Дед Мороз в подарок

Утром на рыбалку ехали все той же дружной компанией, что тусила на даче Сеченовых. Только на этот раз Иван вез Арса, вымотавшегося за те несколько «праздничных выходных» в попытках вернуть свой драгоценный гаджет. Цена аппарата измерялась отнюдь не рублями и даже не СКВ со всемирно известным президентом, а объемом телефонного справочника, хранившего исключительную по содержанию клиентскую базу. Эту базу, по словам самого Арса, не смогли бы восстановить в полном объеме даже сотрудники федеральных спецслужб, не то что работники фирмы «Муж на час». Потерянный телефон так и не был возвращен хозяину, а сам Соболев уставший и, казалось, совсем не спавший ночью, сейчас сладко посапывал на соседнем с водительским сидении, распространяя по салону витиеватые рулады, изрыгаемые мощной носоглоткой. Сеченов, улыбаясь, покачал головой. Он и забыл, насколько мощным голосовым аппаратом обладает майор Соболев. Спонтанное предложение Ивана выбраться на рыбалку было принято скептически, с недоверием и опасением впустую потратить драгоценное время. Свои завуалированные «фи» друзья высказали прямо, не скрываясь, однако поехали все, хотя не на Яузу, а на Клязьму. И сейчас, слегка зависнув в воспоминаниях, Сеченов автоматически пристроившийся на расстоянии пяти метров от вепревского «Гелентвагена» продублировал автопилотирование собственным автопилотом, подключавшимся где-то в сознании, как дополнительный апгрейд. Флагманом на этот раз выступал мощный «Ландкрузер» Кривцова. Преодолев третье транспортное, миниатюрная автоколонна из полноприводных стальных коней взяла направление на Мытищи, резво пропуская под мощными колесами широкую ленту дороги, серебрившуюся белой, едва заметно искрящейся змеей меж занесенных снегом елей, мимо сверкающих карт стоящих под паром полей и укрытых охапками снега крышах торговых точек придорожных закусочных. Иван любил зиму, со всей ее снежной кутерьмой: с морозами и метелями, с пробками на дорогах и трудностями маскировки при выполнении спецзаданий, заставлявшей при этом быть более внимательными, настороженными. И даже разлетевшиеся по гражданским должностям и областям бывшие сослуживцы оставались для него семьей. Второй семьей. Сеченов огляделся вокруг: «Красота и покой». Лишь сквозь тихий, убаюкивающий рокот движка да мерное шуршание шин было слышно тихое похрапывание Соболева. Вставать пришлось рано, еще солнце не показало свой лик из-за горизонта. Не одарило землю своими первыми лучами, поцелуями. Денек предстоял морозный, солнечный. Прозрачный воздух пощипывал и щекотал нос, а рассыпавшиеся по небу, словно овцы на пастбище, по-летнему легкие перистые облака отбрасывали прозрачные, будто кружево тени. Дорога свернула к ближайшему населенному пункту. Вся вереница внедорожников, словно повинуясь незримому приказу, свернула туда же, проехала справа от мелькавших из-за голых деревьев, присыпанных сверкающим, словно сахаром, снежным крошевом на ветвях, крыш особняков элитного дачного поселка и выехала на пологий, укутанный шапками сугробов берег Клязьмы. Сейчас, словно одеялом, укрытый толстым слоем нетронутого пылью и смогом мегаполиса снегом. Остановилась рядком у толстого ствола упавшего несколько лет назад в грозу дуба и, будто бы горох, высыпала на белый нетронутый снежный ковер свое содержимое. Из своего «Чероки» вышел и Иван, попутно толкнув локтем задремавшего Соболева. Впереди, насколько хватало взгляда, тянулась замерзшая лента реки, на которой то тут, то там виднелись замершие, словно медитирующие над спиннингами, фигуры рыбаков. — Ну что, располагаемся? — он открыл багажник, достал рюкзак, снасти, бур и направился к облюбованному затону, аппендиксом врезавшемуся в береговую линию и блестевшему подобно новенькому полтиннику в лучах восходящего солнца. Летом здесь неплохо клевали налимы и язи. А сейчас… сейчас Иван согласился бы на что угодно, лишь бы оправдать дорогу и потерянное время. Не то недовольство в виде подколов и злых шуточек станет его спутником на длительное время. — Почему бы и нет, — Вепрев потянулся всем телом, словно огромный кот. Даже, кажется, в плечах стал шире и заметно прибавил в росте. Хлопнул в ладоши и повернулся к своему «Гелентвагену». — Мне здесь нравится, епта, и есть, где присесть, — мягко хлопнула дверца. У ног Александра упал армейский вещмешок, а сам Вепрев вынырнул из машины держа в руках кастрюлю. Он не особо любил рыбалку, больше предпочитая активный отдых с палаткой и рюкзаком, хотя иногда был не против посидеть в тишине, понаблюдать за друзьями, предаться мечтам и подумать за жизнь. — Не понял… Это еще что? — Иван возмущенно опустил рюкзак у ног. — Договаривались же на зимнюю рыбалку. Ты что и снасти с собой не взял? — А зачем? Еще потеряю, — ответ Александра вызвал хохот сослуживцев, распаковывавших свою поклажу. — Вообще-то, я не говорил, что буду рыбачить, предпочитаю любой рыбе кусок хорошей сочной свинины, зажаренный на пышущих жаром углях. Поэтому буду заниматься шашлыком. А тебя отговаривать не стану. Думаю, со мной согласятся, — он многозначительно указал на собравшихся. — Ну, а если улов будет удачным, будем рады, если ты нас угостишь. Откровенно говоря, такой подставы Иван не ожидал. Ведь высказав ему свои «за» и «против», парни согласились, что идея порыбачить вовсе неплоха, и никто не отказался ехать. Но, видимо, сговорились на иной вид времяпрепровождения у него за спиной. Это было обидно… — Вот еще! — Иван нахмурился и торопливо направился на выбранное место. Вонзил бур в лед и завертел воротом, формируя лунку. — Мой улов будет только моим… — прокомментировал себе под нос, подставляя под зад ящик со снастями. Уже через полчаса на берегу Клязьмы весело потрескивали угли, а над ними, источая умопомрачительный аромат жарилось мясо. Расположившиеся кружком офицеры, как нынешние так и ушедшие в запас, наслаждались тишиной и обществом друг друга. Кривцов с Саввой настраивали гитару, надев на шампуры мелкий картофель вперемешку с кольцами маринованного лука. Александр заведовал импровизированной кухней, время от времени переворачивая шампуры и помахивая куском плотного картона, которому в последствие предстояло стать подобием стола. Сеченов, искоса поглядывал на них и сглатывал накопившуюся от умопомрачительного запаха слюну — аппетит разыгрался не на шутку. Все еще обиженно бухтя и еле слышно возмущенно порыкивая, сидел пеньком у лунки, подергивая леску, упорно не желая сдаваться. Арсений улыбался, глядя на его упорство — хоть какой-то улов ведь должен быть, чтобы утереть нос сослуживцам. Сам Соболев, развернувшись в профиль к вышеупомянутому собранию звезд на погонах, рассматривал противоположный берег Клязьмы, куда вела по льду еле заметная припорошенная снегом тропочка, пересекающая реку. Туда, где сверкала шпилем колокольня небольшой церквушки, где радовала взгляд деревенька со странным названием «Париж». Хотя от самого Парижа там не было ничего, разве что покосившаяся пожарная колокольня, смутно напоминающая Пизанскую башню, но никак не творение знаменитого Эйфеля. Смотрел на добротные, покрытые снежными шапками надворные постройки, от чего они казались похожими на зефир. Вспоминал, что с батей так и не успели осенью до холодов поставить крышу в новой бане на отцовском подворье. И теплицу, которую не закончил крыть стеклами для материнской рассады. «Наверное здесь красиво летом!» «Летом» в его представлении были Крик и Савва. Такие же необъятные по ширине души, позитивные, солнечно теплые. Арсений любил лето, за его душистое разнотравье, цветущую пестроту, за степенный рокот шмелей над медоносными цветами, за сладость утра, когда солнце целует землю. Хотя самому Арсу больше импонировала «Осень» с ее буйством красок, с богатством и основательностью урожая, переменчивостью в погоде. Иван был таким же. Наверное поэтому Санек и тянулся к ним. А вот Вепрь в его представлении был «Весной». Взрывной, игривый, противоречивый по характеру, но постоянный в убеждениях. С аурой шквального ветра. И все же он был ближе Арсу по степени доверия, по откровенности между ними. — Арс, ну как там дела с твоим гаджетом? Тебе его вернули? — словно услышав мысли Соболева о себе, поинтересовался Александр, в очередной раз переворачивая шампуры. Шкворчащее сало потекло на угли, треща и брызгаясь. Вепрев схватил бутылку с подсоленной водой и сбрызнул румяные кусочки, попутно затушив занявшиеся огнем угли. — Там все глухо. — тяжелый протяжный вздох был красноречивее любых слов. — А мальчишка твой что? — прищурив глаз, с интересом инсектолога, увлеченно рассматривающего жука неизвестного вида, Александр следил за реакцией Соболева на вопрос. — Этот заср… — замялся Арсений на полуслове — и вовсе не показывается. Лишь раз удалось подловить его у подъезда, да и то безрезультатно, — вопреки раздражению, вызванному вопросом, Соболев улыбался. И Вепрев с садистским удовлетворением отметил невысказанный другом протест по по поводу этого «его». Арсений же, поймав себя на мысли «с каких пор мальчишка стал ЕГО?» (мысль не вызывала неприятия, наоборот, странное тепло волнами распространялось по телу, вызывая мурашки на загривке), пропустил загадочно сверкнувший взгляд Вепрева и едва не прослушал вопрос: — А что база? Не подошла совсем? — Подошла, но… объем не тот, на моем расширенная клиентская база стоит. Собственные наработки. Колька, напарник мой, дополнительно заносил в свою лишь те контакты, где мы работали совместно, да и то лишь официальные административные номера, а у меня было полно и личной инфы. «Под ольхой задремал есаул молоденький, Приклонил голову к доброму седлу. Не буди казака, ваше благородие, Он во сне видит дом, мамку да ветлу. Он во сне видит Дон, да лампасы дедовы, Да братьёв-баловней, оседлавших тын, Да сестрицу свою, девку дюже вредную, От которой мальцом удирал в кусты», — выводили на два голоса Глеб с Саввой. — Знаешь, ёпт, я бы установил за пацаном слежку. Поставил бы в доме жучков. И вообще, надо бы пробить его по базе: «где?», «когда?» и «с кем?»… — сдернув с шампура кусочек мяса вилкой, Вепрь протянул его Арсению. — Ну-ка, пробуй… Готово? Арсений с улыбкой покосился на него, пытаясь понять не шутка ли то, что исторгал вепревский предприимчивый мозг. Откусил от предложенного. — Не неси чепуху в мир. Пацану лет семнадцать, что его пробивать? Он же не рецидивист какой и не резидент иностранной разведки. Я следил за его домом четыре дня. Он лишь водит гулять своего пса и кота в ближайшую лесополосу. А там сидит и пишет что-то в планшете. Даже за продуктами не разу не вышел, на дом заказы оформляет. Да и кто нам позволит ставить прослушку и камеры в частное жилье. Я ж не домушник какой или «медвежатник». Арсений поплотнее запахнул на груди отцовский тулуп из овчины, в котором Вепреву привиделся прадедушка тулупа собственного деда, участника ВОВ, и притопнул валенками. — Ну, положим, с жучками я погорячился. А в остальном мы знаем о нем не так уж и мало. Сам посуди: парень одинок, необщителен, живет один и кроме животных ни с кем не контактирует. Никого тебе не напоминает? Соболев сглотнул, хмуро, сведя брови к переносице, вытирая пальцы о замызганный носовой платок, что выудил откуда-то из недр тулупа: — Я не такой. У меня есть вы, а еще работа. А это не так уж мало. Хотя… — он на пару секунд задумался. — Мне все же кажется, что ты пытаешься факты за уши притянуть к ситуации. Не сто’ит. Вепрев хмыкнул: — Никогда не говори «никогда». Стоит попробовать, если стои’т, иначе не узнаешь. Соболев кивнул, улыбнулся игре слов. Спорить не хотелось, да и не время для споров — хотелось отдохнуть и телом и душой. Последние дни выдались уж очень суматошными. Хотя в словах Сани что-то было. Пусть и неявно, но Арсений чувствовал притяжение, когда видел мальчишку, но скидывал это на необходимость получить назад утерянную вещь. Об этом определенно стоило задуматься, и он подумает, но позже… — Иван, иди есть! И заканчивай там со своим неблагодарным хобби! — Арсений стянул с рук перчатки и достал из вещмешка банку консервированной скумбрии. — Ну, а если тебе так рыбы хочется, вот тут у меня и консервы есть — он потряс баночкой в направлении Сеченова. — Да ну вас, с вашими подколами, — Сеченов в своем маск-костюме плюхнулся на бревно и потер руки, согревая пальцы, разгоняя кровь. Потянул на себя один из шампуров торчащих пиками из ведра. — Я с вами рыбачить больше не поеду. — Обиделся, Ванечка… — Вепрев погладил его по шапке. — Да иди ты! — скинул с головы ладонь вместе с шапкой. — Всю рыбу мне распугали.— дернул головой, вновь уходя из-под прикосновения. — Кто, мы? — Савва аж возмущенно подскочил, смахнув с колена салфетку с куском лаваша. А сидевший рядом Глеб подавился куском мяса. — Ну не я же! Одни — бубнят, как заведенные, другие — воют волками. И думают, что косят под Розенбаума. — сдернув зубами кусок мяса, Сеченов принялся сосредоточенно жевать. — Ну ты, Сечен, загнул не по-детски… А маскхалат ты напялил надо думать, чтобы рыбу приманивать? Вепрь, этому субъекту мясо не давать, пусть ест то, что наловил, — Кривцов указал на Ивана пальцем, состроив серьезную рожу. Получилось неважно — искривленный лицевой нерв сделал гримасу похожей на ироничный оскал. А после махнул рукой, — Ладно, убогий, на дураков не обижаемся. — А Иван дураком никогда и не был, — Александр торжественно, словно скипетр, вручил Глебу очередной шампур. — Даже в сказках, — добавил, подняв вверх указательный палец. — Вот вспомни хотя бы одну, где бы этот пресловутый «дурак» не вышел победителем на коне с половиной царства и царевной впридачу? Глеб заерзал: — Нуууу… ну… хотя бы… — Вот тебе и нууу… Всегда шах и мат в три хода, и в победителях. Арсений вытер рот, пальцы о салфетку. Ему казалось, что будет правильным поддержать неудавшуюся идею с рыбной ловлей и утешить боевого друга. —Ладно, убедил… — Кривцов потер шею, вынужденно соглашаясь. — Не тужи, Ванек, мы летом сюда выберемся обязательно и тогда точно все будем с удочками и при мармышках, — кулак, направленный на собравшегося было встрять Вепрева, автоматически понизил градус недовольства и утихомирил спорщиков. На какое-то время на месте привала воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием и звуками жующих челюстей. Каждый был занят едой на своей пластиковой тарелке и своими мыслями. — А я все же пробил бы мальчишку по базе, — вернулся к разговору Вепрев, вытирая губы и отвинчивая крышку большого двухлитрового термоса. — Ты, кстати, чайку будешь? — поднял взгляд на все еще молчащего Арсения и протянул кружку с парящим кипятком. Соболев задумчиво кивнул. В голове роем шмелей кружились мысли: «А что собственно он знает об этом парне? Одинок, живет в двушке почти на окраине столицы. И компания у него, прямо скажем, разношерстная, молчаливая в какой-то мере. Ни друзей, ни знакомых. За те четыре дня, что он наблюдал за домом, его никто не навестил. Ведь праздник. Люди поздравляют друг друга, навещают. А тут… никого». — Знаешь, я вот сейчас задумался. А может ты и прав. Стоит проверить. Но у меня нет таких возможностей, — Соболев протянул ладони, принимая пузатую алюминиевую кружку. — Ведь все, что я, по сути, о нем знаю, это чисто визуальные наблюдения: живет один, ни с кем не общается — ты это верно подметил, кстати — значит замкнут, скрытен и не имеет друзей. С соседями имеет «шапошное» знакомство на уровне привет-пока, единственное, ради чего он выходит на улицу и вообще покидает квартиру — выгул пса и кота. — А есть ли родственники? Где работает? — Вепрев отхлебнул кипятка и вздрогнул. От прокатившегося по пищеводу ощущению тепла по телу поползли мурашки. — Знаешь, не в курсе… — Арсений развел руки в стороны, выражая неосведомленность. — Могу взять это на себя, — Александр бросил взгляд на часы. — Почти полдень. Мне к двум надо быть в банке. Вы как? Перебирающий струны гитары Кривцов вздохнул: — Я не против. Савва? — закончил перебор гармоничным аккордом и накрыл струны ладонью. Поднял взгляд на товарища. — Я тоже «за». Мне сына из сада забирать в четыре, — Савва поднялся, потянулся и принялся собирать вещмешок. — Думаю и у меня поклевки не будет сегодня. Пойду соберу снасти, — решил не отставать от своих Сеченов. Перешагнул через бревно, служившее скамьей, отправился к затону. — Ну тогда и я как все, поеду еще разок понаблюдаю за мальчишкой, согласился Соболев, закидывая кострище снегом. *** «Назавтра, едва солнце показалось над горизонтом, а Эрик с братьями в сопровождении сэра Бэзила уже были на лужайке, где останавливался Черный Донал со своими людьми. Перед ним как на ладони расстилалась долина. Вдалеке высился замок Рид. — Прекрасный вид, — буркнул Жофре. В холодном утреннем воздухе из его рта вырвалось облачко пара. Эрик кивнул: — К тому же и тебя никто не увидит. — Он повел рукой в тяжелой латной рукавице. — Вот взгляни — разбитый здесь лагерь из долины не видно, а сам ты можешь видеть и долину и замок. Понятно, что тот, кто был здесь, мог заранее увидеть приближение отряда и вовремя унести ноги. Вероятно, именно так и было, когда вы, сэр Бэзил, рыскали здесь со своими людьми. — Именно, где они сейчас? — Алерик беспокойно огляделся. — Где и, главное, сколько их? — добавил Жофре. Эрик подошел к самому краю, где площадка круто обрывалась вниз, и внимательно вгляделся вдаль. Всюду, насколько хватало глаз, расстилались холмы…» Ян снял очки, устало потер глаза. Он вымотался, устал, но время поджимало. Книгу стоило написать к концу января. А дело не шло. И не потому, что вдохновение покинуло или писалось через силу. Нет, как раз наоборот: и писалось быстро и сюжетная линия виделась четко. Но все казалось каким-то притянутым за уши, неестественным, фальшивым. Или это у него только такое видение, проснувшееся вдруг неверие в собственные силы? Ведь редактор, получив отрывок текста была в восторге… Он еще раз перечитал написанное и, сохранив документ, закрыл диалоговое окно текстового редактора. Вдохновение тлевшее где-то в глубине сознания пропало напрочь. Ян встал, прошелся по комнате, разминая мышцы ног, под следящими взглядами Люцифера и Бармаглота, еще раз бросил взгляд на ноутбук и вышел в кухню. Сюжет ему не нравился, а все, что было уже написано, казалось пустым и безэмоциональным. Такой белибердой читателя не удержать. Казавшаяся поначалу удачной идея выглядела откровенной пустышкой. «Хоть бы Наталья уже вернулась, » — бросив взгляд на календарь, он отметил, что уже прошло Рождество и не далек день возвращения сестры. Ему необходим был взгляд со стороны, а Наталья неплохо чувствовала сюжетную линию и могла подкинуть идей, иногда даже не читая написанное, бросив лишь несколько слов. Ян поставил на плиту чайник, выглянул в окно и замер. Знакомый «Лексус» вновь стоял во дворе под окнами. «Дед Мороз» из фирмы «Муж на Час» преследовал его уже который день и это начинало всерьез пугать и напрягать. Что ему было нужно? О каком телефоне он все твердил? Он вышел в прихожую и огляделся, вспоминая новогоднюю ночь. Помнил, как мужчина разделся, сбрасывая с себя морозову «шубу», положил на тумбу перчатки, шапку, ключи от машины, судя по всему. Затем поставил на пол чемоданчик с инструментами прислонил посох к тумбе и побежал в туалет. Но телефона Ян не помнил. А был ли он, телефон? Парень поднял с тумбы свои перчатки, газету, что вручила ему в тот день соседка, кашемировый шарф. Телефона не было. Он даже наклонился и заглянул под гардероб, но в полумраке прихожей не заметил ничего, чтобы напоминало гаджет. Телефон — не иголка. Он был бы виден, если бы был там, верно? Что если телефон всего лишь уловка, повод попасть к нему в квартиру. Но зачем? У Яна не было ничего, что бы могло заинтересовать мужика. Драгоценностей и валюты у него не было, да и денег он в квартире не держал. Снимал с карты лишь минимум, чтобы оплатить доставку курьерской службы. Он интересен этому человеку как партнер? Вряд ли… они знакомы… точнее виделись в течение десяти минут… по тройному тарифу, хотя в своих влажных снах они были знакомы довольно близко. Парень хмыкнул двусмысленности мысли. И это не повод Яну видеть романтические сны с его участием и преследовать его днями напролет. Но всему есть предел. Да. У кого просить помощи? Разве что в полиции… Ян поморщился. Иметь дело с органами правопорядка он, как и большинство граждан не любил. И не потому, что они доставляли неудобство именно ему. Нет. Скорее потому, что чувствовал себя в их присутствии крайне неуверенно из-за своих сексуальных предпочтений, словно те, лишь бросив взгляд, увидят его насквозь. Да и не доверял он полиции. Слишком много отрицательного в адрес служащих правопорядка выливалось в СМИ. А дыма без огня, как известно, не бывает. Свист чайника отвлек его от мысли о самозащите. И мысль обратиться в полицию проскользнула по периферии сознания и исчезла в небытие. Он вернулся в кухню и налил в стакан кипятка. Разводить настоящую чайную церемонию с ополаскиванием чайника, завариванием и настаиванием чайных листьев не было никакого настроения. Он решил обойтись пакетированным, черным с ароматом шоколада и парой бутербродов с бужениной. Рядом крутились Бармаглот с Люцифером, требуя свою порцию еды. Отложив свой вечерний перекус, он насыпал в миски корма для животных, отметив, что стоит сделать заказ, а то его мохнатая братия останется без еды, и лишь после позволил себе расслабиться с чашкой чая и бутербродом в руках. Упругий диван принял в свои теплые, гостеприимные объятия утомившегося за день парня, навевая дрему. Хотелось уже чего-то более существенного, чем перекус всухомятку, но браться за кастрюли и сковороды сейчас, когда до привычного времени сна оставалась лишь пара часов, не было никакого желания. Ян прикрыл глаза, сбросив очки на стоявший неподалеку комод, и расслабленно медленно выдохнул. «Завтра, все завтра…» — решил он, плавно опускаясь на подушку и нащупывая край пледа за спиной. Он решил начать день с блинчиков, завернув в них обжаренный с маслом и луком фарш, который достал из морозилки загодя, собираясь налепить котлет. Но вышло то, что вышло. Время на кулинарные изыски кануло в лету, сменившись на пару глав книги, а мечты остались мечтами. Но блины ведь тоже неплохо. И ему хорошо и животинку побалует. Эта мысль для уставшего мозга, наконец позволившего себе окончательно расслабиться, стала последней, и Ян провалился в сон. Снился ему, как ни странно, все тот же Дед Мороз из фирмы «Муж на час». И Ян снова не мог попасть в собственную квартиру. Мужик с улыбкой маньяка согласился открыть дверь, но предложил в качестве оплаты партию в шахматы, где вместо фигур выступали различные фрукты, которые мнимый дед словно фокусник доставал из шапки. И Ян, как великий гроссмейстер двигал их, довольно мастерски разыгрывая партию, ведь цель была близка, и смачно надкусывал, выбывающие из игры. Но при этом ощущал себя необычайно комфортно в его присутствии, нисколько не чувствуя страха перед случайным незнакомцем, неловкости и смущения. И когда уже партия была выиграна Яном, и дверь в его жилье наконец открылась, Дед Мороз подарил ему смачный поцелуй, лизнув от подбородка до самого глаза, раз-другой. Ян взбрыкнул и проснулся, рядом помахивал пушистым хвостом Бармаглот, нетерпеливо вылизывая ему щеки. — Все… все, уйди, глупый пёс! Дай мне подняться… — Виннер принял сидячее положение, разминая мышцы ног. Спина ныла, затекла от неудобного положения шея, но как обычно это не стало поводом отлынивать от предстоящего выгула лохматой банды, поскольку Люцифер навострив уши сурово смотрел на терявшего зря время хозяина, а Бармаглот нетерпеливо топтался рядом, гремя по полу поводком с карабином. — Пару минут, дайте мне пару минут, и я весь ваш, — пыхтел Ян, забивая рывком ноги в домашние тапочки и почти бегом направляясь в ванную. Пес и кот нетерпеливо повизгивая и завывая пристроились в кильватере, едва не получив по носу дверью туалета, остались вынужденно ждать снаружи. Утренний моцион и прогулка заняли не так много времени, как обычно. Животные, словно предчувствуя вкусный завтрак, быстро справились со своими делами и нетерпеливо потащили Яна к подъезду. А вот попытки заказать животным еду закончились полнейшим провалом. Наступившее Рождество тоже оказалось праздничным нерабочим днем и фирмы, призванные организовать доставку, отвечали на звонок Яна лишь длинными гудками чередующимися с гулкой тишиной. Идти в магазин придется самому, понял Ян и вздохнул. Уже спустя двадцать минут, Ян замешивал тесто на блины, попутно помешивая пассировавшийся на сковороде лук. Следом отправился и фарш. По кухне поплыл упоительный аромат, раззадоривая аппетит. Забил по полу нетерпеливо хвостом Бармаглот, а Люцифер запрыгнул на подоконник, подбираясь поближе. Внизу под окнами снова стоял знакомый «Лексус», вызывая иррациональное чувство удовлетворения, словно его отсутствие вдруг несказанно бы огорчило Яна. Это было ново для него, крайне неожиданно и потому совсем не нравилось. Парень углубился в мысли, не обращая внимания ни на засвистевший чайник, ни на сводку биржевых новостей, информирующих об очередном падении курса рубля и росте индекса Доу Джонса. Пора было брать ситуацию в свои руки. Пока все не закончилось очередной личной трагедией. Он обратится в полицию, решил Ян, отправляя в рот ароматный блин, начиненный мясом, глядя в карие преданные глаза Бармаглота, капающего слюной на пол. — Ладно, держите, заслужили, — парень прикрыл дверь кухни, выложив в каждую миску по паре блинчиков и с улыбкой наблюдая, как Люцифер и Бармаглот накинулись на еду. О том, что его банда передерется из-за угощения, Ян не беспокоился вовсе. Пес хоть и был дворнягой, вел себя в отношении Люцифера вполне интеллигентно. Еду не воровал и не дрался за кусок. А Люцифер, принимая боевую стойку, вполне мог постоять за себя. Как было в начале их совместного проживания. Завтрак завершился под заливающихся из колонок ноутбука Федю Карманова в дуэте с Анатолием Полотно под аккомпанемент гитары и довольное позевывание Люцифера. Бармаглот, расправившись со своим завтраком, занял обычное место под столом и, сонно зевнув, окончательно затих. Парень снова выглянул в окно. На площадке у дома было совершенно пусто, а за углом соседней девятиэтажки скрылся хвост знакомого «Лексуса». Ян Виннер вздохнул, настраиваясь на встречу с незнакомыми ему людьми. Явка в полицию была делом вовсе не желанным, но крайне необходимым. «Пора…» — решил он и, взяв ключи от квартиры, покинул дом. В супермаркете, где Ян обычно делал закупки, народу почти не было. Так что он спокойно бродил между рядами, рассматривая товары. В молочном отделе купил себе бутылку молока, в парфюмерном — сменные кассеты для бритвенного станка и крем для бритья. Чувствительная кожа лица требовала особого ухода. Этим обычно занималась Наталья. Как медик и владелица аптечной сети, она неплохо разбиралась в данном вопросе, и Ян всецело полагался на ее знания и вкус. А затем прошел в отдел для животных и закинул в тележку пару больших пакетов сухого корма для питомцев. Расплатившись на кассе и уже выйдя из магазина, он решил, что толкаться с сумками в автобусе сегодня точно не про него и взмахнул рукой, останавливая первый попавшийся автомобиль. Затормозивший у тротуара Лексус показался ему странно знакомым. Но Ян отмахнулся, назвав себя параноиком. Привычным движением поправил на носу очки. А затем, открыв заднюю дверь, закинул на сидение тяжелые громоздкие сумки и со словами "На Тимирязева, 13, пожалуйста" уже хотел забраться сам, как увидел повернувшегося к нему сурово смотрящего Деда Мороза из "Муж на час". Вывернув из-за угла у ближайшего супермаркета, Арсений притормозил, решив сделать закупку продуктов на неделю. Ведь магазин особого значения не имел. Товар схожий. Так какая разница? Своего парнишку, нагруженного тяжелыми сумками, голосующего у обочины, он узнал сразу. За дни слежки и попыток забрать свой гаджет, хорошо его запомнил. Поэтому с улыбкой, что появился еще один повод поговорить и попросить наконец вернуть телефон, остановился возле него. Тот, не глядя открыл дверь и тяжело вздыхая, словно от быстрого бега, ткнул пальцем в переносицу, поправляя безобразные очки в толстой роговой оправе, и с натугой забросил сумки на сидение. Арсений оглянулся, чтобы поздороваться и может быть завести разговор... ну хотя бы о погоде и не успел даже рта раскрыть. Мальчишка, испуганно округлив глаза, шагнул назад и хлопнув дверью, сломя голову понесся сквозь толпу. — Эй, погоди! Да остановись же ты! Пакеты свои забери хотя бы! — Арс выпрыгнул из Лексуса, больно ушибив колено о дверь. Поскользнулся на скользкой обочине. А когда наконец выровнялся, парень исчез, словно растворился. На свой восьмой этаж Ян буквально взлетел без лифта. Лихорадочно тыча ключом в замочную скважину трясущимися руками отпер дверь и буквально вкатился в квартиру. Дверь за спиной хлопнула, и Ян выдохнул, наконец. Дрожащие ноги не держали. Прикрыв глаза, удивляясь собственной глупости, он сполз на пол и затих. Минуты шли одна за другой, а Ян все сидел на полу. У ног бил хвостом и лез мокрым носом в лицо Бармаглот, дверной косяк подпирал плечом Люцифер. Выражение его морды не предвещало ничего хорошего. На нем явно читалось все, что кот думает в эту минуту о собственном нерадивом хозяине. — Да уж, отоварился, — пробормотал Ян разводя руки в стороны. — Ну, простите...