Как быть?

Странный человечек качнул головой, бубенчики звякнули и Аццо, сев на кровати, снова вопросил: - Ты кто такой? Разноцветный человечек, будто бы в восторге подпрыгнул в воздух, согнув, при этом ноги в коленях так, что пятки коснулись так понравившейся Аццо попки. Комната за его спиной поплыла, стены её стремительно почернели, а пол превратился в поле, расчерченное огромными чёрными и белыми квадратами. Аццо настороженно выдохнул и, дотронувшись до плеча альфы-любовника начал его будить: - Тилл, вставай, тут… такое… Тот заворочался, со сна томно вопросил, подражая кому-то из омег: - Ах, ну что там, Ацик… - Да вставай ты, - тормошил Аццо. - Из ратуши пришли? Пра-ативные… Я всегда говорил, что такая служба до добра не доведёт. И столоначальник наш, господин Ингебрандус - вот Сила Великая, имечко ему родители даровали - было бы очень хорошо, если бы провалился куда-нибудь поглубже… Человечек прервал излияния Тилла: - Арлекино. Зовут меня так. - Демон что ли? – буркнул Аццо – его раздражал ночной подъём. - Для кого как, братец, для кого как.., - пропел Арлекино. - Ой, кто это? – манерно высказался Тилл – от здоровенного альфы под 190 ростом странно было слышать подобную манеру общения. Арлекино выхватил из воздуха белый жезл перевитый алой блестящей ленточкой, на конце жезла была кукольная голова клоуна с толстым крючковатым носом в разноцветном колпаке с красным, синим и жёлтым концами и тоже с бубенчиками. Вокруг шеи был воротничок из треугольных кусочков ткани цветов колпака. Жирно обведённые красным губы головы клоуна на конце жезла раскрылись и с разных сторон чёрного зала с полом из чёрно-белых квадратов, прозвучало, дразнясь, на разные голоса и перекликаясь эхом: - Ой, кто это? Ой, кто это? Ой, это кто? Кто это, ой? Это кто, ой? Тилл недовольно поджал губы. - А сейчас мы будем играть, - пафосно подбоченившись провозгласил Арлекино. - Я не хочу играть, - всё ещё надувшись, сказал Тилл, - Ночь на дворе. - Кто знает, что там на дворе? А не хочешь играть – не будешь! – сварливо ответил человечек. Он подскочил к альфе, хлопнул его по лбу головой клоуна на жезле, раздался странный хрюкающий звук, сопровождаемый скрежетом, напоминающим смех, бубенчики на ней зазвенели, а Арлекино, вторя бубенчикам засмеялся серебряным смехом. Затем замолчал, его страшная пустая маска чуть склонилась набок, к плечу, разглядывая Тилла. Видимо, придя к какому-то выводу, человечек кивнул сам себе, выпустил из рук повисший в воздухе жезл, хлопнул в ладоши и Тилла поволокло в чёрный пустой зал на одну из белых клеток. - Играть будет он, - багрово-чёрный человечек ткнул пальцем в Аццо, молча наблюдавшем всё происходящее и никак не могущем отделаться от чувства, что ему снится сон, тягостный, нехороший сон. Порывшись во вдруг появившемся в плотно обтягивающем тело, кармане трико, человечек извлёк стопку бумажных прямоугольных листков, с одной стороны листки были украшены одинаковым узором, а белая, лицевая сторона была разрисована странными символами – красными и чёрными. Символы на некоторых листках были расположены узором в количестве от 1 до 10, еще были разноцветные картинки с красивыми молодыми мальчиками, знатными оме с длинными волосами и пожилыми важными альфами в богатой одежде и на каждой из картинок были те же красные или чёрные символы. Человечек специально, давая Аццо увидеть листки, медленно перекидывал их с руки на руку. Листки стопкой всплывали в воздух и, повинуясь Арлекино, мелькали перед лицом альфы. - Выбери одну карту, - сказал человечек. Аццо выбрал картинку с красивым мальчиком-блондином с красным ромбиком в верхнем углу. - А сейчас, - весело провозгласил Арлекино, тасуя карточки – они так и мелькали в его руках красно-бело-чёрной струёй, его ужасная маска качнулась, - я буду класть их по одной справа и слева от себя, если валет окажется справа – ты выиграл. Карты замелькали в ловких руках, раскладываясь по сторонам от человечка, севшего на пол и сложившего ноги кольцом перед собой, при этом промежность его открылась, обрисовывая во всех подробностях половые органы, как перчаткой обтянутые эластичным трико. «А у него не только попка приятная, ещё и нижнего белья нет» - подумал про себя Аццо, сидевший голым на кровати перед Арлекино с картой в руках. Чёрные и красные символы мелькали перед глазами альфы – Арлекино весьма споро раскидывал перед ним штосс. - Ай! – воскликнул человечек, - Проиграл! Проиграл! Проиграл! Бубновый валет, точно такой же, как в руках у Аццо, вылетел слева от Арлекино. Аццо поднял взгляд на беспомощно стоявшего на белой клетке Тилла в омежьей короткой, выше середины бедра, ночнушке на тонких бретельках и с кокетливыми кружавчиками по подолу. «И что теперь будет?» - промелькнуло в его голове. Чёрно-красный человечек неуловимо быстро махнул рукой. В воздухе, свистнув, мелькнула карта, и роскошные, так им лелеемые, волосы Тилла осыпались вниз неровно срезанные у самого затылка. Тот дёрнулся, едва осознавая, что произошло, схватился за неровный срез, оглянулся по сторонам, рот его открывался в беззвучном крике. - Е 2-е 4, - произнёс человечек загадочную фразу и Тилла толкнуло под задранный подол ночнушки в белые ягодицы, выпихивая на белую клетку через чёрное поле. - Ты что творишь?! – вызверился Аццо, - отпусти его, немедленно! - А то что? – тихо спросил человечек, зубья его нарисованного рта нехорошо дёрнулись. Он качнулся к Аццо, поднял снизу вверх свою маску, глядя на альфу. Аццо попытался дёрнуться, но тело его не слушалось. - Играем дальше! Выиграешь – отпущу! – выкрикнул человечек, и бубенчики серебром зазвенели на его колпаке. - Загадывай! – приказал он, протягивая стопку карточек сидящему. Аццо порылся и вытащил из середины одну. В этот раз на ней было десять чёрных крестиков. - А я пока расскажу историю. Жил-был мальчик. Работал этот мальчик в ратуше, - безразличная жуткая маска Арлекино смотрела на Аццо, а его руки мелькали раздавая карты направо и налево, - И любил этот мальчик, чтобы его под хвост пользовали… Нашёл он, там, в ратуше, такого же как он сам… Но скучно им было – что в самом-то деле – всё одно и то же, одно и то же…Изо дня в день та же задница и те же яйца с членом…Скучно…Ох, как скучно…, - заключил человечек. Арлекино остановился в своём рассказе, рука его с колодой карт зависла в воздухе, верхняя карта медленно отошла направо – двойка пик. Следующая пошла влево… перевернулась… Десять треф… Аццо медленно выдохнул. - Проиграл! – воскликнул человечек, швырнув карту в Тилла. Та, вращаясь, полетела в альфу, чиркнула его по плечу, разрезая бретельку, улетела дальше… кувыркаясь, пропала в огромном тёмном зале… из разреза пошла кровь, пропитывая некрасиво повисшую сорочку. Тилл схватился за оказавшийся глубоким порез и беспомощно оглядывался по сторонам, не видя ни Аццо, ни захлопавшего в ладоши Арлекино: - Здорово! Играем! Ещё играем! «Да кто это? Дух? Демон?» - мучился Аццо, пытаясь хоть на немного сдвинуться в кровати. Бесполезно. Тело держалось как приклеенное. - Выбирай! – ткнул Арлекино альфе колоду карт. - Не буду! Пошёл ты! – рыкнул Аццо. - Ай! Как плохо, - человечек погрозил пальцем, - так нельзя, братец. Так совсем нельзя! Я ведь его тогда просто так порежу. Смотри! Он резко выбросил в сторону Тилла колоду карт, та разлетелась и карты, вращаясь, начали резать пытающегося отбиваться Тилла. Кровь от неожиданно появляющихся глубоких разрезов пропитывала едва державшуюся на великолепном молодом мускулистом теле альфы сорочку. Тилл пытался отбиваться от невидимых ему ножей, кромсавших тело, беззвучно кричал от боли и страха. Вот упал, пытаясь закрыться руками, сжался на чёрной плитке, одна из карт резанула по сонной артерии, небольшой фонтанчик вырвался вверх, заливая шею и лицо… Аццо прикрылся руками не желая видеть смерть любовника… Когда он отнял руки, Тилл всё также стоял на белом квадрате, зажимая порез, задранной сорочкой, обнажив крепкую белую, так любимую Аццо, задницу и здоровенный, не менее любимый, альфовский член. -Ну! – опять Арлекино сунул колоду Аццо. «Выиграю – отпустит. Обещал же…» - думал он, протягивая дрожащую руку за картой. Семь ромбов. И опять замелькали в ловких пальцах тасуемые карты. - А!.. – воскликнул человечек, - Погоди! Забыл. Конь гэ 1 на эф 3. Тилла дёрнуло назад и в сторону, а затем вперёд на два поля и влево на одно. На плитках остались полосы крови, натёкшей из раны. Теперь Аццо, поняв, что демон перед ним безумец и убийца, с замиранием сердца ждал каждой карты. Вот карта с одним очком в виде сердечка пошла влево…Вправо важный альфа с мечом в руке и чёрной пикой в углу…Влево… Нет… не та… Испарина выступила на лбу альфы. Вправо… три пики… Влево… Сердце колотилось как бешеное, готовое выскочить из груди – пять ромбов… Фу-у-х… Воздуха не хватает… Вправо – оме-блондин с чёрным крестиком… Влево… дыхание Аццо замерло. Семь ромбов! - Не везёт тебе сегодня, - произнёс наставительно человечек, - но это ничего. У нас говорят: кому не везёт в карты – повезёт в любви. Не поворачиваясь, он швырнул семёрку бубён в Тилла. Чиркнуло подколенную впадину и тёмная густая кровь залила голень альфы, присевшего на корточки в попытке зажать порез сгибом ноги. Сердце Аццо сжалось от страха и жалости к любовнику. - Ты мухлюешь! – выдавил он из себя, - Пачка этих карточек не полная! Я беру карточку и у тебя такая же, я заметил! Так нечестно! - Ну и что? – обезоруживающе ответил человечек, - Мы разве с тобой договаривались играть честно? Эй, Кукан, скажи, был такой разговор? – обратился человечек к своему жезлу, парившему в воздухе. - Не было, не было, не было, - зачастил тот, противно захохотал, тряся концами колпака и звеня бубенчиками, - вот если бы был, если бы был, если бы был… - Ну. Видишь, - Арлекино шевельнул кистью руки, - не было такого разговора. Не договаривались мы с тобой… А на нет и суда нет…, - он замолчал и раздумчиво произнёс, - хотя, есть Особое совещание… М-да… Кукан, тараща накрашенные глаза на белом, как бумага лице, подхватил: - Особое совещание, да, да, да, Особое совещание. Будем совещаться особо. Будем-будем, - заверил жезл, - обязательно будем. Я буду главный совещательщик… нет, совещевальник, подожди дядюшка, - жезл уклонился от руки Арлекино, пытавшегося схватить болтуна, - Дядюшка, я придумал, как я буду называться – совещатель! Так будет правильно! Место мне! Дайте место! Только в президиуме! Только в президиуме! - Молчи, дурак! Жезл затих, довольный подобранным словом, а Арлекино снова потребовал: - Выбирай! - А… можно…договориться? – выдохнул Аццо. - Договориться? – переспросил человечек, склонил голову к плечу, почесал промежность, медленно потеребил кончик туфли, бубенчик на ней мелодично звякнул, - Можно, - разрешил Арлекино, - отчего же нельзя. Конечно можно. - Ха! Договориться! Он договариваться хочет! – заорал жезл и обернулся вокруг себя, звеня бубенчиками. - Выбирай и договаривайся, а я продолжу, - сказал Арлекино, - Так вот, любовник этого мальчика пришёл однажды к нему и сказал, что для развлечения и поддержания остроты чувств… - Я хочу…, - перебил Аццо, вытягивая карту из колоды. Оме червей. - Подожди, я не закончил, - оборвал его Арлекино, - Так вот, на чём я остановился, а Кукан? - Для остроты чувств они искалеченных детишек трахали! - выдал жезл, таинственно подмаргивая Аццо сразу обоими глазами, - Смотрели друг на друга и трахали. А ты какого чаще выбирал, братец? А? С руками или без рук? - Ну вот, Кукан, ну что это, - разочарованно протянул человечек, снова тасуя карты, - взял и всё опошлил. Тут чувства высокие, понимать надо, - человечек важно поднял палец вверх, - А ты! Какого чаще… - Дядюшка, да я ничего, ничего, - зачастил Кукан, - просто ты так тянешь… - Давай договариваться, - предложил Аццо. - Эх, попадёшь к вам в дом, научишься слушать всякую гадость, - обречённо махнул рукой Арлекино, - давай! - Ты будешь играть честно и сменишь карточки, - выдал Аццо. Арлекино удивлённо замолк. Аццо с затаённой надеждой ждал... - А я с этим не согласен! – вдруг уверенно заявил человечек, пожимая плечами, и снова склонил голову на бок, на альфу уставились жуткие намалёванные кресты вместо глаз, - я очень мудрый и справедливый...И вообще... - А я тогда… Я играть не буду! – упёрся альфа. - И сто зе вы торгуетесь, молодой целовек? Мине надо вам сказать, сто вы мозете услышать от мине много разных гадостев. Оно вам нузно? – с каким-то дурацким акцентом выдал Арлекино, явно кого-то копируя. - Не буду, - упорно повторил Аццо. - Да пофиг! – выдал Арлекино, помолчав. - Пофиг! Нам пофиг! Пофиг-пофиг! – заплясал в воздухе Кукан. Карточка с оме-брюнетом с красным сердечком в верхнем углу повисла в воздухе перед лицом Аццо, а Арлекино уже раскидывал карты справа и слева от себя. Аццо зажмурился. Арлекино радостно захлопал в ладоши: - Проиграл! Проиграл! Ты опять проиграл! Свист карты… Тишина… - Эй, - Арлекино толкнул Аццо в плечо, - фу, какой ты скушный, правильно твой любовник говорил. - Скушный! Скушный! – подхватил жезл. - Мне скучно, бес... - ни к кому не обращаясь произнёс Арлекино, - что делать, Аццо? таков вам положён предел, его ж никто не преступает, - красно-чёрный человечек подпёр щёку рукой и продолжил, - Вся тварь разумная скучает... Да... но мы отвлеклись... Аццо открыл глаза. - Ага! – звон бубенчиков и рожа Кукана перед глазами. Арлекино прищёлкнул пальцами: - Слон эф 1 на бэ 5. Тилл, с трудом стоящий на ногах в луже крови, с новым глубоким разрезом поперёк груди, был дёрнут на поле эф 1 и оттуда проволочён на бэ 5 в глубину зала. Фигура его резко уменьшилась. Пол зала, стремительно отдаляясь, ушёл вниз, и Аццо с ужасом увидел Тилла сверху. С этого ракурса Тилл казался совсем маленьким и неживым. От всех этих перемен голова Аццо закружилась. Он сглотнул и попробовал ещё один способ отказаться от безумной игры: - Делай с ним, что хочешь. Мне безразлично. Я с ним так… развлекался просто. Человечек что-то сделал и, оказалось, что его слова услышал Тилл: - Аццо, Ацик мой, как же так, я же люблю тебя! Ты же мне говорил…, - простонал несчастный альфа, - Я тебя так люблю… Аццо увидел сверху, как маленькая фигурка Тилла на чёрно-белой доске в невыразимом горе опустилась на колени и села на пятки, голова его свесилась вниз, лицо было закрыто руками. О-о! Мой Тилл. Прости меня. Так нужно… - Ого! Какие чувства! Какие чувства, дядюшка! Клянусь своей треуголкой! – заверещал Кукан, - А ты, дядюшка меня не любишь! А я так боготворю тебя! Ах! Ах! Ах! - Кукан, я тебя сейчас стукну. И треуголки у тебя никакой нет, - пробурчал Арлекино. - Да! Да! Да! Стукни меня! Стукни! О, мой бог! Дядюшка, ты даже можешь сесть на меня! О! – жезл от избытка чувств завертелся в воздухе, захлёбываясь в экстазе, - О! Дядюшка! Бог мой! Представь, ты только представь! Ты - сидишь на Кукане! Арлекино неуловимым движением выхватил Кукана из воздуха и несколько раз с размаху треснул им об пол. С каждым ударом раздавался странный тюкающий звук как из детских шутейных молотков. Человечек как погремушкой потряс жезлом в воздухе. Ж-ж-ж, - раздалось откуда-то изнутри головы Кукана. - Тирлим, бом, бом…, - выдал жезл, - тирлим… Бубенчики жалобно звякнули, голова Кукана поникла, глаза закатились, красный рот приоткрылся, из него на ладонь вывалился посиневший язык. - Не придуривайся, - строго сказал Арлекино, но Кукан не отреагировал и продолжал изображать умершего. Но с первого же взгляда было ясно – переигрывает. - Продолжим, - обратился Арлекино к Аццо, тасуя карты. - Я. Не играю, - раздельно, как мог, собравшись силами, произнёс альфа. - Мне. Всё. Равно, - в тон ему, также раздельно ответил Арлекино. Нет! Нет! Это безумие какое-то! Нет! Аццо схватился за волосы над ушами… Руки его сползли по щекам и остановились. Альфа сидел на кровати, прижав руки к щекам и обречённо смотрел, как перед его носом повисла карточка с солидным альфой в горностаевой мантии и красным сердечком в углу. Руки Арлекино мелькали, перекидывая поток шелестящих карточек из одной руки в другую. Поток остановился и багрово-чёрный человечек начал медленно, не торопясь и смакуя состояние Аццо, раскладывать их справа и слева от себя. Альфа хотел снова закрыть глаза – не получилось. Ещё. Ещё раз. Глаза не закрывались – веки не слушались его. - Будешь дёргаться – веки отрежу , - угрожающе проговорил Арлекино, не прекращая раскладывать карточки. И почему-то Аццо поверил – отрежет. Справа легла пятёрка треф, слева – четыре пик, справа – девять бубён, слева – оме пик, справа шесть червей, слева… нет… не надо…заторможенно отметил Аццо, слева солидный альфа и в верхнем углу красное сердечко… черва…Проиграл… Снова проиграл… Бедный Тилл… Они играли долго. Всю ночь – насколько хватило здравого рассудка Аццо и Тилла. Тилл был весь изрезан острыми как бритва картами. Арлекино, называя загадочный код, двигал его по квадратам, оставляя кровавые полосы и в итоге замысловатая траектория движения кромсаемого заживо альфы оставила след в виде слова «смерть». В последние несколько раздач, человечек, издеваясь, нарочно подсовывал Аццо тройку, семёрку и туза. Именно в такой последовательности. Масти были разные, но последовательность сохранялась. Таинственное сочетание карточек врезалось в измученный мозг альфы и в конце этой безумной ночи он, глупо улыбаясь, твердил: - Тройка, семёрка, туз. Оживший Кукан долго наблюдал за этой картиной и в очередной раз, когда альфа завёл своё: тройка, семёрка… тихонько подлетел к уху Аццо и гаркнул: - Дама! Аццо подавился словами, сглотнул и, не отрывая остановившегося взгляда от бело-чёрных квадратов с выведенным кровью словом, продолжил: - Туз… А Тилл… О, Тиллу было больно… Ледяная чёрно-белая пустыня, с налетающими неизвестно откуда и режущими до костей картами сводила с ума. Сорочка была распущена на полосы. Альфа как мог, бинтовал резаные раны и истекал кровью. Сил не оставалось, голова кружилась от потери крови. Отчаянье охватило его… Я умру… руки и ноги стынут… В очередной раз его, оставляя кровавые полосы, дёрнуло по квадратам… Ацик…Где он? И тут он услышал его голос: делай, что хочешь, он мне безразличен. Мучительный стон вырвался из исполосованной груди Тилла – он меня бросил! Альфа обессиленно опустился на очередной квадрат… Теперь остаётся только одно – я здесь умру…Тилл и раньше ревниво относился к Аццо, вызывая этим смешки сослуживцев, но теперь всё ясно. Он меня бросил! Убивайте уже! Убивайте быстрее! Я не хочу жить! И снова голос Аццо: мне он безразличен... делай, что хочешь... Безразличен... Шелест. Свист очередной карты. Разрез. Кровь. Опять кровь. Больно. Всё равно… всё равно… Рывок на новый квадрат… Кровь… моя кровь… утекает… Делай, что хочешь... Он мне безразличен... Холодные слова любовника рвали душу... Безразличен... он мне безразличен... ...делай, что хочешь... ... безразличен... Когда на квартиру Аццо пришли встревоженные посыльные из ратуши, направленные обеспокоенным неявкой на службу начальством, то нашли обоих в спальне, голых. Аццо сидел на кровати и, раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно повторял: - Тройка, семёрка, туз… Пришедшие дотронулись до плеча альфы и он плаксиво сморщив лицо, прошептал: - Дама… Тилл, разметав спутанные длинные волосы по пропотевшей постели, лежал на спине навзничь, раскинув руки, судорожно дышал. Когда его попытались приподнять, мучительно, не открывая глаз и срывая голос, завопил: - А-а! Он режет, режет! Как больно…Больно… Ацик… я безразличен... Ацик... мой Ацик... * * * Ещё немного и я смогу фильмы снимать и показывать для особо этого заслуживших. А этих тварей я нашёл случайно - проходил мимо показавшегося мне бесперспективным трёхэтажного дома. Наверху раскрылась форточка – это посреди морозной ночи-то! Я поднял голову и обомлел – промелькнул красный отсвет волос Сиджи. Ну, а дальше вопрос техники. Хотя, такой уровень программы потребовал от меня личного присутствия. По этой причине я откладывал казнь (а что это, как не она) на окончание своих новогодних каникул. После такого представления надо бы себя не потерять. Сила образов такова, что впору самому начать слышать звон бубенчиков и хриплый гогот Кукана.