Джесси - Психопат

      Джесси не спал.              Это сложно было назвать сном, скорее, он просто проваливался в небытие, на время покидая реальность. Но открыв глаза, он понял, что уже было очень светло. Барри на месте не было, а на тумбочке стоял чай и тарелка рисовой каши. Всё, как всегда. Опять эта забота и внимание. Он умылся и, проигнорировав завтрак, забрался на подоконник с блокнотом. Барри появился спустя пятнадцать минут. Что было новым, он пришёл к нему первому, хотя обычно приходил после всех остальных пациентов, чтобы задержаться и немного поболтать.              — Утро.       — Позвони Катрине. — Барри не удивился. Он ничего не спросил об этом, прекрасно понимая, что она, видимо, звонила вчера, и что Джесси пришлось ответить. Но вот несъеденная каша привлекла его внимание.              — И? Этого уже не должно здесь быть, знаешь?              — Мог и не приносить.              — Джесси! С заботой о здоровье! — он взял тарелку и сердито поставил её на подоконник. — Потому что вне дела, если вернуться к началу и истинной цели, я — врач, ты — пациент, который должен меня слушаться.              — Кажется, это уже давно потеряло актуальность, не думаешь? — но он всё же взял ложку. — Я сделаю это только потому, что, в принципе, люблю рисовую кашу.              — Рад это слышать, — он посмотрел на часы, а затем покинул палату, отправляясь к остальным. Нужно было сделать обещанное. После общего завтрака он должен был связаться с Элис, дочерью Майкла. Нора вела себя непривычно тихо. Почти не разговаривала и выглядела более уставшей, чем обычно. Она отказалась возвращаться в палату, попросив погостить в палате Филлса, в чём Барри просто не мог отказать. Эти двое безобидных людей заставляли верить, что не всё человеческое ещё потеряно. Барри достал мобильник, чтобы набрать номер Элис, но не успел. На телефон поступил звонок от Билли.              — Мэлтон! Ну ты там как? — начал он, не совсем искренне интересуясь. И Барри только и успел подумать: «Вот же дерьмо». — Пятьсот первый кабинет, живо. Я провожу. — руки Барри начали дрожать, а сердце биться быстрее. Время пришло. Его кабинет. Их личный разговор с глазу на глаз. Билли не знал, что у Барри был пропуск на пятый этаж и все ключи. На негнущихся ногах он медленно покинул палату Майкла и с пустым взглядом побрёл к лифту. Что он ему скажет? Как он должен себя повести? И что вообще сейчас произойдёт за закрытой дверью? У него не было даже времени посоветоваться с Джесси, он даже сообразить не мог, чтобы как-то его предупредить или попросить совета.       Билли ждал его у лифта, бесконечно отвлекаясь на часы. Когда Барри подошёл, он сочувственно похлопал его по плечу:              — Идём, сынок. Идём, всё будет нормально. — заверил его Билли, и они вошли в лифт. Закрывшиеся двери словно сообщили о невозможности вернуться обратно. Билли проводил его до самой двери, лично постучав и пропустив его вперёд. Хайдэн был в прекрасном расположении духа, а вот Барри, кажется, разучился дышать.              — Проходи, будь как дома. — «как дома»? Стены его кабинета, увешанные одинаковыми фотографиями, вызывали тошноту и головокружение. Барри медленно прошёл к кожаному дивану, стоявшему у противоположной от рабочего стола стены, и обессиленно опустился на край, стараясь ни к чему особо не прикасаться в этом проклятом месте. Хайдэн налил ему немного виски в бокал и сунул в ослабшие руки.              — Доктор Саннэрс, я не могу, мы же на работе.              — Ничего. Я разрешаю. — отказывать Ему было себе дороже. И Барри сделал небольшой глоток. Алкоголь неприятно обжёг горло, и он немного поморщился.              Хайдэн взял свой бокал и расположился напротив, сев на край рабочего стола, начиная разговор.              — Барри Мэлтон, пришло время серьёзно поговорить. — он немного помолчал, покрутив бокал в ладонях, а затем, глядя куда-то мимо самого Барри, принялся говорить дальше. — Я думаю, ты уже немного в курсе происходящего. Тебе довелось видеть наши эксперименты и ненапрасную гибель Розы Ривер. Я рад, что ты работаешь именно на меня. Ты действительно стоишь того внимания, что я решил обратить на тебя. Но это лишь одна сторона, — Барри слушал внимательно, а Хайдэн немного помолчал. — Моя работа — моя жизнь. Я перестал помнить себя до того, как взялся за всё это. И я знаю, что ты добыл информацию на пациента 406–й. — как? Кто? Здесь не было камер. Он проверял. Выходит, информация поступила от Патрика. Или не от него, но через него точно. Хотя, чему он удивляется. Патрик никогда не внушал ему полного доверия. Но почему-то Барри относился к нему слишком лояльно.              — Мистер Саннэрс, я…              — Это нормально. Не волнуйся на этот счёт. Я сделал ставку именно на это. Иначе ты того не стоишь. Твой интерес оправдан. Я попросил Билли, чтобы он привёл тебя той ночью, чтобы ты увидел его и захотел над этим работать. — Барри не понимал, о чём он говорил. Это всё было подстроено? Специально, чтобы сыграть на его чувстве справедливости? Чтобы втянуть его в это? Но зачем?              — Я не понимаю.              — М-м-м. Да, позволь я расскажу. Ты далеко не первый выбранный мною сотрудник. Я не знаю почему, но эта история заставляет многих быть заинтересованными. Это понятно лишь на психологическом уровне. Я искренне верю, что ты проявил инициативу лишь из чувства защитить что-то слабое и беззащитное, что таковым не является. Получив информацию, что ты узнал, Барри? — Барри задумался над тем, что ответить.              — Ну, эм-м… я узнал, что… вы являетесь отцом Джесси, и… возможно, что он любит полосатые вещи. — Хайдэн громко засмеялся, услышав это.              — Любит? Нет, о Боже, это совсем не так! Скажем, ему пришлось. Думаю, он их ненавидит, но мне плевать. Почему он вообще здесь? Как это произошло?! — Хайдэн повысил голос и засмеялся совсем нездоровым смехом. — Ах да! Всё началось в тот день, когда он впервые его увидел. Мой старый друг. Он был священником. Симус Бойл. Человек, определивший дальнейшее всё. Он имел нездоровое увлечение. Его статус располагал к себе и не вызывал подозрений. Но каким же испорченным он был. Он любил мучить что-либо живое, причинять боль. Ещё с детства, как он мне не раз признавался. А позже он перешёл на людей. Его целью не было убить, именно медленное причинение боли. Мы неплохо сошлись в интересах после того, как он узнал, кем я стану, кем стал в итоге. Мы дружили на протяжении десяти лет, в мои дела он особо не лез. До этого он не имел ничего общего с психически нездоровыми людьми. Со мной у него появилось много возможностей. Но однажды он убил. Свою собственную дочь, а его жена оказалась здесь, поехавшая крышей. Её уже нет в живых. Я помогал ему избежать ответственности, так как со мной сотрудничает полиция. И в один из таких дней я пригласил его к себе домой, чтобы разобраться с последними документами по этому делу. Помню, как сейчас. Мы сидели в гостиной, когда Джесси вернулся из школы или откуда-то ещё, не важно. Он был в своей единственной на тот момент полосатой кофте, и тогда Симус увидел его в первый раз. Чёрт. Клянусь, я никогда не забуду этот взгляд. Мне всё стало ясно. Его глаза загорелись азартом, нездоровой одержимостью и необратимостью ситуации. Джесси ничего не сказал, но понял всё, насколько теперь плохи его дела. Когда он ушёл, Симус спросил меня: «кто это был?». А узнав, что это мой сын, и какое у меня к нему отношение, сказал, что заплатит любую сумму за возможность поиздеваться над ним хотя бы раз. Но я сказал, чтобы он подождал ещё год. Не потому, что Джесси было всего десять, — просто моя жена Кэри была ещё жива и защищала этого паршивца всеми способами. А я не мог противиться её воле. Я слишком любил эту женщину. Ей оставалось недолго, примерно год по моим расчётам. Так и случилось. Всё это время Симус старался под любым предлогом попасть ко мне домой и кусал пальцы всякий раз, когда случайно видел его. Он терпеливо прождал весь год. И я позвонил ему в тот же день, как её не стало, и дал добро на его идею. — то, что рассказывал Хайдэн, было отвратительно, но Барри продолжал внимательно слушать. — Я не знаю, откуда он брал деньги. Я его об этом не просил. Но он сам изъявил желание платить мне определённую сумму каждый раз. Поначалу было интересно за этим наблюдать. Джесси пытался бороться за свою свободу. Мы перевезли его сюда, и я начал постепенно втягиваться в процесс. Мы придумали историю о Психопате, и она удивительно быстро была принята всеми. Сотрудничество предложили другие крупные организации, более значимые, нежели мы. Джесси же перестал разговаривать в первый год своего пребывания здесь, резко стал тихим, что-то замыслил против. Потом вместе с ним перестали говорить все остальные пациенты. Тогда я подумал, что пора кончать с этим, пока не поздно, но парень не сдох. И я заинтересовался этим случаем, начав экспериментировать над ним. Симус всё так же приходил, платил и помогал мне. Это ему нравились полосатые вещи, и я решил не отказывать ему в этом простом удовольствии. А потом этот терпеливый ублюдок убил его на моих глазах. Тогда началась наша с ним странная игра на выживание. — Хайдэн слез со стола и обошел его с другой стороны, достав из ящика папку с документами, а затем сел рядом с Барри, предложив ему посмотреть. Там оказались описания экспериментов и фотографии всех проводимых над пациентом издевательств. Барри сначала не понял — это было похоже на фото с мест убийства. Но нет, это был живой человек и его бесчеловечные увечья. — Он оказывался жив каждый раз после всего этого. Мы заподозрили неладное. А вот здесь мы разрезали ему горло, взгляни, — Барри подавил приступ тошноты от увиденного. — И ты не поверишь, через двое суток мы обнаружили зашитую рану, но при этом не иглой и нитью. — «Нитью-нитью, — подумал Барри, — но вы никогда не поймёте этого». Барри хотел перевернуть файл, но Хайдэн не дал ему этого сделать. — Дальше лучше не смотреть. Я обещал Чарли не показывать этого никому. Это было его первое масштабное дело. Сначала он делал всё это потому, что мы заставляли его. Но потом он стал таким же одержимым. И я смотрел на него и видел всё тот же взгляд, который никогда не забуду, которым Симус одарил тогда свою будущую любимую жертву. Поэтому я хорошенько присматривался к тебе всё это время, надеясь увидеть это и в тебе, но, похоже, у тебя это и правда из чувства жалости и от чистого сердца. — как он вообще мог так подумать о нём? Как вообще такое возможно? Барри был врачом и любил свою работу, потому что хотел помогать людям, а не издеваться над ними, потому что те были слабы и беззащитны. Похоже, он попал в секту больных на голову отморозков, настоящих психов и моральных уродов. А ещё он понял, что причастие Чарли к этому делу связано с тем, о чём не хотел рассказывать Джесси вчера.              — Я всё ещё не понимаю, к чему весь этот разговор.              — Игра становится опасной. Теперь я не могу просто так убить его. Я близок к тому, чтобы понять, как именно ему удаётся это делать. Он сумел убить Розу на расстоянии, но я не знаю — чем и как. Точно так же он может провернуть это ещё раз. Она была готова слить нам эту информацию, но я позволил ей умереть. Признаться, риск погибнуть от неразгаданного ребуса только увеличивает азарт. Ты хорошо вошёл с ним в контакт. Я наблюдал за тобой какое-то время. Думаю, он стал доверять тебе. Чарли сказал, он начал разговаривать, это правда?              — Не знаю, как именно сказал Чарли. Да, он иногда отвечает мне словами, но чаще мы общаемся жестами и по делу, — соврал Барри. — Он очень осторожен.              — Значит, он ничего не говорил тебе про нашу игру?              — Я подозревал сам, но с его стороны такого ещё не случилось.              — Хм. — Хайдэн проверял его на правду, наблюдая за реакцией. Он ничего не сказал ему о визите в его дом и разговоре с миссис Тэмпл. Значит, он не знал, и она не сдала Барри, и, значит, она не лгала ему, искренне надеясь на завершение истории. — Я хочу, чтобы ты сотрудничал с нами больше. Понимаешь, о чём я? От этого многое зависит. Благополучие твоей семьи в первую очередь. — ага, угрозы пошли. — Я хочу, чтобы ты установил с ним максимальное доверие. Расспроси его об этом. Любая информация будет полезна. О других, помогающих ему пациентах. Я знаю, он как-то связывается с ними. Пойми, Барри, всего одна человеческая жизнь. Всего одна. Эта. Именно эта. Я не прошу многого сейчас. Подумай, какое великое открытие мы можем сделать. Как повлияет это на науку, если мы докажем существование необычных способностей, развитых на психической нестабильности, — если вдруг это удастся сделать и с другими больными. Представь, Барри. Ты и твоя семья никогда не будут ни в чём нуждаться, ты станешь моим приемником. Ты чертовски умный парень и позже возьмёшь это дело в свои руки, станешь ничуть не менее гениальным ученым, чем я. Подумай о будущих перспективах и возможностях, о том, как поможет это человечеству в дальнейшем. — он говорил о своей идее фанатично, не было сомнений — это дело всей его жизни. Настолько это было важно, что он готов был зайти максимально далеко и отдать за это жизнь. — Я ведь всегда винил его во всём, ненавидел сам факт его существования. Но теперь понимаю, что это действительно некий «подарок» судьбы, чтобы сделать такое открытие. Она всегда называла его так. — и Барри вспомнил подпись на украденной фотографии. Почему ребёнок, названный так, обречён на такую тяжелую и несправедливую жизнь? — Я могу с уверенностью сказать, что выбора у тебя особо нет, но пока хочу, чтобы ты действовал самостоятельно и без принуждения. Ты втянешься, я щедро буду платить за каждый день твоей полезной для меня работы. Я дам тебе на это месяц, два, если потребуется. Не стану влезать в твою работу, и откажусь на время от экспериментов, по которым страсть как соскучился. Но если за это время я не увижу каких-то положительных для дела результатов — имей в виду, тогда плохо будет всем. А методы станут радикальными. Всего одна не так уж и важная для тебя жизнь. В противовес жизни и благополучия твоей семьи. Такая вот ставка. Сделать из здорового человека психически больного достаточно просто. Я разработал много различных методов, включая музыкальную терапию.              — Что? Как это вообще совместимо? — Хайдэн усмехнулся, доставая из ящика плеер с наушниками.              — Хочешь узнать? Чарли был впечатлён. — он не дождался ответа, надев на Барри наушники и включая приятную звуковую дорожку. Сначала это было шуршание гравия. Словно шаги по снегу, приятный звук. Во всяком случае, это хорошо расслабляло мозг и отвлекало от ранее увиденных фотографий. Шуршание немного изменилось, слышалось, будто что-то осыпается — наверное, тот же снег или земля. — Многим это нравится. А потом я говорю им правду, и всё меняется. На этой записи слышно, как Генри зарывает во дворе очередные куски тел. — Барри резко снял наушники, зажмурив глаза. Голову пронзил приступ страха и ужаса. — А потом они все начинают кричать, потому что я говорю, что некоторые тела ещё живы и шевелятся, пока он сбрасывает их в одну яму.       «Барри. Барри, он пытается повлиять на тебя. Так сдался Чарли. Просто слушай мой голос»              Представленные картинки были настолько реальными, что он не мог просто выкинуть их из головы. Его трясло, к горлу подступала тошнота, а тело отказывалось слушаться, ослабев в одно мгновение. Но Джесси продолжал говорить, и Барри сосредоточился на этом, пока Хайдэн ждал результатов. После такой терапии немного свихнулся Чарли, после чего с ним не было проблем в послушании.       «Если выберешься оттуда живым, обещаю, что мы с Ксавьером съедим всю твою рисовую кашу», — Барри засмеялся от этой мысли, а Хайдэн нахмурился, блеснув очками. Что-то пошло не так.              — Да-а, неплохой метод. — Барри встал с дивана, полностью придя в себя, и вручил наушники Саннэрсу, который просто не мог поверить, что всё в порядке. — Я вас понял. Попробую оправдать ваши надежды. Надеюсь, мешать не станете, — с этими словами он улыбнулся и вышел из кабинета, оставив поражённого начальника в замешательстве. Его метод не давал осечек ещё ни разу.       Барри набрал номер Билли, чтобы тот выпустил его на любой другой этаж. Он немного потряс головой, избавляясь от неприятных ощущений и думая про смешную рисовую кашу. Почему такая простая вещь вызвала в нём тонну приятных эмоций? Не менее поражённый бодрым состоянием сотрудника, Билли молча спустил его на третий этаж. Он явно знал, на что отправлял его.              «Лицемерный идиот, и тебе воздастся, не сомневайся», — Барри проводил его с этой мыслью и направился в подсобку, чтобы заварить себе зелёный чай и немного успокоиться. Открыв дверь, он нос к носу столкнулся с Патриком. Тот явно не ожидал этого и хотел слинять, но Барри заволок его за шиворот в подсобку и пригвоздил к дверцам шкафчиков.              — Прости-прости! Я не знаю, что я сделал, но явно что-то! — бедняга даже зажмурился, но Барри отпустил его, явно не собираясь бить.              — Всего-то хотел сказать, чтобы ты удалился из друзей Катрины в сети, не больше. Что за паника? — Патрик с облегчением выдохнул, схватившись за сердце.              — Чёрт, напугал. Да я просто хотел спросить парочку рецептов. Всего-то. Никаких других целей. Я выполню твою просьбу сейчас же, — он полез за телефоном.              — Патрик, Патрик. Для этого существует Интернет. Не создавай себе лишних проблем.              — Я прикупил неплохих пирожных, составишь компанию?              — Ты неисправим. Скройся. — дважды просить не пришлось. Он исчез, не теряя ни секунды. — Как же у меня от вас всех болит голова. — Барри неторопливо заварил себе чай, сделал сандвич, а затем поработал с карточками, которые заполнял каждый день. Помыл чашку и собрался уже уходить, но взгляд зацепил незакрытый шкафчик Патрика. «Позже», — подумал Барри и отправился наверх.       По дороге ему снова позвонил Билли. Сообщил, что в скором времени сделает ему пропуск на пятый этаж по просьбе Хайдэна. Это было хорошо потому, что второй пропуск он мог дать кому угодно — например, Дэйли. Он сунул руки в карманы, обнаружив там вилки-маркеры, и решил не терять времени и сделать полдела, пока была возможность. В кармане так же была карта. Внимательно посмотрев, он понял, что к чему. Первая точка была в конце коридора. Кладовка с инвентарём. Нужно было заменить маркер над дверным косяком. Барри пододвинул тумбочку к двери и залез, обнаружив, что сверху доска была плохо прибита. Как только он отодвинул её немного вверх, из-под неё выпала старая вилка. Интересно, сколько таких было по всему зданию? Завершив с первым объектом, он отправился к пожарному выходу, где они с Патриком прятались в первый раз. Лампочка там никогда не горела. Видимо, её выкрутили за надобностью. А вот закрепить вилку в патроне было делом нехитрым. Барри вернулся за стремянкой в кладовку.              Много времени не потребовалось. Он довольно хорошо справился со всем. И с чистой совестью мог вернуться в 406–ю. Он появился в ней в самом непередаваемом скверном настроении.              — Что случилось? — его поведение немного обеспокоило Джесси. Барри молча протянул ему планшет с документом, как обычно это делали врачи, когда не хотели озвучивать пациентам неутешительный диагноз, чтобы они могли прочитать сами.              — Джесси Саннэрс, мне очень жаль, но вы… — Джесси тут же выхватил планшет, пытаясь понять. По центру листа был напечатан очень крупным шрифтом диагноз: «ВЫ ПОТРЯСАЮЩИЙ».              — Дурак. Я-то думал, что может быть ещё хуже, чем есть на самом деле.              — Признай, мне удалось тебя разыграть, — Барри засмеялся.              — Признаю. Как прошли переговоры? — он отложил планшет с глупой шуткой на тумбочку. Барри уселся напротив.              — А то ты не знаешь?              — Знаю, но я слушал местами и не очень внимательно.              — Ты только что спас меня от сумасшествия и говоришь, что слушал невнимательно? Ладно. Он дал мне месяц на выяснение у тебя правды.              — И что ты намерен делать для этого?              — Ну, не знаю. Он обещал не вмешиваться какое-то время. Так что можем спокойно сходить прогуляться. Собирайся. — в этот раз он не стал помогать Джесси. Он любил это делать, но теперь, когда выяснилось, что ему сложно контактировать, предоставил ему немного самостоятельности. Что странно, Чарли дал отказ о сопровождении, возложив ответственность на самого Барри. Тем лучше. Они беспрепятственно покинули здание, выходя на свою территорию. Было прохладно. Осень начинала незаметно подступать, Барри тоже пришлось накинуть свою куртку.