***
За окном было совсем темно. На маленькой кухне , которую освещали только несколько свечей, по потолку то и дело проскальзывали световые всполохи от фар проезжающих машин. Бутылка вина была практически пуста. Мужчина и женщина стояли у окна, в воздухе витало напряжение. У каждого из них внутри было столько всего пережитого, невысказанного, спрятанного глубоко-глубоко - там где не болит, а просто периодически ноет... Много боли, пустоты, тотального одиночества... Но было и то, что объединяло их - потребность друг в друге, так тщательно скрываемая, но такая заметная со стороны. В жизни часто так бывает - мы не замечаем очевидное, придумываем сложные объяснения происходящим событиям и чьим-то поступкам. А окружающим не нужно придумывать: им просто видно то, что само собой прорывается на поверхность. Видна забота, когда Власова в буфете машинально заваривает две кружки чая, даже если Стёпа об этом не просил, а Данилов так же машинально кладет ей в чашку два кубика сахара - так, как она любит. Видно желание оградить от сложностей и боли, когда Стёпа берет на себя допросы по тем делам, которые могут подковырнуть корочку на внутренних ранах Риты, а она в свою очередь берется писать отчёты, зная как Стёпа это не любит. Видна безусловная потребность максимально обезопасить дорогого человека - взять на себя ведущую роль в захвате преступника, не находить себе места, когда вы не в паре и ты не сможешь помочь, если это понадобится. Это все очень просто, это не нужно придумывать. Но человек так уж устроен: просто - это не для него. - Рит, я давно хотел поговорить... - Стёпа, я хотела сказать... Они начали говорить одновременно и одновременно замолчали, смотря друг другу в глаза. На лицо Данилова падал свет от уличного фонаря, а лицо Риты было в тени. Но глаза - зеркало души - показывали все, что творилось внутри: все то смятение, напряжение, что копилось долго-долго. Стёпа смотрел в них, пытаясь набраться смелости и сказать уже наконец все, что много раз прокручивал у себя в голове. - Я хотела сказать, что... Хотела извиниться... - Рита отвела взгляд. Трусиха? Возможно. А возможно, просто женщина, которая для всех - железная и непробиваемая, бравая капитан Власова, а на самом деле хрупкая, ранимая, и которой очень страшно. Страшно вновь открыть свое сердце... - Я не хочу, чтобы вы уезжали. Чтобы... ты уезжал. Стёпа сделал шаг, одной рукой обнял напарницу за плечи, а второй обхватил ее лицо и медленно повернул к себе. - А я и не хочу уезжать. - теперь они снова смотрели друг другу в глаза. - Ты нужна мне. И не из-за всей этой истории, в которой я оказался... - говоря это Данилов большим пальцем осторожно очерчивал скулу Риты. В его голосе слышалось волнение. - Уже очень давно я должен был сказать, что жду наших совместных дежурств на работе, лечу по утрам к тебе, в надежде, что ты разрешишь подняться на кофе и я смогу урвать кусочек тебя домашней, которую больше никто не видит и не знает. - глаза Стёпы метались по лицу напарницы, руки крепче сжимали, будто боясь, что она исчезнет. - Я не знаю, когда это произошло, но... Ты стала смыслом жизни для меня! Той, к которой стремится сердце... Рита молчала. - Скажи что-нибудь... Не молчи... В этот момент из комнаты раздался плач. - Нужно подойти к малышке. - Рита аккуратно отстранилась, продолжая смотреть в глаза Стёпе. Он отпустил ее и она вышла из кухни. Мужчина посмотрел в окно, выдохнул, сжал и разжал кулаки. "Нельзя давать ей уходить от ответа, закрываться."– Он упрямо нахмурился, поджал губы. – "Мы должны расставить все точки над i". Налив остатки вина в бокал, и, залпом осушив его, Данилов вышел из кухни. Власова как раз уложила заснувшую Ксению в кроватку и дала ей соску, когда Степан вошёл в комнату. Он решительным шагом преодолел разделяющее их расстояние, притянул Риту к себе, провел большим пальцем по ее губам, которые чуть приоткрылись. Она тяжело дышала. - Ты не сможешь прятаться в своих чертогах вечно. Мне тоже страшно менять свою жизнь, но я готов к этому. Я хочу быть счастливым. С тобой. - с этими словами мужчина, будто ныряя в омут, прижался губами к губам своей напарницы. Нет, он не набросился на нее с терзаниями. Он был очень осторожен, позволяя ей осмыслить происходящее. Давая возможность прекратить поцелуй, если она не готова ему ответить взаимностью. Рита ответила. Очень робкий по началу, поцелуй постепенно углублялся. Они будто изучали друг друга. Женщина обхватила лицо Стёпы руками, а он зарылся рукой в ее распущенные волосы, второй прижимая ее к себе за талию настолько близко, насколько это вообще было возможно. Кровь бежала по венам быстро-быстро, сердце грохотало в ушах. Весь мир сосредоточился в этом моменте и время будто остановилось. Когда воздух закончился, Стёпа переместился к шее женщины, понимая, что он теряет контроль. Ему нужна была она вся. - Риит, я хочу тебя... - жаркий шепот, частое горячее дыхание, хаотичные поцелуи, руки блуждают по спине. - Но если ты не готова, то останови меня прямо сейчас... - Данилов, если бы я была не готова, ты бы уже с заломанными руками лицом вниз лежал. - голос Риты был низким и хриплым, она часто дышала. - Давай мы потом поговорим, сейчас не до того... Она переняла инициативу, упёршись руками в грудь напарнику и толкнула его, позволяя упасть спиной на кровать. Под обжигающим взглядом Стёпы, Власова медленно сняла джинсы, оставшись в его рубашке. Забралась на кровать, расстегнула ремень, стащила джинсы и села верхом на Стёпу, ощущая всю его твердость под собой и неосознанно облизывая пересохшие губы. Для мужчины, который и без того уже был на грани, этот жест послужил спусковым крючком. Он резко сел, оставив Риту сидеть на нем, и впился в ее губы, покусывая их и тут же зализывая. Они столкнулись руками в попытках расстегнуть пуговицы на рубашке Риты. Если с первыми тремя они справились совместными усилиями, то потом Данилов зарычал "Господи, сколько же их тут!" и просто рванул полы в разные стороны. - Какой вы нетерпеливый, товарищ капитан! - жарко прошептала Рита прямо в ухо мужчине, прикусив мочку. - Хватит уже, натерпелся! - Стёпа запустил руки Власовой за спину, расстегнул застёжку бюстгальтера, а затем обнял Риту и перевернулся вместе с ней, оказавшись сверху. - Так лучше! - Что, тоже любишь все контролировать? - Рита практически задыхалась от накатывающих ощущений, которые пробуждались в ней от ласкавшего ее груди языка напарника. К низу живота проходили разряды наслаждения и так сложно было сдерживать стоны... Но разбуженный ребенок не даст закончить начатое, поэтому женщина закусывала губы и часто-часто дышала, выгибаясь навстречу мужчине. - Боже, как я о тебе мечтал... - голос Стёпы совсем сел. Он практически не контролировал себя, доверяясь инстинктам. Руки и язык хаотично блуждали, оставляя мокрые дорожки на коже женщины. - Хочу тебя всю... - Тебе сейчас нужно мое разрешение? - Пожалуй нет. - Стёпа ухватился за резинку трусиков напарницы. - Вот только одну мешающую детальку надо устранить. - И ещё не забудь про это - Власова протянула ему фольгированный квадратик. - Думаю, что пока тебе одного ребенка достаточно. Момент соединения для обоих был настолько долгожданным, что они сначала просто замерли, впитывая в себя эти ощущения. Наполненность, единость, цельность... Как будто ты после долгой дороги наконец пришел в точку конца и начала одновременно. Рита первой подалась навстречу , побуждая Стёпу начать движение. Поначалу медленные и глубокие толчки становились все быстрее и жёстче. В какой-то момент оба уже не могли сдерживать стоны, и впились в губы друг друга. Власова пришла к финалу первой, выгнувшись навстречу Стёпе. Наслаждение было настолько острым, что она потерялась в этих ощущениях, и Данилов практически сразу последовал за ней, чувствуя, как она сжимается вокруг него.***
Рита проснулась и с удивлением обнаружила, что она в постели одна. За окном вовсю светило солнце. Она нащупала на тумбочке телефон. - Ничего себе я поспала... 12 часов... - Власова опустила босые ноги на пол, дошла до шкафа, по пути отмечая, что ребенка в кроватке нет. - Да... Если бы не наличие детских прибамбасов в комнате, я бы решила, что мне все приснилось. Она надела лёгкие брюки и майку и вышла в кухню. Каково же было ее удивление, когда и там никого не оказалось. - Часы пробили двенадцать и карета превратилась в тыкву, лошади в мышей, а лакеи в ящериц... - усмехнувшись, женщина поставила кипятится чайник и достала пачку кофе из шкафчика.