***
— Николь сегодня особенно хороша, - это было чуть ли не единственное, что Драко произнёс за вечер. Он лежал на коленях Гарри, позволяя тому ворошить белые нити волос, и смотрел в мелькающий экран, но Поттер видел, что взгляд его часто замирал и становился потерянным. Драко тоже думал о случившемся, не мог не думать. Он напряжённо дышал, голос его звучал отстранённо; наверняка он вообще не следил за Николь, потому что даже Поттер видел, что не так уж она и хороша, хотя его мысли тоже вертелись вокруг брошенных в гневе фраз. Низость. Изнасилование. Суд. Неужели Гарри и правда чудовище? Но ведь они счастливы... Однако у Малфоя действительно нет выбора. Гарри взглянул на него, провёл пальцем по виску, по скуле опустился к губам. Драко прикрыл глаза, наслаждаясь лаской; он выдохнул расслабленно, улыбнулся, а Поттер задумчиво очерчивал контур мягких розовых губ, которые целовал, не имея на это права. Как можно не соблазниться его красотой? Его любовью?.. Как убедить себя в неискренности его чувств, когда он смотрит так, будто ни дня без Гарри прожить не сможет? Как от него отказаться теперь? — Драко, - позвал Поттер, не зная, что хочет сказать. Драко взглянул снизу, в серых глазах влажными бликами заплясали цветные огни экрана; он ждал вопроса, а Гарри всё любовался мягкими чертами лица, подсвеченного электрическим светом. — Какой у тебя Патронус? - вдруг спросил Поттер, уходя от назойливой мысли, жужжащей в голове: мысли о том, что он должен говорить совершенно другое. Малфой не ответил, потянулся рукой к палочке, лежащей на кофейном столике, подхватил играючи и сосредоточился, глубоко вздохнув. — Экспекто Патронум, - произнёс он негромко, но уверенно, и тут же серебряный луч рассеял полутьму гостиной, устремился к потолку, обретая формы, расправляя крылья. Это был аист. Аист пролетел над головами, и Гарри почудилось, будто он слышал шорох его перьев, ощущал движение воздуха, потревоженного широкими взмахами; птица приземлилась на столик перед диваном, глядя на Малфоя, нетерпеливо перебирая лапками в ожидании поручения. Драко поручений не дал, только ладонь протянул, за что был укушен в палец, но, разумеется, ничего не почувствовал. Патронус оказался таким же сварливым, как и его хозяин. Не получив указаний, аист покачал головой, взмахнул крыльями и исчез, рассыпавшись серебристыми искрами. Гостиную вновь окутал полумрак, рассеиваемый свечением телевизионного экрана. — Почему аист? - спросил Гарри, смотря сверху на Драко, на его полуопущенные ресницы и кончик языка, смачивающий губы. — Я думал, у тебя хорёк. Малфой фыркнул. — Очень смешно. Очевидно, аист мне больше подходит. — Что он означает? Драко смутился, но ответил: — Это символ семьи. — Значит, ты семейный человек, - Поттер улыбнулся, оглаживая пальцем щёки Малфоя, тронутые лёгкой вечерней щетиной. — Получается, любовь для тебя тоже основа основ. — Так и есть, - Драко вдруг сел, развернулся к Поттеру, скрестив ноги; его глаза блестели, он выглядел серьёзным и взволнованным. — Семья - самое важное, Гарри. Нет ничего дороже близких, кому как не тебе это знать. Когда ты остаёшься совсем один, понимаешь, что потерял. Он говорил с печалью в голосе, смотрел пристально, не моргая, словно хотел, чтобы его слова проникли в самое сердце, чтобы Гарри понял и услышал его. Гарри его понял и услышал, и кроме того ему стало кристально ясно, что Драко бесконечно одинок. Что он сильно тяготится своим одиночеством, и наверняка появление в его жизни взаимной влюблённости, партнёра, приносит ему радость и облегчение. Поттер притянул его к себе и обнял. Хотел бы он пообещать, что будет рядом, что теперь Драко не одинок и какая-никакая, но семья у него всё же есть: Гарри, Аластор, сумасшедшая бабулька и её милейший муж, да и Уизли хорошо его приняли, так что всё не так уж плохо, но всё было плохо, на самом-то деле. Всё было плохо, потому что эта чудесная конструкция рушилась антидотом, который усиленно готовила Гермиона, а теперь ещё и некий Йонас был привлечён к процессу, так что конец идиллии маячил на горизонте неизбежностью. Малфой в руках не шевелился и обнимал тоже, согревая спину Гарри тёплыми ладонями. — Ты не один, Драко. Чужое дыхание влажно мазнуло по шее: — Теперь нет.***
В зеркале напротив отражалась нечёткая морда, серая от пробившейся щетины, усталая и жалкая. Поттер хотел бы врезать по этой морде, но бить себя было не с руки. Вот бы Малфой ему врезал за всё, что он натворил, вправил бы мозги в шрамированной голове. Разозлился, разорался и ушёл, пока не поздно. Вот бы всё рассосалось само собой. Вот бы Поттер получил по заслугам. Гарри чистил зубы и ненавидел себя. Он смотрел в зеркало пустым взглядом, елозил щёткой, думал о том, что делать дальше. В ушах звенели слова о том, что он насильник, и Гарри пытался понять, так ли это на самом деле. Наверное, так. По сути. Драко ведь не по своей воле был с ним: была бы у Драко воля, он бы за километр обходил Поттера и уж точно не позволил бы к себе прикасаться. Но в то же время Малфой не кричал, не отбивался, ему нравилось, и он просил о большем. Драко это было нужно. Да и Гарри тоже. Им обоим. Поттер сплюнул белую мятную пену в раковину, прополоскал рот тёплой водой, умыл лицо и очки надел. Линзы усеяли капли, он протёр их сине-звёздным краешком фланелевой пижамы, и мир снова приобрёл резкость. Гарри взглянул на себя и вздохнул. Он понятия не имел, что делать. Драко ждал в постели, играл с Аластором: щекотал белое мягкое пузо, пока хорёк, отбиваясь лапами, вгрызался в его пальцы. Гарри забрался под одеяло, притих, наблюдая за парочкой. Зачем-то вспомнился Малфоев аист, семейность и любовь в душе Драко. Кто бы мог подумать, что Малфоя ведёт любовь, что он мечтает окружить себя близкими. Холодный надменный принц Слизерина, который втайне страдает от одиночества - если бы кто-то сказал Поттеру об этом в школе, он бы расхохотался. Гарри знал, что должен всё прекратить, но он смотрел на Драко, представлял, как скажет ему, как обидит его, представлял боль в графитово-серых глазах, и сердце рвало на части. Он не мог, но по-другому было нельзя. Малфой выпустил хорька из безжалостных рук, Аластор тут же ускакал на своё спальное место - в изножье кровати, - начал яростно чесаться и фыркать. Хозяин его доконал. Драко выключил ночник, и в комнате стало темно, только свет луны сочился с окон сквозь незадёрнутые шторы. Малфой устроился поудобнее, зарылся в одеяло по макушку, лишь глаза блестели хитро - он улыбался, ждал, когда Поттер соизволит зарыться рядом. Поттер очень хотел, но боялся, что тогда не сможет осуществить своё почти сформировавшееся намерение. Но почему бы не понежничать напоследок? Украсть ещё пару мгновений перед тем, как всё разрушить. Гарри решил, что хуже от этого не станет, оставил очки на тумбочке и нырнул к Драко, скользнул рукой по талии на поясницу, притягивая его к себе, окунаясь в жар ласкового тела. Он припал к раскрывшимся навстречу губам, столкнулся с напористым языком, почувствовал горячий выдох и следом судорожный вдох. Малфой накрыл их полностью одеялом, отделяя от мира, оставляя наедине с плотным горячим воздухом. Драко притирался, желая более полного контакта, он ёрзал, грудь его вздымалась тяжело и часто; они переплели ноги, целуясь неспешно, но жадно, наслаждаясь друг другом, ощущением чужого тепла под подушечками пальцев. Гарри забрался под рубашку Малфоевой пижамы, повёл ладонью по бархату кожи вверх по спине к острым выступам лопаток, вдоль желобка позвоночника, чувствуя, как сводит внизу возбуждением. Надо было остановиться, но Поттер не мог, он говорил себе: "Ещё чуть-чуть, ещё немного, ещё минуту - и я прекращу, обещаю, я прекращу", но минута перетекала в две, три, а Драко распалялся всё больше и больше, проникая руками под фланель, поддевая пальцами маленькие пуговички. Гарри не препятствовал - он сам уже, будто в бреду, расстёгивал рубашку Малфоя, оправдывая себя пресловутым "напоследок": финальное блюдо перед голодовкой должно быть особо вкусным, верно? Верно. Поэтому Поттер сжал член Драко через тонкую ткань штанов и услышал протяжный стон, сдавленный и карамельно-тягучий, от которого завибрировало в груди и тугим узлом стянуло в паху. Гарри не знал, как далеко зайдёт: желание захлёстывало, Драко в руках таял, толкался в ладонь Гарри и буквально сводил с ума - он был, как воск, мягкий и податливый. Готовый на всё, но Поттер не собирался брать всё. Но, возможно, он мог бы кое-что дать. Гарри перевернул Драко на спину, навалился сверху, целуя, впитывая тихие стоны, чувствуя, какой Малфой твёрдый и горячий. Мерлин, как он его хотел!.. Как он хотел привести его к финалу, насладиться оргазмом Драко, слушать, как он стонет, как просит, как говорит, что любит. Его любовь была чем-то невероятным, Гарри не заслуживал её, даже искусственную, ни минуты его любви не заслуживал. Но Драко любил, зависел, был нежным, уязвимым; дышал рвано, отвечал жарко, вскидывал бёдра, подставлял шею под поцелуи, и Поттер охотно скользил губами по молочной коже к ключицам, к груди. Он обвёл языком маленький сосок, подул, играясь, - Малфой зашипел, посмеялся тихо, запуская пальцы в волосы Гарри. Поттер опускался всё ниже, выцеловывая длинные шрамы, протянувшиеся диагоналями от рёбер к плечам, - его уродливый след на прекрасном теле, но даже со шрамами Драко был совершенным. Гарри ласкал подрагивающий от прикосновений впалый живот, и когда пальцы его потянули вниз резинку штанов, Малфой всхлипнул и запаниковал: — Что ты делаешь?! - он перехватил руки Гарри и весь напрягся; Поттер, усмехнувшись, провёл языком по чувствительной коже под тазовыми косточками, прошептал: — Делаю тебе приятно, - и продолжил настойчиво стягивать с Малфоя штаны вместе с бельём. Драко выдохнул, а Поттер высвободил его член, обхватил ладонью и лизнул головку, пробуя выступившую каплю смазки. Малфой дёрнулся и ахнул, а Гарри, устроившийся поудобнее между его ног, понемногу погрузил член в рот, давая Драко привыкнуть к новым ощущениям. — Ёбтвоюмать, - послышалось сверху на длинном выдохе, наверное, это означало одобрение, и Гарри плотнее сжал губы вокруг ствола, скользя всё ниже, пропуская Малфоя в горячее горло. Тот выстонал: — Гааарриии, - и зарылся пальцами в волосы Поттера, оттягивая, словно пытаясь воспрепятствовать своему наслаждению. — Это.. Мерлин.. так хорошо... С влажным звуком Гарри выпустил член и снова вобрал в себя до основания, чувствуя, как подрагивают бёдра Драко - тот сдерживался, чтобы не начать толкаться в узкое горло, ласково принимающее его, стискивал нервные пальцы в волосах, поскуливал, пытаясь задавить рвущиеся из груди стоны. Гарри втянул щёки, и Драко вскрикнул, выгибаясь в пояснице, невольно подаваясь навстречу, проникая глубже. Поттер плавно ускорился, хлюпая слюной; возбуждение распирало изнутри, он застонал, потираясь о матрас, и от вибрации его горла Малфой протянул сладко: — Ох, Гарри, прошу, не останавливайся... Гарри и не собирался останавливаться, ни за что на свете, ведь Драко задыхался, против воли толкался в его рот, скулил, не стесняясь, и явно приближался к финишу. Поттер взял быстрый темп, готовясь принять в себя Драко всего до капли, и через пару секунд Малфоя выгнуло на постели, он выкрикнул: — Гарри!.. - и горячая сперма ударила в нёбо, член запульсировал, выплёскивая семя; терпкий вкус осел на языке, Гарри выпустил изо рта головку и всё проглотил, облизнув губы. Ошеломлённый оргазмом Драко замер, пытаясь восстановить дыхание, обмяк на постели; под одеялом стало невыносимо жарко, Поттер выполз, лёг на подушку рядом с Малфоем, который бездумно пялился в навес над кроватью и не моргал. Собственное возбуждение сводило спазмом мышцы, напряжённые нервы требовали разрядки, но Гарри не смел продолжить - он и так позволил себе слишком много. Малфой очухался, завозился, потянулся рукой к штанам Гарри, но тут же получил по этой руке. — Я хочу сделать то же самое для тебя, - возмутился Драко, поднявшись на локте, заглядывая в раскрасневшееся лицо Поттера. Поттер отрезал: — Нет, - и даже до объяснений не снизошёл. Малфой не удовлетворился ответом, снова потянулся, снова отхватил леща. — Думаешь, я не справлюсь? - зашипел он, потирая запястье, в которое ему прилетело. Гарри вздохнул, умоляя себя не представлять, как бы Драко справлялся с его членом; он был уверен, что мог кончить от одного вида губ Малфоя, обхватывающих головку. Но не бывать Малфоевым губам на его головке, поэтому Гарри пробухтел: — Дело не в этом, - и отвернулся, разрываемый неспадающим желанием. Но Драко развернул его обратно. — Давай я помогу тебе рукой. Мерлин, какой настырный! — Нет. — Но ты не кончил! Гарри готов был разрыдаться, но изо всех сил старался сохранять невозмутимую твёрдость в голосе. — Ничего страшного. Малфой продолжал зудеть: — Не понимаю, почему ты не даёшь мне к тебе прикоснуться. Я настолько противен? Ох, да, так противен, что зубы сводит от возбуждения, так противен, что хочется плюнуть на всё и взять предложенное. Противен, блять, скажет же такое. — Нет, Драко, всё очень сложно, ты не.. — Дай мне тебе помочь, - упирался Малфой, не собираясь слушать отговорки. Но Поттер был более упёртым. — Нет. — Дай! — Не дам! — Ты чего ломаешься?! - взвился Драко, стукнув Поттера по плечу. — Почему не хочешь?! Гарри зажмурился до белых мух перед глазами. Он уже начал сдавать. — Безумно хочу, но так нельзя. Драко прорычал: — Твои заморочки меня бесят, Поттер. Хотя бы сделай это сам. На "сделать сам" Поттер был согласен, поэтому он выдохнул, взглянул на Драко и сунул ладонь в трусы, сомкнув пальцы на изнывающем члене. Прикосновение принесло долгожданное облегчение, Гарри двинул рукой вверх-вниз, не сдержался и простонал низко, чувствуя, как напрягся рядом Драко. Тот наблюдал, не отрываясь, и вдруг потянулся опять - Поттер дёрнулся, но Малфой протараторил: — Я просто хочу посмотреть! Гарри замер, сомневаясь. — Трогать не будешь? - спросил он строго. Малфой буркнул: — Не буду, - и, осторожно подцепив резинку, приспустил штаны с бельём, обнажая зажатый в ладони член. Он прилёг на плечо Гарри и шепнул: — Продолжай. Делать это перед Драко было смущающе горячо, но Поттер преодолел сковывающее стеснение и начал медленно водить рукой по стволу, захватывая головку, сгорая от ощущения пристального взгляда на себе. Драко тяжело задышал над ухом, прижался плотнее, глаз не отводил, а Поттер постепенно ускорялся, сбиваясь с ритма, оглушённый биением сердца в тесноте грудной клетки; воздух вокруг густел, Гарри отчаянно хватал его, но всё равно задыхался, в голове стало пусто, жажда разрешения заполнила всё нутро. Гарри повернулся к Драко, нашёл его губы, поцеловал так, как в первый раз - глубоко и жарко, долго, словно хотел насытиться. Малфой отвечал, и от движения его языка росло напряжение внизу, натягивались невидимые струны, тело охватывало дрожью. Поттер приближался к краю, он чувствовал, что вот-вот распадётся на части, и на пике, в моменте, когда случается сладостное высвобождение, когда замирает сердце и рушится последняя преграда, отделяющая от оргазма, Гарри прошептал сбивчиво: — Не смогу без тебя, - и застонал, изливаясь, утопая в наслаждении, растёкшемся по венам, оседающем ленивой тяжестью в мышцах, лишающем способности двигаться, мыслить, дышать. Драко всё целовал его, опустошённого и обессиленного, целовал нежно, неспеша, лаская пальцами шею, где размеренно бил пульс, приходя в норму. Очень хотелось спать и очень не хотелось думать о том, что Гарри должен от всего отказаться. Не хотелось, чтобы эти минуты стали их последним "вместе". — Я наложу очищающее, - сказал Драко, уползая за палочкой. Послышалась возня и затем тихое "Экскуро". — Спасибо, - Поттер уже еле шевелил языком, балансируя на грани сна; он натянул штаны, укрылся одеялом и обнял прикатившегося обратно Малфоя, уткнулся носом в затылок, неизменно пахнущий лимоном, прижался крепко к спине. Сознание тонуло в тумане и вместе с туманом плыло в неизвестность; Гарри вдохнул глубоко, оставляя мысли на потом. Он даст им эту ночь. Всего лишь одну ночь. А завтра поступит правильно.