Как быть?

В пещере стояли мы пять дней. За это время я смог погонять своих омег по математике, физике, химии. Как смог, затолкал в голову Эльфи таблицу умножения. На его высказывание о ненужности знаний и, в частности, таблицы умножения я задал ему вопрос: - Эльфи, скажи мне, мой золотой – когда мы придём в Лирнесс, ты чем намерен заняться? - Как, оме, чем? У меня ребёнок будет…, - Эльфи удивлённо вскинул брови – что за дурацкий вопрос, разумеется, у него, Эльфи, будет ребёнок и именно им он и будет занят. - А потом? Когда ребёнок вырастет? Ты знаешь, мой Личный Слуга, у детей есть странное свойство – они вырастают… - Да?! – поразился Эльфи и я почувствовал его сарказм – шутник, блин, - Вы знаете, оме, я никогда бы не подумал… - Не подумал он… А подумать бы было неплохо, - пробурчал я сварливо, - так вот, ребёнок вырастет и у тебя появится время. Чем ты думаешь заняться? - Ну… сначала надо дождаться, когда ребёнок вырастет, - Эльфи вскинул глаза вверх, к потолку пещеры, подпёр рукой подбородок – мы сидели за ломберным столиком. - Ты дождёшься у меня… - Чего, оме? Как вырастет? – пытался издеваться Эльфи. - Да, мой Личный Слуга, и не только. Я сейчас размышляю – стоит ли раскрыть тебе всю глубину наших глубин? Или может быть пока погодить, - я сменил интонацию и говорил вкрадчиво, в конце концов, мне тоже можно поиздеваться. Эльфи почувствовал, что немного перегнул палку. - Так вот, - продолжал я, - заняться ты можешь только одним – открыть косметический салон… - Оме! – Эльфи схватился за щёки. - И вот ты его открыл, - развивал я свою мысль, - начал взимать со страждущих омег плату… - Почему только омег, оме? Вы знаете сколько альф хотели, что бы мы с Лило…, - перебил меня омега. - Эльфи, меня не интересует скольким альфам вы с Лило оказывали услуги. И потом, скажи мне, кто тебя учил перебивать своего оме? – наехал я на омегу внутренне смеясь и сознательно высказывая двусмысленности. Аделька фыркнул и, отвернувшись, потёр нос, сдерживая смех. Сиджи и Ют слушали наш разговор и, судя по всему, принимали происходящее за чистую монету – дети же. - Оме! – попытался возмутиться Эльфи, но спохватившись под взглядом моих жутких крокодильих глаз, замолчал – действительно, перебивать оме нехорошо. - Начал взимать плату..., - продолжал я скучным тоном, - кроме того, тебе надо платить за помещение, за воду, за освещение, за уборку, за инвентарь, за лаки и краски, - загибал я пальцы. Эльфи, сражённый неопровержимой аргументацией, съёжился и замолчал. В замке ему не надо было задумываться обо всём этом – прислуга убиралась в покоях омег, а кастелян снабжал Эльфи и Лило всем необходимым (попробуй не дать – капризные омеги, супруги знатных альф, сделают всё, чтобы небо с овчинку показалось). - А ты даже два плюс два с трудом складываешь. Как с поставщиками рассчитываться будешь? Как доходы посчитаешь? Как цену на услуги установишь, а? – убил я Эльфи. - А… оме..., - раскрыл рот Эльфи. - Вот тебе и оме, - я легонько щёлкнул Эльфи по носу, - думать надо, Эльфи, думать. Голова, в том числе и для этого предназначена, а не только чтобы в неё есть. - Аделька, расставляй фигуры, - кликнул я омежку, пристрастившегося к шахматам после того, как я показал им всем эту игру. Аделька, придвинул к ломберному столику еще один стул и они с Эльфи, сидя рядом и шушукаясь, начали игру со мной. Сиджи и Ют по очереди отлевитировав друг друга на стулья вокруг нашего турнирного стола с любопытством начали комментировать игру (после помощи мне в полётах в их развитии произошёл скачок и теперь левитация наравне с телекинезом были их любимым развлечением). И, действительно, жизнь на Эльтерре была небогата на различные интеллектуальные развлечения (по крайней мере, шахмат и шашек тут не знали, все мои омеги были незнатны и в их кругу настольные игры не использовались, а Улька о развлечениях знати знал не много – был мечтательным домашним книжным мальчиком), поэтому турниры по шашкам и шахматам захватили нашу маленькую компанию. - На что играем? – задал я вопрос собравшимся вокруг столика омегам. Как-то так вышло, что в шахматы и шашки мы играли на интерес. Выигрывал чаще всего я – опыт-то не пропьёшь, но иногда и Аделька, как самый продвинутый игрок, брал верх. - На…, оме…, - замялся омежка, теребя завязки рубашки и смущённо опустив глаза. - Говори, давай, - поторопил я Адельку. - Ну… это…, - омежка зажмурился и выпалил, - на поцелуй. - Хм…, - я тянул паузу, вот так номер, в последнее время я забросил мониторинг эмоционального состояния Эльфи и Адельки (остальные искусники и Великая Сила не даёт этого делать) и ставка в виде поцелуя стала для меня неожиданностью, - То есть, если я правильно тебя понял, если ты выиграешь, я тебя целую, а если выиграю я, то меня целуешь ты? Аделька, сжав кулачки на груди, молча кивнул, глядя на меня влажными широко распахнутыми глазищами. Эльфи, слышавший ставку, надул губы, искоса глядя на конкурента. Эмоции обоих, в той их части, которая была направлена на меня были одинаковыми. Ну, про Эльфи я давно всё знаю – он для меня как открытая книга, открывай любую страницу и найдёшь одно и тоже – всепоглощающая любовь к оме. А вот Аделька стал для меня неожиданностью. Покопавшись в его эмоциях, мне стало ясно – ещё один адепт Великого Оме Ульриха (именно так, с большой буквы!). Оме подобрал умирающего омежку, вылечил, обул, одел, научил читать, писать и считать (вообще запредельные умения для простолюдина). Хорошо к нему относится, работой не грузит. Да ещё и, глядя на отношение к оме Сиджи и Юта, разве можно не любить оме? И Аделька со всем пылом подростковой души (первая любовь, как же!) отдался этой страсти. А сейчас вот, выкатил пожелание. И ведь, стервец, понимает, что он в любом случае в выигрыше – проиграет – я его целую, выиграет – он меня. Пригрел змею на груди… Замуж его отдам. Подлечим, чтоб детей мог иметь и, как только найду подходящего альфу, так и там, пам, парам пам-пам – фата, кольца, букет невесты. А, нет, это не отсюда… Но всё равно. Ладно, играем. Банкуйте. Я сознательно не форсировал дальнейшее продвижение по горам. За несколько дней жительства в пещере, я обследовал ближайшую местность – охота и дрова весьма этому способствовали – горы дальше на юг и запад стояли стеной, отыгрываясь за свою слабость, выражавшуюся в наличии долин и отрогов по которым мы смогли добраться до пещеры Аранда. Стена была настолько высока, что у меня закрались сомнения в том, что перебраться через них даже используя левитацию вряд ли возможно. По моим прикидкам (я лазил по нескольким вершинам – искал перевалы и проходы на юг) никак не меньше шеститысячника. А у нас тёплой одежды с собой нет – расчёт-то был на летнее время. Придётся возвращаться в овраг за тулупами и шубами, да и крупы бы ещё захватить. С мясом-то проблем особых нет, а вот хлебушка хочется…

* * * Дитрич сидел в давно им обжитом кабинете Крафта и шелестел перебираемыми бумагами. Хотя Торговая гильдия и запретила ему и вообще всему семейству Крафта Нессельридена заниматься торговлей, идея Господина о том, что ему следует пуститься в негоцию денежными средствами, которых пока хватало на безбедную жизнь, вновь, после того как Господин оставил его, всплыла в голове. Вообще, последние несколько дней после ухода Господина казались ему чёрными – Элла не всходила и не светила для омеги. А Эллой был Господин… И только через три-четыре дня безысходности и глухой чёрной тоски Дитричу пришла в голову мысль о подарке Господина. Был вызван мастер Дитрих… После тщательного осмотра целитель подтвердил, что Господин действительно сделал верному рабу бесценный дар. Дитрич был беременным… Беременность подтвердилась и у Лоррейна с Хильдом. Новость о том, что они беременны, ошеломила любовников, и только Дитрич затаённо улыбался, глядя за обедом на милующихся омег. Господин милостив. И не только к нему, Дитричу… О детях следует заботиться. А уж о таких долгожданных в особенности. И Дитрич, воспрянув, с утроенными силами взялся за бумаги Нессельридена. Встретился с Герти Зульцбергом – сыном ростовщика Зульцберга. Поводом для встречи были якобы векселя Нессельридена, но слово за слово, пара чашек чая и вот уже Герти рассказывает ему о сложностях ростовщического ремесла, по крайней мере, кое-что из того, что было известно ему самому. И если раньше Дитрич был несколько мечтателен и меланхоличен, жил, особо не задумываясь о том, что и как он делает, то теперь… Наличие будущего ребёнка изменило его и теперь все силы омеги были направлены на обеспечение благополучия сына. По устоявшейся привычке, перебирая бумаги, Дитрич держал в пальцах медальон, оставленный ему Господином (омега так и носил его на бархотке на шее). Хельмут, старший приказчик Крафта, осторожно постучал в дверь (омега был пуглив и прислуга, зная это, берегла своего хозяина): - Господин Дитрич, я принёс сведения о наличии зерна на наших складах… - Ах, Хельмут, оставь тут, я посмотрю, - откликнулся Дитрич, подняв голову от документов. В своё время – во время зерновой махинации – Господин поработал с головой Хельмута и теперь тот был предан Дитричу как собака. Остальных приказчиков пришлось отпустить за ненадобностью, а Хельмут уходить категорически отказался. - И это…, - приказчик замялся, - господин Дитрич, у нас на складе оставалось десять мешков пшеницы и шесть гречки… - Ах, Хельмут, зачем ты мне говоришь об этом? Ну оставалось и оставалось… Вели забрать на кухню, - омега не поднимал головы от бумаг. Хельмут кашлянул, деликатно прикрывая рот: - Пропали мешки… Два пшеницы и один гречки… Пропали, господин Дитрич. - Что?! – выдохнул омега и сердце его забилось как птица в клетке. Зерно. Господин говорил ему, что пшеницу и гречку он будет брать. И их специально не пускали в оборот, не смотря на запредельную цену на столь дефицитный товар. Значит Господин пришёл! Дитрич откинулся на спинку стула и прижал ладони к горящим щекам. Голова кружилась. Перед глазами плыло. Господин! Он здесь! Снова с ним! - Я…, - Дитрич задохнулся, - сейчас… сходим… Ты иди, я приду… сейчас… Хельмут осторожно прикрыл дверь в кабинет, а Дитрич остался сидеть, уставившись невидящим взглядом в одну точку. - Господин.., – прошептал омега, - Вы пришли, Господин мой. Руки омеги тряслись, глаза наполнились влагой. Едва сдерживаясь, Дитрич закрыл пылающее лицо руками. …Пустота и прохлада зернового склада рядом с домом Нессельридена. Последний склад, тот который непосредственно принадлежал самому зерноторговцу и был рядом с конюшней. Пахнет кошками. Когда в помещении столько зерна – это единственная защита от мышей. Несколько поддонов на которых лежат мешки – рожь, овёс, ячмень. Всё пересчитано и аккуратно, с истинно немецкой педантичностью разложено, на каждой куче мешков бирка – сколько и урожая какого года – всё это для собственного употребления. В дальнем углу два поддона. Там неприкасаемое – пшеница и гречка. И вот кто-то посягнул… Дитрич быстро прошёл к остаткам былой роскоши. И правда – не хватает. Омега, шевеля губами и тыкая пальцем в каждый мешок считал. Восемь и пять… - Хельмут, кто-то заходил сюда? – ломающимся голосом спросил Дитрич. - Нет, господин Дитрич, склад опечатан был… Я с Гансом сегодня открыл… Он подтвердить может, - прогудел альфа. - Куда же они пропали.., - прошептал омега, опуская голову. Пыльные лучи Эллы частой решёткой падали на утоптанный земляной пол, воркуют голуби, дворник в белом полотняном фартуке ширкает метлой по двору перед конюшней, собирая конские яблоки… Омега вспомнил эпизод на конюшне, тогда он безрассудно попросил Господина осуществить его мечту… нехорошую мечту… Тогда он ещё не знал своей судьбы и находился в шаге от добровольной смерти… И Господин… Он… помог… В носу засвербело, глаза защипало. Дитрич полез на носовым платком. Тонкий лён выпал из дрожащих рук. Омега нагнулся за белоснежной тканью и… Нет! Едва заметный след на твёрдой земле… Пять царапин… Пальцы Господина… Это он! Он!.. И его нет! Почему!? Ломая пальцы, с дрожащими губами Дитрич едва смог вернуться в дом. В спальне, не раздеваясь, завалился лицом в подушку и глухие рыдания омеги заставили Идана забегать вокруг господина с бесполезными утешениями, водой, успокоительными каплями… Я сидел в нашем доме на топчане, привалившись к бревенчатой стене, и слушал происходящее в доме Дитрича. Три мешка зерна стояли передо мной… Вот такая вот я сволочь… Такая вот… сволочь… * * * Метель… Не метель даже, а пурга… Деревянный диск с нанесёнными рунами держит перед пещеркой круг силового поля. Грот невелик – шагов восемь в глубину – едва смогли самолёт затащить. Дышать нечем, сердце бухает в груди – высотная болезнь во всей красе, голова кружится… Ничего не хочется, малейшее движение вызывает круги перед глазами. Мы с Веником сидим у самого входа – я завернул его в полы тулупа. Личико младенца посинело, он задыхается. Глаза с длиннющими чёрными ресницами закрыты. Остальные выглядят не лучше – бледные как смерть омеги едва шевелятся. Пурга застала нас на перевале. Небо стремительно затянуло полупрозрачными поначалу тучами, поднялся ветер. Я едва смог отыскать укрытие, как разыгралась непогода. Шарики пирокинеза, периодически бросаемые мной в камелёк, вырезанный из камней, пока не дают замёрзнуть, но плазма выжигает из и так пустого воздуха, столь ценный на такой высоте, кислород. И стоИт выбор – замерзать кое-как дыша, или греться, расходуя живительный газ. Я, с трудом сдерживая позыв на рвоту, кое-как перебрался в глубину грота, по пути пощупал лоб Адельки, тот вымученно улыбнулся – дескать, всё в порядке, оме. Сиджи и Ют, как два столбика вертикально привалены к сундуку – на такой высоте лежать категорически нельзя – лёжа тяжелее дышать. Личики детей бледны, губы посинели, оба с трудом дышат через рот – тоже нежелательно, организм слишком быстро теряет влагу. Машка, взъерошенная, с расширенными зрачками, с полуоткрытым ртом съёжилась на сундуке – ей тоже плохо, а тушка самая маленькая из всех нас, крови меньше и сейчас ей хуже всех. А я осматриваю свою команду и пробираюсь к Эльфи, сидевшему в глубине грота. Омега беременный и дышит за двоих. Ещё неродившийся ребёнок бьётся сейчас в конвульсиях удушья – поэтому временной лаг очень мал, ещё несколько часов нахождения на такой высоте и плод не выживет. Как это отразится на Эльфи неизвестно, но если будет стоять выбор – ребёнок или Эльфи, то он однозначен – омега должен быть жив. Осматриваю Эльфи энергетическим зрением – тело его желтеет от дискомфорта высокогорья, тело плода, чуть длиннее половины моей ладони (по счёту Земли уже начался второй триместр), тоже жёлтенькое – ему тоже плохо. - Ты как? – подбираюсь к нему, провожу рукой по сизо-синему лицу. Холодный – видимо температура тела упала ниже 35 градусов. - Голова болит, оме, - едва слышно шепчет Эльфи. - Потерпи, маленький, потерпи. Метель кончится, спустимся и тебе полегче станет. Замёрз? Эльфи молча кивнул. Ну что ж. В данной ситуации только терпеть и остаётся. Собираю всех вокруг сундука, прижимаемся друг к другу плотнее и сидим, ждём когда, кончится пурга… Пурга кончилась, но легче нам не стало – понижения гор не было. Самолёт болтало – и я и Сиджи с Ютом слишком были измучены высокогорьем – толком сосредоточиться на левитации и перемещении деревянной конструкции не удавалось. Вконец выдохшись, я с трудом плюхнул наш ЛА-1 в ущелье заваленном снегом – здесь высота хоть чуть-чуть пониже (ну как чуть-чуть, на километр примерно) и дышать заведомо будет легче. Осторожно придерживая утомлённого до крайней степени Веника, слез с самолёта, провалился по пояс в многолетний снег, покрытый толстым настом, огляделся. Достал компас, сориентировался. Нам туда… Из глубины ущелья смотреть на острые пики, с одной стороны затянутые тонким снежным покрывалом было страшно – там, на высоте, бушует дикий ветер, до блеска полирует языки ледников и переметает острые снеговые кристаллы едва шевелящимся полупрозрачным шлейфом на другую сторону пика. Оставаться здесь долго нельзя – возможен сход лавины – очень много снега на вершинах вокруг, да и барахтаться по пояс, а где и по грудь, в жёстком промороженном снегу – удовольствие ниже среднего. Чуть раздышались и снова вверх, в страшную мёртвую высоту… В конце дня, уже в сумерках нам открылась широкая долина, шедшая от гор прямо на юг. В сереющей мгле уходящего дня я видел, как бесплодные камни, перемежаемые льдами и снегом, постепенно отступают и на смену им приходят такие же булдыганы, только покрытые серебристо-жёлтым лишайником, а там, дальше и ниже по склону, между камней пробивается зелёная травка. Трава – это хорошо, трава – это три-четыре тысячи метров над уровнем моря, значит, дышать можно. Значит, согреемся, сможем поспать… Мчимся вниз. Скорее. Надо успеть до полной темноты добраться до кустов, там, уже сильно ниже по склону, кислорода ещё больше и можно найти дрова для костра – не столько для варки еды, сколько для защиты от возможного зверья. К счастью, Эльфи смог пережить без особого ущерба для себя и ребёнка нахождение на запредельной высоте (так-то альпинисты долго тренируются и подолгу находятся в промежуточных лагерях для акклиматизации, а мы по-молодецки – раз и на шести-семи тысячах без всякой подготовки), но был на грани, и не только он. Оглядел своих – лица порозовели, да мне и самому стало легче. Хотя высота ещё великовата. А перед нами в темнеющую мглу уходила, расползалась в стороны узкая горная долина с обрывистыми высокими стенами, где-то в стороне, левее блестела речка, скорее ручей, перепрыгивала с камня на камень, расширялась, вбирая в себя мелкие ручьи, бежавшие из расщелин. Камни, упавшие во время обвалов, были в живописном беспорядке, как только и может природа, раскиданы здесь и там. Долина ширилась и речка становилась спокойнее, полноводнее. Далеко-далеко, на самой границе зрения, появлялись деревья – ели и пихты, сначала мелкие, кривоватые, а дальше крупнее, массивнее, гуще. Я выбрал место поровнее и пристроил самолёт между камнями. Сверху ничего свалиться не должно, речка в стороне, если ночью в горах случится дождь, то нас не затопит. Палок для костра наберём – вон их тут сколько. - Всё! Привал! – скомандовал я, слезая с Веником на груди со скамьи, - Аделька! Шатёр отвязывай. Эльфи! Дрова на тебе. Только осторожно – собираешь мелочь. Машка – на стрёме! Шатёр установлен, рядом теплится костерок, дымок разгоняет слетевшихся на поживу комаров. Всё! Сейчас перекус и спим. Завтра отдыхаем, послезавтра – по обстоятельствам. Пожевали сырокопчёной колбасы из запасов, взятых ещё в Майнау и свежеиспечённого в пещере Аранда хлеба, чайку и отбой… Назавтра шатёр пришлось переставить – место выбранное в полумраке вечерних сумерек мне показалось не самым удачным. Слишком много вокруг камней – ходить невозможно. Пристроились между первых появившихся между каким-то хвойным кустарником кривыми разлапистыми сосёнками. Дальше я пока не пошёл. Отлёживались, осматривали местность. Долина действительно шла прямо на юг. Но вдалеке сквозь синюю дымку опять стояли горы, уже заметно ниже тех, через которые мы так тяжело перебирались, а за ними опять едва заметные, голубые, хребет за хребтом. Зато долина была очень привлекательна. Речка, у которой мы стояли, прихотливо вилась среди каменистых берегов, тут и там росли деревья и уже, по мере понижения её над уровнем моря, не только выносливые хвойники, но и лиственные. Под лучами Эллы в далеке блеснула широкая водная гладь – видимо озеро – речка же куда-то течёт. - Смотрите все, - показал я рукой в долину, - нам туда. А вон за теми горами должно быть Срединное море. По крайней мере, юг там. Веник оклемался от высокогорного перехода. Накормленный и обихоженный дитёнок любопытно вертел головой, довольно жмурился на жаркую Эллу и тоже показывал пальчиком в ту сторону, куда все смотрели. - Ох, оме, как нам ещё далеко, - страдальчески промолвил Эльфи. - Ничего, - я зарылся пальцами в густые, отросшие волосы омеги, привлекая его к себе, - прорвёмся. Сейчас уже легче будет. После немудрёного завтрака, между кормлениями Веника, я на раскинутом на прогретом лучами Эллы месте, тулупе прилёг отдохнуть. Развеял свои крокодильские глаза и, закинув руку за голову, с удовольствием отдался ничегонеделанью. Рядом негромко переговаривались о чём-то своём омежки, Аделька с котелками пробрался к речке помыть их после завтрака. Вот вернулся и, пристроив разомлевшую Машку на коленях, начал тихонько рассказывать Эльфи, как он напугался в пургу, там, в гроте на высоте… Завтра двинемся дальше по долине… Там где-нибудь устроим банный день – воды тут полно… А хорошо бы баню… Эх-х… Баня… Да… - плавали в моей голове неспешные мысли – Сиджи с Ютом прогрессируют потихоньку… Уже могут сами себя и друг друга левитацией таскать… Самолёт держат в воздухе уверенно… Придём на место, надо им будет сбрую из ремней сочинить, а там и ножки с ручками не за горами… Волосы у меня растут как сумасшедшие - голова зудит не переставая… Я повернулся на бок и банально заснул. Омеги, увидев такое дело, накрыли меня шубкой Эльфи и перебрались с разговорами подальше.

* * * А озеро нас удивило, порадовало и насторожило одновременно. Пологие берега, прозрачная вода, гранитные камни, туман по утрам и крохотный скалистый островок недалеко от берега с каменной взявшейся мхом круглой башней, невысокая деревянная, обитая позеленевшими полосами металла, дверка входа в которую, была расположена на высоте моего роста. От самого порога шли крутые ступени, опускающиеся прямо в воду. Откуда это здесь? В долине ни души – я проверял выбросом Силы. Звери есть - полно и довольно крупные. А людей нет. Посадив самолёт на берегу напротив башни, оставил настороженно озирающихся омег (Веника отдал Адельке) и скакнул телепортацией прямо на ступеньки перед дверкой. Узкие бойницы, зубцы наверху, кривоватая сосна, выросшая слева от входа. Судя по её междоузлиям, растёт она здесь уже лет двадцать – не меньше. И, скорее всего, столько же лет и башня заброшена – вряд ли тот, кто строил башню допустил бы, чтобы рядом с ней выросло дерево в перспективе могущее сравняться высотой с башней. Оглянулся назад. Омеги столпились у самолёта, смотрят на башню раскрыв рот. Я пролевитировал к дверке, толкнул её. Хм. Закрыто, было бы удивительно другое. Замочной скважины нет, похоже как, заперто изнутри. На дверь, судя по всему, наложены заклинания – сохранность древесины на островке посреди озера уж слишком хорошая, да и дотронувшись до двери, я почувствовал что-то такое. Отклик Великой Силы, наверное, так это можно назвать. Подняв себя на уровень зубцов башни, шагнул на каменный пол верхней площадки. Пусто, у стен наметены прошлогодние побуревшие листья и хвоя, посередине люк с бронзовым зелёным кольцом. Стараясь не прикасаться к люку руками (не царское дело! Телекинез есть!), дёргаю за кольцо. Никакого результата. Логично, тот, кто запер Великой Силой дверь внизу, был последователен – люк тоже заперт и зачарован – точно такой же отклик Великой Силы есть и здесь. Наверное, смысл есть вскрывать вход внизу, а не здесь, наверху. Вскроешь тут и потом дожди зальют внутренности башни, хватит уже и того, что в бойницы налило. Возвращаюсь к порогу двери и аккуратно телекинезом вырезаю тонкий, с миллиметр, слой материала между дверью и стеной. Мелкая каменная крошка, пополам с древесной трухой и блеснувшими на солнце деталями петель и засова высыпалась в воду. Толкаю дверь изнутри телекинезом. Брякнуло и толстая дверная плаха нехотя отделилась от каменных косяков и пошла, падая плашмя на меня. Отставляю вырезанную деревяшку в сторону, из проёма пахнуло сыростью, гнилым деревом, откуда-то сверху через узкие бойницы падает свет и в полумраке я вижу, что внутренности башни завалены обрушившимися конструкциями верхних этажей – дерево не выдержало в сыром климате, сгнило, а тот, кто запирал башню не удосужился озаботиться сохранением межэтажных перекрытий и бойницы не закрывал. Осторожно шагаю внутрь. Заглядываю вверх – не упало бы на голову ещё что-нибудь. Вроде чисто…Так, это, это и это долой. Гнилушки телепортом в три-четыре приёма летят на берег, подальше – пусть догнивают там. Вдоль стены наверх идёт спиральная каменная лестница и это всё, что сохранилось во внутренностях башни. В пустой башне гулко и прохладно – толстые, толщиной пядей в пять (измерил), стены не пропускают тепло снаружи. Внутренний диаметр круглого помещения на глаз метров пять-шесть. Ну, вот и всё сооружение… Кто её тут построил? Зачем? В необитаемой долине, со всех сторон окружённой горами от кого можно защищаться? Вырезанная дверь пролевитирована внутрь и я вышел на ярко освещённые ступени – что-то холодновато внутри. Помахал начавшим беспокоиться омегам (а они вообще бывают когда-нибудь спокойны?) рукой. Ещё раз окинул взором Силы (а что? хорошее название для этого приёма, и владею им только я – в здешней литературе по Великому Искусству ничего подобного не встречал) окрестности. Оп-па! Кто это у нас тут? На самой грани восприятия, а оно раскидывается у меня весьма широко (прям, километры) появились засечки. Волки! И крупные… Так-то звери эти весьма разумны и возможности людей просекают на раз. В наше время на Земле человека сторонятся и не нападают. А тут… Пёс их разберёт. Хотя, может быть именно пёс и сможет разобрать. Долина безлюдная, волки людей не видели никогда. Хотя… Волки… Да… Пятеро здоровенных серебристо-серых тварей высотой мне по пояс расслабленно, неспешной рысцой перемещаются по редколесью в нашу сторону. Чуют что ли? Чёй-то сильно большие, не? Это какая же у них добыча тогда? Что за мегафауна? Быстренько, пока волчья команда не добралась до нас, выдёргиваю всех, и самолёт в том числе, в башню. На вопросы не отвечаю – сами увидите. - Оме, а что здесь было? Оме, а зачем мы тут? На берегу так хорошо, - посыпались вопросы и мнения. - Сами смотрите, - показываю на мелькнувшие между стволов деревьев светло-серые шкуры. Волки ходкой рысью добежали до берега и теперь принюхивались к нашим следам. - Ой, - схватился за щёки Эльфи. Вот тебе и ой. Понятно теперь почему башня на таком островке выстроена. Волки-то не простые. Только как неведомые строители башни собирались тут зимой жить? Озеро замерзает и по льду к башне кто угодно подойти сможет. - Распаковывайтесь пока, - дал я поручение омегам, - а я смотаюсь, посмотрю на них поближе… - Оме, не надо, оме…, - ухватился за мой рукав Эльфи, а Аделька с Веником на руках и с глазами на мокром месте молча просительно уставился на меня. Махнув рукой, дескать, отстаньте, переместился чуть дальше от берега, за спины волков. Чуткие звери практически мгновенно, разом развернулись в мою сторону. Поиграем? Подобрал какую-то палку и кинул в них, дразнясь, отбежал в глубину леса. Серая банда рванула за мной – похоже как, людей они не боятся. Лёгким скоком, бесшумно, обтекая стволы деревьев волки несутся за мной. Я отслеживаю ситуацию и вижу, что пара волков отделилась от загонщиков и заходит с боков – пытается взять меня в клещи. Умные, заразы. О! Вон полянка подходящая! Я выбрал достаточно просторную поляну – здесь местность повышалась и земля была усыпана камнями всех размеров, видимо место обвала, поэтому деревья тут не росли и мне было всё видно, а волкам, наоборот, было труднее нападать. Волки с трёх сторон сразу рванули ко мне, уходившем от них левитацией. На своих двоих соревноваться с известными бегунами я не рискнул. Ай, ай, ай, как страшно! Придуривался я, издеваясь над хищниками и перескакивая под самым их носом вправо, влево и выстраивая зверей в цепочку друг за другом. В азарте погони они ещё не поняли, кто здесь главный, им казалось, что вот-вот, ещё немного и они схватят вёрткую наглую лысую обезьяну. А я, мгновенно телепортировавшись в сторону от цепочки волков, добился того, что они все развернулись ко мне и, подхватив телекинезом бросившихся разом на меня зверей, подвесил стаю в воздухе. Волки, не понимая происходящего, вертелись, сучили лапами, повизгивали. Страшно? Страшно! Так. Приподняв себя телекинезом повыше, так, чтобы их морды были на уровне моей груди (в холке они мне по пояс, а на задних лапах вообще выше меня), я проплыл вдоль развешенных в воздухе серых туш. Здоровые какие. Кто главный? А? Пять пар жёлтых злобных глаз уставились на меня, а я с руками за спиной двигался взад и вперёд перед подвешенными в одну линию волками. Наверное, этот с порванным ухом. Самый крупный, самец. Есть ещё самцы. Двое. Поменьше. И видно, что молодые. И две самки. Вы ж сейчас со щенками должны быть? Какого лешего, овцы? Куда попёрлись? – я уставился тяжёлым немигающим взглядом в морды самок. Одна отвела взгляд, видимо, помоложе, а другая злобно оскалилась и щёлкнула зубами, попытавшись рвануться в мою сторону. Ты чё какая злая-то? ПМС? С размаху зарядил пощёчину самой злой волчице. Н-на, морда! С другой стороны! Та прижала уши, опять оскалила острейшие белоснежные зубы. Я сжал рукой горло зверя, о, шея-то какая мощная. Но ничего, маленько придушить тебя полезно будет. Ты ж у нас самая строптивая. Волчица завертела головой, засучила лапами и хвостом. Ещё! Ещё! Закашляла. Зубы оскалились, но уже не со злобой, а в попытке вдохнуть воздух. Я приблизился к её морде, взглянул в глаза. Взгляд зверя остановился, в её зрачках я увидел своё отражение. Ещё немного и предсмертная судорога пробежала по мускулистому телу. Вау! Взвизгнул один из самцов. Тот самый, с рваным ухом. Не отпуская агонизирующую волчицу, я повернул голову. Ты просишь? ТЫ! Не выпуская самку из рук, я подошёл к висящему в воздухе вожаку, теперь было ясно – это его самка. Волчица, лишённая доступа кислорода, не осознавая себя, беспорядочно сучила лапами, между задних лап потекло – видимо, не только у людей при асфиксии опорожняется мочевой пузырь и кишечник. Потекла из неё не только моча – полузадушенную самку пробило на понос, уж не знаю почему. Я оставил висеть в воздухе безсознательную обосранную и обоссаную тушу альфа-волчицы и заглянул в глаза вожака. Тот клацнул зубами в попытке дотянуться до меня. Теперь тебя поучить надо. Остальные переярки – молодёжь, им как старшие скажут, так и будет. Н-на, тебе! Оплеуха прилетела в левую сторону лобастой башки волка. Да звонко-то как! А теперь с другой стороны… Раз! Раз! Раз! Раз!... В общем отрихтовал я башку волка знатно, до звона в ушах, до головокружения – было видно, как у него нарушилась координация движений. Молодёжь, видя, как я поступаю со старшими, отводила взгляд, как только я на них смотрел (специально скалил зубы и пристально смотрел). Наконец, схватив ничего не соображающего вожака за загривок, тряханул его, так, что лапы и хвост мотались во все стороны. Понял? ТЫ меня понял? Меня трогать нельзя! По носу бить не стал, хотя у псовых нос одно из самых болезненных мест. Могу сил не рассчитать и сломаю кости в морде. Напоследок, опустив волка пониже, схватил его за уши, мордой к себе и встряхнул, как вытряхивают половики. Задние лапы и хвост безвольно взметнулись вверх и треснулись об каменистую землю. Едва живая волчица, тяжело дыша смотрела на издевательство над своим супругом. Я зыркнул на неё – отвела взгляд, хоть и оскалилась, зараза такая. Ещё раз тряхнул, так и не выпуская ушей. И ещё. Наконец, у вожака прорезался голос и он завизжал от боли, завертелся в моих руках. Сдаёшься? НУ! Я заглянул в волчьи глаза… Сдаюсь… Твоя взяла, лысый… Вали отсюда! Я, помогая себе телекинезом, отшвырнул волка в сторону кустов (как-никак, а весу в нём точно за сотню килограмм), тот неуклюже брякнулся кверху лапами на землю, попытался вскочить и застыл, придавленный телекинезом к земле. Погоди! Ещё не всё! Иди сюда, вонючка! Я подхватил, поджавшую хвост волчицу за шиворот, поднял в воздух повыше. Та, едва отойдя от удушья, как заяц поджала передние и задние лапы. Фу-у! Воняет! Я транслировал свою брезгливость всем волкам на поляне. Развернул её спиной к себе и, отвесив обидный пинок под задницу (волчица от неопасного для неё удара вздрогнула), швырнул следом за вожаком. Та шлёпнулась на живот, убежать не смогла (я тоже держал её телекинезом) и, приподняв голову и потянувшись носом к супругу, тоненько жалобно заскулила. Тот хекнул и самка заткнулась. Так, молодёжь, теперь с вами. Фью-фью-фью-фью. Засвистел я так, как у нас на Земле подзывают собак. Фью-фью-фью-фью. Посвистывая, по очереди подходил к каждому и под этот свист внедрял в волчий мозг неостановимый ужас, ужас отнимающий силы и волю, ужас расслабляющий сфинктеры и кишечника и мочевого пузыря. На поляне снова завоняло… По очереди навешав пинков переяркам, отправил их к старшим, а потом… - Ап! Эге-ге-ге! – заорал я, хлопнув в ладоши, как это делал Ухоо, - Ап! Ужас, едва отступивший от волков, снова охватил их и, не разбирая дороги, смердящая стая рванула в кусты и скрылась из глаз. Живите, черти. Но мне больше не попадайтесь. Ну-ка, фью-фью-фью. Где-то вдали раздался жалобный взвизг. Опять кто-то обосрался, не иначе. Работает рефлекс, работает… - Так, - вернулся я в башню, - и что мы сегодня есть будем? - Но, оме… Вы… волки, - запнулся Аделька, ища поддержки у бросившегося со слезами мне на шею Эльфи. - Ты думал, что если оме волки съели, то и обедать не надо будет, так? Ответом мне было растерянное молчание и шмыганье носа Эльфи. - Ладно, - решил я, - сейчас перекусим. Подшаманим наше новое жилище. А вечером, та-дам-м! у нас будет БАНЯ! Я прошёлся по круглому залу в основании башни, измеряя его шагами. Лестница есть, воткнём этаж и заночуем на нём – пара бойниц там есть, будут вместо окон. Э-хе-хе-хе… Что ж такое происходит в моей жизни-то? Какие-то стройки у меня в этой жизни всё время. Оно понятно – хочется какого-никакого комфорта, но почему я, Сила Великая? Задумчиво жуя круто посоленную горбушку, я сидел привалившись к стене и бездумно смотрел как суетятся повеселевшие омеги. Нужник бы надо... Народу много, а эти вопросы очень важны, несмотря на их приземлённость. Вот заболеет кто-нибудь циститом...или простатит настигнет - простаты-то у них у всех есть. Один я выпотрошен... Аделька гремел котелками, мисками, пристраивал над шариком пирокинеза воду для кипячения. Веник, сидевший у меня на руках, хотел есть и тянул ручку к хлебу, который я грыз. - Аделька, сейчас воды закипятишь, молоко мелкому разведём, а потом колбаски на сале обжарь и гречку вари. Кашки поедим, а пока возишься я делом займусь. Эльфи возьми мелкого, я занят буду, покормишь и смотри, он приучен после еды в туалет, - передал я Веника омеге. - Оме, куда вы? – прочти прохныкал тот. - Ты спать прямо на камнях собираешься? – обвёл я рукой внутренности башни и вышел, сразу прыгнув на берег. Пока бегал с волками видел ветровал, там брёвна приличные были – волки, заразы местность хорошо знают, вот и пытались зажать меня среди веток упавших деревьев. Перебрал несколько подходящих брёвен, напластал досок, брусьев, шлифанул полученное древесное богатство. Переправил на берег. Сходил ещё раз, опять кромсал брёвна, чистил их от коры, прикидывал длину. Стоек много понадобится – я решил по периметру башни у стен поставить столбы, перевязать их вверху балками, балки перекрытия, на которые будут уложены доски пола, в целях избежания прогибания будут поддерживаться укосинами… Всё это добро скреплено деревянными нагелями – гвоздей у меня нет… Да ну к чёрту! Лишь бы не падало. В общем, смастрячил межэтажное перекрытие, застелил его толстыми досками и расписал всё это рунами на прочность, чистоту и влагостойкость. Сообразил кое-какую немудрящую мебель – стол на одной ноге, стулья из чурбаков, здоровенный топчан сразу на всех. Телепортировал всё это на второй этаж – наше основное место жительства. Заново навесил дверь - ночью спать без двери в дикой долине ссыкотно. Под сосной, в камнях, вынул грунт, над ним хлипкий скворечник - так, чисто символический навес от дождя, буде такой пойдёт. И для дерева хорошо - удобрение опять же. Всё равно оправка под моим контролем - на мне тёплая вода для подмывания. Пошатавшись по берегам озера, на одном из пляжей (весьма далеко от башни, так что даже где-то на краю зрения замаячила обосранная стая волков, которая завидев меня, ломанулась дальше в лес) нашёл относительно приличный кварцевый песочек. Через пару часов бойницы башни были забраны окнами с толстыми частыми мелкими зелёными пузырчатыми стёклышками (тьфу на них, свет пропускают и ладно). А теперь БАНЯ! Ох, как я давно этого хотел! Как страдал зимой в овраге без бани! И сподвигла меня на это не только необходимость мыться, а ещё и то, что попав в долину, я увидел берёзу! Веники! Как говорится, в бане веник – дороже денег. От предвкушения зачесалось всё тело. Особенно где-то между лопаток и в районе поясницы… Так всё! Отставить! Бани у меня ещё нет. Её делать надо. Позади башни островок продолжался ещё на десяток шагов и вот тут-то, над камнями, уходящими в прозрачную воду, я решил соорудить баню. Баня не дом и поэтому, изготавливая сруб, пол, потолок и крышу, я особо не заморачивался, пол и потолок из доски семидесятки, крыша односкатная. Единственное, на что обратил внимание – это раздельные предбанник для отдыха, моечная и парная. Сляпал сруб, устроил полкИ на два яруса, набрал камней побольше, вниз покрупнее, сверху помельче. Соорудил из них пещерку для пирокинеза, нарезал банной посуды: ковши, шайки на всех, кадки для холодной и горячей воды, запарник, деревянные ванны для Веника и Эльфи, четыре подголовника. Закончил, когда стемнело. Сейчас перекусим, отдохнём после ужина и пойдём мыться… Веники запарены в горячей воде и по парной разливается берёзовый, с примесью зелени (листья свежие), дух. Захожу и, зачерпнув из запарника ковшик отвара, плескаю на раскалённые камни… М-м-м. Прикрыв лицо распаренным пучком пихтовых веток валюсь на полок… Кайф!.. Дверь в парную открылась и сверкая голой попкой на полок проскочил Аделька, а следом за ним пролевитировали друг друга Сиджи и Ют. Эльфи по причине беременности, а Веник по малолетству были признаны негодными для банных радостей и сейчас отмокали каждый в своём корыте в тёплой воде в помывочной. Машка, презрительно дёрнув хвостом, когда зашла речь о бане, осталась в башне, на хозяйстве. Омеги тоже прикрыли покрасневшие лица пихтовыми вениками (специально искал для себя и для них) и разлеглись рядом. Пар осел и я тихонько помавал веником на себя и на них, время от времени прикладывая горячий веник к телу. Тело окатывает горячая духмяная волна и оно, согреваясь, откликается – по спине пробегают мурашки. Где-то между лопаток зазудело. Почесать бы, постанывая от наслаждения, но рано… Пока рано. Омеги с полотенцами на головах, за неимением войлочных шапочек, разлеглись на полкАх, глаза закрыты, на щеках проступили пятна румянца. Им жарко с непривычки. Да и у меня тоже привычки нет – тело-то не моё. - Аделька, на живот ляг. Легче будет, - негромко говорю я. Переворачиваются. Ещё помахиваю душистым хвойным веником. Сейчас надо выгнать первый пот. Он самый грязный – поры очищаются. Его обязательно надо смыть – окатиться водой. Сидим, потеем. Я снова лёг на спину и накрыл лицо пихтовыми ветками… Хорошо… Заходили ещё три раза. В перерывах я прыгал в озеро – не зря баню у воды строил. Окатывал омежек холодной водой – никто из них в озеро прыгать не рискнул – все трое не умели плавать. В предбаннике, завернулись, как смогли, в полотенца и, вытирая раскрасневшиеся мокрые лица, пили чай. Эльфи намылся сам и вымыл Веника и тоже сидел с нами – сидеть один в башне боялся. Зашли ещё. Теперь уже париться. Сначала пихтовыми вениками – я их наделал много, на каждого по паре. Мягкая распаренная хвоя в горячем ароматном воздухе парной осторожно проходит вдоль спины от головы вниз, так что аж скулы сводит от желания почесаться. И ещё… Теперь уже снизу вверх. Затем ещё раз вниз, в этот раз, до самых пяток. Телекинез – благо! Какое благо! Вожу и хлещу себя веником с каждым проходом сильнее. По спине, по бокам... По спине, опять по бокам. Тоже проделываю с омегами. Сиджи и Юта, как самых маленьких в нашей команде парильщиков, развезло. Поэтому выставляю их в предбанник с наказом окатиться холодной водой и пить чай, а мы с Аделькой остались… И оторвались на славу! Тело, разогретое и размятое веником, всё в мягких пихтовых иголках, пропиталось хвойным запахом. Голова едва терпит, сердце заполошно стучит. Кожа покрывается мелкими красными пятнами – работают капилляры. Всё! Терпеть невозможно. И теперь только в воду. Завывая, выскакиваю из парной и с разбегу прыгаю в озеро! Ледяная вода смыкается над головой, под кожей в глубине тела ещё горит банный жар, а снаружи она мгновенно остыла, пару гребков к берегу и срочно назад в парную. Аделька жмётся у берега, стоя по пояс в воде. - Присядь с головой и за мной! - командую ему, вылезая из воды. И снова парная. Поддаю пару ковшей. Пожарче. Но температура совсем не чувствуется – кожа снаружи достаточно охладилась. По ней, по холодной, бьёт пар. Ах-х… Какой же кайф! Теперь можно и берёзой попользоваться. Лежим с Аделькой и млеем под поглаживаниями и лёгкими, с оттягом, ударами мокрых горячих листьев. Они прилипают к коже и как бы тянут её за собой. Пот льёт ручьём с обоих – поры раскрылись как надо и теперь организм включил выделительную систему на полную катушку. Но сейчас, после этого захода, обливаться холодной водой надо без фанатизма и стоит отдохнуть в предбаннике. Полежать, попить чайку, а лучше бы заварить овса, ободранного, конечно, да кураги резаной в него ещё добавить... Овёс-то есть и сухофрукты тоже, но вот не подумал... А ещё бы хорошо вместо воды снег… свежевыпавший, мягкий. Плюхнуться в сугроб, а потом, встав, растереть его по телу (само собой, без фанатизма). Идеальнейшая мочалка! Но… Мечтать не вредно. Я окатил Адельку водой из озера, окатился сам и мы сели отдохнуть. Голова, как после стакана водки, немножко кружится, чуть плывёт… Никакого алкоголя не надо. Я провёл рукой по плечу сидевшего рядом Адельки, потрогал своё бедро – отмылись, что называется до скрипа. - Ох, оме, - прошептал раскрасневшийся Аделька, - хорошо… Я никогда в бане не был… - Ну, вот видишь как тебе повезло. Когда ещё тебя целый маркиз в бане попарит, - толкнул я засмущавшегося омежку локтем, - сейчас отдохнём, зайдём последний раз, вы ужином заниматься пойдёте, а я стирку затею… Переделав, наконец, все дела за этот суетливый день, вся наша команда угомонилась. На долину упала ночь…