Как быть?

Дитрич проснулся неожиданно, посреди ночи, казалось, демон только отпустил его и в воздухе ещё витает запах окалины и серы – желанный запах Господина. Омега протянул руку к прикроватному столику и тряхнул мелодично зазвеневший колокольчик. Ещё раз. Дверь примыкающей к спальне омеги комнатки для прислужника открылась и оттуда выглянул заспанный Идан: - Что вам угодно, господин? - Идан, принеси попить, - Дитрич облизал пересохшие губы. Прислужник скрылся, через некоторое время вернулся с высоким стаканом тонкого стекла с вензелями Нессельриденов. Дитрич жадно выпил почти целый стакан, прислушался к себе, почувствовал, что уже не заснёт и попросил присевшего на край кровати прислужника: - Идан, принеси огня, милый. Тот, поправляя бретельки короткой, сильно выше колен сорочки, встал – Дитрич невольно залюбовался его фигурой, и вышел за свечой. Тело после ночных развлечений с Господином болело. Чего-то хотелось – как будто бы неудовлетворённость какая-то. Омега дотронулся до подарка Господина – на чёрной бархотке, застёгнутой вокруг шеи омеги висел серебряный медальон со странными знаками – по просьбе Дитрича ювелир приделал к нему ушко, прикрепил к бархотке и тот с ним теперь расставался только для помывки. Идан принёс свечу и Дитрич взмахом руки отпустил прислужника. Омега надел расшитые серебром синие бархатные тапочки с пушистыми белыми помпонами из меха полярной лисы на невысоком – пальца три не больше, каблучке, оставлявшие открытыми почти половину ступни (настоящее произведение башмачного искусства!) и пальчики с изысканным педикюром, переставил свечу на трюмо, сел на пуфик и начал разглядывать себя в зеркале. Хм. А вроде бы ещё ничего. Морщинок нет, правда, под глазами появились небольшие мешочки, но ведь это только потому, что по ночам общаюсь с Господином – высыпаться надо. Маски на ночь, кто-то, кажется, Хильд советовал чудесную маску, и всё будет в порядке. А вот на боку кожа, по ощущениям сорвана, как теперь Господину показаться? Дитрич, встал, зажёг от свечи канделябр, взлохматив на затылке волосы и заламывая тонкие руки, стянул через голову свою счастливую сорочку с пятнами крови – её приходилось прятать от прислужников – чтобы не забрали в стирку, но зато с каким удовольствием Дитрич одевал её, предвкушая, мечтая и вспоминая первую свою встречу с Господином! Та ночь, действительно стала поворотной в его жизни – услышав творящееся в спальне супруга, а затем и шум в коридоре, он решил, что в дом проникли грабители, а наткнуться на нож, могущий прервать постыло-мучительную жизнь – что может быть лучше? Только бы сразу – чтобы не мучиться! И вот – Господин! Он ворвался в жизнь бездетного омеги как ураган, смял, сломал все его мысли, до тех пор уныло ходившие по кругу… Растормошил и заставил ЧУВСТВОВАТЬ! Дитрич за мгновения с Господином пережил столько, сколько за всю свою жизнь не переживал – страх (даже ужас!), восторг с замиранием сердца, боль, и НАСЛАЖДЕНИЕ! Невыразимое, сводящее с ума НАСЛАЖДЕНИЕ! Наслаждение не только от того секса - именно такого, какого, как оказалось, и нужно Дитричу, но наслаждение от присутствия Господина как-то сразу занявшего всю без остатка жизнь омеги, наслаждение от предугадывания желания Господина и его выполнения, наслаждение от покорности воле Господина… Господин с ним и получается – он нужен ему? Нужен… Никогда ещё, за всю свою жизнь Дитрич не чувствовал, что он кому-то нужен… Брак против воли с едва знакомым альфой, ставшим истинным. Альфе Дитрич быстро надоел, к тому же у него не было детей – сейчас-то ясно по чьей вине, но тогда… Новые омеги… занятые своими неинтересными Дитричу делами… И вот – Господин! Мурашки пробежали по спинке омеги, вздымая пустые фолликулы, внизу живота сладостно заныло, соски напряглись. Дитрич вынырнул из своих мыслей и начал тщательно разглядывать как ему показалось повреждённое Господином тело. Щупал нежную тёплую кожу на боках, вертелся перед зеркалом, пытаясь заглядывать за спину, разведя ноги в стороны и подтянув бледную мошонку вверх вглядывался в тело – повреждений не было! В невыразимой Великой милости своей Господин берёг тело своего раба! Слёзы восторга и любви к Господину хлынули из глаз Дитрича, ноги его дрогнули и обнажённый омега медленно опустился на колени на паркет… руки его нашарили на полу скинутую сорочку и Дитрич уткнулся в нежную невесомую ткань, вдыхая запах своего тела, крови и, может быть – ему так хотелось! – запах Господина… Нужно доверять Господину, а он… осмелился сомневаться… Когда эмоции схлынули и он немного успокоился, то удовлетворившись осмотром своего тела, рассеянно накинул на плечи халат, опять подсел к зеркалу, невесомыми штрихами косметического карандаша (стоит бешеных денег! У Хильда и Лоррейна такого нет) подправил смазавшиеся веки, маленькой щёточкой пробежался по ресницам, чуть скорректировал брови – вдруг Господин снова захочет его увидеть! Удовлетворившись проделанным, взял свечу и толкнул дверь комнатки Идана: - Иданчик, проводи меня в кабинет, – омега робел идти один со свечой по ночному дому. …Скомканная сорочка осталась лежать на пуфике. Поминутно оглядываясь и наталкиваясь в темноте друг на друга омеги пробрались в кабинет. Дитрич поставил свечу на стол – светящиеся шарики были весьма дороги и их экономили, сел и начал перекладывать бумаги супруга. Идан повертелся рядом, а потом, с позволения Дитрича ушёл к себе. Что же делать? Как разобраться во всём этом? Договора, накладные, векселя Крафта и векселя Крафту… по всему выходило, что долг Нессельридена по векселям достигал сорока талеров – огромные деньги! Ему были должны меньше, гораздо меньше… По появившейся недавно привычке омега, между делом взял в пальцы медальон и начал его тереть. - Что же делать? Кто бы помог? – шептал он, вчитываясь в договор поставки зерна с каким-то Виллемом Брюстеном… * * * Оставив Дитрича, я не торопился – прошёл немного по тихому ночному городу, анализируя действо, разыгранное мной в голове омеги – с каждым разом получается всё натуральнее и натуральнее. Если раньше, особенно с конём, были какие-то нестыковки, которые мне приходилось устранять гипнотическим воздействием на омегу, то сегодня… Нет, каков, а? Но чего-то не хватает. Нет, Дитричу-то как раз – то, что нужно. Не хватает мне… Я копался в себе, выясняя… Вывод был несколько неожиданным. Сравнивая свои отношения с Шиарре, я понял – я отрывался на знатном оме, так и таким образом потому, что ненавидел его, где-то даже презирал (а тот ещё и провоцировал!), а уж когда узнал о его роли в моём (нашем с Улькой) попадании в тюрьму… Но сам, при этом, подпадал под очарование тела Шиарре (попросту жалел дурака!) – поэтому и не уничтожал его как личность и не калечил. И он. Давал. Мне. Повод. Быть с ним ЖЕСТОКИМ. А я сам себя оправдывал этим. В тоже время улетая от его полузакрытых с чуть шевелящимися огромными ресницами глаз. Фетиш, сука! С Дитричем не так. У меня нет к нему ненависти – просто несчастный омега, остановленный мной в шаге от самоубийства. И всё, что я с ним творю сейчас – это скорее психологический эксперимент – мы оба с ним ищем ту грань, за которую заходить не надо. И границы эти пока не определены… И для себя я ищу в Дитриче что-то, что-то наподобие глаз Шиарре. (Слышишь, Шурка! Я тебя помню, сучонок!) Фетиш… А, наверное, нашёл… Я вспомнил, как от моего удара по щеке, волосы Дитрича взметаются и опадают, закрывая лицо повесившего голову омеги. Меня передёрнуло, не от отвращения, нет. Что-то такое… в середине груди и чуть выше, там, где шея переходит в ключицы, родилось какое-то тянущее чувство. Снова захотелось увидеть лицо Дитрича и то, как его волосы взметаются и опадают от удара по щеке, закрывая лицо… А потом, наверное, там красная пятерня остаётся… А я медленно веду по ней пальцем вниз… Ф-фу-ух-х… Я шумно выдохнул... Не торопясь шёл скрипя снегом по спящему городу... - Что же делать? Кто бы помог? – донеслось до меня. Дитрич. Не спит. Микропортал работает и я слышу, что он говорит. В своё время в памятке по построению порталов, так удачно попавшейся мне в замковой библиотеке, было указано, что в целях связи возможно построение микропорталов, с помощью которых возможно общение абонентов, как по рации или по телефону. Именно такой портал я и оставил омеге – всегда интересно послушать, что происходит вокруг него. Несчастный омега сидел за столом подперев голову рукой и смотрел на пламя свечи… Я возник у него за спиной, блокировав его слух. Опять скинул тулуп и малахай. Запах. Сера и окалина. (Сварщик, бля!) Господин! Он пришёл! Дитрич вскинулся, попытался встать со стула. Сидеть! Я удержал его телекинезом. Шевельнув волосы Дитрича огромные чёрные крылья взмахнули, разгоняя по комнате ветер, бумаги со стола при этом разлетелись по полу, но пламя свечи не шелохнулось (так загадочнее)! Голова омеги стремительно заливалась красным цветом возбуждения. Поиграем! Дитрич увидел в отражении ночного чёрного оконного стекла к которому вдруг против воли повернулась его голова, как Господин, цокая когтями по полу, подошёл к нему вплотную. Наклонился… отвёл воротник халата в сторону, сдвинул бархотку и его острейшие белоснежные зубы, о прикосновении которых Дитрич так страстно мечтал в пещере, медленно коснулись нежной чувствительной кожи плеча…, царапая, чуть сместились к шее, к бьющейся сквозь белую кожу синей жилке… Не отрывая остановившегося взгляда вдруг забывших как моргать огромных глаз от своего (и Господина конечно!) отражения в окне, Дитрич вздрогнул, мучительно судорожно выдохнул и потёрся щекой о голову Господина желая только одного – чтобы демон, наконец, укусил его в шею и теплая кровь омеги смогла доставить ему наслаждение, которое он, судя по всему, хочет получить от своего верного раба… И демон укусил!.. Это было больно…, и сладко…О-о, как сладко!.. А потом! ОН, Господин мой, стал медленно, обжигая кожу шеи и плеча огненным дыханием, целовать место укуса…Дрожащие руки Дитрича шарили по столу, схватили перо, сломали..., смяли подвернувшийся листок бумаги… Снизошёл!!!.. Едва живой омега сидел в кресле. Демон отошёл за спину и молчал. Дитрич судорожно вздохнул – воздух не шёл в лёгкие. Пошевелился. Повернулся – демон, сложив руки на груди, стоял и с каменным лицом неотрывно смотрел на него. Что делать? – билась в голове Дитрича мысль. Может быть?.. Он медленно встал, вышел из-за стула… сделал шаг к Господину... другой… Казалось, тот чего-то ждал, пристально разглядывая омегу. Пояс халата распустился – у меня есть только это, Господин, - безмолвная мысль пронеслась в голове омеги – халат сполз с плеч и бледное худощавое тело обнажилось перед демоном. Хм-м, неплох… Немного отъестся и будет великолепен – нежная, белая как снег кожа, сквозь которую просвечивают голубые жилки сосудов, контрастирующие с ней смоляные волосы, чёрные брови и мохнатые ресницы того же цвета (подкрашенные? значит, ждал? Жда-ал...), крупные розовые соски чуть припухшей плоской груди сейчас бесстыдно торчащие вперёд, трогательный пистолетик маленького члена. Омега, неловко чувствуя себя под моим оценивающим взглядом, шевельнул рукой - ну вот, я весь тут… Как мне хотелось тактильного контакта! Схватить в железные объятия! Сжать, услышать сдавленный писк боли и наслаждения! Но… Не сегодня… Демон махнул крылом и за его спиной появился знакомый Дитричу трон. Господин не глядя сел и развалился на нём, поманив за собой омегу (пафос – наше всё!). Два пальца с острыми как бритва когтями упёрлись Дитричу под челюсть, высоко вздымая голову стоящему на коленях омеге. Огненные глаза Господина, переливаясь водоворотами пламени, смотрят прямо в душу. Оценивают... «Какова цена зерна сейчас?» - прозвучало в голове омеги. Дитрич дёрнулся, захотел ответить. «Узнаешь!» - раздался приказ, - «Оно скоро подорожает!» - продолжил демон. «Скупишь всё, насколько хватит денег! Заложишь купленное зерно и купишь ещё! Закуплены должны быть как минимум три четверти всего, что есть в городе, понял!» Дитрич, насколько мог, покивал головой, а я вколачивал в его омежью, а значит не самую сообразительную голову: «Цена поднимется. Ты сделаешь загадочное лицо! Цена станет ещё больше. Как только вырастет вчетверо – ты продашь всё!» В голове омеги мутилось. Мысли путались, но странным образом, всё, что говорил демон врезалось в память огненными письменами. «Ты возьмёшь взаймы зерно – не менее половины от того, что есть. И тоже его продашь. Цена упадёт и ты выкупишь зерно и рассчитаешься в долгами. Но! Запомни! Так можно сделать только один раз! Тебя проклянут все торговцы зерном в городе. Нессельриден вылетит из гильдии. Ты готов к этому?» Дитрич преданно смотрел на меня. А что ему делать? К весне Нессельриден банкрот, а гильдия содержать лежачего Крафта и его супругов не будет. «Векселя Зульцберга придержи» - прозвучало напоследок. - Господин…мой, - прошептал едва слышно омега, - мне не поверят… Демон долго молчал, выворачивая душу омеги молчанием (вдруг не угодил, посмев возразить?!). Резко наклонился к самому лицу Дитрича, так, что казалось от жара его дыхания трещат и скручиваются ресницы и брови. Чувственные губы Господина дрогнули, разошлись, обнажая белые клыки… А Дитрич заворожённо следил за ними взглядом... - Помогу! – рыкнул вслух Господин и нутро Дитрича задрожало, мелко завибрировало от предвкушения. Демон горячей ладонью оттолкнул от себя лицо омеги, волосы всколыхнулись и упали на глаза. Когда он поднял голову демона не было в кабинете и только на щеке остался горячий след от прикосновения раскалённой ладони Господина. Он снова проявил ко мне свою Великую милость! Он поможет! Я смогу! * * * В течение десяти дней Дитрич развил бурную деятельность – с альфой-управляющим Нессельридена Хельмутом мотался по складам, как заведённый торговался с неуступчивыми зерноторговцами, коих оказалось пятеро на пятитысячный Майнау, уговаривал, обещал… Я через микропортал воздействовал на тех, с кем говорил омега, гипнозом поддавливая его слова. Скупалось всё – неплохо росшие в здешнем климате рожь, ячмень, овёс. Немногочисленные запасы пшеницы, завозимые порталами, были полностью скуплены в первую очередь. На складах нашлись даже несколько мешков риса и гречки (их я оставил себе - то есть купили, но продавать не разрешил). На все вопросы о причине своих действий умело подкрашенный Дитрич стрелял глазками и многозначительно молчал, а я через портал внедрял в голову спрашивающего подозрения и панику. После наших закупок цена на зерно выросла вдвое. Дитрич, повинуясь мне, остановился в своём коммерческом рвении, с зерноторговцами не общался и даже руководству купеческой гильдии, срочно прибывшей в дом Крафта Нессельридена выяснить, что происходит, не открылся, а я, незримо присутствуя при разговоре, давил на них и купцы отступились от несчастного омеги, паника в голове которого достигла крайних пределов. Весь на нервах, он почти перестал спать, а я в эти дни, к радости Эльфи, выходил в город только на краткие минуты – пробежаться по рынку, заскочить в дом проведать мелких и снова возвращался в лес, мониторить происходящее вокруг Дитрича. Все кому надо, давно уже знали, что порталы на большую землю не работают - поступлений оттуда можно не ждать. Причина была неизвестна. Пока. И тут я выдал Дитричу информацию о разорении Тилории ордой демонов (Мол, демонических миров много. В один из них, но не мой – я не причём – был открыт портал и Тилория была съедена). Омеге было велено ехать к Зульцбергу пообщаться по поводу векселей. Сам Карл был отстранён от ростовщического ремесла и Дитрич общался с его сыном омегой-вдовцом почти своим ровесником (разница в два-три года несущественна – это ж не сопляки Хильд и Лоррейн). После взаимных приветственных поцелуев, искренних (ну, почти) комплиментов, охов и ахов вокруг двух очаровательных детишек (Дитрич завидовал), скорбных вздохов при общении с Карлом – старик снизошёл до совместного чаепития, а затем снова удалился к себе – тешить немощную плоть с помощью здоровенного альфы-прислужника. Мой омега плавно перешёл к делу, пообсуждал сроки погашения векселей, попросил их отсрочить (я помог), о чём была сделана соответствующая запись на каждом из них и, как бы между делом поделился сведениями о гибели Тилории от демонов. Сын Карла сдержанно ахнул, пролил чашку с чаем на скатерть, мало что понимающие детишки были уведены няней-омегой в детскую и здесь Герти (так звали сына Зульцберга) дал волю слезам - его братья-альфы были в Тилории. Посидели, пообнимались, поплакали вместе, Герти немного успокоился, вытер слёзы – всё происходящее я слушал как радиопостановку, только с возможностью вмешаться в происходящее. Дитрич пригласил Герти вместе с детьми к себе в гости. «Вы знаете, господин Дитрич, я теперь совсем один… Странная болезнь отца многих отпугнула. Его дела в порядке, но желающих общаться с нашим семейством совсем нет. Я вам так благодарен за приглашение» - говорил Герти, вытирая платочком носик и осторожно промакивая глаза (макияж – святое!) «Ну что вы, господин Герти, мне это несложно, и даже приятно. Вы знаете… у меня нет детей, а ваши малыши такое чудо! И я вот что придумал – давайте, вот прямо завтра, приходите все вместе к нам на чай, а потом мы покатаемся в санях в парке (тут, оказывается, есть парк для прогулок и весьма большой), у моего супруга чудесная пара серых в яблоках лошадей!» - щебетал Дитрич. Слово за слово и омеги начали трещать так, как будто были знакомы тысячу лет. Ахи, охи, хихиканье, обсуждение тряпок и городских сплетен… За что мне это? Послушав непрекращающийся трёп ни о чём (Так-то да, действительно ни о чём, но именно такой трёп очень важен в установлении близких контактов между омегами – обнюхиваются, присматриваются, выясняют, кто чего стоит и чего можно ожидать друг от друга), я вдруг вспомнил – демон я, в конце концов, или нет? «Задушу!» - Дитрич вдруг услышал в своей голове раздражённый голос Господина и, ойкнув, прервался на полуслове. Быстро свернув общение, омега покинул дом ростовщика, ещё раз настойчиво пригласив Герти с детьми в гости. На следующий день весь Майнау шептался о причине прекращения работы порталов. Слухи обросли самыми фантастическим подробностями, как будто и в самом деле кто-то из местных видел этих самых демонов! Вот только не говорите после этого, что к Герти никто не приходит! Народная молва увязала эти слухи с Чёрным человеком, что было недалеко от истины. Волна сплетен росла. Цена на зерно подскочила ещё. Но до четырёхкратной стоимости пока не дошла. Ждём. * * * В очередной раз появившись в кордегардии, я не увидел Ханса. Чёрт, что случилось опять? Вышел на плац. Странно. Нет никого. Так-то вижу энергетические силуэты в казарме. Есть тут люди, есть, но на плацу ни души. Дошёл до казармы, дёрнул дверь – закрыто. Да что такое-то? - Сержант! – я начал дёргать дверь, - Сержант Дитрих! Тишина. Повернулся. В окне кордегардии на втором этаже мелькнуло лицо. Ну и пёс с вами! Вернулся обратно. Поднялся наверх, толкнул дверь дознавателя Гуго. О! На месте. - Salve, interrogent (здравствуйте, дознаватель), - поздоровался я с поднявшим от стола голову альфой, он скрипя пером и брызгая чернилами, что-то быстро писал, - quid accidit? Ubi est Hans? (что случилось, где Ханс?) - A, salvete, ome. Ubi est? Il timore per se stesso. Tu est - Homo niger (А, здравствуйте, оме. Где все? Они вас боятся. Вы – Чёрный человек) – ответил он, похохатывая. Знал бы он как близок к истине! - Me? (Я?) – изобразил я удивление (между прочим, весьма натурально). - Sane, quid vis?(Ну, а что вы хотите?) Tu es maxime arcanum hominem scio (Вы самый загадочный человек, которого я знаю), - ответил он пожимая плечами, - Populus venias heri (народ придумывает). Дожил. Прятался, прятался и в итоге оказался самым известным человеком в городе. - Quid faciam? Hans abscondit. Habeo ire ad urbem (что теперь делать? Ханс от меня спрятался, а мне надо в город). - Solus ire (идите один) – был ответ. - Et ideo dicit, non proponit (заметьте, не я это предложил), - ответил я известной цитатой. Гуго помолчал, сидя за столом и пристально разглядывая меня. - Quanti est haec res (Сколько их осталось)? – вдруг негромко спросил он. Я замер – знает! Но откуда! - Ah, ome (Ах, оме), - дознаватель вышел из-за стола, обошёл его и, оперевшись задом на стол и сложив руки на груди, встал передо мной. Я задрал голову к его лицу (с моими 180 см роста до его 200 приходилось задирать голову). - Scire debes. Ego te interrogo. Tu – artifex. Omne quod agis notum est. Respice in me. Magna Potentia vis non sinet te aliquid facere quod non placet. Non quierint animo praesentire atque videre. Mihi crede (Вы должны знать, а если позабыли, то я вам напоминаю – вы искусник. И всё, что вы делаете, становится известно. Загляните в себя. Великая Сила не позволит вам сделать что-то, что ей может не понравиться. У вас просто не возникнет такого желания, уж поверьте), - он усмехнулся, - Illa nos ducit. Semper. Quando vivimus (Она ведёт нас. Всегда. Пока мы живы.) - Quod suus cur non sumus ad bellum inter se. Magna Potentia non placet cum filii dilecti eius interficiuntur. Sui defensionem non computat. Qui contra regulas suas accedit... (Именно поэтому мы, искусники не воюем друг с другом. Великая Сила не любит когда её любимых детей убивают. Самооборона не в счёт. А тот, кто идёт против её установлений)…, - он замолчал, затем продолжил, - Fata talis artifex malum. Magna Potentia non respondit - immatura senectus, sex menses, annus et mors, reliqua autem. Artifex et auxiliatus sum tibi (Судьба такого искусника незавидна. Великая Сила перестаёт отзываться, преждевременная старость – полгода, год максимум и смерть, ну и остальное... А искусники всегда помогают друг другу. И сейчас, оме), - он осторожно дотронулся до моего плеча, - Nunc inimicus tuus non sum (я вам не враг). - E os outros, non artifex?(А остальные, не искусники?) – задал я вопрос. -E os outros? Magna Potestas libenter novos adeptos accipiet (А что остальные? Великая Сила с радостью принимает новых адептов, но…), - он пожал плечами, не убирая руку (да что ж я вам всем дался-то!), - Sunt formae et non in quantum sunt habitus. Initiatio est processus complexus et periculosus (люди ленивы и не любопытны. К тому же… инициация – процесс сложный, где-то даже опасный…) Гуго вздохнул, снял свою руку с моего плеча и, вернувшись, сел за стол. Я его не читаю! Эмоции не видны - не удивительно - он искусник. Но энергетика видна. Как с Фольмаром. - Sed Magna Potentia non obiecti se dunque siamo (Великая Сила не возражает, если МЫ), - он подчеркнул это слово, - Artifex at nos agimus. Quod suus eam, ome. Non licet nobis plus quam ordinarius populus (искусники, поступаем с обычными людьми по своему усмотрению… Вот так, оме. Именно поэтому нам разрешается намного больше, чем обычным людям.) - Memento-quaelibet actio vestigium in Magna Potentia relinquit. Sunt qui interrogent (А что касается вас, то, вспомните, оме, чему вас учили – любое действие искусника оставляет след в Великой Силе, а я, - он улыбнулся, - дознаватель…) Вот так, Саня, переиграли тебя. Голова Гуго заливалась сине-зелёным светом удовольствия. - Iam potes read more nostro codice (Но вы ведь смогли инициировать двоих. Причём сразу), - он продолжил с посерьёзневшим лицом, - Haec duo sunt omegas. Non est temeritas, ome? (И эти двое омеги. Не боитесь, оме?) - Quid me oportet esse timere?(Чего я должен бояться?) – насторожился я. - Omega est. Infantes debiles (Они омеги, к тому же дети. Искалеченные дети)…, - Гуго вздохнул, - instabilitas mentis male finire potest. Scio omnino, omega (психическая нестабильность может сыграть с ними, да и с вами плохую шутку… Вам ли не знать, как омеге.) - Non ego sum anxius de illis, interrogent (Нет, дознаватель, за них я спокоен), - расслабленно ответил я, хотя после такого заявления именно спокойным я и не был. - O, Inquit ille. Extra urbem vivis, portis non uteris? Non… Telekinesis tantum. Tu es mentis! (Да? Ну, моё дело предупредить… Хотя… Вы ведь, оме, живёте где-то за городом, порталами не пользуетесь? Нет… Тогда, хм, только телепортация… А значит, вы – менталист!) – прямо на моих глазах Гуго пришёл к верным выводам и помрачнел, даже как-то отстранился от меня, в его голове мелькнула желтизна, - Oh, ignosce mihi, ome. Non quod propria cuiquam speciosius. (Ох, простите, оме! Я не должен был так бесцеремонно, при вас, обсуждать вашу специализацию как искусника…) Ну вот, не только переиграли, но ещё и раскололи. До жопы раскололи. Профессионал, мать его ети. - Sane...(Ну…), - я развёл руки, - Laudo, et interrogo te (я аплодирую вам, дознаватель), - держим лицо, во что бы то ни стало, держим лицо. - Tu, ut mentalist, eas intra limites servare poteris (Я думаю, что вам, как менталисту), - губы его брезгливо сморщились - желтизна усилилась, а лицо закаменело - (удастся удержать новообращённых в рамках.) Куём железо пока горячо: - Dic mihi, interrogator, cur talis praeiudicium est contra mentalistas? (Скажите, дознаватель, а от чего такое предубеждение к менталистам?) - Et cum cognovissent. Magna Potestas unicuique peritus diversimode revelatur. Memento, ome. Ironia-dico, memento, ad mentalist! (Будто вы не знаете! Великая Сила каждому адепту открывается по разному… Вспомните, оме. Какая ирония – я говорю, вспомните, менталисту!) – Гуго саркастично усмехнулся, - Quae versatur circa mentalists. Ad petitionem tuam, homines in ignem et aquam ingrediuntur. Mentalists valde rara - suus ' a fragmen productum. Omega est mentis... Verba non habeo! (Вы… Всё всегда крутится вокруг вас, менталистов. По одному вашему, даже не слову – желанию люди готовы идти в огонь и в воду. Счастье ещё, что менталисты редки, очень редки, можно сказать штучный товар. А уж оме – менталист, это… У меня нет слов!) Хм. Штучный товар? У меня ещё две заготовки такого штучного товара есть – Сиджи и Ют – им без телекинеза никак, а, значит, путь им только в менталисты. А штучность менталистов, кажется понятна - менталисту, как никому нужно богатое и развитое воображение, иначе телекинез и телепортация невозможны, что, в свою очередь требует сильной эмоциональной сферы, но в то же время, взаимодействие с Великой Силой требует сдержанности именно в эмоциях и холодного расчёта. Такое вот единство и борьба противоположностей. Я, как состоявшийся, взрослый человек, да ещё и не отсюда, смог уместить это всё в голове - возможно и Улька помог, а местным, ой как трудно! - Mihi videtur, Hugo interrogator, quod periculum mentalistarum exaggeratur (Мне кажется, дознаватель Гуго, опасность менталистов несколько преувеличена), - начал я осторожно. - Exaggeratus? Cur ita putas? Artifices inter se non pugnant. Ordinarius populus versus mentalist. Poteritne quisquam risum tenere (Преувеличена? Почему вы так считаете? Искусники не воюют друг с другом, а обычные люди против менталиста… это… просто смешно), - вскинулся искусник, - Si ego, peritus quattuor elementorum, carnibus impleri potest, et plerique ex nobis, tunc mentalist... , (Если меня, к примеру – адепта четырёх стихий – да, оме, я – адепт четырёх стихий, и нас таких подавляющее большинство, можно тупо завалить мясом, то вас…) - Quinque (Пяти)…, - вырвалось у меня, ну ведь, действительно, агрегатных состояний вещества пять: твёрдое, жидкое, газообразное, плазма и вакуум. - Quid? (Что?) – как гончая, почуявшая дичь, насторожился Гуго – даже лицо (кстати, весьма симпатичное, а-а, не думать, сука!) как будто вытянулось ко мне, - Dic mihi quid sunt, quinque?(что вы сказали? Пять?) Я замолчал – язык мой, враг мой. - Ome, visne hunc sermonem in occasu magis privato continuare? (Да, оме, а вы бы не хотели продолжить этот разговор в более приватной обстановке), - дознаватель снова вышел из-за стола и подошёл вплотную, меня обдало запахом феромонов - чуть-чуть кардамона, кажется, - dic, hac nocte? (скажем, сегодня вечером)? Это он, что, меня клеит? В голове дознавателя начала появляться краснота. - Iam audistis, interrogator, maritus meus - Magna Potentia vis est. Alphas relinquere potest, sed alpha non sum (Вы уже слышали, дознаватель, мой супруг – Великая Сила. Я, конечно, понимаю, что альфы могут, скажем так, сходить налево, но я-то не альфа), - выкручиваюсь я. - An interesting dictum est, ad sinistram. Ome, quam tu putas? (Интересное выражение – сходить налево. Но, оме, как вы могли подумать такое)? – возмутился, похоже, как притворно, дознаватель. Краснота в его голове не пропадала. Хорошо бы попытаться узнать хоть что-то о Великой Силе из первых рук, что ж, соглашаемся? - Ego sum mentalist, et sunt injucundum vobis (Но я ведь менталист. А вам, как я понимаю, неприятно общаться с подобным искусником), - выдвигаю последний аргумент – парируй. - Ome, aliquo modo…Videte, ome, quae dicetis... quintus natura…haec nova notitia…Unde hoc tibi? (Ну, оме, я как-нибудь… Понимаете, оме, то что вы мне сейчас сказали… Пятая стихия… Это новая информация. Кстати, откуда она у вас?) – опять дознаватель изобразил гончую, только уже вплотную ко мне и снова положив руку мне на плечо. Клеит, однозначно! Я шагнул назад, сбрасывая, таким образом, руку альфы: - Nemo, monsieur Hugo, non disposuit ut vesperas meas apud te expendas (Нет, господин Гуго, я пока не расположен проводить с вами время по вечерам). - Bene ergo... Me paenitet... Forsitan?.. (Ну что ж… Мне жаль. Но… может быть?..), - замялся Гуго, разочарованный моим отказом. - Forsitan... (Может быть…), - ответил я и вышел из кабинета. Как-то противно всё это, словно опять с Маулем и Баухом побывал. А то, что я прикончил мастера Маркарда Великая Сила сочла самообороной, или?.. У меня всё ещё впереди - короткая жизнь и смерть через полгода? Выходит, Великая Сила разумна? Вопросы, вопросы... «А ты, Ульрих, что молчишь?» - спросил я своего альтер эго. «Вы искусник, господин Макс, а мне… я…» - промямлил Улька. «Тебе непонятно, что произошло?» - уточнил я. «Да, господин Макс, я не понял ваших действий» - выправился Улька. «Он. Меня. Клеил» - начал я разъяснять. «Ну, и что тут такого? Он альфа. Симпатичный. Мне нравится» - заключил Улька. «А ничего, что он это делает, чтобы вызнать новую информацию о Великой Силе? И вообще, ты на чьей стороне?» - наехал я на Ульку. «Нет-нет, господин Макс, я всегда с вами. Я за вас» - пошёл на попятную Улька. «То есть, если попадётся альфа, который не будет иметь ко мне, ну, к нам, корыстного интереса, то ты будешь согласен пофлиртовать с ним? Так?» - начал я загонять Ульку в угол. «Ну-у… Да… Наверное…» - прошептал он. Это пиздец! Вырастил оппозицию в голове. Я замолчал, охреневая от услышанного. Вот откуда, оказывается, у меня всякие мысли. Подозрительные. Типа, тот альфа симпатичный или этот. Это подсознательное желание Ульки. Он – омега. Стопроцентный омега. И вот это вот всё лезет из него, протискивается вторым слоем сознания. А ещё эмоции. Какая-то нежность, что ли, по отношению к детям, к Эльфи – это всё от Ульки. Так-то я не замечал раньше за собой желания посюсюкать. А патологическая жестокость, даже зверство – это точно от демона. Сука! И что тогда от тебя самого осталось? А, Саня? Серединка?