Проклятый любовью твоей

Гарри показалось, будто он ослышался или неправильно понял, поэтому переспросил: — Мертва?.. В смысле? Ты шутишь? Ну, не может же это быть правдой, в самом деле! Или может? Драко сглотнул, бросил встревоженный взгляд на безразличную Мелиссу, и стало ясно, что нет, не шутит. Пришёл черёд Поттера тревожиться. — Я не уверен, но... Ты посмотри на неё: бледная, замёрзшая - девчонка же буквально еле живая. Звучало неубедительно, а Поттер зачем-то уточнил: — В прошлый раз она выглядела лучше. Драко повёл плечами, неуютно ёжась. Прямо как Мелисса за стеклом. — Очевидно, Дугган не завершил работу. — Плохой цвет лица не повод думать, что она ходячий мертвец, Драко, - вкрадчиво сказал Гарри, пытаясь убедить скорее себя, чем Малфоя, потому что мысль, будто бы девка - покойница, объясняла многое. Драко тоже так считал: — Но это же логично, Гарри, - произнёс он точно таким же тоном, и они уставились друг на друга, словно ожидая, что сейчас один другого переубедит. Никто никого не стремился переубеждать, чудовищное предположение разрослось в почти уверенность, и Поттер сплюнул злое, разочарованное: — Вот блять! - и вылетел пулей из наблюдательной. Судя по стуку каблуков за спиной, Драко побежал за ним. Поттер распахнул дверь в допросную Дуггана, мигом обратив на себя внимание обоих в ней присутствующих. С Филиппа сошли все краски, как только он увидел Поттера, возникшего в проёме. — Она мертва?! - взревел Гарри, бросившись на пацана. Пальцы вцепились в ворот толстовки, взгляд - в застывшее в ужасе лицо. — Отвечай, ты, ублюдок! Твоя девка, твоя ёбаная Мелисса, мертва?! Ты поднял её из могилы, сукин сын?! Филипп с хрипом хватил воздуха. — Что вы с ней сделали?.. - его глаза стали совершенно круглыми от страха, голос лишился силы поначалу, но затем взорвался визгливым: — Что вы с ней сделали?! Мэл! Мелисса! Пацан подскочил, врезавшись грудью в грудь Поттера, и Гарри отшвырнул его обратно, едва не опрокинув на пол вместе со стулом. — Закрой рот! - взревел Поттер, нависнув над Филиппом. Ошарашенный Эван шустро встал и обогнул стол. — Мерлин, Поттер, выйдем, что ты устроил?.. - он осторожно потянул Гарри за рукав рубашки, утаскивая к выходу. Стоящий в дверях Малфой, успокаивающе вскинув ладонь, заверил Дуггана мягким: — Она в порядке, Филипп. — С чего бы мне верить Пожирателю?! - услышал за спиной Поттер и, ощутив мгновенный прилив ярости, тут же развернулся на сто восемьдесят, зашипев: — Блять, я убью тебя, гадёныш. — Поттер! - Робардс остановил его, схватив за локоть. — Мэл! - дурниной возопил Филипп и, сойдя с ума от волнения, подорвался со стула, бросаясь на их теснящуюся в дверном проёме компанию, однако Поттер имел превосходные рефлексы, поэтому, едва вскочив, Дугган рухнул бревном на пол, сражённый его быстрым и точным Петрификусом. Эван от шока открыл рот, застыл на секунду, но быстро отмер: — Да какого хера?! - и вытолкнул Поттера за дверь, где их встревоженная, перевозбуждённая троица тут же натолкнулась на возвратившегося Мартина. — Что происходит? - Мартин замер, увидев их, нахмурил брови в своём извечном угрюмом выражении. — Мартин, присмотри за парнем, - нервным взмахом руки Поттер указал на распахнутую дверь, за которой виднелся обездвиженный подозреваемый. — У нас тут срочное совещание. Мартин выгнул бровь, но задавать лишних вопросов не стал и молча скрылся в допросной, всколыхнув тишину громким хлопком двери. Эван впился в Гарри острым пытливым взглядом. — С чего ты взял, что она мёртвая? Гарри кивнул Драко, предлагая объяснить, и Драко, обняв себя за плечи, как делал всегда, когда чувствовал себя неуютно, объяснил: — Это всего лишь догадка. Она мёрзнет, не может дать Непреложный и, видимо,.. портится. Ох, Мерлин. Было и без того мерзко от этой ситуации, а Малфоево несмелое "портится" привнесло в происходящее отчётливое ощущение отвратительной противоестественности. Гарри заставил себя проглотить подкатывающий ком тошноты, а Эван, хлопнув пару раз глазами, переспросил: — Непреложный? Малфой плотнее зарылся в свои руки. — Это тоже всего лишь догадка. — Невероятно исчерпывающе, - Робардс фыркнул, как корова, и Гарри нестерпимо захотелось влепить ему подзатыльник. — И за это Поттер приложил парня Петрификусом? Игнорируя осуждение в голосе Эвана, Гарри выпалил с отчаянной надеждой: — Думаешь, ерунда? - Поттер страшно не хотел иметь дело с восставшими мертвецами. Если учесть его биографию, то не возникало вопроса почему. Эван поскрёб подбородок и ответил, прицокнув: — Думаю, что мы можем выяснить. — Как? — Проверить пульс, конечно же. Не сговариваясь, они метнулись к допросной Мелиссы и, ввалившись внутрь, первым делом наткнулись на недоумевающий взгляд Макбрайд и её долгое: — Эээ... В чём дело? Не удостоив Лесли какой-либо информации, они дружно обступили Мелиссу, приказав той протянуть руку. Девчонка нехотя предоставила в их распоряжение скованные наручниками запястья, в одно из которых Робардс тут же вцепился пиявкой, жадной до истины. — Ледяная, - шепнул он, старательно выискивая пульсацию артерии. Поттер от всей души надеялся, что дело в проблемах с кровообращением. Драко рядом нервно и неаристократично кусал ноготь на большом пальце, заряжая воздух волнением и заражая им же без того взведённого Поттера. Поттер, не стерпев, отнял сгрызаемый палец от Малфоева лица. — Ну, что? - он прожигал взглядом Робардса, скукоженного от старания и непозволительно медлящего. Робардс молчал. Он цокнул, отцепился от запястья девчонки и вцепился в её шею, на что Мелисса вяло встрепенулась, но всё же позволила ощупывать себя, пыхтя от недовольства. Наконец Эван покачал головой и резюмировал: — Ничего. Дерьмо. Вот дерьмо! — Что, мать вашу, вы такое делаете? - снова попыталась Макбрайд, но и на этот раз получила в ответ лишь безразличную к её недоумению тишину. Тишина была недолгой, но отчётливо трещащей от напряжения. Малфой снова принялся поедать свой палец, а Гарри так увлёкся впаданием в панику, что даже не стал ему мешать. Поттер брезгливо поглядывал на Мелиссу, пытаясь уложить в голове, что это существо перед ним с огромной долей вероятности - нежить. Труп. Покойница. Инфернал?.. Можно было назвать её инферналом? Подходил сюда этот термин или думать о терминах в принципе было странно в такой ситуации? О чём положено думать, когда встречаешь воскресших мертвецов? Когда Гарри увидел такого впервые, он думал, что могильный камень слишком холодный, а сам он слишком близок к тому, чтобы скоропостижно примкнуть к рядам покойников. Поэтому теперь, наблюдая очередную несанкционированно восставшую, Поттер испытывал то самое омерзительное ощущение дыхания смерти, шевелившее волосы на затылке, пережитое им на кладбище много-много лет назад. От него бежали мурашки по коже, извращённо-ностальгически напоминающие давно забытый кошмар. — Кто-нибудь знает колдомедицинское диагностическое? - отмерев, поинтересовался Робардс, и Драко несмело подал голос: — Ну, я знаком. Теоретически. — Теоретически? Малфой медленно кивнул. — Теоретически. Применять не доводилось. Робардс хмыкнул, указав на девчонку, реагирующую на их бурную деятельность вокруг неё лишь до нитки сжатым ртом. — Появилась возможность применить. Дерзай, Малфой. Драко облизнул губы и дерзнул. С первого раза не получилось - и он дерзнул второй раз. Второй раз тоже оказался безуспешным, на что Эван скорчил рожу, но прежде, чем он успел прокомментировать Малфоев провал, Драко взмахнул палочкой в третий раз - и над макушкой Мелиссы, потрескивая, взвились графики диагностических чар. Графики лежали. Все поголовно. Большую часть из них Поттер не понимал, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что нулевые значения всего в организме не есть норма. — В ней и магии нет, - заметил Эван. — Поэтому она не трансгрессировала, когда мы поймали пацана. Гарри перевёл на Робардса тяжёлый взгляд. — Я думал, она не трансгрессировала, потому что ты установил барьер, Робардс, как и должен был. Эван замямлил: — Да там было как-то не до того... Пацан этот из кустов вылез, вот и... — Кретин, - фыркнул Гарри, прерывая его невнятный речевой поток. — Если бы мы упустили её из-за тебя, я бы тебе глаз на жопу натянул. Эван звонко цокнул в который раз за последние несколько минут, возведя глаза к потолку. — Но мы же не упустили. — Но могли бы. — И всё же она здесь. — Но если бы упустили... Макбрайд, резво метавшая взгляд между ними, словно шарик для пинг-понга, не выдержала: — Может, вы уже закончите и объясните наконец, какого хера тут происходит? Все трое уставились на неё, будто впервые увидели. Только Мелисса продолжала изучать царапины на столе, не поднимая головы. Малфой убрал статичную диагностику и, так как остальные объяснять не изъявили желания, сказал внимающей Лесли: — Скорее всего, она мертва. Брови Лесли уползли к её ярко-рыжим волосам, проложив на лбу три глубокие морщины. — Она?.. - Макбрайд кивнула на девчонку и, получив от Малфоя утвердительное совиное "угу", с шумным выдохом откинулась на спинку стула. — Ну Дугган и псих... А вы уверены? Эван с раздражением выпалил: — А что ещё, по-твоему, означают нулевые жизненные показатели, Макбрайд? Лесли злобно сощурилась на оборзевшего Эвана. — Возможно, то, что тебе нужно прикусить язык и не рычать на меня, Робардс? - она порывисто выпрямилась, налегла грудью на стол, и Робардс, сука похотливая, тут же упал глазами в глубокий вырез её майки. Поттер, отследив этот бесстыжий взгляд, нещадно пихнул Эвана в бок, на что Эван сдавленно промычал, однако ж пялиться прекратил. Лесли, не заметив развернувшегося непродолжительного сражения за её честь, щёлкнула пальцами перед лицом Мелиссы, заставляя девчонку обратить на неё внимание. — Эй, ты, это правда? Твой парень тебя воскресил? - девчонка упорно не произносила ни звука, только таращилась на Макбрайд, но та, хмыкнув, продолжила наседать: — Молчание ничего не даст, деточка. Мы просто вызовем колдомедика, и он за пять минут выяснит то, что ты скрываешь. Мелисса замялась, но наконец подала голос: — Даже если и воскресил, то что? Чёрт. Гарри до сих пор надеялся, что они ошиблись, но надежды рухнули вместе с решением Мелиссы до последнего держать оборону. Значит, она всё же мертва. Мерлин. Поттер неосознанно сделал шаг назад. — А то, что это особо тяжкое преступление, - продолжила Макбрайд, растягивая гласные с целью наибольшего устрашения. — Он сядет в Азкабан, а ты... — Что? - Мелисса вздёрнула подбородок, неправдоподобно храбрясь. — Тоже в Азкабан?.. Если с Филом, то плевать, я только рада буду. Она дерзила и пыталась казаться бесстрашной, а у Поттера кровь вскипала от необъяснимой злости. Её не должно было быть здесь. — Он не сказал тебе, что делают с инферналами? - Гарри шагнул к Лесли, обойдя стол, упёрся кулаками в столешницу, услышал упрямое: — Я не инфернал, - и встретился взглядом со взглядом карих глаз, тёмных, как у долбанного Реддла, когда тот был человеком, пробудившимся воспоминанием, заключённым в дневнике, ещё не свершившимся, бесплотным, но грядущим кошмаром. Оторопев на секунду от завладевшего им чувства приближающейся катастрофы, таящейся в черноте зрачков воскрешённой девки, Поттер, хватив воздуха с хрипом, взорвался: — Суть одна - ты мертва! Должна быть мертва! Так какого чёрта?!.. — Гарри! - рявкнул Малфой, отрезвляя Поттера резкостью в голосе. Гарри нервно оттолкнулся от столешницы, не успокоился, но заткнулся. — Я не просила его об этом, ясно? - бросила Мелисса, следя за дёргаными перемещениями Поттера за спиной Макбрайд. Поттер остановился, зыркнул на неё, и она стушевалась, замямлила, слова кутаясь в кофту: — Я просто... Я болела, а он... Он мучился. Очень. Кажется, ему даже больнее было, чем мне. Фил сказал, что спасёт меня, и я даже подумать не могла... хотя он давно увлекался всем этим... потусторонним. Но мне ничего не говорил! А потом я умерла в Мунго и очнулась уже на кладбище. Ну так... - она повела плечами, подбирая слова, и с опаской уточнила: — Меня отправят в Азкабан? Гарри боролся с желанием засмеяться. — Азкабан... - он покачал головой, улыбаясь, снова навис над столом, бросив тень на испуганную девчонку, и зашипел: — Ты как сраная нежить подлежишь ликвидации. Отправишься туда, где и должна быть! Животный страх, отразившийся в глазах напротив, отозвался садистским удовлетворением внутри, но Гарри не успел насладиться им - Малфой вонзил пальцы в его локоть, дёрнул на себя, прорычал: — Поттер, ёбтвоюмать, пошли выйдем, остынешь, - и насильно уволок за дверь допросной. — Я в порядке, - солгал Гарри, как только они остались наедине в гулком пустом коридоре. Малфой скривился. — Да конечно. Что с тобой? Ты чего на неё-то кидаешься? Поттер закатил глаза, любуясь на свой страдающий мозг под аккомпанемент собственного презрительного цоканья. — А должен поклоны бить? Девка дохлая, церемонии ни к чему. Мне мерзко, понимаешь? Она же как... Как... - Гарри умолк, наверное, впервые не имея сил произнести это имя - не из страха, а в приступе тошноты. Драко кивнул, изменившись в лице. — Волдеморт, да. Волдеморт. Именно. Мумия, покрытая пылью и плесенью, казалось бы, но всё же умудрившаяся помахать ему приветственно из глубины взгляда неупокоенной Мелиссы. Поттер понимал, что нагнетает и додумывает, однако не получалось не нагнетать. Тяжёлый нервный день давал о себе знать, как и тяжёлое нервное прошлое. — Да, - выдохнул Гарри, мотнув головой. — Ты же жил с ним. Малфой выгнул бровь в ответ и протянул: — Я помню. Очевидно, такое не забывается. Очевидно, Поттер зачем-то решил озвучить очевидное. — И как ты сейчас?.. Драко смотрел на него, как на помешанного, и, возможно, в этом была доля истины. — Мелисса не змеемордая психопатка, так что я в норме, - Малфой действительно походил на человека в норме, в отличие от грызущего губу Поттера. — Немного жутко, но совершенно нет причин спускать на неё собак, Поттер, так что соберись. Эта твоя ностальгия по Реддлу напрягает, если честно. Засранец. Гарри бурно возразил: — Я не ностальгирую по Реддлу! Я просто не хочу повторения истории. — Она не повторяется, Поттер, успокойся, - прорычал Драко, хмуря брови. — Всё под контролем. Некромант у нас, труп тоже - ни одного повода для паники. Да ведь Гарри и не паниковал! Он всего лишь беспокоился, только, судя по всему, чуть более, чем полагалось. Спорить с суровым рычащим Малфоем не особо хотелось, поэтому Поттер закивал покладисто, заставляя Драко опустить наконец напряжённые плечи. — Ты прав, да. Ты абсолютно прав, - Гарри продолжал кивать, как умалишённый, теряя фокус во взгляде, ускользая от реальности в мысли о произошедшем с ним когда-то, в проведении параллелей. Параллели нарисовались неутешительными, и из мыслей Гарри выплыл с сообщением: — Он предлагал мне. Родителей. На первом курсе. Если я пойду за ним. Может, это он и имел в виду?.. Глаза и рот Драко сделались круглыми и застыли в немом изумлении. Через пару мгновений, переварив и усвоив, Малфой протянул: — Мерлин, Гарри, зачем ты вообще помнишь об этом? Он лгал, как и всегда! — Но Мелисса же сидит там, - Поттер обернулся на дверь допросной, прислушался к глухим голосам за ней - Эван и Лесли продолжали беседу с мертвечиной, будто бы в беседе с ней был какой-то смысл. — Выходит, что не лгал. Тут же плечи обхватили горячие ладони, и Гарри растерянно уставился в лицо близкого-близкого Драко, влажно сверкающего хмарью глаз в свете ламп коридора. — Филипп воскресил её, скорее всего, сразу же после того, как она оказалась в земле, - проникновенно вещал Малфой, не разрывая зрительного контакта, пуская жаркое электричество от своих ладоней по телу. Гарри слушал внимательно, как мог, но невольно отвлекался на чёртов запах Драко - слабый, но всё ещё уловимый - и осознание того, что тот впервые за долгие месяцы комы и последующей ненависти касается его не для того, чтобы ударить. — Она не успела разложиться, понимаешь? Когда ты был на первом курсе, со смерти твоих родителей прошло уже десять лет, - к сожалению для Поттера, до Малфоя запоздало дошло, что он вторгся в личное пространство Гарри, и тогда руки стремительно исчезли с плеч, а Драко шагнул назад, смутившись, и, став разочаровывающе далёким, продолжил: — К тому же эта магия требует равноценной оплаты. Гарри дважды моргнул. — О чём ты? — За жизнь надо заплатить жизнью, конечно же, - с лёгким снисхождением объяснил Драко. — Причём не какой-нибудь, а жизнью близкого человека. Ты бы смог ради своих погибших родителей убить, например, Грейнджер и Уизли? Убить?.. Ну разумеется. Как он мог забыть, что тёмная магия безысключительно требует чьих-то смертей, мучений, крови и кишок? Поттер-Поттер. Тебе будто бы тринадцать, а не тридцать. Такой наивный, что неизвестно, как умудрился выжить. — Нет, я... Я бы никогда... - замямлил он, но вдруг осёкся: — Подожди, так Дугган ещё и убил кого-то? Малфой, к счастью, отрицательно покачал головой. — Нет, пока не убил. Он не завершил ритуал, раз Мелисса по сути всё ещё труп, только ходячий, но её время на исходе: она продолжает распадаться на простейшую органику - не так стремительно, однако чем дольше тянешь, тем необратимее последствия для неё. Не знаю, почему он тянет. О Мерлин, какая же мерзость. Какая же мерзость всё это - некроманты, трупы, жертвы, умирание и возвращение. Девочка, которая разлагается. Парень, который обрёк её на такое существование. Вспомнилась легенда о братьях, точнее, та её часть, где страдала покойница, пребывая в мире живых. Страдает ли Мелисса так же? И почему Дугган не закончил начатое? Собирается ли он вообще заканчивать и если да, то кого он выбрал, чтобы убить? Уничтожить одного человека, чтобы спасти другого. Вряд ли это можно назвать спасением, и вряд ли это можно понять. Хотя... Гарри взглянул на Драко, снова закутавшегося в руки, взирающего на него в ожидании светлой мысли. Драко, которого он едва не потерял. Поттер живо ощутил ту дрожь в теле, ту боль и ужас, испытанные им при взгляде на обескровленное лицо любимого человека. Наверное, тогда он был готов на всё. Наверное, тогда некромантия показалась бы ему замечательной идеей. Но не сейчас, когда Драко стоял перед ним, способный дышать и разбивать ему сердце своей отчуждённостью, — сейчас Поттер считал чудовищным убийство невинных ради воскрешения возлюбленных. Неприемлемым. Кто был достаточно дорог Дуггану, чтобы сгодиться для заклания? Сообщники по Воскрешательному кружку? Вряд ли. Гарри помнил их первую встречу: Филипп не беспокоился ни о ком, кроме Мелиссы, являвшейся Ксандрой на тот момент. Казалось, его в принципе ничто не волнует, лишь её благополучие. Но не мог же он?.. О чёрт. Гарри вздрогнул от отвратительной догадки. — Потому что расстаться с кем-то близким не так просто, - произнёс он, ощущая, как неукротимая злоба поднимается из живота к груди. Малфой тоже догадался, если судить по его вытянувшемуся лицу. — Дед? Поттер сплюнул: — Дед. Какой же сука, - и рванул, сжимая кулаки, в допросную Дуггана. В спину прилетело гулкое: — Поттер! - но Гарри не был способен остановиться: он уже чуть не оторвал ручку, открывая дверь, уже стоял на пороге, испепеляя взглядом очухавшегося от Петрификуса Филиппа, уже шипел ядовито: — Пришёл в себя, урод? Филипп, завидев его, вскочил на ноги. — Что с Мелиссой?! Гарри едва не сшиб его, подлетев и вцепившись в ворот футболки. — Это ты мне скажи! - кричал он прямо в искажённое тревогой лицо Филиппа. — Она разлагается, да?! Собирался убить деда ради подружки?! Он вырастил тебя, а ты хотел его убить! Ошарашенный Дугган слабо запротестовал: — Я не... - но потом его глаза воинственно сверкнули, и он завопил надрывно, словно резаный: — Пустите! Пустите, кому говорю! На подмогу - Дуггану, естественно - пришёл Малфой. — Поттер, Мерлин, да отпусти ты его! - он отодрал Гарри от пацана, усадил последнего на стул, а Поттера отпихнул к стене - грубо, но отрезвляюще, поэтому Гарри наконец выдохнул, ощутив нечто сродни смирению, точнее что-то, отдалённо его напоминающее. За спектаклем молчаливо наблюдал Мартин, любезно пересев на стул рядом, когда Гарри пожелал продолжить допрос, глядя прямо в наглые глаза зарвавшегося Дуггана. — Рассказывай всё, что можешь под своим Непреложным, ублюдок, - затребовал Поттер, развалившись на стуле со скрещенными на груди руками, демонстрируя пацану, кто тут на самом деле папочка. — Твоя девка очевидно мертва, и ты уйдёшь отсюда только в Азкабан, так что выёбываться нет смысла. Дугган, похоже, обладал странной кретинский способностью вычленять из речи лишь информацию, касающуюся его ненаглядной: даже Азкабан не произвёл на него впечатления, он продолжал с печальной миной допытываться до состояния Мелиссы: — Вы же с ней ничего не сделали? Малфой поспешил его успокоить: — Она в порядке, Филипп. — Пока что, - глумливо вставил Поттер, с удовольствием заметив, как Филипп стиснул пальцы на цепи наручников, соединившей его худосочные запястья. — Но ты ведь знаешь, что её ждёт, не так ли? Пацан в момент сдулся, растерял всю свою показную спесь - опустил плечи, навалился на столешницу, растёкся по ней жалкой неоформленной массой, занудел: — Послушайте, она ни в чём не виновата, - он чуть не хныкал, порываясь протянуть к Поттеру руки, но отчаянно сдерживая унизительное стремление. — Это всё моя идея, я сам всё сделал, подбил Макса и Джерри, а Мелисса так вообще ни при чём, поэтому... Пожалуйста, умоляю, позвольте мне завершить ритуал, и проблема решится. Гарри опешил. Он же не мог говорить всерьёз? Не мог же, ну? — Ты ебанулся, что ли? - это был, конечно, риторический вопрос. — Позволить тебе убить деда?! — Да какого деда?! - не выдержав, взревел Филипп, в который раз соскакивая с места. — Не собирался я убивать своего деда! - он вопил, блестел увлажнившимися глазами, а подоспевший Малфой давил на его плечи, заставляя сесть. Вновь вынужденно распластавшись на стуле, Дугган выпалил хрипло и громко: — Я себя убить хотел! Себя хотел!.. Мерлин! - и рухнул лицом в сложенные руки, где надломленно, болезненно зарыдал. Поттер окаменел, как и остальные присутствующие, потеряв дар речи и ощутив премерзкий укол стыда, застывший холодом в груди. Неужели не врёт? Гарри перевёл взгляд на Драко, Драко перевёл взгляд на него - они пообщались невербально, одними изломами бровей выразив вопросы, сомнения и напряжённую озадаченность. Брови Малфоя сказали, что Малфой, как и Гарри, в некоторой степени смущён откровением Филиппа, однако вынужден держать лицо и не вестись на слёзы. Поттер обернулся на Мартина, неподвижно сидящего слева, но тот только еле заметно плечами пожал, будто бы рыдающий Дугган был ему совершенно безразличен. Сам Гарри не понимал, что чувствует, не понимал, кто перед ним: некромант-убийца или парень, отчаявшийся настолько, что собрался наложить на себя руки. Однако склонялся Поттер всё же ко второму - слишком уж натуральным было чужое горе. Знакомым и в собственном сердце не затянувшимся. Он снова взглянул на Драко, сурово возвышающегося над Филиппом, и в сопровождении надрывного воя мысль о том, чтобы ради его спасения прибегнуть даже к самым тёмным методам, уже не казалась ему такой уж неприемлемой. Малфой заметил внимание Гарри, но к моменту, когда он повернулся, Поттер успел сделать вид, что не пялился. Филипп, совладав наконец с истерикой, шмыгнул носом в последний раз, поднял голову и гнусаво взмолился: — Так могу я?.. Пожалуйста. — Разумеется, не можешь, - отрезал Поттер, с неудовольствием подмечая, что на секунду задумался о... Ну, нет. Что за ерунда? Он не вправе колебаться даже на мгновение. Позволить парню умереть вместо девчонки? Какая потрясающая идея, Поттер. Зарёванное красное лицо Филиппа не придавало уверенности, как и его дрожащий, ослабевший голос. — Но тогда она... Тогда она умрёт. Она опять умрёт, как вы не понимаете! - Дугган нервно смахнул со щёк слёзы, звякнув цепью наручников. — Это невыносимо, я не переживу это снова! От Поттера не ускользнула смена настроения Малфоя: Драко закусил губу в напряжённой мысли, его лоб разгладился, взгляд смягчился, как и линия плеч. Ну вот, он тоже засомневался. Проклятье. Гарри в раздражении отчеканил, наклонившись к столу: — Ты должен был смириться, Филипп, ты должен был принять её смерть и жить дальше. — Смириться?.. - Дугган смотрел ошарашенно, словно Поттер только что замучил котёнка. — А вы смирились? Вы, блять, смирились?! Да вы же после войны остались в совершенном одиночестве! Газетчикам уже нечего о вас писать, потому что ваша жизнь абсолютно тупая и жалкая! Так вы смирились, да?! Похоронив себя заживо в работе и пустом доме?! Гарри потерялся от шумной отповеди и огня праведного гнева в глазах Филиппа. — Заткнись, Дугган, - процедил он. — Ты не знаешь меня. Дугган нагло усмехнулся. — Да вас каждая собака знает вдоль и поперек, мистер Золотой мальчик. Вы бы не пожертвовали жизнью ради любимого человека? Не сделали бы всё, чтобы спасти его? - Филипп смотрел так, будто ответ был ему заранее известен, но ничего подобного, чёрт возьми. Ох, как же он бесил! Поттер стиснул кулаки на столе, стараясь не скользнуть взглядом по Драко. Присутствие Малфоя не помогало, только усугубляло дилемму: тот застыл, как памятник, и, Гарри готов был поклясться, косился на него. Видимо, Драко тоже интересовал Поттеров ответ. Как мило и некстати. Конечно, заеби вас всех акромантул, он бы сделал всё и пожертвовал всем. Ради Драко без колебаний. Но некромантия - вопрос совсем из другой оперы. Поэтому Поттер произнёс чуть не по слогам: — Спасти и вытащить с того света - это разные вещи. — Совершенно нет, - предсказуемо возразил Дугган. — В чём разница? — Это противоестественно, Филипп. Глаза Филиппа сверкнули нехорошим азартным огоньком: он будто ждал этих слов, чтобы зацепиться за них. — И кто же определил границы естественности? Это против природы, хотите сказать? Так магия сама по себе нарушает законы физики и что теперь, перебьём всех магов? Тогда зря вы остановили Волдеморта, мистер Поттер, он успешно с этим справлялся, хоть и преследовал иные цели. Зачем нам магия, если не для противоестественных чудес? Поттер глубоко вдохнул и сжал пальцами переносицу, прямо ногтями в кожу впился для пущего эффекта. Почему он должен объяснять очевидные вещи? — Магия, требующая взамен жизнь, опасна. Филипп покачал головой. Ну, никто и не ждал, что он согласится. — Это всего лишь плата. Цена, которую я готов заплатить, - его голос стал тише, ниже и спокойнее, чем полминуты назад, когда он вещал о естественности противоестественного. — Это же моя жизнь, не ваша и не деда моего, как вы подумали, а только моя. И я хочу отдать эту жизнь Мелиссе, она заслуживает. Вы просто не знаете её, - Филипп сглотнул и совсем сник, его глаза снова наполнились слезами, которых он явно стыдился. — Если бы вы потеряли любимую, если бы вы могли вернуть её, вы бы это сделали, я уверен. Он натурально издевался. Гарри уже не мог это слушать и примерять на себя, на Драко, представлять, что он сделал бы, если бы Драко не смог выбраться. Поттер так старательно избегал мыслей об этом, когда месяцами сидел в палате Мунго, а сейчас был брошен во все свои "что, если", которые раньше пресекал в зачатке. Ну? И что? Что, если бы Драко всё же... Мерлин. Если бы Драко умер. Если бы Гарри опоздал ещё на пять минут. Если бы опоздала Гермиона. Если бы Гарри похоронил его. Что тогда? Смог бы сам Поттер смириться, не поддаться искушению тёмной магии, сохранить эту твердость принципов, которую пытался демонстрировать Дуггану? Легко судить, когда человек, тобою любимый, находится рядом, а его, пусть и не любящее взаимно, но всё же живое сердце толкает кровь в артерии. Гарри совсем не хотел возвращаться к мыслям о семейном склепе Малфоев, однако холодно стало точно так, как было там, и стало страшно, будто опасность потерять Драко вернулась, и невыносимо избегать взглядом фигуры Малфоя, плечом подпирающего стену позади Дуггана. Гарри посмотрел на Драко единственно для того, чтобы убедиться в его присутствии, и наткнулся на ответное осторожное внимание. Малфой знал, о чём Поттер думал. Гарри видел в его глазах смущение и даже вину, отчего сам смутился настолько, что злобно - злясь на самого себя по большей части - выпалил: — Мнишь себя благородным рыцарем, Дугган? Ты просто эгоист. Ты не можешь отпустить, потому что слишком слаб, чтобы справиться с утратой. Филипп мягко улыбнулся, даже ласково, словно Гарри был неразумной деточкой, однако он всё ещё оставался опухшим, а красные глаза его - голубые, кстати - темнели бездной на бледном лице. Дугган казался уставшим и потерянным. — Все люди эгоисты, мистер Поттер, я не заблуждаюсь на свой счёт, в отличие от вас. За социально одобряемым геройствованием тоже прячется эгоизм, - он говорил ровно и точно верил в то, что говорит. Гарри же слушал его и понимал, что боится каждого следующего слова. — Вы принесли себя в жертву ради близких, почему я не могу? Ну вот. Очередной сраный вопрос. Из Поттера рвалось "потому что, мать твою", но он сдержался: — Это другое, Дугган. — О, конечно, другое, - пацан прицокнул, тускло посмеялся и истерично воскликнул: — Вы же у нас на особых правах, национальная легенда! Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку! Какое невероятное лицемерие! - Малфой рядом насторожился, готовый ловить и применять Петрификус, но Филипп никуда не собирался бежать. Совладав с шалящими нервами, он продолжил тише и гораздо менее враждебно, доверительно даже: — Я всегда был один, у меня никого нет, кроме неё. Дед, единственный родной мой человек, теперь редко когда может вспомнить меня. Пугается, представляете? А он, как вы верно сказали, меня вырастил, - утерев пальцами вновь побежавшие слёзы, Филипп умолк, а Поттер, кусая губу, уставился на Малфоя, уставившегося на него, и затем они оба, поняв, что друг в друге помощи не найдут, повернулись к Мартину. Мартин только поёрзал задом на стуле и снова пожал плечами, и Гарри, вдохнув шумно, уже хотел засунуть поглубже своё сочувствие - да-да, он пацану сочувствовал! - и вернуться к допросу, но Филипп вдруг решительно заявил: — Если Мелисса уйдёт - совсем, окончательно, - я не стану ждать, пойду за ней. Плевать мне, как вы это назовёте - слабостью, трусостью или эгоизмом, - покойникам на всё плевать, даже на ваше осуждение, мистер Поттер. Так почему бы просто не позволить отдать ей мою жизнь? Блядский ты сученыш, Дугган. Поттер ненавидел и жалел его одновременно. — А Мелиссу ты спросил? Хочет она жить вместо тебя? Филипп тут же опустил наглые глаза в столешницу, куда и промямлил: — Она ни о чём не знает. Точно сученыш. Гарри будто сидел задом на рычажных весах между "виновен" и "невиновен", а Филипп каждым своим словом, как разновесами, склонял его то в одну, то в другую сторону. Сейчас Поттер склонялся к "уволиться к чертям собачьим, чтобы не иметь больше дел с ходячими покойниками и их ушлыми кавалерами", однако работа была любимой, а слабость - минутной, поэтому Гарри продолжил неприятный разговор: — Она многого не знает, я смотрю. Кто дал тебе право решать за неё? Филипп, ни на секунду не задумавшись, ответил: — Моя любовь к ней. Тут же у стены зашевелился Малфой: Драко сменил позу и деликатно покашлял, но даже если бы он вдруг начал раздеваться, Гарри ни за что не поднял бы на него взгляд - надо быть идиотом, чтобы не понять смысла его шевелений. "Узнаёшь себя, Поттер?" - вот в этом был смысл. Гарри узнавал, потому назидательно произнёс: — Любовь тебя не оправдывает, Филипп. Дугган его словам не внял, разумеется. — Любовь оправдывает многое, мистер Поттер, в том числе ложь во благо. Я забочусь о ней и действую в её интересах. — О, неужели! У Поттера сдавали нервы. Он поднялся со стула, хоть и не хотел показывать Дуггану, что тот влияет на него, что заставляет обращаться к собственной совести, примерять на себя его ситуацию, но Гарри, как ни сопротивлялся, не мог не думать о том, как сам почти вот на днях оправдывался любовью, пока до него не дошло наконец, что его любовь стала причиной чужой боли. Что чувства Драко были важнее. Гарри вышагнул из-за стола под пристальными взглядами всех присутствующих. Он отошёл к зеркалу, за которым, Поттер знал наверняка, Эллрой так же неотрывно наблюдал за ним, однако Гарри не видел Эллроя, но видел Драко, и Драко будто бы что-то ждал от него. Наверное, правильных действий, однако Поттер понятия не имел, как правильно. Он развернулся, собравшись, подошёл к столу, опустил руки на спинку стула, отчеканил строго: — Только что это за интересы, ты, судя по всему, не посчитал нужным уточнить. Тебе же виднее, да? Самый умный и самый смелый, - Филипп смотрел внимательно, но оставался неподвижным, только сжимал пальцы, сплетённые в замок. Гарри ощущал себя кожицей лука, разложенной на предметном стекле, и от этого всё больше наседал: — Ты знаешь, что она будет против твоей жертвы, потому и не сказал ей ничего. Но разве её "против" может встать на пути твоего эгоизма? Лицо Филиппа замерло в смиренной твёрдости, и казалось, будто он невосприимчив больше к словам, но по сжатым напряжённым челюстям можно было судить, что он всё прекрасно слышит, пропускает через себя и пытается сохранить контроль. — Вы притворяетесь, что не понимаете меня, - ровно произнёс он, не разрывая зрительного контакта. — Так положено, когда ты аврор, - порицать преступление. Но я по глазам вашим вижу, что вы со мной согласны. Закон не истина в последней инстанции, закон несовершенен и меняется каждый день, но сердце не обманет, и я поступаю так, как велит мне сердце. Проклятье. Поттер рвано выдохнул. Бесконечно долгий день и ещё более бесконечный допрос, на котором почему-то допрашивали по большей части самого Гарри, вымотал его, как чёртова хвосторога полтора десятилетия назад. Очень жаль, что она не сожрала Поттера на том злополучном турнире, ведь тогда ему не пришлось бы перевёрнутым на спинку жуком барахтаться в этом дерьме. Под дерьмом Поттер подразумевал всю свою жизнь после встречи с хвосторогой. Жизнь "до" тоже была не сахар, однако сожрать Дурслей у хвостороги, к сожалению, не имелось возможности. Но даже Дурсли не раздражали его так успешно, как это делал Дугган, у которого, видите ли, не обманывало сердце, который сидел, уверенный в непогрешимости своих решений, и сверлил Поттера взглядом, ожидая, что тот скажет на его заявление. "Поступаю так, как велит мне сердце." Ишь. Гарри тоже думал до недавнего времени, что это наивернейший путь, но он привёл его к Малфою, не желающему иметь с ним никаких дел, кроме отстранённо-приятельских. Глядя на неподвижного, задумчивого Драко и стараясь, чтобы сожаление в голосе было не таким заметным, Гарри ответил: — Сердце может заблуждаться, - на что Филипп покачал головой. — Не тогда, когда мы боремся за любимых. Поттер с отвращением к самому себе почувствовал, что согласен с ним, и это означало непозволительную близость Дуггана к победе над Гарри: вот сейчас пацан скажет ещё пару преисполненных глубокой философией фраз - и Поттер окончательно переметнётся на его сторону. И станет очень-очень непрофессиональным аврором. Возможно, даже допустит мысль каким-нибудь нелегальным образом помочь преступнику довести ритуал воскрешения до конца. Смущённый и напуганный ускользающим контролем над самим собой, Гарри грубо выпалил: — Однако, несмотря на свою браваду, на тот свет ты не торопишься, - он заметил, как Драко, удивлённый резким тоном, вскинул на него взгляд, но не мог остановиться: — Больше трёх месяцев прошло, а она ведь... тухнет. Ты некрофил, что ли, Дугган? Филипп ударил кулаками по столешнице. — Не смейте так говорить! - он снова вскочил и снова был возвращён на место настойчивыми ладонями Малфоя, опустившимися на его плечи. — Не смейте! Хотелось рассмеяться, но Гарри только перекосил рот, мелочно наслаждаясь бурной реакцией и вновь обретённой властью. Дугган искрил, как закоротивший тостер, пыхтел и неприкрыто ненавидел Поттера - Поттер отвечал ему взаимностью. Мартин, до сих пор наблюдающий за ними с выражением смирения и будто бы безразличия, всё же поспешил разрушить наэлектризованную тишину аккуратным вопросом: — Так в чём причина промедления? Вредного для неё, насколько я понимаю. Филлип моргнул, очнувшись от ярости, заволочившей его до штормовой синевы потемневший взгляд, но к Мартину не повернулся, только плечами повёл и опустил глаза в стол. Спустя пару молчаливых секунд он всё же снизошёл до объяснения: — Я отслеживаю состояние Мелиссы, и пока необратимых последствий для неё не случилось, а всё остальное можно вылечить магией, когда она снова станет человеком. Я просто... - звук его голоса, треснув, надломился и оборвался нерешительностью, завибрировал влагой, но Филипп, совершив над собой усилие, вернул словам, пусть и уязвимую, но всё же твёрдость. — Просто хотел побыть с ней как можно дольше. Уж это-то вы должны понять, - он нехотя, очевидно принуждая себя, поднял голову и снова впился взглядом в застывшую фигуру Гарри. — Ну так... Вы позволите мне? Поттер вздёрнул брови, поражённый бараньей настойчивостью. — Завершить начатое? Ни за что. С лица Дуггана схлынула кровь, и глаза его вновь заблестели. Он чуть подался вперёд и выдохнул: — Пожалуйста. Я вас умоляю, мистер Поттер. Отчаяние, с которым Филипп до сих пор вёл борьбу, во всей своей беспредельной полноте теперь вышло на поверхность и поглотило его: он опал и съёжился, как осенний лист, потух и смотрел так, будто Поттер, тот самый, им ненавидимый, был ему и богом-палачом, и последней оставшейся надеждой. Гарри невольно отшатнулся, ощутив зарождающийся в груди протест: это всё страшно неправильно. Включая и этот его протест, конечно же. Мартин стал ещё более каменным и неподвижным, чем был до этого. Драко, казалось, скоро врастёт в стену вместе с выражением растерянности на лице. Поттеру отчего-то мерещилось, что ему нужно совершить какой-то моральный выбор, хотя выбора у него никакого и не было. — Мёртвые должны оставаться мёртвыми, Филипп, - Гарри надеялся, что его сомнение не отразилось на тоне, однако Дугган усмехнулся, словно понимал, что Поттер кривил душой. — Как бы ни болело сердце, но умирать - это как дышать. То есть обязательно. Мы, маги, и так выиграли эту жизнь: живём дольше, стареем медленнее, а за бессмертием гоняться глупо. — Живём дольше?.. - Дугган горько усмехнулся, роняя звонкую слезу на металлическую поверхность стола. — Дольше? Мелиссе двадцать один! Она должна умереть в двадцать один, по-вашему?! Нет, не должна, но ведь она уже умерла и это совсем-совсем другое. Так же?.. Гарри упорно не смотрел на Малфоя. Гарри хотел, чтобы Малфой вышел вон и не размывал и без того пошатнувшуюся непоколебимость его принципов. Гарри ответил: — Мой отец умер в двадцать один. И мать следом за ним. Такое случается. Это больно, но со смертью играть нельзя - проиграешь. Если бы умер Малфой, Поттер говорил бы другие вещи - он убедился в этом, глядя в искрящиеся от боли глаза Филиппа. Уставший терять и хоронить, Гарри прибег бы к любым методам - законным, незаконным, опасным, смертельно опасным, но он вернул бы Драко даже ценой своей жизни. Но Драко был жив, слава Мерлину, а Гарри всё ещё был аврором, пусть уже и не таким безоговорочно правильным, поэтому демонстрировать смену полярности не имел права - он стоял перед Филиппом уверенно суровым и сжимал до побеления губы. По щекам Дуггана ручьями текли слёзы, он нервно вытирал их пальцами, но они всё катились и катились, капая с подбородка на столешницу. — Увидеть её хотя бы можно? - Филипп еле продавливал слова сквозь горло, уже не заботясь о том, каким жалким выглядит перед аврорами. Честным в своём горе. — Можно. Увидишь. Налюбуешься по пути в камеры, - знаменуя окончание допроса, Гарри принялся сгребать со стола папки, пряча за деловой деятельностью волнение. — Завтра у вас будет насыщенный денёк, Филипп: диагност, колдомедик, спецы по некромантии, прочие интересные личности и я, конечно, куда ж без меня, так что заскучать не успеешь. Набирайся сил на тёплых нарах и думай о том, что можешь сказать под Непреложным. Готовься к суровому влажному климату Азкабана. Его злые колючие фразы, брошенные не в нападение, но в защиту - от собственных порывов и мыслей, конечно же, - не достигали цели: Филиппа всё больше поглощала безучастность, он погружался в себя и своё страдание, и оттуда, из глубины неисчерпаемой беды слабо и тускло поинтересовался: — А что будет с Мелиссой?.. — Ты знаешь, что будет с Мелиссой, - Гарри рубил, словно у него не было души, хотя душа была и болела, когда Поттер пробегал взглядом по серому каменеющему лицу Дуггана, особо цепляясь за красные глаза с изъеденными набухшими капиллярами белками. Ужасающее зрелище, возвращающее к самому себе, потому Поттер и продолжал исторгать бессердечие: — Мелиссу ликвидируют и закопают обратно. Восстановят естественный порядок. Дугган не впечатлился его словами: они пролетали по касательной, задевая слух, но не оседая в груди. От его бесцветного голоса вздыбилась волоски на руках. — Это бесчеловечно. Всё в Поттере было согласно с ним. Всё, кроме его профессионального долга. — Таков закон, - стукнув папками по столу, Гарри протянул их Малфою, через плечо бросил: — Выводи его, Мартин, я схожу за девчонкой, - и вышел за дверь, ощущая, как пропадает из лёгких давление воздуха допросной, как свободнее дышится, двигается, думается без необходимости обороняться и оправдываться.