Проклятый любовью твоей

Кожа под пальцами - мягкая, тёплая. Драко мелко вздрагивает, когда Гарри касается губами его шеи, а Гарри оторваться не может, хочет вечность целовать трепещущую частым пульсом артерию - здесь, в этом нежном местечке, особенно сладко пахнет им, Драко, податливым гибким Драко, его Драко и не его одновременно. Гарри задвигает подальше предательское сомнение и тонет в происходящем, ведёт кончиками пальцев по ключицам, выглядывающим из выреза свитера, прижимает Драко к стене и целует-целует-целует. А Драко дышит часто, шарит руками по спине, открывает шею навстречу ласкам, льнёт к телу Гарри - отдаётся на милость, готовый ко всему. Гарри понимает это, когда ловкие пальцы выдёргивают рубашку из джинсов, когда кожу обжигают прикосновения прохладных ладоней, когда Драко притирается теснее - он возбуждён, он хочет пойти до конца. Гарри хочет того же. Дрожащей рукой он нащупывает рядом ручку двери, поворачивает, толкает вперёд и затаскивает Драко внутрь - какая удача - одной из множества спален. Здесь темно, но луна освещает одинокую узкую кровать, на которую падает Драко - и Гарри следом, возобновляя поцелуи, задирая край свитера, дотрагиваясь до нежной кожи. Гарри чувствует под пальцами бугорки шрамов, рассекающих живот. Он гонит от себя воспоминания и сильнее вжимается в тело под ним. В голове туман, мысли мешаются, и есть только желание, но тихий шёпот рушит неосознанность: — Гарри, у меня никогда не было этого с мужчиной.. О Мерлин. Отрезвляющий стыд накрывает с головой. Гарри отстраняется, смотрит на раскрасневшегося Драко, манящего, открытого, но нет, так нельзя. Так нельзя - и Гарри отступает: садится на постели, прячет лицо в ладонях. Что же он натворил... — Всё в порядке? - Драко, спохватившись, сел рядом: он всё ещё тяжело дышал и явно желал продолжения, но Поттер продолжать не собирался. Поттер трусливо думал сбежать и притвориться, что ничего не случилось, но это было бы свинством в самой последней степени, и он никогда не поступил бы так в самом деле. Но очень хотел хотя бы заиметь маховик времени, чтобы отмотать время на десять минут. Всего десять минут отделяли его от ошибки: десять минут назад всё было честно, всё было проще; десяти минут утраченного контроля хватило, чтобы испоганить жизнь себе и Драко. Благо он вовремя остановился, это было действительно чудом. — Нет, не в порядке, - Гарри не мог взглянуть на Драко, стыд давил и мешал дышать. Плеча коснулась осторожная ладонь. — Что я сделал не так? Проклятье. Что ему сказать? Как убедить? Его в принципе возможно убедить? А как убедить себя не влюбляться?.. Гарри нашёл силы взглянуть на Малфоя. — Драко, ты чудесный, правда, но я не могу, - звучало до смешного жалко, Поттер сам бы не поверил в своё "не могу": он может, он хочет, но так, блять, нельзя. Драко поник, опустил взгляд, стиснул нервными пальцами ткань брюк. — Я не нравлюсь тебе. — Чертовски нравишься, - возразил Гарри. — Но ты не простишь меня. И Драко взорвался: — Я же сам хочу, Гарри! - он вскочил на ноги, замахал руками, распаляясь. — Почему ты не слушаешь?! Я люблю тебя по-настоящему, зелье ни при чём! Как же хотелось, чтобы это оказалось правдой, но никто не знал наверняка. Поттер поднялся, заметался из стороны в сторону, прикидывая, насколько реальным может быть то, что придумал Малфой. Вдруг он правда любит? Вдруг Гарри сейчас отказывается от чего-то важного и настоящего? Нет, ошибка слишком дорого стоила. Поттер остановился. Драко не дышал, ожидая его ответа. — Ты говоришь это под проклятием, - с сожалением произнёс Гарри. — Я хочу верить в то, что ты говоришь, правда, но не могу. Малфой покачал головой. Его, кажется, не удивили ни слова, ни упрямство Поттера. Он подошёл близко, так, что Гарри почувствовал запах лимонного шампуня, взял чужие ладони в свои; Драко не поднимал взгляда, и Гарри смотрел на его подрагивающие ресницы. — Хорошо, давай.., - Драко волновался, подбирая слова, сжимал пальцы Гарри, затем вздохнул и предложил: — Знаешь, давай не будем спешить, ладно? Давай двигаться медленно. Малфой не помогал. Поттер не хотел выходить из себя, но не сдержался: — Драко, нам никак нельзя двигаться, почему ты этого не понимаешь?! - Гарри шагнул назад, вызволил свои руки из рук Драко, снова заметался по комнате: стены давили, от самого себя тошнило, и Малфой был такой красивый и встревоженный, что хотелось обнять его, но никак не разбивать ему сердце. — Потому что я хочу быть с тобой, идиот! - вскричал Драко. — Потому что я люблю тебя, и если ты предлагаешь сейчас сделать вид, что ничего не было, то лучше сходи нахуй, Поттер! — Драко, но так действительно.. — Заткнись! - Малфой по-детски зажал уши руками, его трясло, и Гарри это совсем не нравилось. — Я не хочу это слышать! Не хочу! Я не собираюсь играть в эту игру, не собираюсь притворяться! Ты делаешь мне больно, Гарри, за что мне столько боли, Мерлин, ну за что?.. - голос Драко потихоньку слабел и под конец перешёл в плач, он закрылся ладонями, осел на постель, завыл, как раненый зверь. Это было невыносимо. Поттер не мог смотреть, не мог слушать, не мог допустить таких страданий. Уверенный в том, что пожалеет об этом, Гарри сдался. — Успокойся, Драко, - он подошёл, потянул Малфоя за руки, заставляя встать, и тот подчинился, уткнулся лбом в плечо Поттера, продолжая ронять слёзы. Несмело, сомневаясь в каждом своём движении, Гарри обнял его. — Прости. Давай, посмотри на меня, ну? - он поднял мокрый подбородок, наткнулся взглядом на взгляд серых зарёванных глаз, вытер пальцами скользящие по лицу солёные капли, зашептал: — Всё хорошо, правда, никто не будет притворяться. И мы не будем спешить, да? Малфой всхлипнул. — Не будем. Они вывалились из спальни, кое-как приведя себя в порядок, но всё равно выглядели раскрасневшимися и взлохмаченными, переглядывались так, будто что-то затеяли: Драко смотрел радостно, Гарри - с тревогой, но он тоже был рад, хоть и старался убедить себя в обратном. У них появился общий секрет, и нужно было сохранить его втайне от некоторых чересчур проницательных особ, но их секрет не прожил и минуты: заправляя рубашку в брюки прямо посреди дверного проёма, Поттер услышал рядом: — Ты всё-таки кретин, - это был обвиняющий голос Гермионы, а сама она, не менее обвиняющая, стояла в коридоре, наблюдая многозначительно-растрёпанное выползание из комнаты, в которой есть кровать. — Я была о тебе лучшего мнения, - от её слов похолодело внутри, а она качала головой, будучи отвратительно разочарованной. Грейнджер развернулась, но Гарри в два шага нагнал её и развернул обратно: — Ты не понимаешь.., - начал он, но Гермиона не стала его слушать: — Не понимаю, - она злилась, и Гарри не винил её за это. — Не понимаю, как можно воспользоваться уязвимостью другого человека. Это низко, Гарри. И мерзко. У Поттера и оправданий не нашлось. Он и так знал, что поступает подло, но Драко... Драко стоял за спиной, сжимал его ладонь и был таким нужным, что Гарри утратил всякие силы к сопротивлению. Всё, что он смог, - это поджать губы на обвинение Гермионы и выдавить: — Мне жаль. Грейнджер цокнула и ушла, вышагивая гневно, а Гарри сжал ладонь Драко в ответ и повёл за собой есть торт. Торт оказался великолепным. Шоколадно-вишнёвый со сливочным кремом, украшенный живыми покачивающимися колокольчиками и поющими глазурными ангелочками, правда, резать их, поющих, было немного странно, но миссис Уизли оказалась достаточно безжалостной. Драко ел, и ему было явно вкусно, но он старался не показывать этого, однако тихонько пробрался на кухню за вторым куском. Гарри поймал его, когда он лопаточкой транспортировал торт с блюда на блюдце, вытащив язык от усердия. Поттер подкрался сзади. — Вкусный? - убедившись, что из гостиной, где Чарли развлекал всех песнями под гитару, их никто не видит, Гарри позволил себе приобнять Малфоя за талию, отчего тот вздрогнул и уронил транспортируемый кусок мимо блюдца. — Ну ёбтвоюмать... Гарри всё ещё не верил, что может прикасаться, что у них - Мерлин, прости его, грешного - завелись какие-никакие, но отношения. Пока Малфой сгребал со стола расплющенный торт, Поттер, ощущая под пальцами тепло его тела, вдыхал дурманящий запах Драко - свежий ненавязчивый парфюм и лимон от слегка вьющихся волос. Приятно. Было непросто оторваться от него, когда Поттер наконец разрешил себе немного счастья. Таким же счастьем светились и серые глаза, когда Драко повернулся, держа в руках тарелочку с порушенным тортом. Чайной ложкой он отщипнул кусочек и положил его в рот Гарри. — Вкусный, - сказал Малфой, хитро улыбаясь, затем потянулся вперёд и нежно-нежно прикоснулся губами к губам Поттера, вымазанным кремом. Отстранившись, хмыкнул. — Действительно вкусный. Гарри проглотил торт, понимая, что готов разложить Малфоя прямо на столе и "не спешить" ему будет очень и очень трудно. Вообще он собирался не спешить настолько долго, насколько это было возможно, оттягивать момент близости, чтобы Гермиона успела изобрести антидот до того, как Гарри совершит непоправимое. И эти вот заигрывания не упрощали ему задачу. Драко был желанный, желающий, и, что самое страшное, настойчивый, а Поттер сильно сомневался в своей выдержке. И его: — Может, уже спать пойдём? - сказанное с придыханием, заставило Гарри запаниковать. — Драко, мы хотели не спешить, - напомнил Поттер, на что Малфой закатил глаза и протянул: — Я помню. Речь о сне, а не о сексе. — Точно? — Абсолютно, - Драко сунул в себя ложку с тортом и проговорил, пытаясь не растерять содержимое рта: — Сейчас только торт доем.

***

Спали, сдвинув кровати, так как здраво рассудили, что Малфой всё равно прилунатит к Поттеру, а ютиться на полуторке двум тридцатилетним мужикам было бы слишком неудобно. Притащили Аластора, вызволив его из объятий сладко посапывающего и ничего не подозревающего Сэмми, и дверь закрыли Запирающим, чтобы никто их, голубков, ненароком не обнаружил. Ещё не до конца осознавший их новый статус, Гарри смутился, когда неспящий Драко приполз к нему под бочок, обнял и притих, засыпая. Очень скоро он стал спящим, а вот Поттер ещё долго пережёвывал в мозгу события минувшего дня. Не верилось, что он сделал это, что он посмел поцеловать Драко - снова, не в контексте спасения жизни; поцеловал любовно, начиная нечто большее между ними. Гарри был в растерянности: счастлив целовать, но слова Гермионы всё ещё звучали в голове: "Это низко. И мерзко." Сложно было с ней не согласиться. Но Драко спал, уткнувшись лбом в плечо, спал Аластор в ногах, изредка ворочаясь, и Поттер думал о них, как о своих хорьках. Вредных, но своих. Таких же одиноких, как он сам, но тёплых, забавных, суматошных, ласковых, хоть и поневоле. Гарри так не хватало жизни в его обыденности, и Драко с белой мохнатой крысой привнесли эту жизнь. Окончательно запутавшись в чувствах, Гарри уснул и увидел во сне, как летит на белом драконе сквозь облака, а дракон периодически материт его за то, что он ёрзает. Закончилось всё тем, что чёртов дракон скинул Поттера и с криком "ёбаныйврот" Поттер приземлился в постель. Гарри открыл глаза и сразу же наткнулся на беловолосый затылок: он обнимал Драко со спины, ощущал его запах и как мерно ходит грудь в спокойном дыхании. Гарри подумал, что к чёрту. К чёрту самоедство. К чёрту Грейнджер. Драко прекрасен, влюблён, и кто угодно не устоит, а Поттер, хоть и побеждал всяких Волдемортов, всё же не железный. Поэтому к чёрту. Будь что будет. Вдруг антидот никогда не найдут? Вдруг Малфой прав и любовь настоящая? Вдруг отказ сильно повлияет на него? Всякое может быть. Придумывая себе оправдания, Поттер не заметил, как пробрался пальцами под рубашку пижамы и начал поглаживать живот Драко. Вскоре он услышал сонное: — Вот так ты не торопишься, Поттер. Гарри не убрал руку, ничего подобного: он прижал к себе разнеженное сном тело, залез поглубже в рубашку и уткнулся носом в лимонный затылок. — Доброе утро, - шепнул он. — Доброе, - зевая, отозвался Драко. — Оно могло бы стать ещё добрее, если бы твоя ладонь опустилась пониже. Малфой явно собирался испытывать его на прочность, но Гарри был крепким орешком. Таким же крепким, как его утренний стояк, который он упорно игнорировал. Наверняка у Малфоя возникла та же самая проблема, наверняка он хотел, чтобы Гарри помог ему её решить, но они не торопились, так что Поттер, пока чего не натворил, поскорее выскользнул из постели, то есть, попросту говоря, сбежал. Он сбежал умываться. В коридоре встретился с Гермионой: она выходила из ванной с белым полотенцем, перекинутым через плечо, и этим же плечом Грейнджер нарочно въехала в Поттера, отвернувшись, не поздоровавшись. Она демонстрировала свое отношение к его решению, и было ясно, что отношение это крайне осуждающее. Ну что ж, осуждение Гермионы Грейнджер не стало для него в новинку. Возможно, стоило поговорить с ней. А возможно, стоило и забить - в конце концов, её это никак не касалось. Возвратившись в комнату умытым и немного загруженным по поводу кислой физиономии Грейнджер, Гарри обнаружил Малфоя спящим, свернувшимся эмбрионом поверх одеяла в обнимку с Аластором. Драко жал колени к груди, Аластора - к себе, потому что замёрз, а Гарри, присев на край кровати, вдруг залюбовался и мигом растерял все мысли о чьём-то там осуждении. Разве можно его осуждать, если Драко так красив? Особенно спящий - когда черты лица разглажены, когда не хмурятся брови, когда губы не кривит усмешка; когда он тих, спокоен и естественен; когда он такой уязвимый. — Не пялься, ты меня пугаешь, - и когда не бубнит, но момент уже прошёл. — Ты красивый, - признался Поттер, протянул руку и коснулся белой пряди, упавшей на лоб. Драко открыл глаза, улыбнулся; он перехватил ладонь Гарри и поднёс к губам, целуя нежно. Гарри оторопел от такой ласки, но совладал с собой и прошёлся большим пальцем по щеке. Он усмехнулся. — Тебе бы побриться. — Таким не нравлюсь? - Малфой фыркнул, выгнув бровь, и посмотрел выразительно, давая понять, что на этот вопрос существует единственный правильный ответ. — Очень нравишься, - Гарри ответил предельно искренне и угрожающий взгляд был ни при чём: Драко действительно очень ему нравился. — Очень. От финального "очень" разгладилась морщинка между светлых бровей, и скулы Драко залил румянец. Он вынырнул из-под руки, поднялся, потянулся и ускакал умываться, оставив Поттера наедине с мыслями о полоске белой кожи, показавшейся на пару секунд, когда Малфой разминал спину, вскинув руки вверх. Хотелось посмотреть, какой же он везде. Хотелось языком пройтись по каждому шраму Сектумсемпры, оставленному жестокой рукой Гарри. Хотелось закинуть длинные ноги на плечи, и, целуя голени, оставляя на бедрах синяки от пальцев, вы..кинуть поскорее эти мысли из головы, пока член не порвал пижамные штаны. Гарри спохватился, засуетился, начал экстренно переодеваться, пока Малфой не явился обратно, и когда тот, вытираясь полотенцем, пересёк порог комнаты, Поттер уже расставил кровати обратно и сидел на одной из них, полностью переодетый. Сидел и улыбался. Как придурок. А вот Драко щадить его нервную систему не стал: отбросив полотенце на кровать, он принялся нарочито медленно расстёгивать рубашку изумрудной пижамы. У Поттера выбило воздух из груди. — Чт..что ты делаешь? — Переодеваюсь, - Драко пожал плечами, сосредоточенный на пальцах, высвобождающих маленькие золотые пуговицы из петель. Гарри тоже весь невольно сосредоточился на этих пальцах, на постепенно открывающейся груди, усеянной шрамами, на своих желаниях, касающихся и пальцев, и груди, и кое-чего ещё. Понимая, что в джинсах становится тесно, а вокруг жарко, Гарри заставил себя отвести взгляд, уставился за окно, где яркое солнце пробивалось сквозь густые белые облака. Такие же белые, как волосы Драко. Проклятье. Казалось, всё в этом мире сводилось к Малфою. — Не знал, что ты такой стеснительный, - Малфой ухмылялся, стаскивая с себя пижамные штаны, и Гарри, взглянув на него, перестал дышать - Драко стоял в одних трусах, тонкий, гибкий, красивый, сука, какой же он был красивый! Отвести взгляд уже не получилось, и Поттер бесстыже пялился на босые маленькие ступни, острые колени, крепкие бёдра, тазовые косточки над резинкой, россыпь шрамов на животе и груди, ключицы, лучами расходящиеся от яремной ямки, и наконец губы, изогнутые, усмехающиеся. — Нравлюсь? Чертовски. Гарри закусил обе губы, чтобы не сболтнуть "настолько, что готов взять тебя прямо сейчас." Поэтому он просто кивнул. И отвернулся. — Гарри, ты можешь.. - начал Драко и замялся, не решаясь продолжить. Поттер и так знал, что он там мог, и он хотел, но блять. Блять! Сомнения всё ещё грызли, и было рано, слишком рано, к тому же Гарри до сих пор надеялся, что Грейнджер изобретёт антидот в скором времени и не позволит их отношениям зайти далеко. "Далеко" - это "Поттер влюбился до потери пульса, а несчастный Малфой стал распечатанным." Первое Гарри категорически не хотел, а второе хотел, но боялся. Всё было сложно и запутанно так, что трещала голова, хотя, возможно, голова трещала от того, что Драко стоял весь такой смущённый и влюблённый, а трогать его было нельзя. На самом деле, льзя, но.. нет, нельзя. Проклятье! Чтобы не сойти с ума окончательно, Поттер позорно слинял, бросив у двери что-то вроде "мы не спешим, Малфой" и затем "жду тебя внизу". Он спускался по лестнице, чувствуя жар, разливающийся по щекам, перебирал ногами всё быстрее, будто пытался сбежать от Драко, и под конец уже перепрыгивал через ступеньки, что в итоге привело к столкновению с заспанной Джинни. — Ты совсем ошалел? - она не стала дожидаться ответа и, потирая пострадавшее плечо, продолжила ленивый путь на кухню, где уже хозяйничала миссис Уизли. Запыхавшийся, но при этом остудивший свой пыл Гарри пошёл следом. Собрались уже все, кроме Драко и Перси. Рон шумно обсуждал с Джорджем дела магазина; Гермиона сидела рядом и делала вид, что слушает, хотя по ней было видно, что мыслями она далеко; Лаванда действительно слушала и качала на коленях маленького Сэмюэля, стучащего ложкой по столу. Мистер Уизли помогал жене с завтраком, а Чарли молчаливо наблюдал за всеми, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. Джинни устроилась возле Гермионы и, краем уха следя за разговором братьев, принялась мазать маслом хрустящий тост. Гарри вспомнил, что она всегда ела тосты с маслом и джемом на завтрак. — Малфой ещё спит? - поинтересовался Чарли, отчего Поттер напрягся и ответил резче, чем планировал: — Нет. Сейчас спустится. Казалось, Чарли не заметил его грубости, по крайней мере, Поттер на это надеялся, грубить он не хотел: ревность всплеснулась, и оно само как-то вырвалось. Тут же, как не к месту помянутый домовой эльф, явился Драко, и у Гарри возникло сиюминутное глупое желание поцеловать его на глазах у всех, чтобы расставить над i все недостающие точки. Чтобы чёртов Чарли понял, что надеяться ему не на что, даже если он ни на что не надеялся и Гарри всё примерещилось в ревностном бреду. Испуская пары собственнической ненависти, он проморгал момент, когда Малфой пристроился рядом со старшим Уизли и завёл с ним непринуждённую беседу. Поттер чертыхнулся и плюхнулся возле Драко, принимая чашку кофе от Молли. Ну не протискиваться же между ними, в самом деле! Хотя мысль такая была, но Поттер задушил её во младенчестве. Голубки - никакие не голубки! - болтали о политике Министерства и, насколько Гарри понял, вполне сходились во мнении, что политика дурная и ни к чему хорошему Магическое сообщество не приведёт. Даже здесь они спелись, сволочи. К Гарри приплыл омлет, любезно отправленный миссис Уизли. Тарелка со стуком приземлилась на стол, в руку влетела вилка, и Поттер уныло вгрузил в себя омлетный кусочек. Вкусно. Подслушивая разговор Драко и Чарли, Гарри всё больше поражался, сколько же в Малфое ума, но он при этом вшивый секретарь. Наверняка загвоздка была в его неоднозначном прошлом. Гарри собирался это выяснить. Грейнджер всё косилась на них неодобрительно, Гарри её взгляды игнорировал, зато краснел от взглядов Джин, которая ела свои тосты с маслом и малиновым джемом, улыбалась хитро и даже подмигнула Поттеру, пока никто не видел. Драко не обращал на него внимания весь завтрак, всё перешептывался с Уизли, и Поттер уже хотел вмешаться, но заставил себя помалкивать и продолжил злобно жевать свой омлет под пристальным наблюдением Джинни и Гермионы. Но когда Малфой, сложив вилку в опустевшую тарелку, поднялся и пошёл в гостиную вместе с Чарли, Гарри не выдержал: уволок недоумевающего Драко в ближайшее помещение, оказавшееся кладовкой, и зашипел: — Ты чего это с Уизли шушукаешься? Малфой опасливо оглядывал швабры, тряпки и садовую отраву в банках, подсвечивая Люмосом, и не торопился отвечать. Наконец, понял что к чему, растянул довольную улыбочку, промурлыкал: — Ревнуешь? Ещё как! — Ничего подобного, - Поттер фыркнул и отвёл взгляд. — Просто это выглядит.. подозрительно. — Ревнуешь, - резюмировал Малфой, приближаясь; он погасил Люмос, погрузил их во тьму, и через мгновение Гарри почувствовал прикосновение чужих губ к своим губам. Гарри ответил, положил ладонь на поясницу Драко, прижал к себе; голова кружилась от того, как приятно было целовать его, ощущать горький вкус утреннего кофе, знакомый запах и тепло под тканью рубашки. Невероятно. Проворные руки Малфоя заскользили по бокам к ремню, но, прежде чем тот успел выдернуть рубашку из джинсов, Поттер перехватил его запястья. — Стой. Он не видел Драко, но готов был поспорить на что угодно, что он скуксился и оттопырил нижнюю губу. — Ты чёртов пуританин, Поттер. — О, ты глубоко ошибаешься, но мы договорились.. — Да-да, не спешить, я помню, - Малфой тяжело вздохнул и очень зря: встревоженная их появлением пыль, взвившаяся в воздух, забила нос, и Драко чихнул три раза подряд. Он чихал, как мышь, Гарри еле сдержался, чтобы не передразнить его, но от тихого смеха сдержаться не смог. — Ничего смешного, Поттер, - шикнул Малфой, шмыгая носом. — Пошли отсюда, ради Мерлина, пока я не учихался до смерти. Хихикая, Гарри осторожно приоткрыл дверь, выглянул в щёлочку, никого не увидел и, взяв за руку Малфоя, потянул его на выход. Но только они успели покинуть кладовку, как из-за угла вышла Джинни и тут же встала столбом, глядя на сладкую парочку. Она смотрела на них, они смотрели на неё. Никто не решался пошевелиться первым. Гарри надеялся, что Джин сделает вид, что ничего не произошло и скроется с горизонта, но нет, она отмерла, заливисто расхохоталась, вскинула руки, воскликнула: — Мерлин, благослови любовь! - и, смеясь, ушла в гостиную. Чужая ладонь сжала пальцы, Драко смутился, а Гарри думал "нет, пожалуйста, хоть бы не любовь." Не любовь. Не снова. Его сердце не выдержит, если опять разобьётся. Поэтому нет, не надо любви.