстрировать как образец ведения хозяйства. Я запнулся обо что-то мягкое. Нагнулся, снял рукавицу и начал шарить. Тело… уже холодное. Ребёнок. Кто?! Анели… у него волосы длинненькие. Сердце резануло тревогой. Кто рядом? Быстро поднялся, шагнул, опять запнулся, шарю… Опять тело… Грет… Он самый маленький… был. Холодный. Я сел, не в силах двигаться дальше. Кто?! Кто?! Суки!!! Им не жить! Где взрослые? Где Оле? Перебирая руками по стене, теперь уже не только по причине слепоты, наткнулся на стул… Сглотнул… Не хочу… Не хочу знать! Хрустя стеклом, осторожно шагнул в сторону кухни. В глубине дома раздался какой-то вздох, перешедший в низкий утробный вой. Омега? Хени или Дибо? Кто? Шарю. Не понять. Шагаю и запинаюсь о ещё один труп. Рядом едва видимо светится тело Господина Ди. Умирает… Держится из последних сил… - Котик…котик, не умирай, Ди, Ди… Это я…, - я протянул руки к коту. Он дёрнулся, поднял разбитую голову – я почувствовал кровь, и, упираясь передними лапами в пол, пополз ко мне, волоча задние ноги. - Что здесь было? Покажи, не умирай, - шептал я, наклоняясь головой к коту. Он поднял большую голову вверх, навстречу мне. Кот - искусник-самоучка, кому скажи, не поверят, что так бывает, но вот нате вам. Дотронувшись лбом до головы кота и пачкаясь в его крови я опять, теперь уже телепатически попросил кота показать, что произошло в доме. Путаясь в образах, он как мог, показал произошедшее. Вошли трое, перед этим пристукнули Бусю - валяется во дворе и уже занесена снегом. Господин Ди, почувствовав неладное, молча кинулся на одного из вошедших, изловчившись, разодрал до кости лицо, выдрав глаз, тот завыл (страшнее кошки зверя нет и это самая настоящая правда!). Извернулся, отскочил, оставшиеся двое рассыпались по дому. Вскрик Хени из швейной мастерской. Грохот летящей на пол посуды на кухне. Кот снова бросился на ещё одного. Вцепился в шею сзади, перекусывая сонную артерию, зубами почти в полмизинца длиной (кот был очень крупный). Пока Ди грыз второго, третий чем-то ударил его (чем кот не видел), перебил спину и раскроил голову. Потом этот оставшийся дорезал детей (всех!), под руки поднял воющего драного и они вышли. - Покажи мне их, котик, покажи, - молил я кота, скрючившись над ним. Показал, показал, как смог и как видел. Я разогнулся, выдохнул и опустил руки, державшие голову кота. Господин Ди умирал, выполнив свой последний долг. Нет, ещё одно. Он просит… Что? Где? Там? Да… Хорошо. Заберу… Кот! Может быть ты со мной? Я могу… Нет? Ладно… Прощай… Кот дёрнулся в моих руках и затих. Всё… Слёз не было, даже если бы я захотел – слёзные железы отсутствовали. Не выпуская тело кота из рук, я закинул голову вверх и завыл. Завыл от горя, безысходности. Сила великая, за что, почему! Ведь все! Все, кто был рядом со мной, гибли… Опять вспомнил – Янка, Оле, Лило, Шиарре (о, Жоржетта!), Листерин, теперь вот Хени и Дибо, Анели, Герт… Оле - смелый мальчик… Десять! Десять их у меня было! Я поднял руки с растопыренными пальцами перед собой… Вот они! Все десять! А-а-а! Не могу! Схватил пальцами своё лицо, смял повязку… Суки! Разорву! В глазницах полыхнуло жёлтым… Вдохнул. Выдохнул. Вроде бы успокоился, но в груди поселился какой-то ледяной шарик. Скорее! Времени у меня не много – уже вижу глазами. Я мельком оглядел разорённый дом, увидел Хени, лежащего вниз лицом на полу швейной, на спине расплылось кровавое пятно. Дибо на полу на кухне, с обсыпанным мукой лицом и истыканным ножом животом. Оле в спальне, он и тут отличился – раны на руках и обломанные ногти, видно сопротивлялся, перерезано горло. Мелких уничтожали походя – тычок в грудь и готово. Подобрал оброненные рукавицы, выскочил через заднюю дверь в дровяной сарай, лихорадочно скинул тулуп, сапоги, штаны, кофту. Трусы и рубашку не успел – демоническая трансформация разорвала на мне одежду в клочья. Вздохнул, раздувая ноздри. Не выходя из сарая, окинул резко обрётшей дальность и чёткость телеметрией окружающую местность – никто в сторону дома омег не смотрит, вышел, и пока ещё есть энергия, рванул вверх, раскрывая крылья.