War of the Roses

Тэхён оказывается на ногах быстрее, чем успевает осознать происходящее. Он кидается к двери, вставая между ней и кроватью, чтобы загородить собой Чонгука, что в растерянности жмется к изголовью, прислушиваясь к невидимому переполоху. Альфа и не думает сдерживать злое рычание, которое без всяких слов прекрасно говорит о том, что настроен он сейчас оторвать голову любому, вознамерившемуся зайти в спальню и причинить омеге вред. Инстинкты отключают его разум, окрашивая все перед глазами в красный. Челюсть болит от того, что удлинились клыки, мышцы превратились в сталь. Это все природа, она сейчас диктует Тэхёну защищать. Ведь Чонгук сейчас как никогда беззащитен, его организм в течке, он слаб и уязвим, и этот проснувшийся запах… запах черемухи. Альфа внутри Тэхёна в ярости, он бушует от того, что кто-то, кроме него, сейчас способен учуять усилившийся аромат его пары. Он должен помешать этому, разодрать в клочья тех, кто посмел потревожить их в этот час, вскрыть им глотки, растерзать, уничтожить!.. В предрассветном сумраке слышатся сопровождаемые треском шаги, а затем вдруг – хлопок, и сразу же после громкий рык оборотня. Но другого, не Тэхёна, который, услышав тот, настороженно застыл, но затем все же взялся за дверную ручку и распахнул дверь в коридор. Чтобы тут же поймать и резко откинуть прочь от себя чье-то воняющее кровью тело. Маг? Судя по всему, темный. В отключке. А дальше в проходе еще несколько его собратьев – воюют с двумя мужчинами, и если в первом Тэхён без труда узнает Ханыля, то второй оказывается незнакомцем. Вернее, незнакомым красным оборотнем. Тот беспощадно рвет в клочья темных магов и охотников, которые пытаются наступать и ожидаемо проигрывают, потому что вся магия, что у них есть, успешно блокируется Ханылем, мощь которого в десятки раз превосходит их. Белый туман его магии стелется по полу и, искрясь, тихо шипит. – Волчонок! Не стой столбом! Чонгука в руки и за нами на выход! – прикрикивает маг на опешившего оборотня, чем приводит того в чувства. Тэхён срывается обратно в спальню, как ему и приказали. Осторожно просовывает под омегу обе руки, крепко прижимая к груди его маленькое горячее тело, которое дрожит от лихорадки. Запах цветущей черемухи, кажется, за минуту, что альфы не было рядом, усилился в несколько раз. Он бьет в голову, пытается подчинить, притянуть ближе, получить свое… У Чонгука все еще слезятся глаза, а сердце стучит быстро-быстро. Он явно напуган, потому что, хоть и не способен сейчас контролировать свое тело, происходящее осознает. Осознает то, что они оказались в опасности. – Все будет хорошо, Гук-и, – шепчет Тэхён, как ребенка, прижимая его к себе и давая спрятать лицо в основании своей шеи. – Сейчас мы отсюда уйдем. Только немного потерпи… Когда Тэхён выносит омегу в коридор, все темные маги и охотники оказываются повержены. Ханыль стоит прямо за дверью, ждет их, а красный волк, морщась и прижимая окровавленную ладонь к своему левому боку, выглядывает через дыру, на месте которой раньше находилась входная дверь. – Я слышу, что снизу поднимаются ещё, – говорит он и вдруг встречается злым взглядом с Тэхёном, заставляя того напрячься. – Времени минута. – Нам этого пять раз хватит, – легкомысленно жмет плечами светлый маг, отвлекая внимание Тэхёна на себя. Ханыль касается стены, рядом с которой стоит, и на ее месте уже со знакомым хлопком за мгновение возникает переливающийся серебряным светом портал. – Волчата вперёд, – кивает он на сверкающую неизвестность, и альфе не остается ничего другого, как, перехватив Чонгука покрепче, шагнуть в нее. Тут же обстановка вокруг них меняется, и после сделанного шага Тэхён оказывается стоящим в абсолютно незнакомой просторной комнате, судя по всему, гостиной. В ней высокие потолки и пол выстлан темным деревом. Окна по периметру одной из стен надежно закрыты тяжелыми гардинами, у противоположной стены ярко полыхает огонь в камине, а рядом с ним расставлены пара кресел и изумрудного цвета софа. К софе Тэхён и подходит. Опускается перед ней на колени и осторожно перекладывает омегу на мягкие, обитые бархатом подушки. Тот в неутихающем испуге все сопротивляется, пытается уцепиться за тэхëновы руки, и у альфы от этого сердце обливается кровью. Не сдержавшись, он тихо скулит, ловит лицо Чонгука в ладони и оставляет на его горячем лбу печать поцелуя. Скользит на затылок, гладит красные волосы… – Все в порядке, Чонгук-и, – повторяет он шепотом, своим лбом прислонившись к его. – Ты в порядке. Чонгук, слыша его слова, выдыхает и даже на миг расслабляется, но затем вдруг все его тело каменеет… и в груди рождается глухое рычание. Омега приподнимается, грозно смотрит поверх тэхëнова плеча и рычать не перестает. Тэхён оборачивается, видит, что оставленный ими портал снова ожил, и среди его холодного света возникли те, кто раньше пришел им на помощь. Альфы, быстро найдя их взглядом, спешат приблизиться, чем только провоцируют омегу еще громче зарычать, вцепившись Тэхëну в плечи. Альфа, не сумев противиться инстинктам, во всю глотку ему кричащим, что омега в опасности, ведь до сих пор чувствует страх, тоже обнажает клыки, закрывает Чонгука собой. Голубой пронзительный взгляд обращается на красноволосого чужака. Тот все еще ранен и все еще зол, смотрит на Тэхëна в ответ, но затем видит омегу, жмущегося к спине молодого оборотня, и весь как будто тускнеет. Убирает агрессию и даже останавливается на месте, не решаясь подойти еще ближе, чем уже есть. – Все живы – уже хорошо, – бормочет Ханыль себе под нос. Вот уж кто совсем не напрягается. Не боясь чужого рычания, маг подходит к камину и хлопает в ладоши. – Не рассчитывал так скоро снова встретиться с вами, но что уж теперь поделаешь, да? Придется вам у меня погостить… тем более в таком состоянии Чонгук сейчас вряд ли готов к… перемещениям. Тэхён все еще загораживает омегу собой, хоть сознанием и понимает, что опасность их миновала, а Ханыль не причинит вреда, волчья сущность униматься не думает. Он на взводе, как и Чонгук. Не успокоится, пока не останется с ним наедине, где-нибудь подальше от чужих глаз, где-то, где они будут в безопасности. Но, как назло, в комнате становится еще больше народу. Несколько бледнокожих омег с белыми, как у Ханыля, глазами, торопливо заходят и, не сбавляя шага, приближаются к ним, становясь подле своего господина. – Помогите моему милому племяннику, – просит альфа, в сочувствии сжимая губы, когда наблюдает, что Чонгука накрывает очередным приступом судорог. – Только Луны ради, будьте с ним осторожны. – Тэхён…. Альфа переводит растерянный взгляд то на Чонгука, то на незнакомых ему омег, и от бессилия снова рычит. Понимает, что лучше отпустить, позволить помочь, но так тяжело оставить своего омегу, когда он такой! – О нем позаботятся, Тэхён-ши, – настойчиво произносит Ханыль, обращая на него взгляд вертикальных зрачков. – Здесь вас обоих никто не тронет. В мою обитель ни один охотник не решится войти, как и темные маги. Клянусь, что никто не причинит твоему омеге вреда. За спиной у мага тихо фыркнул красный волк. Отойдя к стене, он тяжело привалился к той и грубо отмахнулся от одного из омег, что подошел к нему с предложением оказать помощь. – Его уж точно опасаться не стоит, – добавил маг, заметив, что Тэхён не сводит с другого волка своего пристального взгляда. – Он – тоже друг. – Хорошо, – в конце концов ответил Тэхён, хоть от напряжения голос его все равно получился грозно рычащим. Повернувшись к Чонгуку, он поймал его руки в свои и, оставив на них тепло своих губ, через силу улыбнулся. В зелёных глазах напротив все еще стояли слезы и читалась боль вперемешку со страхом. – Они помогут, и тебе станет легче, Гук-и, – стараясь звучать мягко, но уверенно, шепнул ему Тэхён. – Тебе нужно сейчас пойти с другими омегами, ладно? – Мне плохо, – выдохнул Чонгук ему в ответ, после сразу же сцепив зубы. Тело его до сих пор дрожало и было все сплошь покрыто испариной. Запах черемухи забивался в каждый угол просторной комнаты. – Тэхён, мне очень плохо… и без тебя станет еще хуже, не надо… – Прости меня, – альфа тяжело вздохнул и, зажмурившись, резко отстранился от Чонгука, позволяя омегам тут же ловко подхватить его с помощью магии и увести из гостиной. Чонгук пытался сопротивляться и не переставал звать Тэхёна, но тело его слишком ослабло, чтобы сопротивления принесли хоть какую-то пользу. Альфа наблюдал, как омеги скрываются с глаз, и внутри горел от вины за то, что причиняет боль любимому человеку, заставляет того еще сильнее бояться. Ненависть к самому себе затопила его, но он знал, что поступил верно. Сейчас он для Чонгука все равно бесполезен, он не сможет быть с ним, не сможет облегчить боль так, как они оба нуждаются. Сейчас не время и не место. Расслабляться, отвлекаться, забываться – непозволительная для них роскошь. Придется терпеть. – Ты умница, – похвалил его Ханыль, и Тэхён, не сдержавшись все-таки на него рыкнул. – Я главный воин и защитник своей стаи, Ханыль-ним, я несу ответственность за безопасность десятков альф, омег, стариков и детей. Не нужно вести себя со мной так, будто я ни на что не способный слюнявый щенок. Ханыль, ничуть не смутившись, с лёгкой улыбкой на красивых губах кивнул головой. – Как скажешь, Тэхён-ши, правда твоя. Молодой альфа ведет взглядом в сторону и обращает тот снова на красного волка. Тот тяжело дышит, все еще привалившись к стене. Ханыль цыкает и подходит к нему, ныряя под руку, чтобы дотащить до одного из кресел. – И чего ты там встал? Стена не рухнет без твоей помощи, братец. – Не хотел… напугать его, – с трудом отвечает волк и морщится, когда его осторожно опускают и помогают сесть. Когтями, что так и не исчезли после драки, он разрывает на себе черную рубашку, позволяя увидеть глубокую рану, нанесенную оружием охотников. Маг хмыкает и подносит ладонь к истекающему кровью оборотню, начиная колдовать. Тэхён наблюдает за ними в течение минуты, не зная, с чего начать разговор. Вопросов в голове юного оборотня слишком много, и сейчас, когда без Чонгука рядом рассудок сумел проясниться, он не знает, за что ухватиться в первую очередь. Кто этот волк? Что ему надо? Почему он их защитил, почему не хотел напугать Чонгука? Как их нашли? Как Ханыль об этом узнал? Что будет дальше?.. Пока он все глубже закапывается в свои мысли и тонет в вопросах, не сразу замечает, что за ним наблюдает пара внимательных зеленых глаз. Незнакомый красный волк смотрит все так же грозно, хоть опасности кругом больше нет. Будто Тэхён – тоже угроза. Но с какой стати? – Кто Вы такой? – в конце концов Тэхён решает задать первый вопрос из той кучи, что скопилась у него в голове. Оборотень склоняет голову к плечу, хмурится и ничего не отвечает на заданный ему вопрос. Вместо этого произносит: – Ты сын Джебома и Минхо. – Да, все верно, – кивает Тэхён. – Это был не вопрос. – Полегче, Кихён, – просит Ханыль, не прерываясь от того, что делает с помощью своей магии, склонившись над раной. – Он защищает Чонгука. – После того, как стая во главе со своим вожаком выкинула беззащитного омегу за пределы своих границ, – выплюнул презрительно альфа. – Этот щенок – сын жалкого труса! Каким был Джебом, таким и остался! – Следите за своими словами! – А ты имей мужество встретить правду, сопляк! Ханыль, оказавшись меж двух разъяренных волков, лишь обреченно вздохнул. Он предвидел что-то подобное, потому ни капли не удивился, почуяв взаимную ненависть этих двоих. Интересная, все-таки, из них всех получится семейка, если эта история закончится хорошо… – Этот сопляк все еще пара твоего сына, – терпеливо напомнил младшему брату Ханыль, наконец отстраняясь и оглядывая проделанную собой работу. – И он такой же белый оборотень, как твой обожаемый муж. Не все они плохие… – Вы сказали "сына"? Маг встретился с растерянными голубыми глазами Тэхёна, который от свалившейся на него информации, казалось, опешил. Бедняга, этот день его скоро попросту доконает. Непонятно еще, как он выдержал рядом со своим омегой в течке все это время и не поехал крышей. Ханыль сказал тогда от чистого сердца: Тэхён впрямь большой молодец. Он рано повзрослел, окреп, с детских лет волоча на себе бремя ответственности, какое порой не под силу даже взрослым. И вот каким стал. – Все это очень сложно, Тэхён. И то, где вы с Чонгук-и оказались – лишь верхушка огромного айсберга. Однако, узнать, что скрывается ниже, тебе вскоре предстоит. И Чонгуку тоже. Красный волк на последних словах мага тяжело вздохнул, и Тэхён опять покосился на него. – Почему Вас не было с ним рядом столько времени? – само сорвалось с его губ с ощутимым упреком. – Клыки еще не выросли скалиться на меня. – Да ну хватит вам… Тэхён напрягается, он делает пару шагов к старшим, намереваясь ответить. Он не привык поджимать хвост и сдавать оборону, его такому не учили. Его учили сражаться и защищать свое. Но на этот раз сделать задуманное ему мешают. Со стороны входа из темноты слышится глухой звук, и оттуда же блестят ярким зеленым светом глаза. Рычание врывается в установившуюся тишину, прежде чем в гостиной появляется Чонгук. Тэхён, как и остальные, при его виде замирают. Омега бледен и все еще слаб, его трясет и лихорадит. Новая одежда все равно липнет к телу из-за пота, искусанные губы алеют ярко-красным, вступая в болезненную гармонию с волосами. – Господин! Чонгук-ши вырвался! Он… – Он здесь, – зовет негромко Ханыль своих бедовых помощников, и те, заметно потрепанные, вбегают в гостиную. – Тэ… Альфа ничего и никого уже больше не слышит, он не хочет больше осознавать ситуацию, не хочет думать о других, о том, что и кому он должен… Чонгук пришел к нему, за ним… Значит, вдалеке от Тэхёна ему не понравилось, ему все еще страшно и тяжело. Оставить его, доверить другим, пусть и омегам, было огромной ошибкой. – Прости, – шепчет Тэхён, быстро подходя к нему и крепко обнимая слабое тело. Прижимая к себе и давая за собой ото всех спрятаться. – Прости, что оставил тебя. Омега оплетает его руками и выглядывает из-за плеча на всех, кто снова толпится кругом. Внутри него все вибрирует от дикой агрессии и недовольства. Ему хочется уйти и забрать Тэхёна с собой. – Он думает, что с нами ты будешь в опасности: впервые, наверно, так ярко чует твой запах и, различая в нем злобу, злится сам. Так злится, что пришел защищать… Разве его выбор не очевиден… Кихён? Ну ладно, хватит всем тут сегодня валять дурака. Утро на пороге. – Ханыль устало разминает шею и хрустит позвонками. – Вы, кто-нибудь, покажите Тэхёну и Чонгуку их комнату. Не разлучать же теперь этих двоих… С Чонгука сейчас станется – вынесет и дверь, и стены, если решит добраться до своего альфы. Ступайте. Пронаблюдав, как один из омег уводит оборотней из гостиной к лестнице на второй этаж, где расположено спальное крыло, Ханыль наконец позволяет себе устало опуститься в кресло напротив брата. По тому видно, что он еще сильнее прежнего недоволен. – Только не говори, что против их совместной ночевки, – маг тянет вверх уголки своих пухлых губ и зарабатывает злобный прищур зеленых глаз в свою сторону. – Да ладно тебе… И вряд ли сегодня между ними что-нибудь произойдет... – Избавь меня от этого разговора. Маг жмет плечами, позабавленный головной болью своего брата. Должно быть, все отцы так реагируют, когда обожаемый маленький сын вырастает, и вдруг оказывается, что он тоже может заниматься сексом и всякое такое. Но веселые мысли быстро сходят на нет. Вернее, заменяются кое-чем посущественней и посерьезней. – Их нашли, – вздыхает Ханыль. – Значит, моя защита на Чонгука больше не действует. – Думаешь, он смог самостоятельно ее снять? – задумчиво спрашивает Кихён. – Вполне. Он твой сын… и должен быть довольно силен. Сам знаешь, у нас с тобой в роду кого только нет: и волки, и маги… собрали всякой нечисти, и вот, получился коктейль. Но я думаю, что дело в другом. – В белом щенке, – хмыкает красный волк, все никак не сдастся. – Ага, именно, – Ханыль будто специально подливает масла в огонь. – Чонгук встретил свою судьбу, и волк в нем почуял свое. И теперь будет защищать. А чтобы защищать, ему нужно быть сильным. Смотри, что он уже учудил: справился с несколькими светлыми магами, чтобы прорваться к нему. Не каждому, даже опытному, волку такое под силу, а твой сын, который и волк-то без году неделя, просто взял и сделал. – Чонгук особенный, – произнес Кихён и впервые за весь этот день… да и вообще за очень долгое время позволил своим губам изогнуться в слабой улыбке. – Он мой сын. Любимый сын, и я умру за него. Ханыль согласно кивнул на его слова, отстраненно заметив: – На то мы все и семья.

***

Дверь просторной комнаты с большой двуспальной кроватью с мягким щелчком захлопывается за их спинами, позволяя наконец-то ощутить долгожданное уединение. И в тишине слышно, как Чонгук рядом с альфой судорожно и протяжно выдыхает. Его тело расслабляется, и Тэхён едва успевает поймать омегу, не дав тому упасть на толстый ковер насыщенного черного цвета. – Ты сейчас очень слаб, не пытайся идти, – просит альфа и, подхватив на руки, доносит Чонгука до расправленной постели, осторожно опуская на простыни. И следом тут же ложится сам, увлекаемый цепко схватившимися за него чужими руками. Чонгук держит крепко. Его тело без всяких слов зовет, просит коснуться, унять боль, нужду, тревогу. Подтвердить, что не один здесь Чонгук такой, кто желает и жаждет близости, единения, их союза… Он, конечно же, не единственный, но… – Нам нельзя, – Тэхён шепчет тихо, нежно и влажно целуя алую щеку. Но потом, не сдержавшись, скользит дальше, на полураспахнутые от дыхания губы. Как тут удержишься? Между ними накрепко переплетаются их природные запахи: свежий аромат мяты и терпко-сладкий черемухи. Кружит голову, опьяняет и возносит высоко до эйфории. Потому что это не просто запахи, это – их воздух, которым впредь необходимо обоим дышать. Это присутствие рядом, доверие, нужда друг в друге, которую они теперь ощущают. Она лучше слов, обещаний и каких-либо поступков. Это шестое чувство, и оно подлиннее всего остального, что только может существовать в этом мире. Их реальность теперь состоит друг из друга. Потому что она – их судьба. То, как это заведено у волков. – Веришь теперь? – спрашивает Тэхён тихо, склоняясь над Чонгуком и щекоча его кожу своей свесившейся белой челкой. – Что ты – моя пара? Я столько раз хотел тебе об этом сказать… Чонгук кивает несколько раз часто-часто и жмурится. Тесно жмется к нему, закидывая ноги на пояс и скрещивая щиколотки между собой. Его губы изучают чужую светлую кожу, а из груди доносится мягкое мурчание. Тело наконец перестает лихорадить, и пусть дыхание омеги все еще тяжелое, ему лучше. Это успокаивает. Альфа укрывает их обоих с головой одеялом, пряча от солнечных лучей. Обнимает, пальцами зарывается в густые шелковистые волосы и наконец расслабляется. Омега шумно сопит, его сердце стучит сильно и яростно. Он дышит чужим ароматом с жадностью, и очевидно, что лишь этого – мало. Но близость тэхёнова тела ему помогает. Знание того, что Тэхён наконец-то с ним рядом и в безопасности – отрезвляет и успокаивает. Чонгук, переживший сильнейший стресс, будучи в разгаре своей первой течки, сам не понимает, как отключается. Он засыпает в тесных объятиях своего альфы, в сон погружаясь с мыслью о том, что наконец-то чувствует себя тем, кем должен быть. И еще – очень любимым.