Дед Мороз в подарок

Утро выдалось морозным и пасмурным. Ян зябко передергивал плечами, стоя напротив отделения полиции и не решаясь подняться на крыльцо. Снег не обещали, но тяжелые свинцовые облака, низко нависшие над мегаполисом, казалось, готовы засыпать город еще большими сугробами, чем в новогоднюю ночь, что не добавляло плюсов и без того паршивому настроению — на парковке у дома снова стоял примелькавшийся «Лексус». Промелькнувшая накануне мысль о необходимости обратиться за помощью в органы правопорядка сегодня укрепилась в сознании, когда Ян наконец обратил внимание на календарь. Завтра должна была приехать с отдыха Наталья, и оставлять решение этого вопроса на нее, словно он все еще двенадцатилетний пацан и нуждается в поддержке и помощи сестры, не хотелось. Да и будучи взрослым, самостоятельным человеком, мужчиной, Ян Виннер полагал, что сам должен, способен решать свои проблемы. А этот «Дед Мороз» был именно ею — проблемой. Умом он понимал это ясно и четко, а вот сердце ныло, опуская и без того взвинченное состояние до нулевой отметки в личностной шкале настроения, заставляя Яна ощущать себя едва ли не предателем. Он настолько свыкся с его присутствием у дома, что не находил себе места пару дней назад, когда не заметил набивший оскомину «Лексус» во дворе. А когда еще и разыгравшаяся память подкинула фрагменты его снов, настолько четко отпечатавшиеся в сознании, что их можно было принять за реальность, то Виннер совсем скис и не мог даже работать. И вот теперь, стоя напротив кирпичного здания с табличкой, информирующей о расположении здесь 13 отделения полиции, Ян нерешительно мял в руках концы шарфа, не решаясь войти. Отмахнувшись от наводнивших сознание образов как от навязчивой мухи, Ян поднялся на крыльцо и рывком открыл дверь. Последний раз он сталкивался с полицией еще в детстве, после гибели родителей, когда его сорвали с урока и вызвали в кабинет директора. Заплаканная Наталья с опухшим лицом и дрожащими губами вцепилась в него ничего не понимающего, испуганного двенадцатилетнего мальчишку, едва он вошел в кабинет. Всхлипывая и икая, прижимала его к груди, пока хмурая женщина в форме полицейского, нервно подергивая узел галстука на тонкой шее, сбивчиво пыталась объяснить испуганному истерикой сестры Яну, что они теперь одни, что родителей больше нет. А Ян неверяще мотал головой, сглатывая слезы, не мог вымолвить ни звука. В полицейском участке было душно, шумно и жутко накурено. Сотрудники громко переговаривались, курсируя по длинному мрачному коридору, который парень тут же окрестил «Зелёной милей». В сизом дыму, висящем в воздухе, их лица казались восковыми масками, больше похожими на лики мертвецов, чем на живых людей, и вызывали омерзение. От чего Виннер, едва сдержав дрожь, нервно передернул плечами. А сам участок с его обшарпанными стенами и висящими на проводах без плафонов парой лампочек, больше напоминал захудалый хостел или вообще наркопритон, как его видел Ян в своем воображении. Задавив в себе желание брезгливо поморщиться и немедленно уйти, он нервно огляделся по сторонам. У него была проблема, он мог смело в этом признаться хотя бы себе самому. И все же возникало одно «но»… Было непонятно, кто тут главный и к кому можно обратиться. Обычно, решение подобных вопросов брала на себя Наталья, позволяя Яну посвятить всего себя творчеству. И он в силу своей замкнутости и нерешительности отлично этим пользовался. Считая, почему бы и нет, если это позволяет сестре чувствовать себя сильной и нужной. Но в данный момент Натальи не было не просто в городе, но и в стране. А вставшая ребром проблема буквально «чиркала острием по горлу». Чуть потоптавшись на месте, пару раз попробовав обратиться к кому-то из мужчин постарше и получив полный игнор, Виннер решил для себя, что это дело гиблое. Еще и потому, что при желании выдавить из себя хоть слово, его язык словно прилипал к нёбу. Следовательно, стоило искать кого-то ближе по возрасту самому Яну, с кем бы он чувствовал себя более комфортно и менее зажато. Постояв посреди коридора еще пару минут, чтобы успокоить гулко бьющееся сердце, он остановил молодую девушку в форме, вышедшую из одного из кабинетов, положив ладонь ей на предплечье. Девушка вздрогнула, но руку не отняла. — Вы что-то хотели, молодой человек? — она обернулась к нему, чуть скривив недовольно губы, словно даже эта ничего не значащая фраза далась ей с трудом. — Да, зд…равствуйте. Я хотел бы оставить заявление о пр…еследовании. — от волнения Ян говорил чуть заикаясь. — Так Вам к дежурному. Пройдите вон к тому окну, — она указала на мужчину в форме, сидящего за столом в застекленной комнате. Вокруг него на столе помигивали лампочками телефоны и панель местной коммуникативной связи, больше напоминавшая приборную панель на военном крейсере. Ян, то краснея, то бледнея от смущения и волнения, протянул дежурному паспорт, описал ситуацию и получил временный пропуск в один из кабинетов с записанными на нём собственными паспортными данными и именем следователя, к которому направлен. Еле переставляя ноги, двинулся по коридору, сверяясь с нумерацией на дверях. Дойдя наконец до нужного кабинета, он вымученно выдохнул, будто собираясь совершить прыжок с трамплина, причем не в воду, а скорее в бетонный раствор, и робко постучал. С той стороны послышалось зычное как иерихонская труба «Войдите!» И у Яна непроизвольно поджались пальцы ног, а по спине побежали мурашки. Уже в кабинете, примостившись на краешке стула, он описывал ситуацию, нервно сжимая в кулаки вспотевшие пальцы рук. Волнение не отпускало. Чтобы хоть как-то успокоиться, он рассматривал интерьер кабинета. Громоздкий стол, достаточно старый, чтобы назвать его антикварным, но при этом совсем простого дизайна, что выдавало в нем совершенно новую модель, ставшую образцом вандализма. Потому как даже представить не мог, где можно было так изгваздать все видимые поверхности стола. Пара стульев с засаленной обивкой, явно видевших на своем веку не одну одиозную или маргинальную личность. Портрет министра МВД на стене, кое-где красующуюся ошметками повисшей и облупившейся краски. Покосившийся книжный шкаф, забитый потрепанными папками, видимо, старых дел, журналами. Там же, среди всей этой макулатуры, красовались новенькими бордовыми обложками и золотым тиснением названий пара справочников и «Конституция». Следователь — дородный мужчина средних лет с пышными русыми усами и пухлыми губами время от времени поднимал на него взгляд, уточнял, спрашивал. Некоторые вопросы задавались вновь и вновь, лишь меняя строение предложения, но не меняя сути. И Яну казалось, что это он находится на допросе, как закоренелый преступник, что заставляло его нервничать и злиться на самого себя и жалеть, что вообще сюда обратился. Пот тек по спине то ли от волнения, то ли от духоты в помещении, но он не рискнул снять с себя куртку, боясь что-нибудь выронить. А зная себя и свою несобранность, это бы обязательно произошло. Спустя полтора часа Ян покинул наконец отделение полиции. Уставший и донельзя вымотанный бесконечными вопросами, с жуткой головной болью. Он, едва переставляя ноги, добрел до ближайшей лавочки в парке и тяжело, будто старик, опустился на холодное деревянное сидение. Достал из кармана потрепанную пачку сигарет (Виннер курил редко, лишь в моменты сильного стресса) и дрожащими руками выбил покореженную, примятую с одной стороны табачную палочку. Не глядя сунул кончик в уголок рта, щелкнул зажигалкой и дрожащими руками, прикрывая мерцающий огонек от ветра, попытался прикурить… фильтр. Чертыхнувшись перевернул сигарету и, прихватив снова губами, наконец втянул в себя воздух, смешанный с горьким дымом тлеющего табака. Пламя еще несколько мгновений плясало в сомкнутых ковшиком ладонях парня, а после резко погасло, оставив после себя удушливый запах метана. Мысли роились навязчивыми пчелами в голове. Сейчас он жалел, что обратился в полицию. Навязчивые вопросы следователя породили сомнения в душе парня. А что если и правда человек забыл телефон у него? Что мешало ему самому повнимательнее посмотреть, поискать гаджет? Что если он совершенно беспочвенно обвинил человека? Вспомнился сон и печальные глаза понравившегося мужчины (сейчас он мог себе в этом признаться), смотревшие казалось в самую душу Яна с осуждением и укором, с недоверием и разочарованием. И сны липкие, жаркие, после которых он просыпался в поту и каменным стояком были тому ярким подтверждением. Щеки Виннера полыхнули малиновым от содеянного, но Ян настойчиво поджал губы. А если нет никакой ошибки? Если преследователь задумал неладное и это он, Ян ошибается? Ведь три года назад он поверил, доверился… и что получилось? Кто может поручиться, что намерения мужчины сводятся лишь к потере телефона? Потушив дотлевшую до фильтра сигарету, поднялся и, сунув руки в карманы, побрел к ближайшей автобусной остановке. *** Следующая возможность у Арсения подловить мальчишку у дома выпала лишь через пару дней. Да еще и пакеты с кормом для питомцев, оставленные парнем у него в машине, буквально жгли совесть. По-хорошему, их бы следовало попытаться отдать в тот же день. Но работа и другие дела отодвинули проблему на задний план. Он закончил наконец заказ в Росэкономбанке, собрал инструменты, спустился на подземную парковку и уже собирался трогаться, когда пришел на мобильный звонок от Вепрева. — Арс, ты еще не уехал? — голос Александра в трубке звучал глухо, едва слышно и Соболев вряд ли узнал бы его, если бы не взглянул на экран мобильника. — Собираюсь, на парковке уже, — рычащий гул движка «Лексуса» заглушил концовку его речи. — Погоди, не уезжай… Поднимись ко мне в отдел безопасности, я тут нарыл кое-что интересное по твоему пацану, — даже не видя Александра, Соболев по интонации голоса понял, что друг улыбается. Вновь заглушив мотор, он поставил авто на сигнализацию и направился к служебным лифтам. «Что же ему удалось узнать?» — Такому рвению друга Соболев нисколько не удивился. Александра в части зачастую сравнивали с бульдогом. Достаточно было поставить перед ним задачу, и Вепрев буквально вцеплялся в нее мертвой хваткой. Отличная интуиция и умение подмечать мелкие детали были гарантией успешного выполнения любого дела. Исключением стала именно та операция в Сирии, когда сам Соболев оказался в плену у местных террористов. Александр тогда в операции не участвовал — хоронил мать. Окинув себя в зеркале на боковой стене кабины лифта, Арсений пригладил взлохмаченную челку, стряхнул пыль и опилки с комбинезона на груди и выдохнул, пытаясь успокоить дыхание — неизвестность волновала. — Ты не поверишь, что я нарыл на твоего пацана… — Вепрев загадочно улыбался, протягивая черную кожаную папку, едва Арсений переступил порог кабинета начальника службы безопасности. — Присядь, пожалуйста. Соболев примостился на краю дивана, обшитого черной кожей и открыл папку. Вепрев сел напротив, крутанув компьютерное кресло от панели управления, мигавшей разноцветными диодами-клавишами, от чего мониторы над клавиатурой мигнули и перешли в ждущий режим, и начал свой рассказ. Соболев знал, что бесполезно останавливать друга, если он хотел сказать свое мнение. Он скажет его в любом случае. Арс перевел взгляд на снимки, коих в папке оказалось довольно много. — Твой мальчишка вовсе не одинок, — Арсений, рассматривавший фото миловидной стройной женщины, поднял взгляд, после этой фразы друга. Поднял фото, как бы спрашивая: «Ты о ней?» — Именно, — Вепрев кивнул. — Это сестра твоего парнишки, которая его по сути и вырастила. Соболев вопросительно вскинул бровь: — В смысле? — В прямом, — Александр достал из пачки сигарету и прикурил, выдыхая в потолок струйку сизого дыма. — Родители парня военнослужащие были, медики. Оба погибли в авиакатастрофе четырнадцать лет назад в чеченском конфликте. Парнишке тогда было около двенадцати. Так что он вовсе не пацан, а вполне себе сформировавшийся мужчина… Александр сделал паузу в рассказе, будто хотел дать осмыслить сказанное. Арсений, разглядывая семейные фото, даже замер на мгновение. Трагедия парня отозвалась непонятной щемящей болью в груди. Будучи бойцом, офицером действующего элитного подразделения Арсений так и не научился дистанциироваться от чужой боли, не приобрел «иммунитет на смерть». Хотя за годы службы и количество смертей, которые ему приходилось видеть, никто бы не упрекнул его в черствости. — Сестра, Наталья Виннер — владелица сети аптек «Витамин», — продолжил Вепрев, стряхивая резким движением пальца пепел в хрустальную пепельницу. — А парень твой — пишет книги под ее именем. Но примечательно не это. Примечательно то, что мальчик голубой, как небо в ясный день, и скрывает это даже от сестры. Соболев сглотнул. Не зря его будто магнитом тянуло к мальчишке. Видимо его «гей-радар» сработал без сбоя. Но он все же не смог удержать любопытство мелькнувшее во взгляде, от чего Александр удовлетворенно кивнул, словно поймал друга на горячем. — Как ты узнал столь личную информацию? — У меня свои методы. Но факт остается фактом. Ян шесть лет назад сумел поступить в Льежский университет и даже проучился пару лет. А после случилась неприятная история с одним из лекторов. Тот обвинил мальчишку в домогательстве и шантаже. И парень вынужден был бросить учебу и вернуться в Россию. Сестре он так и не сказал истинную причину возвращения и заперся в квартире, которую сумел приобрести на свой первый писательский гонорар. Дело его довольно успешно, он независим от сестры и в принципе не бедствует. В папке все более подробно. Если интересно, можешь забрать с собой, ознакомиться. Арсений бросил взгляд на часы и поднялся. Он и так задержался довольно надолго, а дело не ждет. Попрощавшись, пожал руку другу: — Спасибо, Сань, созвонимся еще. У меня дела, пойду… — он не стал говорить, что его дело как раз и касалось парня, вышел из кабинета, закрыв дверь с мягким щелчком. «Еще только одна попытка», решил он и нажал кнопку вызова лифта. *** Соболев едва расположился на своем «посту» у дома Виннера, спрятав папку с компроматом в бардачок «Лексуса», пообещав себе, что это будет последняя попытка забрать у мальчишки гаджет, с традиционным уже ужином-перекусом в виде термоса с кофе и сандвичами, как рядом припарковалась неприметная десятка с затонированными стеклами. Арсений не обратил бы на нее никакого внимания, если бы вышедший из нее мужчина в кожанке и потертых черных джинсах не постучал в окно его авто. Нажатием кнопки стекло, мягко шурша, поползло вниз. — Да? — Соболев откусил кусок сандвича и прихлебнул горячего кофе. Из-за набитого пищей рта голос получился натужным, сдавленным. Сглотнув и откашлявшись, он вопросительно поднял брови, глядя на мужчину за окном. Перед глазами появились и как по волшебству раскрылись красные корочки удостоверения: — Лейтенант Назаров. Здравствуйте! Проверка документов. Арсений зажав кусок зубами растерянно похлопал себя по карманам, замирая на мгновение (вспомнилась оставленная на столе собственной кухни барсетка с паспортом и СНИЛСом и еще кое-какими бумагами, когда он в спешке утром собирался на работу), затем полез в бардачок и выудил водительское удостоверение. Паспорта не было. А водительские права вряд ли стали бы доказательством его личности. Фото на них даже отдаленно не напоминало Соболева таким, как сейчас. Худой щуплый пацан с отросшими разноцветными патлами забранными в неаккуратный хвост — было единственным в своем роде доказательством юношеского протеста и единственным фото, сделанным накануне призыва в вооруженные силы. Да что и говорить? Он бы и сам себя не узнал, если бы не наблюдал эту картину в зеркале в течение трех месяцев. Наверное каждый мальчишка хоть раз в своей жизни таким нетривиальным образом выражал протест мнению старших: родителей, учителей, друзей в конце концов. И теперь Арсений с запоздалым сожалением, что не сменил фото раньше, наблюдал как лейтенант Назаров пристально пытается разглядеть в мальчишке на фото Арсения Соболева… Видимо, не разглядел… — Вынужден попросить вас проехать с нами в ближайшее отделение полиции до выяснения личности — усмехнулся лейтенант и, зажав удостоверение в руке, двинулся к задней двери «десятки». — Подожди…те, лейтенант. В чем собственно дело? Я могу хотя бы сделать звонок? У меня есть право на один звонок, — мелькнувшая было мысль сбежать растаяла как дым. Арсений прекрасно понимал, что этим сделает лишь хуже себе и добавит хлопот друзьям и родителям, поэтому безропотно двинулся следом. «Лексус» тоскливо клацнул замками и пикнул сигналкой, напоследок мигнув фарами, провожая хозяина. — Присаживайтесь, гражданин Соболев. — лейтенант услужливо открыл заднюю дверь, иронично выделив фамилию Арсения. — Своими правами вы воспользуетесь позже. А пока давайте не будем задерживать друг друга и сэкономим время. Быстрее сядете — раньше выйдите, — хохотнул он, топорно пошутив, от чего Арс поджал губы и молча сел на заднее сидение. В допросной было пусто, холодно и гнетуще, как будто специально, чтобы потенциальные подследственные не чувствовали комфорта и не могли расслабиться. Однако, следователь — дородный мужчина похожий на моржа то и дело снимал фуражку и вытирал со лба пот. В отличие от него Арсения пробирало нервной дрожью, хотя он знал, что ни в чем не виноват и задержать его до выяснения личности могут лишь на семьдесят два часа. Но и это время, проведенное здесь, сулит как минимум неприятности на работе и нервный срыв у родителей. — На вас, гражданин Соболев, поступило заявление в преследовании, а это статья УК… — в который раз завел «шарманку» следователь, словно не слышал или не хотел слышать объяснений Арсения. А может это своеобразное средство давления, попытка дестабилизировать психику, вызвать срыв и как следствие признание во всех грехах? Как бы там ни было следак просчитался. Арсения в свое время неплохо поднатаскали на подобных тренингах еще до службы в спецподразделении. Майор Равнов — главный психолог, работавший с их группой сейчас бы гордился им. — Подождите, что за бред? Я же вам уже объяснил… — Арсений по третьему разу принялся втолковывать следователю, как и при каких обстоятельствах он оставил гаджет в квартире мальчишки. — Что вам стоит послать к парню на дом оперативников и все проверить? — Не учите меня работать, гражданин Соболев! — следователь повысил голос, раздраженно хлопнув ладонью по столу. Арсений звякнул наручниками и откинулся на спинку жесткого деревянного стула. Раздраженно поджал губы. Следователь не хотел слышать (Арс в этом только что убедился, вызвав бурю раздражения на свои слова), и заставить того мыслить трезво и включить наконец логику Арс не мог. Что ему оставалось? — У меня есть право на один звонок, — глухо произнес он, глядя в бледно-голубые глаза следователя. — И прошу предоставить мне адвоката. Арсений замолчал в ожидании. — Ух как вы заговорили, — следователь положил на стол перед Арсом его собственный аппарат. — Ответьте на один вопрос, гражданин Соболев. Что за список номеров в вашем телефонном справочнике? Соболев пристально посмотрел в глаза следователю. Стоит ли отвечать на вопрос человеку, который не хочет слышать, точнее не нуждается в ответах, какими бы они ни были? Тому, кто заведомо обвинил вас в том, что вы не делали? Стоит ли метать бисер перед свиньями или точнее моржами? Мысленно усмехнулся. На лице однако не отразилась ни одна эмоция. Вбитые ранее в школе спецназа постулаты пришли в действие, а умение держать лицо было развито у Соболева в совершенстве. «Офицеры бывшими не бывают!» — мелькнуло и осело в груди, заставляя расправить плечи и гордо выпрямиться. Желание молчать и не отвечать до прихода адвоката зудело в подкорке, но он вздохнул и вновь поднял взгляд на следователя. — Стандартная база номеров у каждого сотрудника фирмы «Муж на час». Снова звякнув наручниками, он выудил из кармана на груди визитку и положил перед следователем. Тот внимательно изучил черный прямоугольник с золотым тиснением и сделал запись в протоколе. — Звоните. Соболев наконец выдохнул, тепло растеклось по телу, отзываясь болью в мышцах. Он даже не заметил как напряжены были плечи. Набрал номер Вепрева. Трубку сняли на втором гудке. — Саш, выручай. У меня неприятности…