***
– Если выдвинетесь сейчас, темнота сыграет вам на руку, да и Тэхён, если что, под светом Луны будет гораздо сильнее, чем днем без него. Как окажетесь в городе, сразу идите в мою квартиру. Адрес я сейчас сохраню тебе в телефон, я его зарядил, и навигатор заработает, как только появится интернет. Будь очень осторожен и внимателен, Чонгук, и помни, пожалуйста, о том, что Тэхён до этого ни разу не покидал стаю и не бывал в городе. Чонгук слушает все наставления молча, стараясь запомнить то, что торопливо говорит ему Чимин, который забивает рюкзак Гука едой и вещами, а затем достает откуда-то толстенную пачку наличных и ту пихает туда же. – Это на первое время. Если не будет хватать или, не дай Луна, что-то случится, в квартире есть еще, берите, сколько нужно. Закончив, Чимин шумно выдыхает и разгибается, застегивая рюкзак и подходя с ним к Чонгуку. В золотистых глазах омеги так много тревоги и сожаления, что Чонгук вздрагивает. – Мне так жаль… я бы отправился с тобой, Гук-и, но кто ж меня отпустит… – Не говори глупостей, – хмурится Чонгук, шагая еще ближе и сжимая его обеими руками за плечи. – Рядом со мной слишком опасно, я бы и Тэхёна не захотел брать, если бы он меня слушался. Все в порядке, ты должен быть здесь, рядом с семьей и Намджуном. Твоему папе вообще волноваться нельзя… да и мой пока очень слаб. Позаботься о них, хорошо? Чимин, не смогший найти в себе сил, чтобы ответить вслух, согласно кивает и опускает голову Чонгуку на плечо, пряча в крепком объятии дрожащие губы. – Ты только не дай им себя поймать, обещаешь? – Обещаю, – отвечает Чонгук. О том, что скорее всего случится обратное, никто из них предпочитает не вспоминать. – Тэхён уже здесь. Я слышу его дыхание на крыльце, – бормочет Чимин, отстранившись, и шмыгает носом. – Пойду с ним попрощаюсь. Чонгук отпускает его и, повесив на спину рюкзак, выходит на задний двор, чтобы напоследок увидеться с папой. Когда он заходит в домик лекаря, старший омега лежит на кровати, и Ухён пытается напоить его целебной настойкой, которая премерзко пахнет даже для простого человеческого нюха, что уж говорить тогда об оборотнях. – Гук-и, – голос папы тихий и дрожит, и Чонгук торопливо подходит ближе и мягко давит на плечи, чтобы тот прекратил попытки привстать. – Ты уже собрался? Чонгук кивает и понимает вдруг, что в горле у него стоит ком, и если он попытается сейчас его проглотить, то расплачется. Он держался при остальных, но, увидев папу, которого только-только вернул, больше не может быть сильным. И жалко всхлипывает, сутуля плечи. – Ох, детка… Руки папы ласково обхватывают его, обнимая и притягивая к своей груди. Теплая ладонь молчаливого Ухёна ложится Чонгуку на спину, поглаживая. Чонгук не видит, как старшие переглядываются между собой. – Послушай меня очень внимательно, сынок, – голос Сокджина становится вдруг тверже, как будто тот непонятно откуда нашел в себе силы. – Не думай, что я так просто отпускаю тебя, а сам остаюсь в безопасности, это не так. В том, что сейчас я для тебя буду обузой, чистая правда, но и это не все. Оставаясь здесь, ты не только подвергаешь опасности стаю, ты загоняешь себя в ловушку. Нельзя сидеть и ждать, когда за тобой придут, нужно действовать, бороться! Ты – оборотень, Чонгук-и, как и твой отец, ты – красный волк. И я счастлив, что теперь ты наконец-то знаешь правду о себе и сможешь заставить своего волка проснуться… – Ч-Что сделать? – Пробудить своего внутреннего волка, Чонгук, – повторяет папа и слегка отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в глаза. Его голубые радужки мерцают среди сгустившихся теней. – Как окажетесь в городе, найди мага, который наложил на тебя заклятие. Он был верным другом твоего отца, поэтому не откажет в помощи, ему можно доверять. Кровь красного волка в тебе сильна: поверь тому, кто чувствовал ее всю свою жизнь. Она может спасти тебя. И Тэхёна. – Н-Но как я его найду, папа? – Тэхён поможет тебе в этом, доверься ему. – Будьте осторожны, Чонгук. И не выходите на улицу в темное время суток. Если маг охотников захочет напасть, то спастись от него днем, вне света Луны, у вас будет куда больше шансов, – наставляет Ухён, не прекращая заботливо гладить омегу по спине. – Тяжелая судьба выпала на твою долю, и настало темное время, но если разбудишь тот свет, что спрятан в тебе, сможешь побороть тьму. – Но что, если у меня не получится? Что, если волк не проснется? Я совсем его не чувствую… – Не чувствуешь, потому что до сих пор не поверил в себя, деточка, – объясняет престарелый лекарь, устало вздыхая. – Поверь в то, кто ты есть, Чонгук, как верим все мы. Папа снова крепче обнимает его, а затем целует в лоб теплыми сухими губами. Чонгук тем временем глубоко-глубоко вдыхает его родной запах, на мгновение ощущая себя дома, будто все хорошо, и они снова в своей квартире вечером только вдвоем, готовят ужин и планируют, чем займутся в выходные. И нет вокруг ничего сверхъестественного, смертельно-опасного, пугающего… Чонгук погружается во время, когда Луна была просто серебряной штукой в небе, и в сердце его пробирается горечь. Он выходит из домика, простившись с папой и дедушкой, расстроенный и поникший. Он не хочет уходить, но не потому что страшно остаться без защиты, нет… Страшно не справиться. Стая ещё не в курсе его ухода. У дома попрощаться с ним и Тэхёном собрались только самые близкие. Минхо и Намджун тоже здесь, но вожак отсутствует, отчего Чонгуку, правда, ни жарко, ни холодно. Он по-очереди обнимает каждого, следом за ним то же самое делает Тэхён. Его папа, Минхо, поддерживаемый руками старшего сына, стоит белый, как мел, голубые глаза напоминают ледышки. Чонгук понимает его, он тоже обрел, чуть не потеряв, и тоже теперь должен отпустить. Закончив недолгие прощания, Тэхён ненадолго скрывается в доме, а возвращается уже волком и ложится у ног Чонгука. Тот забирается на него верхом, и оборотень осторожно встает уже с ношей на спине. – До встречи, – произносит Чимин, и Намджун, стоящий за спиной своего омеги, твердо кивает как будто в подтверждении, что все они встретятся снова. – В следующий раз возвращайся в стаю на своих четырех лапах, младший братишка. – До встречи, – кивает Чонгук и пригибается, когда Тэхён с места сразу переходит на рысь. Омега прячет лицо в мягкой белоснежной шерсти, и альфа чувствует, как та на загривке мокнет от горячих слез. Он тихо скулит, будто в просьбе не унывать. А дальше весь путь их сопровождает лишь мягкая поступь бегущих по лесу волчьих лап.***
Тормозит оборотень у самой границы густого леса и широких лугов. Осторожно припав к земле брюхом, он терпеливо ждет, пока Чонгук, мышцы которого за путь от поселения успели затечь, слезет и окажется стоящим на своих ногах. Волк внимательно осматривает омегу, чтобы убедиться, что с тем после их пробежки полный порядок, а потом кивает куда-то Чонгуку за спину, заставляя нахмуриться. Но спустя несколько секунд Чонгук понимает, чего от него ждут, и, покраснев до кончиков ушей, лезет в рюкзак за одеждой, которая Тэхёну понадобится после обращения. Зверь, взяв протянутые вещи в пасть, тихо фыркает и скрывается за кустами, Чонгук же, хоть в темноте ничего не видит, для надежности еще и отворачивается, пока Тэхён, перевоплощаясь, неподалеку шелестит ветками. Омега смотрит на степь, что раскинулась перед ним. Тени путаются в высокой траве, кончики которой принимаются щекотать его пальцы. Ветер рождает в ней волны, и прохлада сентябрьской ночи кусает горячие щеки. На плечо Чонгука в молчании опускается рука, заставляя единожды вздрогнуть, а кожу – покрыться мурашками. – Сильно замерз? – спрашивает его Тэхён, и Чонгук на этих словах оборачивается к альфе, что стоит рядом с ним уже человеком одетый в простые джинсы, черную футболку и кожанку, как обычный горожанин. Непривычно видеть его таким. Омега на вопрос отрицательно качает головой. – Твой мех, он очень теплый… – и слабо улыбается, когда чужие глаза мерцают в ответ. Юнги сказал им взять внедорожник, на котором они с Хосоком и забрали Чонгука из города, казалось, уже добрую вечность назад. Так как именно Тэхён в ту ночь и встретил их у границы, знал, где именно спрятан автомобиль, а потому найти его сейчас никакого труда не составило. Водить Тэхён умел, у него даже оказались сделанными документы и права – не без помощи того же Юнги, связи которого поистине иногда способны были поразить. Скрипнула кожа сидений, хлопнули дверцы, тихо заурчал двигатель. Чонгук и Тэхён переглянулись между собой, и затем машина тронулась, везя их в сторону Сеула. – Ехать несколько часов, – предупредил альфа, обращая внимание на дорогу, пока все внимание Чонгука было сосредоточено на нем самом: на уверенном профиле, сильных руках, сжимающих руль. – Попытайся заснуть, а на подъезде к городу я тебя разбужу. Омега только упрямо хмыкнул, говоря тем самым, что спать не собирается, на что Тэхён лишь покачал головой. Какое-то время они ехали в тишине, пока машина мягко покачивалась на бездорожье. Электронные часы приборной панели преодолели отметку в "три ночи", и датчик тихо пропищал. – Тебе страшно? – вдруг спросил Гук, понизив голос до шепота. Альфа вздохнул, задумываясь над ответом. – Страшно. – Почему? – Боюсь не справиться. – С чем не справиться? – С тем, чтобы тебя защищать. Брови омеги от удивления изогнулись. Не такого он ожидал. – А за себя самого тебе разве не страшно? – А тебе за себя не страшно? Чонгук фыркнул, понимая, что альфа в их дискуссии явно победил, потому что оказался целиком и полностью прав: Чонгук тоже боится не за себя, а за того, кто рядом. – Хорошая из нас вышла парочка. Услышав слова омеги, Тэхён усмехнулся, думая, что тот в них вкладывал явно не тот подтекст, какой самому Тэхёну хотелось бы, но в ответ альфа только согласно кивнул. Взгляд его не отрывался от лобового стекла, хоть время от времени и хотелось посмотреть правее, где на пассажирское сидение Чонгук забрался с ногами и укутался в куртку так сильно, что спрятал за воротником даже свой маленький нос. – Замерз все-таки? Не получив ответа от этого сильного и независимого, Тэхён щелкнул кнопкой, включая подогрев сидений. Недовольство с лица альфы исчезло лишь тогда, когда упрямец наконец-то высунул свой нос и расстегнулся, сонно хлопая глазами – видимо, его от тепла разморило, оно и к лучшему. – Чимин сказал, что ты ни разу не был среди людей, – пробормотал Чонгук, – это правда? – Правда. – Почему так случилось? – Для нас это нормальное явление. Оборотни гораздо лучше чувствуют себя в окружении природы и себе подобных, чем там, где земля упрятана под бетон, а трава растет в каких-то… тазиках. – Это называется горшками. – Да хоть как, – фыркнул Тэхён. – Я этого не понимаю, поэтому никогда не горел желанием узнать о человеческих городах больше, чем необходимо. Это Намджуну все подряд интересно, он умный… каким и должен быть вожак. – Ты тоже умный, – Чонгук нахмурился. – Ум бывает разным, и твой просто отличается, вот и все. А еще ты очень храбрый, сильный и справедливый. – Никак решил заставить меня покраснеть? – коротко рассмеялся альфа, не сдерживаясь и все же на секунду переводя взгляд с дороги на омегу. Тот с преувеличенным интересом разглядывал свои руки, сложенные на коленях. Снова Тэхён хихикнул. – Похоже, ты сам засмущался, Чонгук-а. – Все-таки прав был Чимин – ты тот еще самодовольный индюк. Тэхён улыбнулся, слушая насупленный голос. Даже в этот момент, когда опасность шла за ними по пятам, присутствие омеги вселяло в его сердце уверенность и дарило немного покоя. Ради Чонгука Тэхён готов был оставаться сильным, готов был защищать его до последнего вздоха. Потому что – главный защитник всей стаи. Потому что – так решило его многие годы спавшее сердце. Теперь же оно билось. Билось сильно, даже отчасти болезненно, стоило лишь почувствовать на себе зелень чужих искренних глаз. Кажется, то уже нашло, кому себя подарить, не собираясь ждать, когда о чувствах, как это обычно бывает, подскажут инстинкты. Для Тэхёна Чонгук даже без запаха стал самым желанным на свете омегой. За свою доброту, смелость и любознательность, за самопожертвование, веру, ум… в нем были сотни качеств, сотни разных граней. Открывая для себя каждый раз новую, альфа не переставал восхищаться. Он никому теперь не отдаст свое сокровище, будет охранять, заботиться. Даже если, узнав о его чувствах, Чонгук их не примет – останется рядом, чтобы присматривать, потому что сделал свой выбор, который каждый альфа делает только раз в жизни, оставаясь тому верным до конца своих дней. Тэхён выбрал Чонгука своим омегой. Тэхёна к Чонгуку привела сама Луна.