***
Провожали на вокзал Лили в этот раз только родители. Джеймс с утра умчался на работу в Департамент магических игр и спорта. А вот Альбус хотел поехать с ними, но Гарри его мягко осадил: — Лили уже не маленькая. Я провожу и тоже приеду в отдел — и очень надеюсь, что к этому моменту отчёт всё же будет наконец-то готов. Альбус видел, что отец хоть и улыбается, но что-то в его тоне даёт понять, что пререкаться бесполезно. Обняв Лили на прощание, он, мрачнее тучи, скрылся в камине. — И что? Ты никак не мог его отпустить с работы на несколько часов? Это же твой сын! — Джинни, послушай, он и так ничего не хочет делать — он неделю не может сдать этот отчёт и каждый раз меня «кормит завтраками»: что «завтра непременно всё точно закончит» (кстати, из-за этого я не могу свести общую документацию и сдать её). Если я взял его к себе в отдел на работу, это не значит, что он может так себя вести! Как будто он мне делает одолжение! А не я ему… — Вообще-то он туда не очень хотел, если ты помнишь, и… — Джинни! Я… — Мам, пап, — Лили тревожно посмотрела на родителей, — Мы опоздаем, надо ехать.***
Платформа девять и три четверти встретила их привычно — шумом сотен голосов и прощальной суматохой в клубах белого пара от Хогвартс-экспресса. Гарри, Джинни и Лили пробирались вдоль поезда через галдящую толпу школьников и их родителей, отыскивая Гермиону, Рона и Хьюго. В тумане Лили чуть не наскочила на идущую навстречу девушку, но через секунду, увидев друг друга вблизи, обе радостно воскликнули: — Мег! — Лили! Ух, ты — как удачно! Здесь найтись — чудо прямо! Подруги обнялись. — Ещё бы Анетту разыскать, — озираясь, проговорила Мег. Они увидели их одновременно: Лили — семейство Грейнджер-Уизли, а Мег — Анетту с родителями. Кудрявую светловолосую Анетту можно было легко узнать хотя бы даже по одному её встревоженному выражению лица — она как будто бы так и не смогла привыкнуть за семь лет к этой суматохе и каждый раз с нетерпением ждала момента, когда же удастся воссоединиться с подругами и не топтаться неприкаянно. Мистер и миссис Аркур — её родители — тоже выглядели немного потеряно на этой платформе. Но они с любопытством оглядывались по сторонам, — редкая встреча с магическим миром их увлекала. Они негромко разговаривали друг с другом, переходя иногда на французский. Хьюго увидел Анетту раньше, чем заметил приближающихся Лили с Мег, и поспешил к ней. Лили поймала за руку несущуюся на всех парах Мег: — Пссст! — Что?! В чем дело? — Ну… дай им поздороваться, — прошептала Лили ей на ухо. — Ааа… Они успели заметить, как немного порозовели щеки Анетты, и как Хьюго чуть опустил глаза, стараясь скрыть смущение. Лили всегда это восхищало — видеть, как зарождаются отношения. У неё буквально сердце пело от радости, когда она замечала эту сияющую искорку, от которой кому-то теперь станет теплее и светлее. Вот оно, самое настоящее чудо без магии, заклинаний! Лили боялась спугнуть этот хрупкий, словно крылышки мотылька, момент. Ей показалось, что Хьюго долго готовился к тому, как начнёт разговор с Анеттой после каникул — но, похоже, решительно позабыл сейчас всё, что запланировал сказать. К тому же, на них с трёх сторон набегали родители — самого Хьюго, Лили и Мег. Их с Анеттой секундная неловкость потонула в общем радостно-приветственном гвалте. Мистер Дэвис — отец Мег — пожимал руки Рону, Гарри и отцу Анетты. В любой толпе его делали заметным не только высокий рост, но и то, как он обычно одевался: эклектичное сочетание пиджака с джинсами и ремнем с ковбойской пряжкой. Картину дополняли волосы до плеч и серьга в ухе (при ближайшем рассмотрении обнаруживалось что подвеска на ней — скелетик из подвижных косточек). Миссис Аркур обнимала Лили и Джинни, бойкая черноволосая мама Мег уже вовсю разговаривала с Гермионой. Потом отцы начали грузить чемоданы и прочий багаж в вагон. Приближалась минута расставания. Лили со внезапной ясностью поняла — это её последний год в Хогвартсе. Да, ещё будет отъезд после Рождественских каникул — но там уже всё по-другому. А вот в этой, несравнимой ни с чем, сентябрьской бурлящей суматохе она в последний раз. Если только… Ну да — если только она когда-нибудь будет провожать кого-то сама. Но почему-то ей казалось это таким далёким и маловероятным… Поэтому сейчас Лили старалась впитать атмосферу вокруг, запомнить её. Мег прощалась с родителями, мама обняв её за плечи чуть строго и полушутя-полуторжественно проговаривала: — Маргарет Хилл-Дэвис, веди себя прилично и удели всё своё внимание экзаменам… — Ой, маааам! Опять «Маргарет», опять экзамены. Да сдам я эти ЖАБА, сдам! — Вот надо не просто «сдам», а «сдам на должном уровне и не уроню семейную планку»… Отец смеялся, обнимая их обеих: — Лиззи, да не накручивай же ты её! Если посчитать среднее арифметическое со мной, то особых усилий для удержания «семейной планки» и не понадобится, — он заговорщицки подмигнул дочери, и добавил полушепотом, — Я вообще школьные выпускные не сдавал, потому что мы с ребятами сбежали в гастрольный тур в Англию… И ничуть не жалею, между прочим! А то как бы я познакомился с одной магически прекрасной леди — леди Элизабет… Он чмокнул жену в щеку, та попыталась призвать его к порядку: «мы же на людях», но через секунду уже смеялась вместе с ним. — Ойй, ну «молодожёны», — возвела глаза к небу Мег, высвобождаясь, — Всё, мне пора, скоро отправление! — Опять у них медовый месяц на двадцатом году брака — шепнула она Лили, забираясь в вагон. Лили улыбнулась в ответ: «да ведь прекрасно же!», с грустью думая, что вот бы и у её родителей был «медовый месяц»… А не то, что происходит теперь. Тут до неё дошло, что она уже несколько минут стоит, держа родителей за руки — маму за правую, отца за левую — как когда-то в год своего первого отъезда в Хогвартс. Она уткнулась в плечо Гарри, шепнув: — Держись, пап. До встречи! Я буду скучать. Джинни тоже обняла дочь, Лили прижалась к ней, чувствуя, как непрошено подкатывают слёзы. Что будет происходить с ними, пока её нет? Она проглотила ком в горле. Мама заглянула ей в глаза: — Удачи в новом году, Лили! Ну что ты? Не грусти, котёнок! Ты не забыла гостиницы для Невилла? — Ага, всё взяла. И ещё то чистящее супер-средство, которое ты обещала тёте Ханне. — О, отлично! Не забудь передать привет и поцеловать его от нас! — Конечно, мам, — улыбнулась Лили. В отличие от Джеймса и Альбуса в их школьные времена, её подобные просьбы нисколько не смущали. У неё была уже практически традиция — в первый день до всех уроков навестить профессора Лонгботтома и всё ему передать от родителей — пока он ещё не «профессор», а «дядя Невилл». Лили посмотрела на родителей: — Вы тут будьте молодцами, ладно? Гарри и Джинни кивнули — чуть нервно и стараясь не смотреть друг на друга. — Ты не волнуйся, малыш, у нас всё хорошо будет — проговорил Гарри, ловя тревогу во взгляде Лили. Паровоз должен был вот-вот отправиться, уже забираясь в вагон, Лили обернулась к отцу: — Пап, я там оставила на столе у меня в комнате пару книг — может, ты всё-таки попробуешь прочесть? Ну, вдруг? Знаешь, иногда вовремя увиденное или услышанное слово может многое изменить… Попробуй, пожалуйста, а? На то, чтобы спорить, времени уже не оставалось, поэтому Гарри, чуть помедлив, кивнул: — Хорошо, я… подумаю, Лили. Я подумаю над этим. Лили улыбнулась ему с надеждой. Вагон тронулся, она махала рукой, глядя на родителей, пока перрон не исчез из виду. Дверь купе за её спиной открылась, в коридор высунулась Мег: — Эй, Лили, ты где? Мы уже подумали, ты на платформе остаться решила! — Иду-иду — куда же я денусь, — рассмеялась Лили. Она нырнула в купе к подругам. Пейзажи за окном всё быстрее сменяли друг друга. Паровоз, набирая скорость, мчался через залитые солнцем долины и леса — ещё совсем летние, не успевшие сменить свой зелёный наряд на осеннее золото. — Как у тебя дома дела? — спросила Анетта. Лили слегка нахмурилась и пробормотала: — Нормально. — Они уже не ругаются? — Ещё как ругаются… Но… Они не виноваты, что жизнь так сложилась и сделала их такими… Что прошлое сделало отца таким… А давайте, может о чем-нибудь другом лучше? — Да! — воскликнула Мег, — расскажи, что там Марк? — Марк? — Ну, Ньютон же, — ты что? Он пишет? — А, нет, не пишет. Я эээ… Ну, после того случая с розами… — в общем, я ему написала не очень приятное письмо, по-правде сказать. Так что, думаю, теперь он успокоится. — Ну Лилиии! Ну как так?! Он же такооой… — взвыла Мег. Анетта вступилась: — Мег, но если он не нравится Лили! Сердцу не прикажешь! — Ани, как можно было это определить, если они толком даже не общались! Лили, зачем? Зачем ты себя хоронишь заживо?! — Я не хороню… Он правда просто мне не нравится, — ответила Лили, глядя в окно. На душе стало скверно, когда она вспомнила своё письмо Марку Ньютону. В сущности, он же не хотел её так подставить и вообще дурного не хотел сделать… Мег продолжала: — Вся надежда, что Ньютон окажется не робкого десятка и — он же старше в конце концов! Может он проявит решительность… — О нет, только этого не хватало! Ещё одного подобного случая я точно не переживу! Наоборот, я очень надеюсь, что у него всё-таки есть мозги (в конце концов, выпускник Рейвенкло и гордость школы) — он их включит и оставит меня в покое! Хотя после того, как он додумался прислать эту охапку на 2 мая, насчёт мозгов его у меня как-то возникли большие сомнения!.. Лили живо вспомнила ту картину: Большой зал в чёрных траурных полотнах, за столами собралась все ученики и преподаватели. На возвышении у преподавательского стола — отец, завершающий речь о павших защитниках Хогвартса… И в этот момент в зал влетают две чуть живые совы, с трудом волокущие привязанный к их лапам огромный — нет, просто-таки гигантский — букет красных роз… На глазах у всей школы, заваливаясь под тяжестью груза то в одну, то в другую сторону, они летят к Гриффиндорскому столу… Птицы уже едва держались в воздухе. Долетев до места Лили, они обрушились на стол вместе со своей ношей — со страшным грохотом и звоном, опрокидывая кубки, тарелки и кувшины. Гарри, кажется, на несколько мгновений лишился дара речи. У Лили звенело в ушах от этой повисшей тишины, ей казалось, что она в невесомости. Потом отец продолжил говорить, дальше они должны были перейти во двор к памятной плите в честь защитников школы (той самой, замены которой на более заметную стелу, пытался сейчас добиться Гарри). Почти не дыша, стараясь действовать очень быстро и максимально незаметно, Лили выдернула из букета открытку и вытащила (исколов до крови пальцы) одну розу — чтобы в букете осталось чётное число. Цветок и открытку она сунула Мег, прошептав: «Спрячь быстро, умоляю!», а сама подхватила тяжеленный букет и пошла через весь зал к отцу. — Это для возложения к мемориальной плите, — тихо проговорила ему Лили, — Я не предполагала, что служба доставки окажутся такими идиотами и не смогут додуматься отправить с ним хотя бы четырёх птиц… Они должны были принести его до обеда, но… вот. Прости, пап, что так вышло… Щеки и уши у неё пылали, — ей думалось, что цветом они уже точно стали как эти самые розы… Она передала букет Гарри, тот успокаивающе потрепал её по плечу, и, обняв, повёл во двор. Всё школьники и преподаватели двинулись следом за ними. После, когда траурная церемония завершилась, Гарри сказал, что сама идея была действительно хорошая, — и не её вина, конечно, что с доставкой так вышло… А потом Лили вернулась в спальню — и на подушке её ждали, положенные заботливо рукой Мег, роза и открытка: «Милая Лили, я надеюсь, теперь ты оценишь всю силу моих чувств! Самого радостного тебе Дня Рождения! Марк Н.» Лили подумала, пожалуй, Ньютону до крайности повезло, что он в прошлом году уже окончил школу и находится сейчас за много миль отсюда… Она явственно представляла его физиономию на месте открытки и розы, когда швыряла их на пол и в ярости испепеляла искрой, но расправа над цветком и картонкой не принесла ей облегчения, — Лили ещё сильнее хотелось крушить всё подряд — Чёртов павлин! Показушник поганый! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!! Окно, в которое ударила искра, со звоном осыпалось наружу… — Безмозглый тупой кретин!!! На грохот и звон осколков прибежала даже профессор МакГонагалл — Лили стояла вцепившись в подоконник: — Я всё починю, директор, — голос её звучал хрипло, а в лице было видимо в этот момент что-то такое, отчего МакГонагалл не на шутку встревожилась. …сейчас, вспоминая все это, Лили вдруг осознала — насколько же она похожа на отца, на Гарри — в момент вспышки гнева. Когда слепая неконтролируемая ярость затапливает сознание, застилает всё вокруг и остаётся только одно желание — выплеснуть это. Ей вдруг стало ещё страшнее за родителей. Ньютон, к счастью, от её ярости не пострадал — по крайней мере, физически, — но в письме она высказала ему всё: и про павлина-показушника, и про то, какого она мнения о его умственных способностях… Ответа не пришло и Лили надеялась, что он всё-таки сделал выводы.***
Хогвартс-экспресс мчался дальше. Подруги переоделись в школьную форму. Хьюго заглянул, только когда поезд проделал не меньше половины пути. Посидел он с ними недолго, напомнил Лили, что ей тоже надо бы показаться в купе для старост. — Как раз и проведём старостам факультетов инструктаж, как руководить высадкой на платформу. Это же функция наша теперь. По дежурству в коридорах поезда я уже им инструктаж провел. «Ой, — спохватилась Лили, — наверное, нехорошо, что я всё это повесила на Хьюго. Но кажется, в нем окончательно проснулись гены Гермионы — выглядит он вполне довольным таким раскладом, не похоже, чтобы он этим тяготился». — Хьюго, ты прости меня, что не присоединилась сразу. Не люблю я ужас как все эти руководственные штуки…. И они у тебя в сто раз лучше получаются… — А, да всё нормально — чего там на два голоса инструктировать? Вот на высадке не удирай только, будь другом? По регламенту нам надо вылезти первыми и выпустить первокурсников — чтобы их не затоптали. А когда Хагрид их уводит, даём отмашку старостам факультетов — открывать вагоны…***
Кареты, запряженные невидимыми фестралами, везли их привычной дорогой к Хогвартсу. Сияющая громада башен и стен — да, с воды это выглядит и вовсе невероятно, потому первокурсники, подплывающие к нему впервые на лодках, после такого зрелища находятся буквально в оцепенении. Но даже если подъехать по земле, замок смотрится не менее впечатляюще. Дорога от Хогсмида поворачивает, и он словно вырастает перед тобой — огромный, тёплый, наполненный светом. Лили не могла привыкнуть к этому, и каждый раз, возвращаясь сюда после каникул, она испытывала всё то же радостное волнение. Как перед встречей с кем-то важным, близким. Но сегодня к этому чувству примешивалась грусть — «неужели, последний год?» А ведь когда-то ей казалось, что семь лет — это очень долго… Большой зал словно купался в золоте — тарелки и кубки множили отражающиеся в них огни свечей. Глядя на цепочку первокурсников, которых вели к Распределяющей Шляпе, Лили сейчас им даже немного завидовала. Они ещё не раз будут возвращаться в эту завораживающую атмосферу. Но, скорее всего, в полной мере оценят её тоже только в свой завершающий школьный год… Лили взглянула на центральное окно за преподавательским столом — сейчас было темно и её любимый витраж неразличим на фоне ночного неба. Распределение, затем директор МакГонагалл в изумрудно-зеленой с золотыми узорами парадной мантии, вышла вперёд, чтобы произнести речь и дать сигнал к началу пира. В этот раз Лили слушала её особенно внимательно, как будто в этой речи она услышит какую-то подсказку для будущего. Для того, что ждёт её после школы. «…но в минуты сомнения, помните — ответ, что для вас по-настоящему важно, уже есть в вашем сердце — нужно только его расслышать…» А потом золотые тарелки наполнились и ученики потянулись к блюдам, зал потонул в радостном шуме голосов и смеха. После десерта старосты факультетов стали собирать первокурсников, чтобы вести их в спальни. Часть старшекурсников тоже начала покидать зал, разбредаясь по своим гостиным. Суматоха, возня и толкотня. Лили заметила маленькую девочку, — рыженькая и ростом меньше всех других первокурсников — она напомнила Лили её саму в детстве. Девочка испуганно жалась в стороне, а когда возникшая возле столов давка усилилась, она вдруг расплакалась. Лили махнула подругам: «увидимся позже», и пробралась к ней через толпу: — Ну, что ты? Что случилось? — Мне страшно, — тихо всхлипнула девочка, — Я хочу домой, родителям… — Тшш, всё хорошо, всё в порядке, не бойся! — Тут так шумно… Всё такое огромное… Хочу домой! — Иди ко мне, — Лили обняла девочку за плечи, — Как тебя зовут? — Сьюзен. — Сьюзен, это всё кажется таким пугающим только с непривычки. Совсем скоро Хогвартс не будет тебе казаться таким огромным. Он ведь тоже дом — действительно, дом. А те, с кем ты будешь учится — они постепенно станут как родные — ведь столько всего предстоит вместе. Ну, они, конечно, всякими бывают — пробормотала Лили, видя как пятикурсник отвешивает подзатыльник третьекурснику, — Но ведь братья и сёстры бывают тоже разными, верно ведь? У тебя есть старшие братья? — Нет, я одна в семье. — Аа, тогда яснее, почему тебе так непривычно, — улыбнулась Лили, — У меня два старших брата, и они всегда устраивали дома такой шурум-бурум, что приехав сюда впервые я почти не заметила разницы! Сьюзен перестала плакать и чуть улыбнулась тоже. Лили взяла её за руку: — Пойдём-ка выбираться. Она провела девочку чуть вперёд. По всей видимости, у факультетских старост что-то пошло не так — перед ними образовался затор (они слишком поздно начали выводить первокурсников из зала, что и привело к сумятице — то же самое происходило и у стола хаффлпаффцев). Хьюго куда-то делся. Лили подняла волшебную палочку выпуская вверх сноп алых искр: — Дорогу первокурсникам! Пожалуйста, задержитесь ненадолго на своих местах! Пропустите первокурсников! — продвигаясь вперёд, она махнула старостам, и те повели малышей следом. Ученики расступались, и вскоре юные гриффиндорцы, а следом и хаффлпаффцы, покинули Большой зал и выбрались в вестибюль. — Дорогу первокурсникам! Один семикурсник попытался пролезть вперёд, Лили остановила его: — Нотт, объявление было для всех! Слизеринец, который был на голову выше её, определённо не намеревался подчиниться, но волшебная палочка Лили с пляшущими искрами оказалась ровно у него под носом. Презрительно хмыкнув, Нотт мельком взглянул на значок, приколотый к её мантии, — и неохотно посторонился. Старосты Хаффлпафф увели своих подопечных в боковой коридор, а гриффиндорцы стали подниматься по лестнице и вскоре добрались до своей гостиной. — Как это Вы совсем ничего не боитесь? — восхищённо спросила Сьюзен. — О, я боюсь кучи всего! — рассмеялась Лили, — Да и каждый обязательно чего-нибудь боится. Но важнее не отсутствие страха — а то, как с ним совладать. Он иногда бывает даже нужен в разумном количестве, чтобы защитить от ненужного риска. А так, страх — тот или иной — он есть у всех. — А есть ещё такой боггарт — он у всех в разное превращается. Не представляю, как с ним буду справляться, когда станем это изучать… Я всего боюсь… — Ну, до боггартов пока далеко — они только на третьем курсе. И потом — на уроке ведь предварительно расскажут, как бороться с ними… — А у Вас какой боггарт? — внезапно спросила Сьюзен. Лили замялась: — Мм… во-первых, давай лучше на «ты»… — Лили! Лили! — окликнул её с другого конца гостиной Хьюго. — …Иии… сейчас пора спать, а к этому разговору вернёмся в другой раз, хорошо, Сьюзен? — не желая обидеть её своим спешным бегством, спросила Лили. Девочка кивнула и Лили, помахав ей рукой, пошла к Хьюго. — Что такое? — Лили, а чего ты вдруг стала провожать первокурсников? Мы ведь их не водим — это функция факультетских старост… — Знаешь ли, может и «функция», но их чуть не затолкали. А ты сам куда делся? — Я с директором разговаривал. Она рассказала, Пивз совсем озверел за лето, никакой на него управы, совсем от рук отбился… Ты с ним поосторожнее. — А, ладно, спасибо, — Лили не особенно впечатлилась этим сообщением, — Спокойной ночи! — Спокойной ночи! «До чего неудачно» — думала Лили, поднимаясь в спальню для девочек. От неприятной темы ей сегодня удалось ускользнуть, но что она будет делать в другой раз, если они действительно вернутся к разговору? Не бегать же теперь от Сьюзен? Рассказывать кому-либо о своём боггарте Лили хотелось меньше всего на свете.