Джесси - Психопат

      Это было чем-то невероятным. Почему-то Барри даже предположить не мог, что Джесси вот так легко и просто мог погибнуть. Эксперименты проводились над ним годами. Почему именно сегодня это вдруг возымело эффект? Он принёс всё необходимое в палату, скидывая с постели всё лишнее. Клинт занёс пациента спустя минуту, аккуратно положив на постель и принимаясь за иглу. Его больничный халат был измазан кровью, но он делал всё, чтобы спасти жизнь. Он обеспечил переливание необходимой группы крови, и снова проверил пульс.              — Давай, Джесси, ты у нас сильный, ты ведь справишься с этим. Знаю, что справишься. — Барри смотрел на него во все глаза. Он ожидал помощи от кого угодно, но точно не от него. Его впечатлило отношение Клинта к пациенту 406–й. Кто бы мог подумать. — Барри, соберись, неси инструменты, нужно остановить кровотечение, зашить и обработать раны. Выполняй!              Он не посмел ослушаться, хотя с трудом вообще понимал происходящее. Препятствий в виде начальства ему не встретилось. Он принёс инструменты, и Клинт приступил к работе.              — Займись руками. — Сам он взял ножницы и осторожно разрезал полосатую кофту, чтобы увидеть масштаб повреждений. Картина оказалась ещё более ужасной, чем можно было представить. Клинт сжал зубы и на мгновение закрыл глаза, отвернувшись. Помимо прочих увечий и следов от ударов, Билли вилкой вырезал на его груди свастику, глубоко и хаотично царапая. Мозг Барри совсем отключился. Это было за пределами его понимания. Ему самому предстояла не менее сложная работа. Нужно было вытащить гвозди из-под ногтей, забитые глубоко, зашить и заклеить разбитые сгибы кистей.              Они не разговаривали, пока работали. Клинт лишь иногда говорил с самим пациентом.              — Скоро всё пройдёт, не волнуйся, мы не позволим им долго торжествовать, поставим тебя на ноги и всем отомстим. Всё будет хорошо, Джесси, мы тебе поможем.              — Нэйт, как скоро он может прийти в норму?              — Учитывая причинённый ущерб, при хорошем уходе месяц-полтора, не меньше.              — У нас нет столько времени.              Клинт строго на него посмотрел, словно винил в случившемся.              — Так найди. Ты хочешь, чтобы он выжил, или нет?              — Конечно, хочу. — Он немного помолчал, посмотрев на Джесси. — Почему ты нам помог?              — Сегодня они смогли заставить его закричать. Они пытались сделать это на протяжении всех этих лет. Никто не встал на его сторону. О тебе начали говорить ещё задолго до твоего появления здесь. Хайдэн выбирает людей заранее. И когда ты пришёл, я сразу подумал, что с тобой у них не возникнет никаких проблем: ты выглядишь так, словно тобой легко манипулировать. Глаза добрые и наивные. А уж как легко ты попал под влияние Патрика. Я списал тебя со счетов в первый же день. Но ты смог удивить всех. После новости о том, что ты сам вызвался работать здесь, в 406–й, появилась какая-то надежда. Я начал внимательно следить за твоей работой. И с каждым днём относился всё лучше. Ты осмелился выводить его за пределы стен, и я смотрел на тебя в это время. Я ещё не видел, чтобы так относились к психически нездоровым людям. Не было сомнений, что ты с ним заодно, — он замолчал, снова помрачнев. — Однако я увидел, как слаб ты стал в своей зависимости. И понял, что тебе самому нужна помощь. — Барри опустил взгляд. Он и не думал, что со стороны это выглядит так очевидно. Если уж Клинт всё понимал, Хайдэн, должно быть, был первым, кто обо всем догадался. Было глупо пытаться даже начинать играть с ним. Но что он мог теперь поделать?              — Помощь? Разве мне может что-то помочь? Даже смешно звучит.              — Ничего смешного. Это вполне серьёзно. И ты должен просто понимать. Всё, что творится у тебя сейчас в душе, переворачивается и не даёт покоя, это всего лишь последствия, это пройдёт, не скоро, со временем, просто ты сам даёшь волю всему, решил «гори оно всё синим пламенем». Нет, возьми всё под контроль и доведи дело до конца. Тебе это под силу. Сдаться всегда легче, Барри, бездействовать и плыть по течению. В этом нет ничего хорошего. Избавься.              — Избавься, — повторил Барри. — Я совершил непоправимое. От чувства вины только хуже.              — Ну, так перестань себя винить. Ты не мог на это повлиять.              — Если бы Катрина не осталась в городе, я бы не допустил этого.              — Они угрожали Катрине? Взяли тебя шантажом, правильно? — Барри кивнул. — Это не важно. К тому моменту, как ты приехал, они уже успели сотворить вот это всё. С тобой или без тебя — какая разница? — это было неизбежно. Порадуйся, что с женой всё хорошо, позвони ей и скажи, как сильно любишь её, как рад, что вы оба живы. Тебя приняли, ты прошёл посвящение, значит, сейчас они снова затихнут на какое-то время. А ты делай то, что должен. У тебя появился шанс. И не нужно себя за это ненавидеть. — Клинт серьёзно, но с пониманием посмотрел на него. — Я знаю, о чём говорю, Барри. Я уже видел подобное и не раз. Правда, обычно всё происходит наоборот, со стороны пациентов наблюдается такое поведение. Но знай, ты не первый. И это вполне допустимо. Всё пройдёт.              — Спасибо.              — Я зайду ещё завтра, посмотрим, как изменится его состояние.              Они провозились с ним ещё два с половиной часа. Клинт поставил капельницу с обезболивающим, удостоверился в нормализации пульса. Он и так задержался, нужно было ехать домой. Барри остался в 406–й. Он обнаружил свою раскладушку за дверью туалета, видимо, Джесси спрятал её заранее, чтобы Барри не досталось за это. Он снова поставил её на своё место и беспомощно растянулся, набрав номер Катрины. Ноэр был прав. Она была жива, и это главное. Нельзя было её в чём-то винить. Она просто побоялась оставить Барри одного.              Катрина долго плакала, когда узнала о случившемся. Барри посоветовал ей не возвращаться домой, а поехать к Джорджу. Меры предосторожности. Он сам был виноват, нужно было проводить её и посадить в самолёт. Он не ругал её и просил не волноваться за него. Отключив телефон, он поднялся, пододвинул стул к постели пациента, положил рядом свою подушку и решил, что продолжит следить за пульсом оставшееся время. Главное, чтобы Джесси пришёл в себя, а уж простит он его или нет, было не так важно.              Следить всю ночь у него не получилось. Он отрубился спустя час. А проснулся от шевеления чужих пальцев в своей руке. Барри открыл глаза, прислушался. Движение повторилось, и он крепче сжал руку, от нахлынувшей радости сердце забилось чуть быстрее. Он поднял голову, встречаясь с бесцветными глазами взглядом. Он чувствовал себя так, словно это он начал жить заново.              — Ты не мог бы? — Джесси попытался освободить свою руку. — Мне немного больно. — Барри немедленно убрал руки и сел ровно на стуле.              — Прости, прости меня, пожалуйста, прости, прости. — Он начал тараторить это без разбора.              — Спокойно. — Сказал Джесси, то ли ему, то ли себе, приводя тем самым механизм своей головы в порядок. Он поднял руки к лицу, изучая. Пальцы были зашиты и полностью заклеены пластырем, от чего плохо сгибались. Бинты на руках, ступнях, повязка на груди. Джесси медленно дотянулся до сгиба своей левой руки, выдёргивая иглу с обезболивающим. А затем перекрыл капельницу. — Это лишнее, — он посмотрел на разбитого событиями Барри и мысленно его пожалел. — Послушай, нам нужна горячая вода, справишься? — Барри молча кивнул, отправляясь выполнять просьбу. В ванной по-прежнему была кровавая вода, напоминая о вчерашнем. Собрав всю волю в кулак, Барри наполнил ванну чистой водой и подключил кипятильник. Он вернулся, стараясь не смотреть Джесси в глаза, слишком виновато он себя чувствовал перед ним. Но всё же помог приподняться и сесть.              — Перестань делать это. Сам себя в могилу загонишь.              — Прости. Тебе будет нужна моя помощь? — Барри протянул ему полотенце.              — Нет, я уж как-нибудь сам. Я лишь попрошу тебя снова замотать это дело пластырем.              «Конечно, сам. О чём вообще речь», — он помог ему дойти до ванной, где оставил одного. А сам занялся делами. Постель была замарана кровью, так что пришлось постелить чистое бельё. И он позвонил Клинту, сообщив новость и попросив, чтобы он принёс что-нибудь на завтрак. Всё-таки было утро понедельника, а пациент не принимал пищу с утра пятницы, если не считать стаканчик кофе.              В гнетущих мыслях Барри остался на долгие полчаса.              — Барри! — Барри немедленно бросил всё, оказываясь у двери. Но зря переволновался: — Я надену твой свитер, можно?!              — Да, Господи, конечно же, да. — Он осторожно постучал, но ответа не последовало. Тогда Барри просто открыл дверь. Джесси смотрел на своё лицо в небольшое зеркало над раковиной.              — Знаешь, просто свою кофту больнее надевать, а эта мне велика.              — Как себя чувствуешь?              — Всё не так уж и плохо. — Он даже немного улыбнулся своему отражению, сделать это было непросто, на губах были запёкшиеся раны. Себя он любил, его явно порадовало то, что они практически не тронули его лицо. — У Билли с фантазией совсем всё плохо. — Он ткнул себя пальцем в грудь, тут же зашипев от боли. — Надо же до такого додуматься.              — Идём, — они медленно дошли до кровати. Джесси удивительно быстро приходил в норму. Раны на его руках затягивались и больше не кровоточили. Сгибать было больно, да, но это определённо было уже очень хорошо. Его худые руки были сплошь усеяны фиолетовыми пятнами, но всего несколько были темнее остальных. — Смотри. — Барри аккуратно указал на следы преступления. — Это я сделал. Понимаешь? Это от моих рук следы. Я обещал не делать ничего плохого. Как результат.              — Перестанешь ты уже, или нет? Похоже, что я сержусь на тебя?              — На себя сержусь я сам. Прости.              В дверь постучали. Это был Клинт, он принёс тёплый суп и чай. Он был очень рад увидеть Джесси в добром здравии. Они пожали друг другу руки. Барри остался наблюдающим в стороне.              — Я просто не найду этому объяснения. Позволишь? — спросил Нэйт разрешения на осмотр причинённого ущерба.              — Конечно. — А вот ему Джесси доверился совершенно легко. Барри отвернулся к окну, не обращая на них никакого внимания. Если Джесси ему доверял, значит, причин беспокоиться не было.              — Это просто невозможно. Я предположил, что уйдёт минимум месяц на восстановление, но ты справился за одну ночь. — Он внимательно осмотрел его пальцы. Основной удар пришёлся по ним. Но даже глубокие раны от гвоздей немного затянулись. Клинт занялся перевязкой, решив, что для Барри это будет морально тяжело. Он был соучастником.              — Спасибо за помощь, Нэйт. Я не подведу Вас.              — Просто сделай это. Не жалей никого. — Он забрал капельницу с собой, перекинувшись с Джесси насмешливым взглядом в сторону Барри, который так и стоял у окна, делая вид, что его здесь нет, на что Джесси кивнул и тоже посмеялся. Дверь закрылась.              — Знаешь, Нэйт тоже проходил посвящение. Но он на протяжении всей своей работы тайно помогал пациентам. — Джесси снова надел свитер и закатал рукава.              — Он в курсе энергии и прочего?              — Нет. Он делает это лишь из чувства справедливости. Об этом знаешь только ты из действующих сотрудников.              — Я зайду вечером, если не возражаешь.              — Не возражаю. Заходи. — Барри покинул палату в глубокой задумчивости. Возможно, Хайдэн не так уж и неправ был. Сам он извёл себя переживаниями и обвинениями, думал, что все непоправимо, что хуже некуда, что из-за него погиб человек, и что себе он этого точно никогда не простит. Но человек не только не погиб, но и был совершенно спокоен, словно ничего не случилось. Или он на самом деле потерял что-либо человеческое, привыкнув к жестокости, или это был чрезмерный контроль собственных эмоций, доведённый до сумасшествия. Во всяком случае, нормального в этом было мало. Здоровому человеку было бы свойственно упасть духом, да и просто впасть в кому после практически суток издевательств над собой. А этот радовался, что мог ходить и смотреться в зеркало. А может, это просто сила характера — подниматься снова и снова, после того, как тебя втоптали в грязь и уничтожили.              «Спасибо, Нора, без тебя я бы не выбрался».

***

      Снова таблетки. Барри выбрал для себя щадящий курс, которому чётко следовал. Это помогало на некоторое время. Он всё чаще вспоминал себя в первые дни работы и сравнивал с тем, каким стал теперь. Четыре месяца работы убили в нём здорового, перспективного человека. Все кругом говорили, что он виноват во всём сам и что помочь себе он тоже может только сам. Нэйт сказал избавиться. Барри бы наоборот предпочёл бы утопиться во всём этом. Ниже падать некуда.              Его снова накрывала волна отчаяния. Он кое-как отвёл своих пациентов на завтрак, замечая, как Нора с благодарностью смотрела на него. Хоть кто-то. Филлс закинулся снотворным и лёг спать. А вот с него можно было бы взять пример. Установка была продержаться до вечера. Барри держался до обеда, сам он не захотел выпить даже кофе. Он был вынужден снова побеспокоить Катрину, чтобы просто поговорить.              — Ты только скажи, что тебя так тревожит? Я пытаюсь понять.              — Я не знаю. Понимаешь, я не знаю. Мне просто плохо. Меня накрывает паника. Кажется, просто сдали нервы. Я не уверен ни в чём. Я проиграл сам для себя. Я не хочу больше ничего делать. Раньше мне казалось, что мы выигрываем, но теперь нет никакого прогресса. Я делаю всем только хуже.              — Это не так. Просто перестань бояться. Доверься своим ощущениям, только так ты сможешь найти правильный выход. Я верю, у тебя получится.              Вызов завершился, Барри закрыл глаза и прислушался к себе. Почему он не мог так же хорошо управлять своими эмоциями? В плане познания себя и окружающих Джесси был для него просто недосягаем. Такому учатся годами. Барри перестал учиться уже давно. Он вдруг вспомнил про энергетические нити. Сосредоточился. Попытался создать. Лёгкий тремор рук, но ничего больше. Плохо. Он был бесполезен. Он обманывал сам себя, в то время как надо было быть честным с самим собой. Не всегда лекарства способны лечить. Иногда яд способен нейтрализовать только другой яд.              «Я добрался до твоего плеера», — Барри не ответил. Не говоря ни слова, он встал и отправился отводить своих пациентов на обед. «Барри?.. Ты там в порядке? Думаю, нет», — Барри молчал. Он не хотел разговаривать, но был рад просто слушать. От этого стало немного легче. — «Зайдёшь ко мне после обеда? Просто поговорим. Мне кажется, тебе это нужно», — не нужно, вернее, необходимо так, что лучше этой возможности в мире не сыскать. — «Я могу помочь тебе».              «Это вряд ли», — ему протянули руку помощи, незаслуженно на его взгляд, но Джесси всегда понимал происходящее лучше него. Неужели он мог? Как такое вообще можно понять?              Барри терпеливо дождался, пока его пациенты пообедают и примут лекарства. Как бы он не отказывал сам себе, ему хотелось бежать со всех ног туда, где его обещали исцелить. Клинт сказал избавиться, но что, если это он был неправ?              Но стены 406–й больше не были для него такими уютными. Они начали действовать отравляюще, словно выкачивали весь воздух из лёгких. Барри закрыл дверь на ключ, но не прошёл дальше. Прислонился к двери и закрыл глаза. Джесси потянул его за рукав халата к стулу, на который пришлось сесть. Сам он забрался на кровать, чтобы вести беседу друг напротив друга.              — Я хочу просто поговорить. Я вижу, что тебе плохо. Знай, ты не один, я готов помочь. Так в чём дело? — Барри пошоркал глаза и отвлёкся на окно, не желая смотреть на собеседника.              — Я не знаю. Не знаю. Я чувствую себя бесполезным, это для начала. Ты был прав. Ничего этого не случилось бы, закрепи я последний маркер. Я не могу покинуть работу, я всегда здесь, именно здесь, даже когда нахожусь дома! А вот ты, напротив, где-то далеко, даже когда рядом. Я вижу тебя, но между нами прочное стекло. Ты одной ногой уже там. — Он неопределённо махнул рукой, видимо, обозначив так параллельный мир. — Это неприятное чувство, которое мне незнакомо. Меня облили чёрной краской, и она меня затягивает. Это неприятное чувство, которое мне нравится. — Джесси задумался над сказанным. — Я пытаюсь сломать эту прозрачную стену, возвращаюсь всякий раз, чтобы попытаться снова. Не выходит: ни царапины на стекле, зато их много на твоих руках.              — Знаешь, нет никакого стекла. Ты зря загоняешься. Это просто привычка, обыкновенная, пагубная, как сигареты. Ты просто привыкаешь и тебе страшно остаться с пустой пачкой на целый день. Можешь обозвать, как хочешь. Зависимость, привязанность, необходимость. Смысл не изменится. С людьми это тоже бывает. Ты просто привык. А отвыкать всегда сложно, не так ли? Но ведь никто не просит тебя бросать. Если тебе от этого легче, возьми и затянись. По рукам не ударят. — Барри завис. Он встал и сделал несколько кругов по палате. То есть, если ты тонешь, и нет сил держаться на плаву, просто утопись? Это он имел в виду? Ноэр посоветовал взять эмоции под контроль и постепенно избавиться от привычки. Джесси же сказал: «К чёрту, просто затянись, и станет легче». — Поверь, я знаю. И выбрось свои таблетки, они тебе точно не принесут пользы. — Барри сунул руки в карманы халата, вытащив несколько начатых пластинок успокоительного, и бросил их на тумбочку.              — Что же мне теперь делать?              — Для начала расслабься и отпусти ситуацию. Забудь про маркер, у меня всё под контролем. И ты не делаешь хуже. Я горжусь тобой, правда, я думал, ты не сможешь. — Он посмотрел на свою руку, чего Барри не мог себе позволить.              — Нечем гордиться. Знал бы ты, как презираю я себя за это. Это меня стоит наказать. — Он остановился, посмотрев на Джесси с грустью. Всепоглощающей. С каким-то надломом и болью. — Я просто скучаю. — Джесси кивнул сам себе, слезая с кровати. Он подошёл ближе и посмотрел прямо.              — Тогда, я думаю, сейчас ты можешь меня обнять. Тебе это поможет.              Обнять свою привычку.              Кажется, Барри уже спрашивал у него разрешения на это, но ему было отказано. Он отрицательно покачал головой, хоть и действительно в этом нуждался.              — Не хочу сделать тебе больно, — он виновато опустил голову. Волнение пробило дрожью с ног до головы.              — Да или нет. Я сейчас передумаю. — Джесси протянул руки.              — Да, конечно да, но я… волнуюсь. — Джесси закатил глаза и всплеснул руками. Для него это было проще простого, хотя его не обнимали больше двенадцати лет, и единственным человеком, кто когда-либо это делал, была мама. Он просто сделал шаг навстречу, обняв Барри, у которого напрочь перехватило дыхание.              — Успокойся. Всё нормально.              И Барри позволил себе обнять в ответ, осторожно. Вся тревога, переживания, и гнетущие чувства мгновенно покинули его. Ему стало так легко, словно с плеч упал непосильный груз. Это всё, что ему было нужно. Он снова научился свободно дышать, почувствовал жизнь, тепло, свет и невероятное облегчение. Он становился прежним. Джесси стало немного больно, когда его обняли крепче и увереннее, но он это проигнорировал. Барри уткнулся в острое плечо и растворился в эмоциях.              — Барри… ты плачешь? Ты чего?              — Это самый потрясающий момент за всю историю моей работы. Спасибо… спасибо. — Как же всё было просто. Столько дней он загонял себя, мучился, переживал. А стоило лишь сказать и попросить. Джесси был прав. Ему стало не просто легче, его это исцелило. Джесси засмеялся, когда Барри не позволил ему отстраниться. — Ещё немного. Пожалуйста. — Ему потребовалась ещё пара минут. Он сам его отпустил, вытер глаза рукавом и вздохнул с облегчением, даже улыбнулся. Чувство вины ушло, поднялось настроение, он почувствовал прилив сил и энергии.              — Сработало? — радостно спросил Джесси. А не радоваться он не мог. Барри пришёл в себя практически сразу.              — Ещё как. Я буду признателен, если ты будешь хоть иногда разрешать мне это делать.              — В любое время. — Он пожал плечами, и они оба засмеялись. Больше не было тени недоверия. Их общение снова стало лёгким и приятным. В энергии Барри на этот раз не было ни единой фальшивой ноты, коих раньше было достаточно для того, чтобы начать не доверять.              Улыбка не сходила с лица Барри до конца дня. Это заметили все пациенты. Клинт тоже улыбался, глядя на него из другой части столовой, прекрасно всё понимая. Барри забежал в 406–ю и вечером, чтобы попрощаться.              — Ты сияешь ярче солнца. — Барри прошёл, сел на кровать и вручил ему в руки апельсин, продолжая тепло улыбаться. — Спасибо.              — Я… Это тебе спасибо, тебе и только тебе. Ты замечательный.              Барри не поехал домой. Он поехал к Джорджу, чтобы повидать Катрину. Дэйли жил не очень далеко от них, что было хорошо. Открыв дверь, Катрина просто его не узнала. Они ожидали увидеть его в состоянии глубокой депрессии, в которой он пребывал несколько часов назад. Но сейчас совершенно счастливый и немного взбудораженный Барри озарил дом Дэйли и обнял свою жену, а затем и самого хозяина дома.              — В чём дело? — она была приятно удивлена. Давно никто не видел его таким.              — Всё прекрасно, просто невероятно прекрасно!              — Ты готов обнять целый мир. — Заметил Джордж, снимая с рук прихватки.              — А я уже это сделал. — Он снова обнял Катрину, прикрыв глаза. — Я счастлив.              Они поужинали в тёплой обстановке. Атмосфера была семейной, доброй, никто не думал о том, что ожидало впереди. Барри остался у Джорджа, чтобы не возвращаться в пустой дом. Он действительно скучал по Катрине, не выпуская её из рук. И даже смог уснуть нормальным человеческим сном.