Спасение любой ценой

      Тяжело дыша, Силко опускается в кресло. Всё его тело налито свинцом. Это можно понять по старчески скупым движениям. Синджед что-то сделал в своей лаборатории с Силко, Джинкс не знает что, но это «что-то» явно доставляет отцу невыносимую боль. Силко вдыхает глубоко, полной грудью, откинувшись на высокую спинку кресла. Жизнь для него застыла в один миг, но тут же включилась и понеслась вперёд с огромной скоростью. Она — Джинкс — доставила слишком много проблем, отец с ними теперь вынужден разбираться.       Подложив руки под голову, Джинкс лежит на балке и смотрит вниз — бесцельно созерцает каждое мимолётное и незначительное действие правителя Зауна. Силко опять сортирует бумажки. Если бы Джинкс было до них дело, то она давно бы занялась этой работой вместо отца, но сделает она всё только хуже.       — Пилтовер всё ещё молчит. Я ждал от Джейса Талиса более решительных военных действий. Фактически мы напали на них без объявления войны под вечер. А они даже не отправили к нам парочку миротворцев. Неужели падение здания совета ознаменовало падение Верхнего города?       Джинкс знает, что Силко просто пытается её успокоить, показать, что всё под контролем и она не натворила ничего серьёзного. Враньё. Джинкс умеет осознавать последствия, пусть и не так, как, возможно, этого хотел бы от неё отец. Его нотации и жестокие уроки, к сожалению, не сформировали в ней идеальную копию Силко. Даже часть его личности не скопировала Джинкс.       — Я слышала, кто-то из советников погиб. Может, у них просто нет времени на то, чтобы спустить сюда свору миротворцев? Что говорят твои люди в их рядах?       — Ничего, — Силко откидывается на спинку кресла, но очень осторожно. Джинкс кажется, что она даже слышит, как глухой стон срывается с его губ. — Наш шериф отправился в мир иной, и кто сейчас стоит во главе мне неизвестно, потому что продажный крыс даже не оставил приемника, однако нам в любом случае придётся заводить знакомства с новым, чтобы переманить его на свою сторону в этой войне. Я подозреваю, что Талис не ищет предателя под своим носом. Тем лучше для нас.       Силко соединяет пальцы — указательный к указательному, средний к среднему — формирует треугольник. Он постукивает одним мизинцем по другому, явно гоняет в голове мысли, как шары для бильярда. Что делать, куда двигаться дальше? Когда на плечах ответственность за жизни других людей, за нацию Зауна, о чём-то другом размышлять не приходится.       Джинкс же, напротив, обеспокоена другим. Она садится на балке, свешивает ноги вниз и бесшумно, как это обычно бывает, спрыгивает на стол. Силко только и успевает отодвинуть в сторону кружку с давно остывшими остатками кофе. Дочь несёт разрушения, а Силко нужно их предотвращать — пусть и даже такие мелкие, как разбитая кружка с мордочкой обезьянки.       — Покажи мне, что сделал с тобой Синджед. Тебе ведь очень больно, — девушка склоняет голову на бок, перекидывает за спину длинную косу, та шлёпается на стол. — Что он сделал с тобой?       — Я не думаю, что тебе стоит на это смотреть. Ничего серьёзного, просто добавил парочку стальных заплаток на моё тело. Посчитал, что мне не помешает присоединиться к механической компании Севики.       Силко пытается отшучиваться, как давно он так делал? Джинкс уже и не помнит. Кажется, вообще никогда. Силко и шутки — это совершенно несовместимые вещи.       — Покажи, — Джинкс сводит брови к переносице, исподлобья глядя на отца. Её розовые глаза не живые и не мёртвые, но предельно серьёзные.       — Принцесса, не думаю, что…       — Покажи.       Жёсткость и выразительная мимика в совокупности заставляют Силко капитулировать. В конечном счёте, что ему утаивать от дочери, самого близкого человека. Он поднимается, уже не пытаясь скрывать мученического выражения лица и расстегивает тугой жилет, идеально пошитый по фигуре — уже успел побывать у портного и скорректировать под свои новые нужды, в первую очередь чтобы рубашка не топорщилась. Жилет отправляется на спинку кресла, внимательный взгляд задерживается на руках, развязывающих шейный платок. Мозолистые пальцы и проступившие фиолетовые вены. Мерцание.       Силко снимает рубашку, и Джинкс видит, что большую часть торса закрывает поблескивающая пластина, лишь с одной стороны ещё виднеется часть сухой, пергаментной кожи. Она протягивает ладонь и касается металла — на удивление тёплый. Но истинная картинка разворачивается перед Джинкс только когда Силко поворачивается к ней спиной. Вдоль позвоночника подобно корсету тянется цепочка широких едва выпуклых кругов, вживлённых в тело, в каждый позвонок. В середине каждого, как маленькие слепые глазки, светится и булькает под стеклом химтек.       — Это…       — Да, изобретение Синджеда. Одна пуля не прошла насквозь, повредила позвоночник, ноги не отказали, но всё равно нужна опора. Подумываю заказать себе трость у одного мастера из Пилтовера, сложно подниматься по лестнице, как оказалось.       Обыденный тон Силко не радует Джинкс, перед ней последствия её срыва, а он так спокоен, словно это само собой разумеющееся и жил он всегда с этим устройством в своём теле. Ком подкатывает к горлу, застревает неприятно где-то в районе яремной впадины и не хочет сползать обратно вниз.       — Тут химтек?..       — Возможность поддерживать мой организм живым. Не совершенный вариант конструкции, — Силко постукивает кулаком по пластине на животе, — работает, как рука Севики. Ничего сверхъестественного, просто нужно быть осторожным. Лишний раз не падать, не влезать в драки и не оказываться участником перестрелки. В целом, вести мою обычную сидячую жизнь, разбираться с документами. И иногда навещать химбаронов, почти достопочтенных господ.       — Это всё я сделала… — обречённость приговорённого к смертной казни не красит хриплый, убитый ядовитыми парами зауновских заводов голос. Плечи Джинкс вздрагивают. Она отнимает руки, отстраняется, словно увидела самую ужасную вещь на свете. Жмурится, бледное лицо нисколько не красят страдания.       — Ты ни в чём не виновата, Джинкс. Прекрати так говорить. Знаешь же, я тебя ни в чём не виню и не буду никогда винить. Ты моя дочь, — Силко протягивает руку, чтобы в привычной манере взять ладонь Джинкс, стиснуть кончики пальцев. Но она спрыгивает со стола и бросается к двери.       Прочь из кабинета отца, вниз по лестнице, спотыкаясь на ступенях.       — Джинкс! Вернись… — слова Силко тонут в гуле истерической музыки.       Она вылетает головой вперёд из двери, предназначенной для технического персонажа. Ладонью цепляется за косяк, скользит ладонью по кирпичной кладке, царапает кожу на мягких подушечках. Джинкс задыхается, тревожно колотится сердце. Желание спрятаться, скрыться от всех не даёт стоять на месте.       Вон! Прочь из жизни Силко. Она только портит. Она портит всё, к чему только может прикоснуться её рука, до чего может дотянуться её тонкая холодная ладонь. Мир Джинкс разваливается, она самолично крушит всё и ломает. Убила тогда, убьёт и сейчас, хотя искренне никому из близких не желает смерти.       Проклятье Джинкс.       Вперёд, вперёд по линиям Зауна, путаясь и спотыкаясь в собственных ногах в тяжелых ботинках, пока косы хлещут по спинам и бокам, как плеть лошадь, а солёные слёзы разъедают глаза, стекают по грязным щекам, размывая тени и тушь — застилают дорогу.       За ней никто не следует.       Джинкс пробегает ещё несколько улиц, пока в узком и тёмном переулке не влетает в мусорный бак. Крышка отлетает в сторону в груду грязных тряпок, а девушка летит на колени. Остановка неизбежна. Она подбирает ноги под себя, обнимает ободранные колени и утыкается в них носом. Опять, опять, опять! Во всём виновата и всем только и делает хуже. Ледяные ладони страхов прошлого вцепляются в хрупкие понурые плечи.       «Паудер опять накосячила… Джинкс. Одна проблема, только и уничтожаешь», — шепот доносится из ниоткуда, записывается на подкорку. Словно без этого шёпотка она сама не сможет себя доколупать. Сможет, ещё как сможет. Это у неё всегда получалось лучше всего, даже лучше подрывов зданий.       — Заткнись, Майло! Заткнись, заткнись, заткнись! — верещит Джинкс, резко вскидывая руки, выбрасывая вперёд ноги, как в припадке, начинает пинать мусорный бак. — Я и без тебя это знаю! И я всё исправлю, ясно?! Всё исправлю! Даже знаю как! Хватит надо мной насмехаться! Пошёл нахуй!       Все её жесты, все действия резкие, стремительные, порывистые и хлёсткие. Ещё один громкий пинок по изуродованной стенке бака, и Джинкс рывком поднимается с земли, отталкиваясь от стены. Призрак Майло отступает, убирает грязные мозолистые пальцы. И действительно пропадает. Уж непонятно, что подействовало, громкий посыл или отчаянно сжатые кулаки и самообладание. Джинкс берёт над собой верх.       Она не уверена в возникшей в голове идеи. Однако, план сам собой становится чётким: защитить Силко. Любыми путями, бросив на это все свои силы. Искупить вину и помочь ему больше не столкнуться лицом с опасностью в лице Джейса Талиса и пилтоверских миротворцев, сделать так, чтобы никто и никогда не смог больше у неё отобрать Силко, даже если основной опасностью станет она сама… Джинкс придумает, что ей делать. Может даже избавит отца от своего общества, сбежит или пустит пулю себе в висок.       А сейчас ей нужен химтек. И превосходный химтек на чёрном рынке Зауна можно достать только в одном месте — у хорошо известной в узких кругах Ренаты Гласк.