***
Время для жителей стаи наступило суматошное. Дел у каждого появилось теперь невпроворот: вожак принял решение усилить охрану границ, и теперь все взрослые альфы посменно обязались заступать на дежурства вместе с теми, кто постоянно находился в патруле, из-за этого и у омег забот прибавилось – близился праздник урожая, а до него на полях и в садах оставалось ещё много чего не сделано. Раньше стая даже совершала некоторые закупки на зиму в городе, многое привозили Хосок и Юнги, да и в общине имелось несколько грузовиков, но теперь же любая вылазка за пределы поселения, границы которого были защищены магией, была смертельно опасна. Никто не знал, как близко затаились охотники и когда они в следующий раз решатся напасть. Учитывая, что, должно быть, те раздосадованы упущенной добычей, нужно было оставаться начеку. И хоть до первых заморозков впереди оставались месяцы, расслабляться было нельзя. С полей убирались овощи, с деревьев – фрукты, по лесу собирались грибы, и каждый день волчьи стаи отправлялись на охоту за дичью, которую также готовили на зиму, убирая в погреба. Механизм этот был настолько слаженный, что поражал воображение ни в жизнь не видавшего подобного Чонгука. Омега старался помогать, чем мог, но силы по сравнению с другими были явно неравны, и после нескольких часов работы его заботливо прерывали, спроваживая домой. Никогда не унывающий Чимин каждый раз подбадривал его, но у самого омеги на душе все равно оставался неприятный осадок. Он уходил, понимая, что уставший только будет мешать, и направлялся в хижину, где все еще находился его не пришедший в сознание папа. Младший омега проводил часы рядом со своим родителем, старался побольше с ним разговаривать, научился поить водой и специальным бульоном, который стряпал дедушка для того, чтобы силы волка быстрее восстановились. Но истощение было серьезным, к тому же, сказался пережитый стресс, и папа уже четыре дня не мог очнуться. Чонгук в тайне надеялся, что и правда, как сказал Ухён, обладает какой-то там магией исцеления, что ночью он заснет, а очнется от того, что папа ласково перебирает его волосы, как он всегда это делал, прося вставать на учебу. Но наступало очередное утро, а чудо не происходило. Возможно, случай с Тэхёном был разовой акцией или Чонгук был вовсе не при чем. Тэхён после своего чудесного исцеления продолжил жить дальше, как ни в чем не бывало: так же заступал на дежурства, разве что, стал делать это очень часто, буквально сутки через сутки, не принимая от кого-либо возражений. Как сын вожака, он чувствовал громадную ответственность за стаю, и не мог спокойно отдыхать, зная, что та находится без присмотра. Свое бремя он соглашался доверить лишь старшему брату – теперь они каждое утро сменяли друг друга, передавая дозор. Иногда Чонгуку удавалось увидеть Тэхёна, производящего обход территории в образе зверя. Омега научился безошибочно узнавать его. Волк тоже его замечал, внимательно осматривал с головы до ног своими пронзительными глазами и иногда, когда вокруг больше никого не было, даже подходил, чтобы несильно толкнуть носом в бедро или лизнуть внутреннюю сторону кисти. Чонгуку казалось, что Тэхён так с ним здоровается, и даже не смущался – почему-то с альфой, когда тот находился в волчьей шкуре, было комфортно и не так боязно. Он даже позволял себе с ним немного поговорить и однажды решился протянуть руку, чтобы погладить между ушами, пока к нему послушно склонили голову. На макушке у волка шерсть была мягкая и смешно стояла дыбом, а уши наощупь оказались удивительно нежными, но при касании к ним Тэхён вдруг неожиданно зарокотал, чем заставил Чонгука отпрянуть и больше не лезть. Голубой взгляд наполнился вполне себе человеческим весельем, и чужой нос снова толкнул, только на этот раз в плечо, чтобы затем перейти на шею. После волк, весьма довольный собой, отстранился и, кивнув на прощание, затрусил к ближайшей тропе, чтобы скрыться от взгляда омеги в лесу. Чонгук так ничего и не понял… ровно до момента, пока не встретился перед ужином с Чимином. Друг нахмурился, как только приблизился на достаточное расстояние. – Почему от тебя так сильно пахнет Тэхёном? – спросил он подозрительно, на что сам Чонгук так и не нашел, что ответить. Не говорить же, что разрешил альфе потереться о свою запаховую железу, думая, что тот в форме волка с ним просто так играется… А у самого сердце в этот момент так часто стучало, что ноги едва удержали. Волнение сбило наповал… И что только этот альфа хотел сказать, когда так поступал?***
Очередным утром оказалось, что никто из волков не планирует ни в поле выходить, ни убегать на охоту. Суета в поселении стихла, и улицы накрыло покоем, что стелился, как седой туман, еще не рассеявшийся при первых рассветных лучах. Где-то в чаще была слышна песнь кукушки, у главной площади звонко журчал родник, и даже ни одного омеги, что обычно там стирали белье, не было видно. Как будто все одним разом взяли и испарились… да вот только, проснувшись, Чонгук обнаружил, что оборотни собрались дома. Даже Юнги и Хосок пришли, отлучившись из дома вожака, где до сих пор жили в выделенной для них комнате. – Сегодня все к празднику готовятся, – пояснил Юнги, который в кухне накрывал на стол. Освободив руки, он мимоходом не поленился отвесить летающему в облаках Чимину подзатыльник, чтобы тот перестал дурака валять и шел помогать дедушкам. – Что сегодня за праздник? – спросил Чонгук у Чимина, за которым увязался следом на улицу. – Праздник урожая же, – ответил друг, как будто его о какой-то ерунде спрашивали, а потом до него, видимо, дошло, с кем он разговаривает, и он махнул рукой. – А, точно, ты ведь ничего про наши обычаи не знаешь, извини. – И что там нужно делать? – Ну, мы разведем большой костер на главной площади, принесем в жертву козу, а потом голые измажемся в ее крови и будем по очереди прыгать через огонь, – серьезным тоном ответили ему, а у Чонгука чуть сердце от этого не остановилось. – Чимин, а ну хорош чепуху нести! – прикрикнул на него услышавший все до последнего слова дедушка Намгён, который как раз рядом подметал дорожку. – Ну ладно, не прыгаем мы ни через какой костер... просто вокруг него хороводы водим. – Чимин! Кикимора тебя забери! – Не слушай его, золотце, ничего такого оборотни не делают, – успокоил его поспешно оказавшийся рядом Ухён. В наказание в руки внука он всучил охапку сухого белья, которое нужно было к празднику выгладить. А Чонгук, поняв, что все услышанное – просто глупая шутка, немного расслабился. – ...Это больше по части ведьм, но тут уж мы не вправе судить: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. – На празднике тебе понравится, – поддержал мужа Намгён, подошедший к омегам поближе. – Молодежь отправится к озеру, будет там венки плести и гадать по ним. Вода в эту ночь теплая, как парное молоко, так что и искупаться можно. – Я плавать не умею, – бормочет смущенно Чонгук. – Да не страшно, в этом озере не утонешь. – Как так? – Русалки не дадут: им лишние постояльцы на дне не нужны, – посмеивается альфа, а бедный Чонгук не знает, чему этим утром верить, а чему нет. В расстроенных чувствах он возвращается в дом. Уж лучше поможет Юнги с готовкой, тот хотя бы не станет морочить голову.***
Ближе к вечеру, когда красное солнце спускается на закат и небо делить принимается на разноцветные полосы, Чонгуку всучают стопку странной одежды в белых тонах и приказывают в нее переодеться. Та состоит из комплекта узких штанов и туники с длинными рукавами, щедро расшитыми вышивкой. Такого омега ещё никогда не видел и на себя не надевал – выглядит необычно, красиво и как-то... невинно. Когда он, уже одетый, крутится в комнате перед зеркалом, к нему заходит Чимин, тоже в похожей одежде, только на голове у него пышный венок из лесных цветов и пшеничных колосьев, а второй – где больше зелёных листьев и красных ягод – он несет в руках. – Подумал, что плести ты точно не умеешь, поэтому сам сделал для тебя венок. Примерь-ка… Чонгук послушно наклонился, чтобы Чимин, который был ниже его, осторожно закрепил венок в волосах. – Спасибо. Он очень красивый, Чимин-и. – Смотри не потеряй, пока будешь через костер прыгать, – хихикнул тот, снова не удержавшись от своих шуток, но потом стал серьезнее. – Ты не бойся, этот праздник хороший, и на нем весело. Мы не варвары, и обычаи на наших праздниках мирные… а этот для того отмечаем, чтобы поблагодарить природу за плодородный год. А еще говорят, что в эту ночь можно в озере увидеть свое будущее, поэтому мы венки и плетем, чтобы на них потом гадать. – А как гадать-то? – Ночью увидишь, – Чимин решает не вдаваться в подробности. – А теперь идем, скоро на площади начнется пир, после взрослые там и останутся, а более молодые пойдут к озеру. Не волнуйся только, я от тебя не отойду. – Не стоит так волноваться за меня, – бормочет Чонгук. – Я же знаю, что вы с Намджуном теперь практически не видитесь, а здесь такая возможность… – Да ладно, я ему за всю жизнь еще успею сто раз надоесть. Через несколько месяцев у нас с ним будет охота, а после нее мы навсегда останемся связаны. Они вышли на улицу, направляясь к площади, где и впрямь вокруг длинных столов с праздничными блюдами собралась вся стая. – А что такое охота? – Что-то типа волчьей свадьбы, – немного подумав, тянет Чимин. – Обращаешься в зверя и всю ночь носишься со своим альфой по лесу, пока он тебя не поймает, а после находите укромное место и… ну, "женитесь", – он хихикает, хитро смотря на смутившегося друга. – Опять ты шутишь… – Нет, на этот раз серьезно. У нас же все на Луне завязано, ну и вот – таким образом она нас благословляет. А после еще ставится метка, и все, обратно возвращаетесь уже навечно связанными, никуда друг от друга не денешься. – Звучит… – Странно? – Немного. Но и романтично… если отбросить антисанитарию. Чимин смеётся теперь в голос, запрокинув голову, так, что едва успевает придержать венок, что собрался упасть с головы. – Ты просто не въезжаешь, каково это: когда в крови бушуют инстинкты, и в этот момент ты чувствуешь запах своего альфы, а потом вы… – Так, все, Чимин, слишком много информации, – Чонгук протестующе от него отмахивается, действительно не горя желанием слушать. Как ему после этого в глаза Намджуну смотреть?! – Так ведь ты сам напросился. – Отстань!***
Проводить время на площади Чонгуку понравилось. Всё-таки, многих оборотней из поселения он уже знал, да и Чимин не давал заскучать, постоянно утягивая в гущу веселья, потому что одному ему, видите ли, было скучно. Намджун со своим отцом так ещё и не появились, а Тэхён пропадал в лесу, как обычно сторожа покой остальных. Из семьи вожака только Минхо иногда можно было углядеть среди оборотней – главный омега стаи оказался нарасхват, и везде ему были рады. Уже после, когда еда была съедена, а музыка стихла, и старшее поколение засобиралось по домам, молодежь небольшими компаниями устремилась по узкой дорожке вглубь леса. – Самое интересное начинается, – шепнул Чонгуку Чимин и, взяв его за руку, уверенно потащил следом за остальными. Чонгуку оставалось только послушно идти за другом, полагаясь на его знание дороги и способность зорко видеть в темноте – сам Чонгук в ночной чаще точно давно бы уже десять раз заблудился или запнулся о какой-нибудь сук, растянувшись на земле и убившись. К счастью, до озера было совсем недалеко, и уже спустя несколько минут по хорошо протоптанной между кустарниками тропе омеги вышли на покатый берег широкого озера. – Красиво… Чимин согласно хмыкнул и выпустил его руку из своей, заметив, как из чащи леса к нему выходит Намджун. Альфа в белых одеждах выглядел величественно, глаза его магически светились во тьме, но широкая улыбка на лице не позволяла облику стать пугающим. Чонгук, решив не стеснять пару, принялся лучше осматриваться кругом. Берег тянулся узкой каймой кругом озера, которое гнулось полумесяцем и скрывалось за поросшим ивой холмом. У воды шелестел камыш, и среди него было сколочено множество деревянных пристаней, темными лучами тянувшихся над водой. Луна освещала озеро ярко и отражалась в нем, как в зеркале, рассеивая в воздухе серебряный свет, от чего белоснежные волосы оборотней, собравшихся здесь, мерцали призрачным сиянием. Лес кругом был тихим, и слышались лишь песни, что начали петь омеги, да смех. Плескалась вода, молодые оборотни пели и общались, пары старались уединиться где-нибудь в высокой траве, а остальные же собирались в компании, некоторые даже купались и прыгали с пристаней, поднимая над озером брызги. С травы вверх взметнулась стая светлячков, и те заблестели вокруг, словно маленькие звезды. Чонгук увязался следом за ними и даже не заметил, как отошел от остальных довольно далеко. Больше не было слышно ни песен, ни смеха, ни всплесков воды... – Ты не должен быть один, – вдруг с укором послышалось рядом из чащи леса, и Чонгук сначала крупно вздрогнул, но совсем скоро расслабился, почувствовав с очередным дуновением ветра запах перечной мяты, да и голос он узнал. – Почему ты так далеко от остальных? – Я… случайно ушел, – пробормотал омега, только сейчас понимая, что и правда успел отбиться от оборотней. К нему на берег озера тем временем из леса вышел Тэхён. Одет альфа оказался в одни лишь штаны, видимо, перевоплотившись не так давно и натянув только то, что запрятал под каким-нибудь кустом. В свете луны он казался ожившей мраморной статуей – такой же бледный и идеально сложенный, да еще и высокий, словно скала. Снова в Чонгуке все сковало от робости, но он решительно наступил той на горло. Все же, это тот самый белый волк, с которым омеге уже приходилось иметь дело, и который его абсолютно не пугал. Ничего такого, что на этот раз Тэхён появился перед ним без своей шкуры, ушей и хвоста. – Случайно ушел? – повторил за ним альфа, улыбнувшись и деловито складывая руки на мощной груди. – Здесь красиво. – Чонгук заставил себя не пялиться на полуголого оборотня, а снова отвернуться и взглянуть на темную озерную гладь, скрывающуюся за камышами. – В этом ты прав, – Тэхён шагнул к нему и вдруг, осторожно подцепив ладонь пальцами, взял за руку. – Идем ближе. – К-Куда? – Ну ведь ты с другими сюда пришел не просто так? – напомнил ему альфа, изогнув бровь. – Чимин сказал, что мы будем гадать, – вспомнил Чон. – Все верно, омеги любят все эти глупости на праздник урожая. – Только я не знаю, как, – спохватился Чонгук и растерянно вытащил свою ладонь из чужой, когда они как раз остановились у края одинокой пристани, зависшей над водой. Омега присел на корточки, моча кончики пальцев. – Здесь, наверное, глубоко… Тэхён присел с ним рядом, не заморачиваясь и свешивая ноги с края прямо в темную озерную неизвестность. Откинувшись на расставленные позади себя руки, он взглянул на зависшую в небе луну. – Говорят, что в эту ночь в озере открывается портал между настоящим и будущим, и можно узнать, что тебя ждет. Для этого омеги и плетут свои венки. – Тэхён опустил взгляд на внимательно слушающего его Чонгука и осторожно коснулся листьев венка в его волосах. – Нужно проносить его весь праздник, а затем опустить в озеро. И тогда венок приведет тебя к твоей судьбе. – Странно это как-то… а если моя судьба не здесь, если она где-нибудь далеко? Альфа пожимает плечами, раскачивая ногами в воде. – Кто его знает… по мне так это все сказка, чтобы было, чем ночью после праздника заняться. Взрослые ложатся спать, ну а мы… Альфа расслабленно улыбается, уводя взгляд к противоположному берегу, где видны все остальные. Белые одежды позволяют хорошо их рассмотреть. Кто-то разводит небольшие костры, а кто-то и впрямь забирается на пристани и, склонившись к воде, запускает свои венки, а потом бежит за ними следом туда, куда укажет течение. – Так что, неужели не хочешь узнать свою судьбу? – глаза альфы весело сверкнули, как две голубые льдинки, делая его красоту для Чонгука еще очевидней. Омега сглотнул. – Х-Хочу, наверное. Он потянулся к своей голове и осторожно снял венок. Немного подержав тот в руках, он тихо вздохнул и принялся наклоняться с ним к воде. Чужие руки тут же оказались на его талии, и глубокий голос мягко предостерег: – Не упади. Чонгук снова перевел дыхание, вот только волнение в нем было уже другого рода и более сильное. От него кожа покрывалась мурашками, и хорошо, что ее полностью скрывала одежда. А затем венок, отпущенный из рук, наконец-то коснулся воды и… – Застыл. Чонгук нахмурился, уставившись на венок, который будто и не понимал, что больше его никто не держит: держался на одном месте, даже на мелких волнах не покачивался, будто вовсе прилип. Омега поднялся на ноги, чтобы взглянуть под другим углом, но и после этого ничего не изменилось. Его плечи поникли. – Даже глупый венок не хочет показывать мне мою судьбу, – грустно произнес он. Тэхён же задумчиво глядел на водную гладь, в которой он и Чонгук отражались. Альфа поджал губы, тоже вставая и оказываясь ближе, чем омега того ожидал. – Ну, быть может, венку просто далеко плыть было не надо, – он пожал плечами и запустил руку в волосы. – Что? Это еще почему? Тэхён раскрыл было рот, чтобы что-то ответить, как вдруг в озере что-то всплеснулось, окатив их брызгами. – Тэхён, смотри – мой венок исчез! – воскликнул Чонгук, смотря на озеро во все глаза. – Что это может значить?! А Тэхён лишь вздохнул сокрушенно и закатил глаза к звёздному небу. – Русалки веселятся, – сказал он, без особого энтузиазма махнув в сторону, где над гладью воды показался красивый чешуйчатый хвост, а потом добавил только себе под нос: – как и всегда, дай лишь бы испортить момент. – Так дедушка что же, про русалок не врал?! Чонгук на какой-то там "момент", кажется, даже внимание не обратил, уставился на наглую озерную живность во все глаза, пока те стали показываться из воды, даже ему приветственно махали. А один недовольный альфа в это время насупленно разглядывал чужую красноволосую макушку, следя, чтобы омега на радостях в воду не упал вслед за своим венком… Который, вообще-то, по скромному мнению Тэхёна свою работу выполнил – указал как раз куда надо.