Как быть?

Сиджи и Ют увидев меня прижались друг к другу и в их головах мелькнула желтизна. Я, по прежнему с чёрной повязкой на глазах, протиснулся в их комнату и по-видимому перепугал. - Не бойтесь, ребята, это я, - успокоил я детишек и омежки немного расслабились. - Оме, вы…, - прошептал Сиджи, глядя на меня снизу вверх. - Да, да я пришёл, - протянул я руку и погладил густые темно-бордовые волосы,- А ну-ка, рассказывайте мне, как у вас тут дела? - Оме, нам хорошо, дедушки о нас заботятся… Вот только… наш господин… он оставил нас, - пролепетал Ют, глядя глазами, казавшимися огромными на исхудавшем личике, - Может быть вы, оме, сможете?.. - Что смогу, маленький? - спросил я. - Быть... господином?.. - запнулся Сиджи с надеждой глядя на меня. А! Так это они вдвоём придумали? Не ожидал, вот честно, не ожидал. Думал с этим покончено, а оно вон как! Видимо, ещё придётся поработать. А пока... Отвлеку чем нибудь. Я огляделся вокруг. А здесь, и правда, уютно. И действительно, не смотря на недавно завернувшие сильные холода, в доме было тепло, окна затянутые морозными узорами, искрились на солнце и комната детишек была наполнена солнцем. С кухни тянуло аппетитными запахами хорошей еды. Дорожки от калитки были заботливо расчищены. Только не было в доме ни Хени, ни Дибо… и Господин Ди не сидел на жарко пылающем камине… Я присел к кровати и обнял подсунувшихся ко мне омежек, передавая им своё тепло. Молчи, подсознание, молчи, сука! - Оме, оме, а скажите, а вы ещё так можете? – нетерпеливо спросил Сиджи, осторожно подталкиваемый в бок Ютом. - А что ты, маленький, имеешь в виду? – ласково ответил я, по-прежнему сглатывая комок в горле – очень тяжело видеть искалеченных детишек. - Ну, вот, оме, вы нас в прошлый раз в туалет носили…, - Ют замер после заданного вопроса, глядя на меня широко открытыми глазёнками, в глубине которых плескался страх – а вдруг я рассержусь? – а руками не держали? Я погладил светлые волосёнки Юта - ф-фух, загнал я его голову через центр ладони малую толику Силы, щедро сдобренную лаской. - А это знаешь почему? – заговорщицки прошептал я, низко наклонившись в омежкам, пахнуло свежестью, чистым детским телом и молочком (дети!). - Почему?.. – едва слышно выдохнул Сиджи, раскрыв глаза так, что казалось бы, шире и нельзя. - Потому что я…, - переместив руку на его голову, я проделал тоже самое, и теперь держал паузу, глядя на растащившихся под моей нехитрой лаской детишек, - потому что я вол-шеб-ник… Но про это никому… Договорились? Оба омежки, не отрывая от меня взгляда любопытных глаз, синхронно кивнули. Перешёл на энергетическое зрение, разглядывая изуродованные тельца. Та-ак, а Сиджи-то у нас… как будто на что-то годится! Да и Ют, вроде как, тоже… - А хотите полетать? Только тихо. Не надо пугать дедушек. Они старенькие, - вдруг предложил я омежкам. Дети замолчали. Сиджи повернул головку к Юту и кивнул ему, молча спрашивая совета. Да согласны они, согласны. Кто же откажется? И не дождавшись ответа, я откинул одеяло в сторону и подхватив телекинезом оба почти невесомых тельца (кости да кожа!) закружил малышей в воздухе по комнате, развевая мягкие фланелевые сорочки на обоих . Сиджи тихо пискнул от восторга (я контролировал их эмоциональное состояние), а Ют, что есть силы вцепился ручками-спичками в его тело и уткнулся в грудь Сиджи крепко зажмурив глаза – ему было страшно. Плавно поднимая детей высоко к потолку и затем опуская их вниз, так, что дух захватывало, я добился того, что восторг охватил их и тела и головки были залиты яркой синевой. Сиджи и Ют задохнулись и я, видя, что на первый раз хватит, осторожно опустил их на кровать в тёплую вмятинку матраса. Прикрыл одеялом. - Еще, а ещё можно? - едва слышно шептал Сиджи. - Обязательно, маленький, обязательно, - наклонившись, я поцеловал мягкую макушку, - а сейчас я вам расскажу одну историю… Ложитесь поудобнее. Омежки завозились под одеялом и на меня уставились две пары любопытных глаз. - Далеко, далеко, там где восходит Элла, в месте, где кончается земля, а может быть она там только начинается, кто знает? За лесами, за высокими горами есть жаркая-жаркая пустыня. Тамошние жители называют её «Дахна». На их языке это «багряная». Жители той местности говорят на другом языке, не так как у нас. Они считают, что в пустыне обитают лишь злые духи и смертельно опасные чудовища. Те из жителей, кто уверяют, что побывали в этой пустыне, рассказывают о ней вещи странные и невероятные. Рассказывают также, что в этой пустыне есть Город теней... Попасть в него может не всякий, ибо превращается Город теней в Тень города. Но тот, кто попадёт в него увидит необычайное… Миражи туманят разум неосторожного путешественника, посмевшего забрести в Дахну. Горячий ветер гоняет красный песок с бархана на бархан и только любопытные ящерицы и змеи переползают между добела выжженными яростными лучами Эллы костями несчастливцев. За этой пустыней есть город. Называется он Багдад… Я откинулся на стуле, прикрыл глаза, вспоминая и вместе с детьми погружаясь в чудеса. - И вот однажды в этот город на верблюде с жестяным колокольчиком, поздним, уже совсем тёмным вечером, почти ночью, въехал человек. Стражники на воротах ничего не увидели и не услышали – он ловко отвёл им глаза. Ночной сторож, старый Саид, всю ночь ходивший по городу с колотушкой и повторявший скрипучим голосом: «Спите, жители Багдада – всё спокойно», вздрогнул, когда человек, вошедший в город, приставил к его пояснице два пальца и зловеще прошептал: «Не оборачивайся». Саид, молча постоял, и продолжил свой путь, ударяя в колотушку и скрипя, как и все эти сорок лет, из ночи в ночь: «Спите, жители Багдада – всё спокойно». А человек, до самых глаз закутанный в чёрный балахон, пробрался по тихим пустынным улицам спящего города в обсерваторию… - А что это, обсерватория? – спросил Ют. Наваждение сказки схлынуло с Сиджи, зачарованно слушавшего мой рассказ. Он моргнул и разочарованно выдохнул. - Обсерватория… хм… Это такое место, где наблюдают за звёздами, - задумчиво ответил я. - Человек в тёмном одеянии проник в обсерваторию. В её центре стоял шар с небесными армиллярными сферами по которым двигаются звёзды. Он дотронулся до сфер, толкнул их и они пришли в движение. Настоящие звёзды, смотревшие с ночного неба на город, моргнули, дрогнули… - Кадияш, масамат, юу, юу, - начал произносить заклинание человек в черном балахоне, - масамат, мисимат, юу, юу, малвиал, тивиан, юу, юу, тивиан мири! Юу! Человек воздел руки к ночному небу, усыпанному крупными звёздами и прокричал: - Имя! Имя! Звезда Сухэйн, скажи мне имя! Небеса дрогнули, вращение небесных сфер остановилось, подул тёплый лёгкий ветерок. - Я услышал тебя, Звезда Сухэйн, - человек приложил ладонь к груди и склонил голову… Сиджи и Ют напряжённо слушали, следя за мной широко распахнутыми глазами. У двери стояли Штайн и Элк и тоже слушали. И даже стражник-охранник стоял и слушал раскрыв рот. Н-да, аудитория. Бессмертное творение Бориса Рыцарева и здесь собирает залы. - … а потом настал день. И человек в чёрном балахоне пошёл по шумному базару Багдада в надежде найти Аладдина, сына Али аль Маруфа, о котором сказала ему Звезда Сухэйн… Невозможно описать обилие и великолепие товаров, раскинутых на прилавках, на камышовых циновках, на ковриках. Кальяны от самых простых и грубых до многотысячных, отделанных золотом и самоцветами; многоцветные ковры, услаждающие глаз необычайной тонкостью узора; шелка, позаимствовавшие у солнца свой блеск; бархат, мягким и глубоким переливам которого могло бы позавидовать вечернее небо; подносы, браслеты, серьги, седла, ножи… сапоги, халаты, пояса, кувшины, амбра, мускус, розовое масло…Базарный день, полный пестрых красок, звуков и запахов... И я ещё долго пересказывал благодарным слушателям события из фильма «Волшебная лампа Аладдина» ничего не упуская – благодаря абсолютной памяти это было несложно – и стараясь передать весь юмор фильма и его бессмертные цитаты. Конечно, с учётом местных реалий – принцесса Будур превратилась в омегу-принца Будур. Наваждение сказки отпустило присутствующих… Элк, переполненный эмоциями, схватился за морщинистые щёки. Штайн отошёл от двери и осторожно присел на стул. - Эх-х…, - выдохнул стражник. И этот выдох как будто вернул нас всех на землю. - Ох…, оме, что это я, - засуетился Элк, - у меня же всё готово… Пожалуйте за стол… Отдав должное простой, но сытной пище, я, пока Штайн и Элк кормили детишек, прошёл в библиотеку. Кожаные переплёты с тиснёными золотом и серебром буквами заполняли несколько шкафов. Уютное кресло стояло в углу будто ожидая ненадолго вышедшего хозяина. Я провёл пальцем по корешкам, не торопясь читая названия. География привлекла моё внимание. В замковой библиотеке я заглядывал в книги по географии, но больше налегал на описание Тилории. А здесь мне попалась книжка по иностранным городам и весям. Пролистнул. Какое-то странно знакомое название царапнуло глаз. Лирнесс… Лирнесс… покопавшись в памяти, ставшей близкой к идеальной, с удивлением вспомнил Илиаду Гомера. Малоазиатский город. Но откуда он здесь?!.. Помнится из Лирнесса была Брисеида, которую отнял у Ахиллеса Агамемнон... Здешний Лирнесс находился на побережье тёплого внутреннего моря и не принадлежал никакому из государств. Вольный город. Город магов, город искусников... В нём же, а точнее недалеко от него, находится и самая знаменитая схола Великого Искусства. Правит и схолой и Лирнессом совет искусников, в который, впрочем, входят не только искусники, но и самые достойные граждане Лирнесса и окрестностей принадлежащих городу, известные своим богатством или воинскими талантами. Эдакая Терранская Венеция. В книге обнаружились и картинки, изображающие и сам Лирнесс и схолу. Мелкий морской залив с песчаными берегами, улицы, идущие вдоль моря, с открытыми верандами ресторанчиков и кафе, качающиеся на волнах разноцветные лодки, зелень кудрявых кипарисов, оливковое кружево магнолий и рыжеватое ожерелье реликтового кедра… Я едва смог оторваться от книги – Лирнесс запал мне в голову. Над этим стоит поразмыслить. Хотя бы в качестве цели, куда стоит стремиться. А что? Не вечно же нам жить в лесу в суровом климате Майнау. Веник к тому же искусник и ему надо где-то постигать Великое Искусство…Да и мне самому стоит найти какой-нибудь тихий уголок, где я никому неизвестен. Эльфи родит… Ладно, это потом. Опять выбор, опять перепутье!.. Я прикрыл глаза рукой. Долго стоял, размышляя... Как бы опять моё подсознательное обращение к миру не повлекло смерть невинных... Нет... Вроде нет... Не должно... Выдохнув, я продолжил осмотр книжного шкафа. О! Кулинария. Толстая потёртая книга - видно, что часто пользовались, бросилась мне в глаза. Я взял её в руки, раскрыл. Пятна, пометки на полях... Возьму с собой... Попрошу у Штайна и Элка - пусть Эльфи тренируется, да и мне любопытно посмотреть каких высот в здешнем мире достигло кулинарное искусство. Я снова прошёл в комнату к только что покормленным детишкам. Дверь в этот раз прикрыл. - Сиджи, Ют, хотите научиться летать? – задал я провокационный вопрос. Две пары глаз с надеждой уставились на меня. Помогу им… надо… иначе они просто не выживут в этом мире. Всю жизнь лежать? Кто их содержать будет? А с Великой Силой они станут искусниками-менталистами – телекинез рулит! Это я знаю как никто другой… Лишь бы удалось… Лишь бы смогли… Беглый осмотр энергетики показывает, что небольшие задатки есть. - Смотри, Ют, - начал я с омежки с руками, - это непросто… Нужно много работать. Ты согласен? - Даже если он не согласится, - Сиджи, двигаясь как червяк, в великоватой ему сорочке подполз по матрасу поближе ко мне, - то я готов… Я буду учиться! И его заставлю! Он не откажется. Что нужно делать? - Я сейчас покажу Юту, - обратился я к решительно настроенному Сиджи, - а потом и тебе. Я взял Юта на руки, спиной прижал к своему средоточию и начал гонять Силу от себя к нему и обратно, так как это делал с Оле-младшим. Худенький Ют быстро устал и я, почувствовав это, остановился. - А теперь ты, - прижал я к себе и Сиджи. Сиджи был слабее Юта, устал быстрее, но когда я решил закончить, решительно воспротивился: - Оме, не останавливайтесь, я ещё могу… - Нет, маленький, хватит на сегодня. Вам обоим надо отдохнуть. И потом, у меня для вас будет задание, - остановился я. - Вот, смотрите, - я показал им оболочки, первую, вторую, третью, - до тех пор пока я не приду вы должны научиться видеть то, что я вам показал. Смотрите везде: друг на друге, на дедушках, если стражника увидите – смотрите и на нём… - А вы, оме, когда придёте? – с надеждой спросил Ют. - Скоро, маленький, скоро, - погладил я по головкам омежек. Встал, прошёл к выходу, обернулся в дверях и повторил: - Смотрите везде, где можно, поняли? Ответом мне был синхронный кивок бордовой и золотистой головок. Выпросив у Элка книгу (да берите, оме, я всё равно читать не умею) и тепло распрощавшись со стариками, хлопнув на прощание по плечу стражника, я вышел из дома, снова ставшего гостеприимным, ну, по крайней мере, для меня. Серия прыжков телепортации привела меня к дому. Ещё было светло. Из оврага тянуло дымком. Эльфи опять настирал кучу бельишка мелкого и оно застывшими на морозе полотнищами висело на веранде. Часть принесённых продуктов - что можно, я сгрузил в лабаз. А молоко, яйца и муку принёс в дом. Эльфи, поджав ноги, лежал на боку на топчане, дрова трещали в печке. Впустив клуб морозного пара, я вошёл в дом. Омега даже не поднял головы. Опять депрессия? Опять надумал себе всякого? Только недавно поджила порезанная ножом рука, а он опять за старое? Я выгрузил принесённое по лавкам и столам. Машка, почуявшая, что дело, возможно, идёт к приёму пищи, крутилась под ногами и оглушительно мурлыкала на разные лады, время от времени привставая на задние лапы и требовательно хватая меня когтями за штанину. Я разделся и сел рядом с Эльфи, положив руку на худенькое бедро. Эмпатия донесла до меня тоску… - Ну что ты, маленький? – я погладил тёплую ножку. Эльфи всхлипнул и уткнулся в подушку. - Пойдем, лучше посмотрим, что я принёс, - предложил я отрицательно помотавшему головой омеге. С этим надо что-то делать. Только вот что? Я прилёг, уперевшись на локоть рядом с Эльфи, наклонился к нему и чмокнул в волосы за ушком. Эльфи затих. Оторвавшись от омеги я вздохнул… Вдруг Эльфи, резко развернувшись ко мне, толкнул меня в грудь. От неожиданности я завалился спиной на топчан, а Эльфи быстро перевалившись мне на грудь, начал, ухватив ладошками мои щёки и заливаясь слезами, истерично целовать меня, куда попало – в глаза, в губы, в подбородок: - Оме, оме, - чмок, чмок, чмок, - не могу без вас, оме… Вы опять ушли…, - чмок, чмок. - Оме-е… Буря его эмоций захлестнула меня. Высвободив руки, я гладил омегу по чувственной, как у кошки, спинке, по бокам: - Ну что ты, что ты… Я здесь… Я с тобой… Никуда не делся… Голова Эльфи и всё его тело полыхало краснотой. Крепко обхватив несопротивляющегося омегу руками, я перевернулся и он оказался подо мной, а я над ним на локтях. Слёзы по-прежнему текли из его глаз, а он, подобрав ручки к груди, гладил меня тонкими пальчиками по лицу, осторожно прикасаясь к рубцам, и не отрывал от меня влюблённого взгляда. Эх-х! Трахнуть бы его как следует! Но… не могу… Нельзя… Эльфи чуть поёрзал, придавленный моим телом… его промежность оказалась напротив моего лобка… И тут Машка, так и не дождавшись от меня ожидаемого угощения, сверзилась откуда-то сверху прямо мне на спину, между лопаток. - Мя-а-о! – выдала она басом, удивительным для такого маленького тельца. Веник, проснувшись и почуяв мою энергетику рядом, закряхтел. Я оторвался от созерцания залитого слезами лица Эльфи крупным планом и кинув взгляд на младенца, определил, что и крупный и мелкий его подарки уже на выходе. Вот же, мелочь пузатая, как сговорились. А… может и к лучшему… Ладно… Надо вставать. Выдохнув, я сполз с омеги и сел на топчан. Машка – чёрно-рыже-белое чудовище, сидела рядом и требовательно смотрела на меня... Веник был обихожен и накормлен, Машка самозабвенно, трясясь от жадности, поглощала молоко с хлебом, из лабаза были извлечены и сварены пельмени и мы с Эльфи, сытые и довольные, ну, по крайней мере, я, сидели за ярко освещённым столом. Печка была протоплена и я решил, наконец, разобрать всё, что мне досталось от насаженного на кол Орсельна и повозиться с очками, а то с такими глазами на людях показаться нельзя. Были извлечены и украшения, захваченные нами из замка. Вещи Листерина я просматривать не стал – передам Венику, как подрастёт, а вот ювелирку Шиарре я снова перебрал. - Эльфи, примерь это, - я протянул омеге небольшие увесистые серьги в виде прорезанных насквозь искусным узором шариков из какого-то белого металла, - а то у тебя ушки зарастут. - Ой, оме, это дорого очень! Платина! – пролепетал Эльфи, а его эмоции при этом полыхнули удовольствием. - Одевай, одевай, - мне они все равно ни к чему, - настоял я. К серьгам в комплекте шло такое же прорезное колечко и пара тонких прорезных браслетов на обе руки. Всё это добро я отдал Эльфи. Пусть его. Мне не нужно. А продавать… Особого смысла не вижу. Эльфи нацепил побрякушки и довольный закружился по дому, мурлыча какую-то песенку. - Ах, оме, вы знаете, в Тилории принято, что будущий супруг перед свадьбой дарит своему избраннику набор украшений! - восторженно воскликнул он, поднимая руки вверх и продолжая крутиться посреди комнаты. Упс… - Тише, не ори, ребёнка разбудишь, - одернул я никак не хотевшего угомониться омегу, - и потом, ничего, что ты – мой Личный Слуга? Какой может быть супруг? Я и ты омеги! - Ну и что, оме! Я слышал и даже сам видел, частенько так бывает, что омеги друг с другом живут как супруги, да и альфы тоже между собой так сожительствуют. И даже до такого доходит, что такие альфы и на омег смотреть не могут. У нас в замке такое было, а уж в столице и подавно… Да вот хоть оме Шиарре возьмите. У него Оле в наложниках был! – с жаром возразил Эльфи. - Ну если с этой точки зрения…, - растерянно пробормотал я, действительно вспоминая, что Оле был необычно одет, а когда я задал кому-то вопрос о его одеянии, то мне ответили, что так одеваются наложники, - Кх-м… А ты сам Эльфи, случайно с Лило не сожительствовал? А? - Ой! Оме, нет, что вы! Мы с Лилочкой любили друг друга… Но как два братика… мы и не целовались даже никогда, - начал оправдываться Эльфи. - А ну-ка, ну-ка! Не целовались они! Я как сейчас помню, утром вас будил в последний день в замке. Лило у тебя за спиной лежал, а потом встал одеваться и у него эрекция была! На тебя эрекция, а Эльфи? – шуточно уличил я омегу, наставив на него палец. - Да нет, оме! Что вы такое говорите! Лилочка такой был, такой… Ему альфы знаете как нравились? – оправдывался Эльфи. Стоявший посреди комнаты омега ухватил палец левой руки кулачком и смущённо таращился в пол, ковыряя его носком тапочка. Детский сад – штаны на лямках! - Знаю я, какие вам альфы нравились! Да вы на меня готовы были запрыгнуть! А я разве альфа? – возражал я, видя слабину в рассуждениях Эльфи. - Ну… я даже не знаю почему так, оме…, - растерялся Эльфи, и правда, вспомнив, как они бегали ко мне, - мы как вас увидели, будто обожгло. Мне потом Лилочка говорил и я ему… тоже… А-а потом… ещё от вас запах такой… Это…, - он совсем сбился. - Суду всё ясно! – подытожил я, - Ты, Эльфиус Иберг, маленький извращенец! – припечатал я, сидя на табурете и картинно уперев кулаки в колени. - Оме, ну какой я извращенец, я вас люблю! Очень! – взмолился омега, прижав кулачки к груди. - Вот! Ты сам сознался! – я хлопнул в ладоши, - Я омега, ты – омега. И ты любишь омегу! Ну разве не извращенец? - Ну и пусть! Пусть я извращенец! Зато я вас люблю…, - последние слова Эльфи прошептал едва слышно. Та-а-к... Я выдохнул, острая жалость резанула по сердцу, молча развёл руки пошире в стороны и прошептал: - Иди ко мне… Эльфи бросился в мои объятия, прижал мою голову к своей груди и уткнулся носом в моё темя. Ну вот что с ним делать?.. Подсознание, молчать! Счастье обожания, транслируемое омегой затопило меня. -Так, Эльфи, пообнимались и хватит…, - попросил я, уткнувшись носом в грудь омеги, тот сжал меня крепче, - отпусти… Через какое-то время Эльфи, наконец, оторвался от меня и я смог разобрать золотой лом, доставшийся мне от Орсельна. Тут были цепочки, браслеты, большей частью гнутые, перстни, броши, заколки для волос, оправы для драгоценных камней с отогнутыми лапками – камни были собраны отдельно в замшевый мешочек. В общем лом, он и есть лом. Но лом золотой. Маленькая вазочка тёмного синего стекла, купленная сегодня по случаю, была извлечена на свет божий. Пара кованых железных гвоздей разместились рядом. Очки, мне нужны очки. Усевшись на табурет поудобнее, я, примостив на стол толстую сосновую доску, начал в небольшом, с ладонь, телекинетическом кубе с помощью пирокинеза плавить стекло. Очки будем делать в форме "капельки-авиаторы". Стекло нехотя текло и мне пришлось приложить много усилий, чтобы избавиться от пузырьков и неоднородных включений. Температура стекломассы росла и когда жидкое стекло стало легко растекаться вокруг шарика пирокинеза, пузырьки, наконец-то, пропали. Вытянув синюю линзу по необходимой форме и чуть выгнув её наружу, я стал постепенно охлаждать заготовку. Толщина оказалась около 4-5 миллиметров и линзы были достаточно увесистыми, но только так удалось сохранить достаточную затемнённость. Стекляшки были отправлены остывать на загнетку печи, а я принялся за гвозди. Раскалив их добела, начал гнуть и вытягивать оправу. Окалина сыпалась как снег и тонкие раскалённые проволочки очень быстро расползались чёрными окислами. Дом провонял горелым металлом и Эльфи начал морщиться, но Веник пока ещё безмятежно спал. Дело пошло только тогда, когда я догадался удалить из телекинетического куба воздух. Сжал стороны куба почти в точку и затем, резко расширил. Да, вакуум не абсолютный, но тем малым количеством воздуха, которое там осталось можно пренебречь. Раскалённое добела железо гвоздей тянулось так как мне нужно и спаивалось простым прижатием кончиков друг к другу. Дужки ходили на заклёпках – миниатюрные болтики были не для моих рук. Оправа была изготовлена, вынута из плавильного телекинетического куба и отправлена остывать на шесток. У нас с Эльфи на кухне был где-то уксус. И неглубокая глиняная чашечка вместила все наши запасы – мне была нужна кислота для травления. Как говорится, на безрыбье и жопа – соловей, пойдёт и уксусная. С золотом было проще – оно плавилось гораздо легче и протравленная железная оправа снова была помещена в вакуумный плавильный куб, но теперь уже с шариком расплавленного до состояния воды золота. Водя им по железке я добился того, что вся оправа залудилась драгоценным металлом и приобрела изысканный вид. Теперь осталось только стекляшки протиснуть в оправу и дело в шляпе. Стекло остыло и линзы категорически не желали помещаться в оправу. Дело в итоге кончилось тем, что одна из них лопнула и порезала мне палец. Да и чёрт с ним со всем! Я разозлился и решил пока отложить это дело. - Эльфи! – скомандовал я омеге, - мыться пойдём! Уже поздно. Собирайся! На всё согласный, лишь бы со мной, он захлопотал, собирая вещи и мы, одевшись, вышли в морозную ночь. Моральных сил возиться с омегой в бассейне у меня не было и я расслабленно наблюдал как Эльфи тормошит меня, натирая мочалкой. Особенно долго он возился с моими ягодицами и промежностью. Да и пусть, нравится смотреть на искалеченное тело - его дело. А Эльфи сегодня был особенно нежен, и при каждой возможности надолго приникал ко мне своим худосочным тельцем. Нет, ничего такого, мне вообще-то и раньше толстые женщины не нравились, а Эльфи не отличался жировыми накоплениями на теле, хоть в последнее время я и старался его немного откормить. Просто… тельце у него пропорциональное… мне нравится… Блядь! Ну вот, Саня, и всё! Дальше что?! Пойдёшь искать хуи потолще? Альфы в этом мире весьма отличаются пропорциями этих органов… В тюрьме, помнится, тебя регулярно ебли… Дёрнувшись от пришедших мыслей, я прихватил возящегося вокруг меня Эльфи и сидя у стенки ванны, положил его поперёк груди, пристроив его голову себе на сгиб локтя: - Подожди… полежи немного… Эльфи затих в моих руках, а я лежал в тёплой воде и размышлял о том, что делает со мной этот мир… Эльфи шевельнулся и я чуть придержал его, не желая выпускать из рук. Слёз нет, глаз не закрыть, а так иногда хочется… * * * Отмытые до скрипа мы прошли в дом и улеглись спать. Вернее спать улёгся Эльфи, а я, понаблюдав за спящим Веником и приготовив, всё, что может понадобиться для его ночного кормления, неожиданно для себя провалился в сон. Проснулся я от того, что Машка топталась на моей груди, пытаясь разбудить. - Всё-всё, Маша, я проснулся, всё…, - я снял немного подросшего котёнка с груди и положил его рядом со спящим Эльфи. Только я пошевелился, как Веник закряхтел. Быстренько встал, распеленал, телекинезом успел перехватить и кал и мочу ребёнка. Протёр промежность и поднёс подогретый шарик молока к губам младенца. Полусонный Веник, не открывая глазёнок, поел и тут же заснул. А вот воспрявшая ото сна Машка спать не желала. Требовательный вопль известил меня о её желании посетить места раздумья – пришлось открывать дверь и выпускать её на веранду. Ну, а раз уж открыл дверь, то и дров надо принести – в доме стало прохладно, холода за сорок не спадали, так, что в особенно глухие ночи даже слышался треск стволов деревьев, разрываемых морозом. Печка была затоплена, а я, прилёг на топчан рядом с крепко спавшим Эльфи. Положил руку на его тёплую головку и погладил по мягким густым волосам. Спит… Хороший повод заняться с ним сексом. Виртуальным, естественно. Я поднялся и сел поудобнее. Руки положил омеге на голову... Эльфи снился сон. Приморский городок. Дома ярких цветов с крышами, покрытыми рыжей, выгоревшей на южном солнце, черепицей. На первых этажах почти каждого из них кафе, магазинчики. Контрастные тени. Город протянулся вдоль побережья разомкнутым полукругом, непосредственно по дуге обзора, так, что были видны и дальние башни, и купола ближних дворцов, и стены зданий, составляющие единое целое со своими водными отражениями, и висячие сады с цветущим плющом и виноградом, ниспадающим до самой воды. А за городом, вдалеке, теряясь в туманном мареве, высились зубцы гор, прикрывавших город от холодных ветров, многие с белыми шапками ледников. На склонах гор, обращённых к морю, виноградники... Он сидел в маленьком на три столика кафе. Лёгкий тёплый ветерок шевелил его волосы и края белой скатерти. Нежаркое солнце светило в спину. Перед ним стояла большая чашка кофе-латте с причудливым искусным узором на пенке. Эльфи повернул голову и, подперев её рукой, вдыхал морской воздух. За мраморными перилами кафе едва слышно плескалось море, где-то далеко кричали чайки... Мелкие спокойные волны медленно, лениво катятся к берегу и будто лижут его. Затем нехотя возвращаются в море. На таких волнах приятно покачаться, как в гамаке, лежа на спине и глядя в бездонное синее небо.Вода всегда разного цвета и имеет множество оттенков в зависимости от цвета неба и местоположения солнца, от бирюзового до темно-серого. Солнце играет с морем, и дорожка из множества крошечных солнышек искрится и дрожит на поверхности воды. Вода чистейшая, прозрачная. Видно, как солнечные зайчики весело прыгают на песчаных морщинках морского дна...Тень накрыла столик. Эльфи поднял голову. - Здравствуйте, - произнёс высокий широкоплечий черноволосый альфа с яркими голубыми глазами. Его запах достиг Эльфи и ноздри омеги затрепетали. Всё, что можно, всё чего хотелось бы, и уже давно хотелось, содержал в себе этот запах. Руки Эльфи дрогнули и он схватился ими за чашку горячего кофе. Какой необычный вкус... Что это за напиток? Омега поднял взгляд блестящих глаз на альфу, с улыбкой наблюдавшим за ним… Во сне часто бывает, что события бывают непоследовательными. Я уклонялся от содержательных диалогов и персонаж альфы, созданный мной, приступил к решительным действиям. Альфа и Эльфи смеясь и болтая (о чём - не упомнить, так, ерунда всякая, лишь бы говорить) держась за руки шли по узким улочкам южного городка, замощённым разноцветными каменными плитами исчерченными причудливыми узорами трав и цветов, с маленьких балкончиков и окон с открытыми ставнями-жалюзи свисали цветы... Никого вокруг...Альфа вдруг увлёк Эльфи в приоткрытую дверь одного из домов. Эльфи пискнул и влетел следом за альфой. Яркое солнце исчезло и ему показалось, что в коридоре стоит непроглядная темень. Альфа нежно, но настойчиво прижал Эльфи к стене и медленно, едва касаясь, поцеловал в губы. Эльфи выдохнул и внизу живота у него вспыхнул огонёк. Положив руки на плечи альфы, Эльфи жадно ответил на поцелуй. Их языки переплелись. Эльфи прильнул к крепкому телу альфы, рельефные мышцы которого проступали сквозь тонкую белую льняную рубашку. Омега с трудом оторвался от ароматных губ альфы и шарил по великолепному телу партнёра, наслаждаясь тактильными ощущениями. Спустился на талию. Альфа плотно прижал его к прохладной стене и искал своими губами его губы. Эльфи вдохнул и зажмурившись снова ответил, утопая в объятиях крупного альфы. Губы целующихся слились. Руки омеги спустились ниже и обхватили твёрдые как орех, горячие, крепко сжатые ягодицы альфы. Век бы не отпускал! Что-то, весьма немаленьких размеров, вдруг упёрлось в живот Эльфи чуть ниже пупка. Альфа оторвался от припухших от поцелуев губ Эльфи и горячо прошептал прямо в маленькое аккуратное ушко: - Пойдём наверх… От голоса и горячего дыхания кожа Эльфи покрылась здоровенными мурашками. Его тряхнуло. Тянущее сладостное чувство внизу живота усилилось и он вдруг ощутил, что в попке стало мокро. Альфа, больше не говоря ни слова, подхватил Эльфи на руки и они вдруг оказались в роскошной спальне. Одежда исчезла и обнажённый альфа, исходящий восхитительным ароматом феромонов, крепко обнял Эльфи, а тот, позабыв обо всём, утонул в его объятиях, исступлённо целуя всё, до чего мог дотянуться – плечи, грудь, шею – выше он не доставал, альфа был высок, выше Эльфи на целую голову. Слёзы потекли из его глаз. Оме Ульрих… где он?… с каким бы наслаждением он бы целовался с ним… Но это ведь сон… Ведь правда же?.. А во сне можно… Во сне можно всё! Эльфи закинул голову вверх и снова губы альфы нашли его губы. Рука альфы спустилась вниз по спинке Эльфи, он прогнулся, выгибаясь как кошка, под тяжёлой тёплой ладонью. Альфа опять осторожно подхватил Эльфи и положил его на кровать, чуть придавив сверху и не разрывая затянувшийся поцелуй. Голова омеги кружилась от восторга, отринув все сомнения и расслабившись от пут сковывавших его всё последние декады. Плюнуть на всё! Какой-такой оме Ульрих с его заморочками?! Здесь и сейчас есть только он и этот альфа! И уже нет никаких сил терпеть. Ещё немного и он кончит. И пусть! Ну же! Эльфи повернулся на бок, альфа неведомым образом оказался сзади… Эльфи прогнулся, окидывая назад и голову и попку, навстречу великолепному, совершенному орудию предназначенному доставлять неземное наслаждение… Альфа нежно проник в мокрый анус, просунул мощную руку под голову Эльфи, так, что она оказалась лежащей на его руке и приник губами к шее Эльфи, не переставая, при этом нежно и настойчиво вдвигать свой член внутрь омеги. Эльфи повернул голову к альфе и их губы снова, в который уже раз, встретились. Рука альфы, на которой лежал Эльфи опустилась вниз и холёные пальцы настойчиво зажали набухший сосок омеги. - А-а-х-х, - выдохнул Эльфи. Захват соска совпал с конечной точкой продвижения члена альфы – он достиг того заветного места, там в глубине, внутри Эльфи, касание которого вызвало дрожь всего тела омеги. Попка Эльфи плотно обхватывала член партнёра и ему казалось, что то чувство наполненности, когда казалось, что он может ощущать даже толщину вен, которыми увит здоровый член, по которым сердце альфы гонит кровь мощными толчками, заполняет всё его существо, нисколько не оставляя, вот совсем нисколечко, места для Ульриха. Крупное тело альфы двигалось за спиной Эльфи, наполняя как гигантский поршень его попку и освобождая её, только для того чтобы снова наполнить, всю, без остатка. А он, полностью отдавшись этим волнам, которые захлёстывали и откатывались назад и снова захлёстывали, таял от прикосновений и восхитительного запаха молодого, здорового, совершенного тела альфы. Вот это тело, вот в этот самый момент было его, принадлежало ему всё, без остатка! Волна блаженства зародилась где-то внутри, сразу и не понять, где. Эльфи выпрямил свои стройные тонкие ножки и попка, хлюпнув обильной смазкой, сжалась зажимая член альфы и усиливая эти волну. Эльфи согнул ноги и выпрямил их ещё раз, ещё… Волна поднималась выше и выше, захлёстывая сознание. Альфа, чувствуя, что Эльфи находится на грани, ускорился и его член ходил как поршень, задевая и стимулируя внутренности попки сильнее и сильнее, кровь прилила к анусу Эльфи и он стал гораздо уже и тем самым плотнее обхватывая работающий член. Погружаясь на полную глубину он достигал входа во влагалище, рядом с которым была и матка, скользил по смазке и на обратном пути задевал простату, снова погружался, опять задевал простату и в самом низу, пройдя влагалище, касался матки. Волна наслаждения захлестнула Эльфи полностью, он беспорядочно дёргался в твёрдых и нежных объятиях альфы, ещё… ещё… И вдруг внизу живота взорвалась звезда, обжигая нервные окончания белым огнём сразу нескольких оргазмов – простата сжалась выталкивая из себя секрет и пропихивая его через семенной бугорок, следом влагалище охватило альфовский член и, не желая отпускать, доило и доило его, само наполняясь наслаждением и даря его члену, который вдруг напрягся и затвердел так, что сравнился с каменным пестиком (Эльфи видел такие в замковой кухне), а затем член напрягся и выплеснул горячую сперму, которой так жаждало разогретое влагалище, и оно с благодарностью приняло в себя всё, втянуло и требовало ещё и ещё, член альфы дёргался, выплёскиваясь и задевал простату омеги, а та, в свою очередь, попав в резонанс с влагалищем, попеременно с ним накрывало оргазмами худенькое тело омеги, заставляя его дёргаться и метаться в железных нежных объятиях альфы… Эльфи застонал и несколько раз непроизвольно дёрнулся под моими руками. Я убрал руки от его головы и омега облегчённо выдохнув расслабился. Запах спермы достиг моего носа. Кончил! Тихонько встав, я вытащил из стеллажа с бельём какое-то полотенчико и, приподняв одеяло, засунул его между ног Эльфи. Ну вот, кончил. Пускай спит. Печка почти прогорела, угли переливались красным светом, а я, увлёкшись созданием сна для Эльфи, совсем забыл подбросить новую партию дров. Навёрстывая упущенное, я закинул всё, что осталось в печь и огонь, получив новую порцию пищи, загудел, разгораясь и наполняя дом блаженным теплом. Н-да… Вот и потрахались… Я, закинув руки за голову размышлял о содеянном… Тук-тук, тук, тук, тук. Вдруг раздалось снаружи по стене возле которой стоял топчан и лежали мы с Эльфи. Тук-тук-тук. Тук-тук. Теперь уже стучали по противоположной стене. Я насторожился. Шарик зажигать не стал. Машка, задремавшая было возле Веника, подняла голову, потом вскочила и, выгнув спинку, зашипела и заворчала руладами, встопорщив хвостишко ламповым ёршиком.