Спасение любой ценой

      Солнце над Пилтовером почти насмешка. Сегодня пятница — безрадостный день для семьи Кирамман. Шторы в их доме задёрнуты, а все портреты, где изображена Кассандра Кирамман, занавешены плотной тканью или вовсе сняты и спрятаны на чердак. Вот так вот легко, словно никогда Кассандра и не существовала.       Нет, она точно существовала, была и жила. Об этом говорят множества дипломов, благодарственные письма и государственные награды, а также тело, лежащее в гробу, обитом синим бархатом — фамильным цветом дома Кирамман. Комната с гробом закрыта на ключ, его Кейтлин стискивает в руке, стоя перед огромным зеркалом в холле. Она закрыла дверь из-за собственного страха ещё раз взглянуть на бледное лицо матери. Поначалу ей казалось, что у неё хватит смелости и стойкости, чтобы героически перенести похороны, но сейчас, глядя на своё отражение, залегшие под глазами тени и подозрительно впавшие щеки, Кейтлин уже ни в чём не уверена. Это естественный порядок вещей, когда дети хоронят своих родителей, но Кирамман и подумать не могла, что с ней это произойдёт так рано.       Из холодного оцепенения её выдергивает голос Вай:       — Хей, Кей. Всё в порядке?       — На сколько это возможно, полагаю.       Отец не был против, когда Кейтлин попросила оставить Вай у них на несколько дней. Ему и не до этого. Вся его жизнь поблекла и потеряла смысл после взрыва. В больничной палате у койки его лицо осунулось, а кожа стала пергаментной. Взрыв отбросил чёрную тень на его существование и припорошил всё пеплом. Так что куда уж ему выяснять, кого и зачем дочь привела домой.       Пожалуй, Кейтлин бы тоже скатилась в болезненную меланхолию, если бы не грозная фигура Вай, следующая за ней попятам, решая вопросы по организации, и даже согласившаяся помочь завесить все картины и организовать поминальный обед, хотя ни разу этого не делала. Кейтлин благодарна ей за посильную помощь.       — Что ты чувствовала, когда потеряла родителей? — Кейтлин через плечо смотрит на Вай. В их доме она выглядит лишней, будто её вырезали из выцветшей газеты и наклеили поверх идеального интерьера в новомодном глянцевом журнале, столь популярном у пилтоверских модниц, сгорающих от желания стать знатными особами.       — Я была намного младше тебя, — Вай пожимает плечами. — Когда ты ребёнок, переживать подобное проще, может потому что ты не до конца осознаёшь, что родителей больше никогда не будет и наивно веришь, что они попали в лучшее место, чем Заун. Плюс у меня была Пау-Пау, мне нужно было о ней заботиться. Это придавало смысла моему существованию.       Кейтлин кивает несколько раз.       — И обо мне заботились… — Вай делает долгую паузу, видимо, решает стоит ли говорить что-то дальше. — Вандер. Он заменил нам с Пау-Пау отца. Его смерть для меня было пережить сложнее. Тогда я осталась совсем одна. Мне было страшно. Но у тебя, — Вай осторожно берёт руку Кейтлин и стискивает кончики пальцев, — есть я и твой отец. Ты не одна, Кексик. И мы поможем тебе со всем справиться.       — Не знала, что ты способна на такие проникновенные речи, — с невесёлой усмешкой отзывается Кейтлин.       — Я пытаюсь тебя успокоить, чтобы ты не ходила с кислой миной. Так и скажи, что тебе это не нужно, — Вай отпускает ладонь и засовывает руки в карманы штанов.       — Я… просто не думала, что у вас в Зауне такое принято. Извини.       — Мы такие же люди, как и вы, пилтошки. Не лучше и не хуже. Такие же. И нам не чужды обычные человеческие чувства, — голос Вай звучит раздраженно, она порывается уйти, но Кирамман хватает её за локоть.       — Я знаю… знаю… Прости. Я и не думала тебя задеть. Вы такие же люди, как и мы. И я буду стараться для Зауна также, как и для Пилтовера, когда стану шерифом, — Кейтлин тяжело выдыхает, скользит по руке Вай, спускаясь до ладони. Она переплетает пальцы, и Вай несильно сжимает их, глядя в глаза.       — Ты красотка, Кексик, знала об этом?       — Перестань звать меня «кексик».       — Но ты сладкая, как пироженка, — Вай касается ладонью щеки Кейтлин, заботливо поглаживает. Пульс учащается, и Кирамман вынуждена дышать глубже.       — Ты уже это говорила…       — Кейтлин! — из коридора, ведущего в дальнюю час дома с выходом в сад, доносится голос отца. — Кейтлин!       — Прости, — одними губами произносит Кей и отстраняется. — Да, пап, я тут, сейчас подойду.       — Скоро полдень, нужно собираться, я подожду тебя на улице, если ты не против.       Кейтлин кивает и уходит к отцу.

***

      На кладбище много народу, если не весь город, то добрая его половина точно стянулась сюда, чтобы проститься с советницей Кирамман. Мать Кейтлин была меценатом и известным общественным деятелем, многим бывшим студентам пилтоверской академии она помогла добиться успеха, проспонсировав их проекты, и дала возможность выбиться в люди. Однако, до конца никогда не верила в свою дочь, и что она сможет бороться за улучшение жизни в городе, не сидя в Совете или на другой управленческой должности.       Но помогать людям можно не только деньгами и подписывая указы, и не всем суждено занимать высокие посты. Кейтлин Кирамман — сплошное разочарование родителей и представителей знати. Изнеженной девочкой она не стала и заняла роль бойца.       Смотреть на лица бывших маминых подопечных за пределами гостиной их дома странно и непривычно. Должны ли впоследствии у Кирамман появиться такие же подопечные, когда она унаследует состояние семьи? Она была лучшей студенткой, но анализ привлекательности проекта для инвестиций ей никогда не давался в должной мере. Логика, уголовное право и стрельба по мишеням гораздо интереснее семейного бизнеса.       — Так много людей. Все они знали твою мать? — Вай стоит рядом уже не засунув кисти в карманы, но она явно не знает, куда ей деть руки и как выглядеть подобающе рядом с Кейтлин, если у людей вообще может быть какой-то особый вид на похоронах. Она не была знакома со старшей Кирамман, у них было всего две встречи, в одну из которых та направила ей ружьё, а это недостаточно, чтобы скорбеть по человеку.       — Все знали, но не многие лично. Хотя они, — Кейтлин кивает на несколько переговаривающихся мужчин, — когда-то были перспективными студентами, которым моя мама помогла развить своё дело. Уже и не помню, что там, но братья Биркин добились успеха. Кажется, они… — Кирамман качает головой. — Нет, не вспомню.       — Так странно, я никогда не была на похоронах в Пилтовере. У вас всё так серьёзно, много людей, гроб, торжественный конвой, — Вай тыкает пальцем в плечо Кейтлин, на котором красуется нашивка пилтоверских миротворцев. На самом деле, Кирамман могла и не надевать форму и хотя бы после смерти уважить мать и её желание, чтобы дочь покончила с опасной работой.       — Ну, не у всех в Пилтовере так. Просто моя мать была…       — Большой шишкой, ага. Мы иногда просто закапывали трупы на пустыре и ставили самодельные кресты. Вы же сливаете столько денег на памятники и торжество, когда дети Зауна голодают.       — Вай… — стискивая край шляпы, Кейтлин умоляюще смотрит на Вай. Ей не хочется сейчас ругаться и выяснять отношения. — Я всего лишь показываю тебе нашу жизнь. Никто не заставляет тебя тут находиться, если хочешь уйти, то можешь это сделать. Я не обижусь.       Вай морщится, шумно выдыхает и отводит взгляд, но никуда не уходит. Она делает вид, что наблюдает за прибывающими людьми, но Кейтлин готова поклясться, что эта хмурая зауновская бандитка просто не хочет оставлять её. Да и к кому ей идти? К тому темнокожему другу из банды Поджигателей? Странное колющее чувство, похожее на ревность, совершенно неуместное в данный момент, появляется в груди Кейтлин. Ей не хочется, чтобы Вай возвращалась в Заун. И уж тем более к человеку, который сначала их похитил, а потом сделал вид, что благородно отпустил.       К отцу, расположившемуся у ещё не отправленного в могилу гроба, подходит Джейс Талис. Пришёл, сдержал своё обещание. Кейтлин не сомневалась, что он появится, однако и не думала, что Джейс изъявит желание поболтать. Они обмениваются с Тобиасом Кирамманом какими-то фразами, те не доносятся до Кейтлин, но видно, что отец оживился. Значит, Джейс как минимум сказал что-то приятное о Кассандре.       Кейтлин не забыла того случая, когда мать отказалась от Джейса просто потому что он совершил «неправомерный, чрезвычайно ужасный и отвратительный поступок, который мог подвергнуть жизни других студентов академии, а в первую очередь и жизнь самой Кейтлин, чудовищной опасности». Чёрт, голос матери в голове звучит очень живо, с такой же интонацией, какой она всегда воспитывала Кейт. В день взрыва в общежитие академии они здорово повздорили, и её голос был точно таким же.       «Как же давно это было», — тяжело вздыхает Кейтлин, нервно переминая в руках край шляпы.       — Неважно выглядишь, Кейтлин. Всё хорошо? — возникший рядом Джейс Талис, напомаженный и в своём отглаженном костюме советника, приятно пахнет — сандал, пачули и кедр. Кружит голову не хуже ладана и благовоний.       Кирамман не успевает ответить, в разговор вмешивается Вай, хмуро взирая на Джейса исподлобья. Их последняя встреча не была приятной. По крайней мере, о Джейсе Вай отзывалась не очень дружелюбно. Сказала, что он тот ещё трус, и в критической ситуации предпочтёт отсиживаться в кабинете. Кейт не согласна с этим мнением, но спорить не видела смысла. Они просто не привыкли решать вопросы кулаками, если можно договориться. А решить конфликт словами можно в большинстве случаев.       — Она в норме ровно настолько, насколько может быть в норме человек, потерявший мать. Что ты хочешь, Джейс? — Вай делает акцент на чужом имени излишне угрожающе и дерзко.       — Всё хорошо, Джейс, я просто устала. Спасибо, что пришёл.       — Я не мог тебя оставить один на один с собой в такой сложный момент. Тебе нужна поддержка. Ты всегда можешь на меня положиться, но тебе это и так известно.       Издав глухой злобный и презрительный смешок, Вай не перестаёт сверлить Талиса взглядом. И Кейтлин даже становится неловко за столь грубое поведение подруги. Можно и не выказывать столь прямо своё недовольство. Талис же настроен более благодушно. Он достаёт из внутреннего кармана свиток с сургучной печатью и протягивает его Кейтлин, но слова его обращены к зауновской бандитке:       — Друзья Кейтлин и мои друзья, если они не нарушают закон и не устраивают общественные беспорядки. А я привык помогать друзьям. Слышал, что тебе нужна работа в Пилтовере, Вай. Надеюсь, шериф Кирамман захочет видеть тебя в штате своих сотрудников.       — Серьёзно? — Кейт вскидывает одну бровь, беря в руки свиток. Она снимает с него печать, разворачивает лист и пробегается взглядом по тексту. Приказ о назначение шерифом Пилтовера, с государственной печатью и подписями.       — Я подумал над твоими словами… Ты вообще была очень убедительной.       — О, да. Она это умеет. Так что, Кейтлин, возьмёшь на работу?       Кирамман оглядывается по сторонам, убеждается, что остальным до них нет никакого дела, и спешно сворачивает свиток.       — Конечно, Вай. А ты мечтала стать миротворцем? Не замечала, что ты питаешь к нам особую любовь. Как ты назвала меня в нашу первую встречу? Бандиткой в опрятной форме.       — Я ещё плохо тебя знала, поэтому и была сердита, зла и раздражена.       — А сейчас ты знаешь меня хорошо?       Джейс неловко усмехается, переминаясь с ноги на ногу, сцепляет руки в замок за спиной. Они выглядят почти, как парочка. Однако, что в действительности между ними? И почему именно об этом Кетлин думает, несмотря на происходящие вокруг неё события. Казалось бы, взрыв, трагедия в семье, победа Силко и Джинкс не должны давать возможности даже спокойно вздохнуть. Но Кейтлин продолжает жить обычной жизнью нормального человека.       — Спасибо. Я, конечно, думала, моё назначение будет проходить в другой обстановке, это официально объявят, но, — поднимает бумагу, трясёт ей, лёгкая улыбка касается её губ, — спасибо и на этом.       — Понимаю. Если хочешь, можем после всего этого, — Джейс обводит взглядом кладбище, — устроить торжественное мероприятие с кучей миротворцев в отглаженной форме. М, в понедельник?       Кейтлин качает головой.       — Не нужно. Мне достаточно документа. К тому же, на фоне недавних событий это будет смотреться, как издевательство. Мы должны дать людям надежду на будущее, но также показать, что скорбим о смертях… смерти. Надеюсь, следующей не станет советница Мэл.       На последних словах Джейс поджимает губы, хмурится. Кейтлин осторожно касается его плеча двумя пальцами.       — Всё будет хорошо. Идёмте, встанем рядом с моим отцом и попрощаемся с мамой.