×××
Чонгук сидит за ноутбуком, просматривая отчеты с их территорий в Тэгу. В кабинет заходит хмурый Хосок и кидает папку на середину стола, падая в кресло. — Сделано, — Чон откидывает голову на спинку кресла. Он устал, веки слипаются, но времени на отдых он себе не дает. — Давай еще что-нибудь. — С тобой все нормально? — Чонгук хмуро рассматривает Хосока. Старший слишком взвинченный, усталый, лицо осунулось, а под глазами залегли темные круги. Хосок редко был в плохом настроении и в таком состоянии. — Я в порядке, — резко отвечает Хосок. Не хочет делиться тем, что его грызет. Он не знает, как на это отреагирует брат. — Я вижу, — хмыкает младший альфа. Актер из старшего никакой. Чон понял это еще со школьных времен. — Ты слишком много работаешь. Занимаешься мелкими делами, с которыми и без тебя прекрасно справятся. Мотаешься туда-сюда. Что происходит? — не прекращает попыток узнать. Слишком хорошо знает этого альфу. Он измучает себя, но ни с кем делиться не будет. — Да все из-за этого кицунэ, — нехотя цедит сквозь зубы старший. Он понимает, что сам не разберется с этим. Однако, грузить брата своими проблемами, это последнее, что он хотел делать. Чонгук вопросительно выгибает бровь. — Я не знаю, как это объяснить. Мой волк реагирует на него, тянется к нему. Я не знаю, почему и из-за чего. — И часто он реагирует на кого-то? — младший вервольф задумчиво крутит в пальцах карандаш. Они редко разговаривали на подобные темы, все-таки оба взрослые люди и со своими волками и физическими потребностями разбирались сами. Да и с кем спит брат, обоих не касалось. — В том-то и дело, что он ни на одного омегу не реагировал. Никак. А тут сразу морду на него поднял, да еще и тянется, — Хосок очерчивает скулы, до скрипа стискивая зубы. Перед глазами снова этот омега. Он злится на реакцию своего волка, которому непонятно что нужно. — Я бы понял, если бы он тянулся тоже к вервольфу, так нет, блять, его лисица привлекла. Это бесило больше всего. Его волк, образно говоря, был в спячке. Ему было плевать, с кем проводит время его человек. А здесь сам толкает его в сторону омеги. — Не горячись, — Чонгук качает головой. Не нравится ему это. Он переживает за брата. Хосок является его правой рукой и важным сильным звеном в системе работы их клана. Не хватало, чтобы это звено ослабло. — Сам знаешь, что разлад между хозяином и волком ничем хорошим не заканчивается. Постарайся отвлечься. Съезди в клуб, отдохни, возьми кого-нибудь на ночь. Ты давно выгуливал зверя? Побегай по лесу. Ему, может, просто свободы не хватает. Чонгук бы рад был помочь брату, знать только как. Таких проблем у него никогда не было. Его волк часто реагировал на красивых омег, бегал за ними, а после так же легко забывал, утолив свою жажду. По статистике, так должен вести себя каждый зверь всех молодых оборотней. Это заложено природой. Зверь не бросается на каждого симпатичного. Здесь человек и зверь работают в слаженном тандеме. Если человеку не по нраву кто-либо, зверь не будет препятствовать. Может повредничать немного, но отпустит. Сильная тяга зверя к человеку может проявляться только если их связывает что-то большее, кроме обычного знакомства. Несколько лет дружбы или отношений, или же семья. С волком Хосока все не так просто. Чонгук слышал от Енсу, что около четырех лет назад его зверь просто перестал реагировать на других омег. А сейчас, вдруг очнулся от спячки. — Давно, — Хосок шумно выдыхает, пытаясь расслабиться. Он и не помнит, когда последний раз был в лесу или в клубе. — Ты прав. Нужно будет развеяться. Дай мне все-таки какую-нибудь работу. — Нет. Иди развейся, — твердо заявляет Чонгук. Он не станет нагружать брата просто так. — Чтоб тебя! — в сердцах ругается альфа и встает с кресла, направляясь к двери кабинета. — Значит, объеду наши склады. Хосок выходит, напоследок громко хлопнув дверью. Чонгук хмыкает. Если Хосоку взбрело что-то в голову, то он обязательно это сделает. Стоит Чону вернуться к прежней работе, как его снова отвлекают спустя короткие полчаса. — Господин Чон, к вам господин Ким Намджун приехал. Срочно требует встречи с Вами, — в проеме появляется один из работников офиса, временно исполняющий обязанности секретаря. — Что же за срочность такая? — Чонгук непонимающе хмурит брови. Чтобы Ким сам сразу приехал на встречу, а не обсудил ее раз пять по телефону? Чонгук апокалипсис пропустил? — Не знаю, господин Ким хочет разговаривать только с Вами, — парень пожимает плечами. — Ладно, проводи его сюда. Чонгук раздраженно закрывает ноутбук и подходит к одному из шкафов, вытаскивая бутылку двадцатилетнего виски. Если Ким бьет тревогу, значит, без алкоголя этот разговор не пройдет спокойно. — Здравствуй, Чон, — Намджун заходит в кабинет широким шагом и бросает портфель в одно из кресел. Тоже весь взвинченный и нервный. Они что, сговорились все? Отвлекать Чона от работы своими проблемами. Если брата Чонгук еще может понять, то вот Намджуна — нет. — Здравствуй. Виски? — Альфа положительно кивает. Ким не любитель пить посередине дня, это значит, что разговор будет более чем серьезный. — И что же за срочность такая? Чонгук наливает виски на два пальца и протягивает бокал Намджуну. Старший альфа берет его и выпивает залпом. — Ли Сынхо, — Чонгук от упоминания ненавистного имени заметно напрягается, а Намджун продолжает, разглядывая дно пустого бокала. — У меня с ним на выставке был разговор. Он хотел, чтобы я работал на него. Ты же знаешь, что я в одинаковой мере покупаю товар и у тебя, и у него. Он хотел увеличить количество поставок с его стороны, снизив цену вдвое. — С чего бы такое щедрое предложение? — Чонгук усмехается, прекрасно понимая, что взамен Ли явно не процент от прибыли просил. — А взамен я должен был подбить к тебе клинья, — Намджун устало трет шею, расстегивая две верхние пуговицы на рубашке. За последние сутки столько всего произошло, что голова скоро лопнет. — Хотел, чтобы ты в мою койку прыгнул? — вервольф не сдерживает саркастичной усмешки. Чонгук прекрасно понял смысл слов, и он понимает, что Киму не до шуток, но Чон хотел хоть немного разбавить напряженную ситуацию. — Блять, ты прекрасно меня понял, — Ким раздражается еще сильнее. Младший альфа издевается. У Намджуна проблемы, а ему смешно. — Он хотел, чтобы я был стукачем, втерся к тебе в доверие и сливал информацию. — Я понял, — Чон в миг становиться серьезным. Ли Сынхо — это вечная проблема на повестке дня. Альфа появился со своим кланом совершенно неожиданно два года назад. Уже в момент первого появления клан был довольно крупным. Это было неожиданностью для всех. Только появился и уже большие размеры? Такого просто не бывает. Ходили слухи, что клан переехал сюда из другой страны, но более подробной информации никто не мог нарыть. Чонгук не тот человек, кто будет слухам верить. Поэтому, у него имеется своя версия. — Он пытался подмять тебя и твой бизнес под себя. И какие последствия тебя ждут в следствии отказа? — Ждут? Они уже проявились. Да, я ему еще тогда отказал, сказав, что не хочу втягиваться в войну между вами, — альфа нервно зарывается пальцами в волосы, оттягивая их назад. Как же он ненавидит все эти стычки между кланами. Клан Ким никогда не попадал в передряги, всегда сохранял нейтралитет. — Пять дней тишины, а сегодня утром я проснулся с информацией о том, что у меня отняли всю сеть казино «Royal». Всю, во всех городах. Я потерял сорок процентов заработка. — И каким образом он это сделал? — Чонгук напрягается. Ли решил играть по крупному, и это плохо. Альфа прекрасно знает, что сеть казино была золотой жилой клана Ким. Потерять ее — это как потерять руку. — Нагрянули копы по всем заведениям и оцепили здания, — Намджун тянется к бутылке виски и сам наливает себе, снова залпом выпивая. — В таких ситуациях дело передается Совету, — вервольф хмурит брови. Он прекрасно ознакомлен с правилами сотрудничества полиции и крупных кланов. — В верхушке Совета его люди. Я не знаю, как так вышло. Совет всегда был сам за себя, — мужчина прокашливается, откидываясь на спинку кресла. Ему бы отдохнуть, но он упорно продолжает сидеть. Он пришел к Чону за помощью и без нее не уйдет. — Сейчас Совет похож на логово змей, — Чон задумчиво разглядывает Кима. Неужели он не в курсе, что все давно изменилось? Хотя ему простительно. Клан Ким — единственный, у кого не было никаких проблем и терок с полицией. Ну все когда-то бывает в первый раз. — От каждого клана в Совете есть их представители, это всегда так было. А те, кто сверху, в комиссии, были едины и независимы от кланов. Сейчас же они поделены на фракции, которые находятся на стороне того или иного клана. Здесь больше играют роль не деньги, а страх. Страх перед главами кланов. Их можно понять, человеческий фактор, все мы не лишены чувств и эмоций. Каждый ищет свою выгоду. Кланы не лезут, или, по крайней мере, не лезли в комиссию Совета. Видимо, Ли Сынхо решил обзавестись крышей в Совете. — Я думал, что у тебя там давно все схвачено, — Ким непонимающе вздергивает бровь. Альфа до сих пор считал, что Совет под Чонгуком. С его незаконным бизнесом и методами его ведения ознакомлены все. Клану Чон нередко выдвигали обвинения в том или ином произошедшем преступлении. Но дело никогда до конца не доходило. — Нет, — Чонгук прекрасно понимает, что у Кима в голове на этот счет. Абсолютно все люди из их кругов считают, что Совет давно подмят под его клан. Все, кроме Ли Сынхо. — Я в Совет не лезу, они не особо меня жаловали с того самого момента, как мне пришлось заняться делами клана в свои пятнадцать, — Чонгук встает со своего места и подходит к панорамному окну, убрав руки за спину. Он категорически не любит разговаривать на тему своего прихода к управлению кланом. Вспоминать отца, который бросил бизнес и свою семью, не хочется. — Совет не смеет мне перечить, пока у меня в руках практически вся власть над городом. — Городом? Твои организации по всей стране занимают первое место, — Намджун давит кривую ухмылку. Да забери Чонгук под свое крыло парочку кланов, и он вполне будет считаться президентом. — Я не понимаю, причем здесь я? Вы занимаетесь нелегальным бизнесом, а я всего лишь, скажем так, организовываю вам отдых. Если вы по бумажкам занимаетесь добычей и обработкой полезных ископаемых, а на деле торгуете наркотой и оружием, то я и по бумажкам владелец казино, клубов и ресторанов. Зачем меня в это втягивать? Я в одинаковом размере вел партнерство и с тобой, и с ним. Какого черта? — Намджун сжимает от злости кулаки до побеления костяшек, очерчивая скулы. Он впивается взглядом в спину вервольфа. Его раздражает мысль, что из-за ненасытности Ли и упрямства Чона страдает он. — Не кипятись, — Чон поворачивается к нему лицом. Такой поворот событий Чонгука не особо удивил. Он прекрасно понимает, что Ли метит на первое место по всей стране, однако, Чонгук не позволит такому, как он, угробить весь труд альфы и его приближенных. Он поднял клан с колен за какие-то семь лет. — Рано или поздно это должно было произойти. Ли бесится, что у меня больше контрактов по торговле и большее влияние клана. Он никогда бы не смог задавить меня только своими силами. Он не глупый и прекрасно это знает, поэтому постарается взять количеством. Подомнет под себя побольше других кланов. Я прекрасно знал об этом и ждал, когда он сделает первый шаг. Правда, я не думал, что он пойдет к тебе в первую очередь. Мой расчет падал на кланы из других городов, — вервольф садится обратно в кресло и подливает себе и Киму виски. Чонгук редко ошибается в своих расчетах и предположениях, но с Ли даже его ума не хватит. Намджун обращает все свое внимание на младшего альфу. — Как только бы он присвоил себе их, я бы предложил тебе сотрудничество. — Как же не хочется быть пешкой в ваших играх, — мужчина расстроенно качает головой. Оказывается, выбора у Намджуна не было изначально. Остаться при своем мнении не получится. — А придется. Грядет война большого масштаба, и сохранить нейтралитет никому не удастся. Отказав Ли, ты фактически встал на мою сторону. И пришел ты ко мне явно не для того, чтобы просто поделиться проблемами, — Чонгук отпивает виски и следит за мимикой чужого лица, которое не выражает удивления. Оба прекрасно знают о том, что последует далее. — Ты полностью прав. Я пришел за помощью, — Ким твердо смотрит на Чона. В его глазах нет ни намека на фальшь и ложь, он полностью уверен в своих действиях. Это хорошо. Сомнения в их сферах деятельности неуместны. Ты либо идешь напролом с гордо поднятой головой, либо кусаешь локти в сторонке. — Ли мне категорически не нравится. Его дикая манера ведения дел, жадность и подлость всем давно известны. — Ли не знает меры. В этом его главная проблема, — соглашается Чонгук, кивая головой в подтверждение своих слов. — Если он придет к власти, то устроит полный погром в системе страны. Даже государственная власть его не остановит, — продолжает он чуть тише. — Анархия — мать порядка, — Намджун нервно трет скулу пальцами. Кажется, сегодня в его волосах проступит первая седина от нервного напряжения. — Так, ладно. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас меня волнуют только мои проблемы, как бы эгоистично это ни звучало. — И что именно тебе от меня нужно? — Чонгук смотрит пронзительно, взглядом предостерегает. Он не может вот так просто слепо доверять Киму. Да, Намджун не имел репутации лживой крысы, но предосторожность еще никому не помешала. — Возьми мой клан под свое крыло, — сразу переходит к сути Ким. Он не любит тянуть резину. Да и ситуация не требует отлагательств. — Я буду, как и раньше, заниматься своими делами, а тебе — проценты от прибыли и вся живая сила клана. На одном дыхании выпаливает альфа. Он не знает, чего ждать от Чонгука. Даже несмотря на то, что Чон сам говорил о том, что собирался предложить сотрудничество. Планы Чона могут меняться семь раз за день, и сейчас риск, что вервольф отклонит его предложение, составляет процентов сорок, а это немало. — А что, есть еще и мертвая сила? — саркастичная улыбка растягивается от уха до уха. Слова Намджуна веселят Чона, да и не только слова, но и ситуация в целом. Вроде бы здесь явно смеяться не над чем, но хочется громко и заливисто. Истерически. — У тебя что, есть специальный отряд призраков? Чтобы с ума неугодных сводить? Духи мщения? — Блять, я серьезно, Чон, — цедит сквозь сжатые зубы Ким. У него, значит, проблемы, а младший потешается. Просто отлично. — Извини, я тебя понял. Попытка разрядить ситуацию, — Чонгук прекращает посмеиваться. Он все-таки серьезный человек, глава сильнейшего клана в стране, сраный дьявол во плоти, как его прозвал народ, и обязан держать себя в руках. Хотя он тоже человек, хоть и оборотень, и эмоции ему не чужды. Дьяволом прозвали за жесткую расправу над врагами и предателями. Он не заколдованный Кай с куском льда вместо сердца, чтобы ничего не чувствовать. Кстати, о сердце изо льда. — Как я понял, я со своими связями и влиянием возвращаю тебе казино и даю защиту, а ты мне проценты от прибыли и возможность пользоваться твоей «живой силой», — с небольшими расстановками между словосочетаниями тянет Чонгук, откидываясь на спинку кресла. У него еще с приема на языке вопрос к Намджуну вертится, вот только не было возможности встретиться. Да и не факт, что Ким стал бы отвечать на него просто так. А сейчас у альфы выбора нет. Куда он с подводной лодки денется? — Именно так, — Намджун почувствовал, что что-то не так. У Чонгука какие-то свои планы. Пока даже непонятно, какие именно. И это сильно напрягает. — Чего ты еще хочешь? Не тяни. Я же вижу твои глаза безумца, — Намджун сильнее стискивает бокал пальцами, залпом допивая. — Почему «глаза безумца»? — вервольф тихо смеется, не отрицая того, что ему еще что-то нужно. Иногда сравнения Намджуна звучат странно и нелепо. — Глаза, в которых горит желание осуществить идею, пришедшую в голову, — Ким пожимает плечами, мол, что непонятного и странного. Альфа слегка расслабляется непонятно от чего — то ли от смеха оборотня напротив, то ли же от жгучей, горьковатой жидкости, вызывающей развивающееся тепло по организму. — Со стороны это выглядит так, будто ты тот самый профессор Мориарти. Поэтому и глаза безумца. — Что ж, твоя проницательность тебя не подводит. У меня действительно есть к тебе более выгодное предложение, — Чонгук делает паузу, подогревая тем самым интерес Намджуна. Вервольф неспеша снова наливает виски и болтает янтарную жидкость на дне своего бокала. — Я возьму тебя под крыло, из твоих предложений воспользуюсь только использованием в особых случаях твоих людей. Проценты от прибыли мне не нужны. — И что же тебе нужно? — Ким вопросительно выгибает бровь. — Информация. О том зеленоглазом омеге, — Намджун вскидывает брови, усмехаясь. Серьезно? Чонгук на этот немой вопрос лишь пожимает плечами, отпивая виски. В груди разрастается знакомое предвкушение. Будто он сейчас узнает тайну убийства Джона Кеннеди. Альфа прячет улыбку от такого сравнения за бокалом виски. — Если он твой, то оставлю в покое, не волнуйся. Чонгук вспоминает, как Намджун обнимал Тэхена за талию, а сам омега с радостью прижимался ближе. Что-то неприятно колет в груди. Это не похоже на жгучую ревность, скорее, легкое разочарование. — Я могу рассказать, но тебе эта информация зачем? — Ким крутит бокал в длинных и тонких пальцах, не сводя пристального взгляда с Чона. — Напомни мне, пожалуйста, когда Марсель из Франции возвращается. Кажется, в конце этого месяца, недели через две, верно? — издевательски тянет альфа, наблюдая, как веселый настрой мигом спадает с лица напротив, а брови сводятся на переносице. — Ты откуда знаешь, что он возвращается через две недели? — Чонгуку определенно это не нравится. Упоминание этого омеги здесь явно ни к месту. — Он мне сам написал недавно, — Ким пожимает плечами, отпивая из бокала. — Какого черта ты ведешь переписки с ним? — Вервольф не ревнует. Он просто понимает, что если об этом кто-либо узнает, то это знатно подорвет его авторитет. — Ты в курсе, что я могу считать это изменой? — Вот теперь ты больше похож на главу мафии, — Намджун хмыкает, когда его слух различает стальные нотки в голосе. — Успокойся. Можешь проверить всю нашу переписку и все такое прочее. Он написал мне сам, поздравил с открытием выставки и попросил о встрече через две недели. Хочет разместить некоторые творения французских молодых дарований в моей галерее. В кабинете повисает тишина на несколько минут. — Так зачем тебе Тэхен? Изменяешь жениху? — Ким нарушает тишину, саркастично ухмыляясь. Ему не очень хочется, чтобы кто-то доставал омегу. Тэхен явно дал понять еще на приеме, что не хочет иметь дел с Чон Чонгуком. Вот только этот самый Чон Чонгук никого спрашивать не собирается. — Ты же знаешь, что весь этот брак — формальность, — Чонгук усмехается в ответ, всем своим видом говоря, что попытка альфы надавить на совесть бессмысленна. — Мы с Марселем друг другу ничего не обещали, в любви не клялись, да и я сомневаюсь, что в своей Франции он два месяца один проводит. Я знаю имя того, с кем он в постели каждый вечер кувыркается. — Однако свадьбу вы все равно играть собираетесь, — Ким разочарованно вздыхает. Чонгук не отступится от своей идеи. — Заключив этот брак, я расширю влияние клана Чон в Европе благодаря бизнесу его отца, который позже перейдет полностью в мои руки, — вервольф говорит сухим тоном, тем самым, которым заключает сделки и проводит собрания. — А Марсель получает то, чего хотят многие омеги в его возрасте. Завидного жениха, фамилию и полное обеспечение. Так что не пытайся отмахнуться от меня, Намджун. Даже если ты не скажешь, я добуду эту информацию сам. Но все-таки, хочется услышать ее из уст союзника и делового партнера. Чонгук специально выделяет последние два слова своим предупреждающим тоном, из-за которого отказать главе клана просто невозможно. — Ладно, — Ким раздраженно выдыхает, закидывая ногу на ногу. Омега будет недоволен и расстроен. Но Киму некуда деваться. — С Тэхеном я познакомился несколько лет назад. Он тогда еще совсем мальчишкой был. Залез в мой дом, его поймала охрана. Тэхен тогда уверял, что не воришка какой-то, а художник, который пишет портреты представителей высшего общества и продает их потом, но для этого ему нужно прочувствовать атмосферу их дома, — Намджун хмурит брови, пытаясь вспомнить те слова Тэхена. — В общем, что-то типа этого. Звучит как бред, я знаю, — альфа кивает на скептически поднятые брови Чона. — Но мой портрет он тогда хороший написал. Талант у мальчишки определенно был, вот я и решил взять под свою опеку. Тэхен — сирота, прибыл сюда с родителями из Китая еще в совсем малышом. Родители беженцами были. На тот момент в Китае у властей и мафии стычки были, а страдал обычный народ, — Ким опрокидывает в себя остатки виски и снова смотрит на Чонгука, продолжая. — Родители погибли в аварии, а ребенка нашел молодой омега. Ким Лиен. Ну и забрал его к себе. Когда Тэхену было пять лет, старшего омегу убили, а младшего забрали в детский дом. Через несколько лет он сбежал оттуда, жил буквально на улице, а потом мы встретились, ну и я забрал под свою опеку. Вот и вся история. Чонгук задумчиво упирается взглядом в свой пустой бокал на несколько минут, а затем снова поднимает черные глаза на Кима. — Что насчет характера? Отношений? — Характер у него очень сложный. Тэхен не тот омега, который мечтает прославиться или удачно выйти за кого-нибудь замуж. Я не знаю, что у него в голове, какие планы на будущее и взгляды на жизнь в принципе. Он, знаешь, очень похож на тот тип людей, которые просто плывут по течению, но, в то же время, отличается от них, — Ким делает паузу, во время своего монолога, задумываясь о том, что еще можно сказать. — Лишние знакомства ему не нужны, я ни разу не видел его с кем-нибудь. Однажды сам пытался подкатить к нему — получил коленом в пах. Омега из тех, кому не нужны отношения. Так что не трать на него время. Он не пойдет к тебе на встречу, даже если угрожать ему будешь. Тэхен —птица вольная, и никто его запереть в клетку не сможет. Многие пытались к нему подкатить, получали отказ за отказом и пропадали с горизонта. — Ну, тратить на него свое время или нет, решать мне, — Чонгук откидывает голову на спинку кресла. Голова начинает неприятно гудеть от количества информации, полученной за полдня. — В любом случае, спасибо. Как с ним можно связаться? — Во-первых, его личные контакты я тебе не дам, — Чон лишь усмехается на это заявление. Ладно, он сам найдет. Дело трех минут и одного звонка секретарю. — Во-вторых, сейчас он вне зоны действия. Даже если ты будешь сидеть под дверью его квартиры, он тебе не откроет. У Тэхена бывают такие периоды, когда он запирается у себя дома, обрубая все контакты с внешним миром и тупо работат над картинами. Называй это приливом вдохновения, но в это время он не выйдет на связь даже под угрозой конца света. — Ладно. Я понял, — вервольф заметно расстраивается и лениво потягивается в кресле, разминая затекшую спину и шею. — Если у тебя нет ко мне больше вопросов, просьб и предложений, то попрошу покинуть мой кабинет. У меня еще куча работы. Намджун встает с кресла, ставит бокал с тихим стуком на стол и трет рукой скулу. Он тоже не особо горит желанием находиться здесь слишком долго, да и голова гудит от усталости. — Спасибо, Чонгук, — Намджун поправляет уложенные волосы и берет с соседнего кресла свой портфель, одергивая пиджак. — Пока не за что. Мой секретарь сообщит, когда нужно будет встретиться и обсудить мелкие аспекты, — Чон открывает ноутбук и утыкается в экран, с головой уходя в работу. Он уже не обращает никакого внимания на альфу. Ким хмыкает и уходит, бросив на последок: — До встречи. Когда дверь за мужчиной закрывается, Чонгук устало трет пальцами лоб и снова наливает себе виски, залпом выпивая и с разочарованием смотря на почти пустую бутылку. Как же он не любит, когда мысли отвлекают от работы. После прихода Намджуна голову захватывает сраный Ли Сынхо. Чонгук раздраженно захлопывает ноутбук и достает новую бутылку виски. Кажется, к работе он сегодня не вернется.×××
Черный Ролс-Ройс плавно тормозит у парадного входа в клуб. Закатное солнце бросает на блестящий чернотой металл свои последние лучи, разбавляя стандартную окраску автомобиля золотистым оттенком. Швейцар тихо любуется машиной, в мыслях окрестив ее «черным золотом», пока водитель плавно паркуется. Как только колеса автомобиля полностью останавливаются, а тихо мурчащий двигатель окончательно замолкает, мужчина подходит ближе, открывая заднюю дверь и сгибая спину на девяносто градусов. — Добрый вечер, господин Ким. — Добрый, — сухо бросает Намджун, покидая автомобиль. После визита к Чонгуку, Ким устроил совещание с администраторами всех своих заведений, слушал монотонные отчеты о проделанной работе, прибыли и прочего, от чего чуть не уснул в своем же кожаном кресле. День был слишком тяжелым, поэтому в клуб он приехал исключительно для отдыха. Выпить пару бокальчиков терпкого и крепкого рома, насладиться плавными танцами омег, и полностью отключить мозг. Вот и все планы на этот вечер, может быть, подцепить какого-нибудь омежку на ночь. Отец, отошедший от дел бизнеса из-за плохого здоровья и отдыхающий в собственной вилле на берегу моря, часто напоминает ему, что пора бы уже жениться, а не все по чужим постелям гулять, все-таки ему уже двадцать восемь. Желание остепениться Кима еще не посещало, да и не встречал он таких омег, с которыми бы мог задуматься о совместной жизни. Именно этим они и схожи с Тэхеном — оба не горят желанием обзаводиться семьей, вот только если Тэ в принципе против каких-либо отношений, то Намджун часто не вылезает из чужих постелей, меняя их практически каждый месяц. Прошлый омега ушел, обидевшись на то, что Ким не встал на его защиту из-за аварии, виновником которой был сам. Намджун тогда доступно дал понять, что они не в таких отношениях. Альфа заходит в клуб, где его сразу встречает администратор. Людей еще не так много, большая часть приходит уже с сумерками, музыка здесь играет не так громко, как обычно. — Добрый вечер, господин Ким, — омега почтительно кланяется, привычно улыбаясь, на что Намджун только кивает головой. — Ваша комната уже готова, вас проводить? — Нет. Я сам дойду, — Ким двигается к лестнице на второй этаж, у самого подножия останавливаясь и оборачиваясь на администратора. — Мне бутылку рома и… — Все уже там, господин Ким, — омега лишь шире улыбается, мол, мы не глупые, сами все знаем. — Хорошо. И пришли какого-нибудь омегу, — Намджун задумывается на мгновение, вспоминая имя того танцовщика, что его заинтересовал. — Желательно Пак Чимина, если он свободен. — Хорошо, господин, будет сделано, — Мунчоль широко улыбается и направляется в сторону гримерных. Омега хвалит себя за проницательность и хорошую интуицию. Услышав о том, что хозяин клуба решил провести вечер в своем заведении, Мунчоль подумал, что Намджун захочет посмотреть на Чимина. Поэтому отменил все заказы на него. — Чимин, в випкомнату господина Кима, — Мунчоль заходит в гримерную, не стесняясь некоторых омег в одном нижнем белье, что готовятся к приватным выступлениям. Чимин сидит уже час полностью готовым, мечтая о том, чтобы его вид не испортился. Он очень волнуется. После разговора с двумя главами кланов, он не может себе места найти. Ким Намджун, он же хозяин этого клуба, тогда явно увидел его впервые. Предугадать, что он захочет приватного танца именно от него, не составило большего труда. Чимин прекрасно это понимал, так что всю неделю готовился морально, набирался уверенности. Сколько бы не было у него выступлений, волнуется как в первый раз. Все-таки Ким Намджун — это не один из его постоянных клиентов, которые занимают не такое высокое положение в обществе. Чимин не столько боялся самого Намджуна, сколько раскрытия своего настоящего возраста. Он ведь снова соврал о том, что совершеннолетний. Настоящую цифру знает только Мунчоль. Для остальных — он просто омега с низким ростом и детскими чертами лица. Как бы Пак не был уверен в своих силах, сейчас эта уверенность выскальзывает из влажных от волнения ладошек. Омега глубоко вздыхает и на негнущихся ногах выходит из гримерной, окидывая свой наряд коротким взглядом в зеркале. Чимин знает дорогу до випкомнаты Намджуна, хоть никогда там и не был. У него она личная. Пак быстро спускается на второй этаж и подходит к нужной двери, тихо постучав. В ответ ничего не следует, поэтому Чимин приоткрывает дверь и заходит в комнату, когда понимает, что Намджуна еще нет. Интерьер и набор немногочисленной мебели такой же, как и в других випкомнатах: небольшая сцена с пилоном, мягкая сиреневая подсветка, в углу сцены небольшой стол, на котором лежит ноутбук. С его помощью можно переключать музыку, играющую из встроенных в стену колонок. Напротив сцены — низкий стеклянный стол, на котором стоит большая тарелка с нарезанными фруктами, две бутылки дорогого алкоголя и один бокал. Вокруг стола — два черных кожаных кресла по бокам и такой же диван напротив. Вся комната выполнена в черных и сиреневых тонах. Закончив осматривать помещение, Чимин решил не терять время до прихода альфы просто так, поэтому подходит к ноутбуку и составляет свой плейлист на этот вечер. За обычными действиями он пытается скрыть свою нервозность, мучая себя мыслями, когда же придет Ким. Вот только спустя пять, а затем и десять минут, альфы все не было. Пак уже закончил растяжку, сгрыз все ногти до половины, а затем просто послал все к черту. Чувство нервозности пошло на спад, сменяясь чувством обиды и злости. Зачем вызывать танцовщика, если сам не приходишь? Пак мог бы быть в какой-нибудь другой комнате на этом этаже, зарабатывая неплохие чаевые. Ждать надоело, терпением Чимин особо не отличался, поэтому плюнул на отсутствие отсутствие зрителя и просто начал выполнять свою работу. Омега включает одну из своих любимых песен и подходит к сцене, прикрывая глаза и подстраиваясь под ритм композиции. Красивая мелодия льется из колонок, Чимин неспеша поднимается на пилон, крепко сжимая ладонь вокруг стального шеста и обхватывая коленом чуть ниже. Плавные легкие движения под ритм, красивые повороты вокруг пилона и полная отдача танцу любого заставят смотреть на выступление парня не отрываясь. Ему не хочется мешать, не хочется прерывать это шикарное зрелище. Поэтому Намджун тихо прикрывает за собой дверь и садится на диван, не отрывая взгляда от омеги. Альфа, перед тем как направиться сюда, зашел в свой кабинет из-за звонка секретаря. Бета средних лет сообщил о том, что Ли Сынхо звонит уже четвертый раз и требует соединить его с Намджуном. Ким поговорил с главой клана, который только угрожал и снова требовал перейти на его сторону. Альфа грубо послал его куда подальше. Намджун устал. По вискам неприятно стучит, каждый мускул на теле неприятно тянет. Весь день на ногах и на нервах. Отвлечься, посетив клуб, было хорошей идеей. Мысли Кима впервые за весь день заполнены не Ли Сынхо, не проблемами с бизнесом, а миниатюрным омегой, что самозабвенно танцует, не замечая ничего вокруг. Когда песня подходит к концу, Чимин выполняет последние элементы танца и замирает вместе с последними нотами. Ногами он крепко держится за шест, свисая вниз головой, и для страховки сжимая одной рукой пилон ниже своей головы. Намджун начинает негромко аплодировать, а Чимин от неожиданности резко прекращает держатся ногами за шест, возвращая тело в нормальное положение, и садится на пол. Все эти действия происходят так быстро, что кажется, будто парень упал. Намджун дергается в сторону Пака, собираясь подойти, но не увидев на лице парня ни одного намека на боль, садится обратно. Из колонок начинает играть какая-то новая, незнакомая для альфы, песня, а Чимин все так же сидит с испуганными глазами. Пак не слышал, когда зашел Ким. Он не знает, как долго альфа здесь сидит. Нервозность снова возвращается на место, страх перед таким внушительным и влиятельным человеком обхватывает липкими щупальцами сердце и легкие, мешая нормально вздохнуть. — Я восхищен твоим талантом и умениями, — Намджун не сводит пристального взгляда с парня, что замер, будто олень в свете фар. — Не стоит так меня пугаться. Я, вроде, не кусаюсь, так что попрошу тебя продолжить свое выступление, — насмешливый, но спокойный голос альфы приводит Чимина в чувства. Омега незаметно встряхивает головой и подходит к ноутбуку, переключая композицию, и возвращается обратно к пилону. Как только вервольф снова начинает танцевать, все былые переживания испаряются, уступая место уверенности в своих силах и умениях. Парень растворяется в танце, отдается полностью, выполняет сложные элементы, мягко сглаживая короткие перерывы между ними простыми движениями. Намджун с наслаждением следит за танцем омеги, наливает себе рома и откидывается на спинку дивана. Наряд парня, по сравнению с тем, в котором Пак танцевал на выставке, выглядит просто, но не менее красиво. Белые обтягивающие шорты из хлопковой ткани с высокой талией и короткий топ на тонких бретельках такого же материала. Пепельные волосы аккуратно зачесаны назад, две тонкие пряди спадают на лоб. Весь облик Чимина идеально подчеркивает его миниатюрные черты, придавая невинности и непорочности его образу. В сиреневом цвете подсветки он очень похож на ангела, что появился на горизонте с первыми лучами солнца. Все это выглядит слишком нереальным, стоит моргнуть — и все растает. Растворится в воздухе, словно мираж или сладкое видение. Ром быстро действует на усталый организм. Взгляд постепенно хмелеет, но не лишается твердости и стали. Вот только разум слегка мутнеет. Спустя три смены композиции и половины бутылки рома, Намджун все так же следит за омегой. Вот только совсем не за его движениями. Глаза альфы неспеша плутают по стройному, подтянутому телу, останавливаясь то на острых коленках, то на тонкой талии, цепляется за выпирающие ключицы и останавливается на подтянутых ягодицах. Странное необузданное желание растекается по венам вместе с алкоголем, похоть туманит голову, дыхание учащается. Стоит прикрыть веки, как под ними вспыхивают образы мальчишки, что грациозно выгибается на шелковых белоснежных простынях, стонет задушено, за крепкие плечи цепляется, царапает кожу, острыми коленками торс сжимает. Ким не понимает, что его сдерживает от того, чтобы прямо сейчас разложить парнишку на этом диване или же столе. Наверное, какая-то его трезвая часть, что так не вовремя вспоминает правила клуба, созданные им же. Чимин заканчивает очередной танец, когда чувствует, что устал. Что-то хваленой выносливости вервольфов не хватило на целый день, половину которого Пак провел в цитадели зла, лицемерия, сплетен, криков, унижений и поломанной детской психики. Да, он был в школе. Почему-то все общеобразовательные учреждения видятся ему именно в таком свете. Нет, Чимина в школе никто никогда не доводил до нервного срыва и слез. Да, бывали неприятные шутки и колкости отпущенные в его сторону, но тонкую грань между «пошутить — посмеяться» и «унизить» никто не переходил. Однако, Пак своими глазами видел, как над некоторыми ребятами жестко издевались не только ученики, но и некоторые учителя. Чимин не является в классе изгоем, но и не занимает позиции известной личности. Он скорее средний слой — общается со всеми, но и ни с кем одновременно, не метит в прислужники к золотым деткам депутатов и бизнесменов, но и не кидается защищать груш для битья. Обитает в школе по принципу: «Я здесь учусь, остальное меня не касается». Друзей у него нет, есть только знакомые и участники школьной танцевальной труппы. Вот и все. Чимин пропустил две недели в школе, поэтому сегодня бегал по учителям и собирал задания с виноватой улыбкой и дежурной фразой: «Да я на подработки бегаю, какие темы сдавать нужно?». Никто из учителей не возмущается, прекрасно знают, что он один из лучших танцоров и часто выступал на городских соревнованиях, защищая честь школы. Да и сочинения он пишет прекрасные, на олимпиадах по естественным наукам хорошие баллы набирает, и рисует он неплохо, и помочь всегда может. Весь из себя такой мальчик с золотыми руками и неплохими мозгами, а когда улыбается ярко и очаровательно, так вообще все долги простить можно. Так что у учителей Чимин на хорошем счету, поэтому его до сих пор и не выгнали со школы за частые прогулы. Ну и еще, вишенкой на торте, а если быть точнее, то элементом шантажа, является один мерзкий секретик директора школы и его племянника. Но им Пак воспользуется только в крайнем случае. В общем говоря, день был насыщенным, а Чимин тоже человек и имеет способность уставать. Он кидает осторожный взгляд на альфу, рассматривает недолго его закрытые веки, и тоже решает немного передохнуть. Омега оставляет стальной шест в покое и усаживается рядом на прохладный пол. В комнате душно, кондиционер отключен. Пак со вздохом потирает влажный лоб, стараясь не испортить работу визажистов, и зачесывает ладонью выбившиеся из укладки прядки пепельных волос к затылку. Омега не встречает негодования или замечаний со стороны своего зрителя, и допускает мысль, что альфа уснул. В груди неприятно колет — он, значит, здесь танцует, старается, а на него даже и не смотрят. Но, с другой стороны, его хотя бы не буравят тяжелым взглядом, заставляя нервничать. А у Намджуна взгляд именно такой — тяжелый, глубокий, холодный, опасный. Карие глаза альфы в сиреневом освещении приобретают синеватый оттенок. Словно океан. Чимин любит океан. Он родом из Пусана. Любил сбегать вечером к старой заброшенной пристани и подолгу сидеть, уставившись в темные воды. На дне чужих зрачков океан такой же — глубокий, холодный и спокойный. Так и манит окунуться с головой. Главное только не утонуть окончательно. А Пак, кажется, уже. Только не в глазах альфы, а в своих мыслях. Задумался и окунулся в воспоминания детства, даже не заметив, что глаза альфы давно открыты, и смотрит он пристально, недовольно. — Прекрати взглядом меня прожигать, — раздраженно говорит Намджун. Взгляд омеги изучающий и назойливый, будто он решил насквозь его просмотреть. — Простите, — Чимин вздрагивает от неожиданности и слегка встряхивает головой, пытаясь избавиться от наваждения. Неловко получилось. Хозяин спалил, как на него пялились. Лишь бы не подумал ничего лишнего и ненужного. Пак встает с пола и идет к пилону. — Стой, — Намджун смотрит исподлобья, словно зверь дикий на свою добычу. — Подойди ко мне. Чимин нервозно облизывает нижнюю губу. Не нравится ему это. Вервольф медленно и грациозно подходит к альфе, останавливаясь в шаге от коленей мужчины и опуская голову. Парень смущается и чувствует себя нашкодившим котенком. Взгляд падает на собственные босые ноги и на дорогие начищенные оксфорды Кима. Омега так невзначай подмечает разницу в размерах. А выглядит мило. — Я не кусаюсь, Чимин, — фыркает на такое поведение Намджун. Чимину не хочется становиться ближе. Ему и здесь неплохо. Альфа вздыхает устало и разочарованно. Он хватает танцовщика за руку и тянет ближе к себе, усаживая несопротивляющегося на свои колени. — Когда я говорю «подойди ближе» это значит, подойди ближе, — тихо говорит Ким низким и бархатным голосом, почти парнишке на ухо. Пак смотрит в одну точку шокировано, буравя взглядом кусочек выглядывающей золотой цепочки на шее у мужчины. Он никак не ожидал такого исхода событий, хоть какой-то частью мозга и понимал, что к этому все дороги ведут. Вот только на коленях главы клана и хозяина клуба сидеть совсем никак. Некомфортно, смущающе, неловко. — Ты такой красивый. Ну, посмотри же на меня, — Намджун приподнимает лицо омеги, заглядывая в глубь черных бусинок с шоколадной окантовкой. Ким рассматривает вблизи красивые черты лица и пухлые, дурманящие губы. Так и тянет к этим бантикам. Чимин смотрит куда угодно, лишь бы не на океан. Сейчас он совсем не внушает спокойствия. Скорее нагоняет нервозность. — Как ты посмотришь на предложение провести эту ночь вместе? — альфа все-таки медленно тянется к чужим губам, обнимая второй рукой за талию и прижимая к себе ближе. Так, стоп! Что? Чимин отмирает от этого действия. Еще никто так нагло не вторгался в его личное пространство. Да и перспектива переспать с клиентом после приватного танца никак не улыбается. Чем он тогда будет отличаться от стриптезеров, которыми кишат прочие клубы города? Да и спать с кем-то, кого видишь второй раз в своей жизни, тоже не хочется. Да, Пак тот еще романтик и приверженец долгих отношений, а не беспорядочного секса. К тому же, это заведение потеряет лично для него весь свой шарм. Со своими необычными, но хорошими правилами, этот клуб имеет особую атмосферу. Кстати, о правилах. В голове Чимина резко загорается желтая лампочка, оповещающая о приходе неплохой идеи. Пак медленно поддается вперед, будто заигрывая, а сам останавливается в двух сантиметрах от губ Кима. — Вы забываете о правилах, господин Ким, — Намджун слегка хмурит брови на такой выпад со стороны омеги. Неожиданно. — О каких еще правилах? — альфа решает включить дурачка. Он не знает, серьезно ли говорит этот танцовщик или просто ломается, набивая себе цену. — О правилах Вашего клуба, — Чимин отодвигается назад, придавая себе самый невозмутимый вид, будто он просто сидит на стуле и ведет ничем не обременяющую беседу. — Правило номер один: глазами смотреть, руками не трогать, — вервольф небрежно скидывает чужую руку с талии и слезает на пол, направляясь к сцене. — Я хозяин этого клуба, так что можно и нарушить правило, — Ким цепляется за его руку, но быстро ее отпускает, когда парень начинает отходить. Какой упрямый. Намджун улыбается устало. Может все еще получиться уломать парнишку. — Вот именно, господин Ким, — Пак останавливается на полпути и кидает через плечо, слегка повернув голову. — Как хозяин клуба вы должны подавать пример своим подчиненным и посетителям, соблюдая утвержденные вами же правила. Если вы будете их нарушать, то остальные и подавно. Намджун невесело усмехается одним уголком губ. Упрямый. Говорил серьезно, а не цену набивал. Все ясно. Чимин забирается на сцену и идет к пилону. Вот только его снова останавливает Ким. — Не нужно, — альфа берет со стола свой смартфон и что-то там нажимает. — Я ухожу. Спасибо за танец. Он был великолепен. Чаевые тебе переведет Мунчоль. Намджун встает с дивана и забирает свой портфель. Чимин стоит немного потерянный. Кажется, он расстроил Кима. И не знает, останется ли теперь здесь работать, отказав хозяину клуба. — А, кстати, слышал, ты просил неделю выходных? — альфа останавливается у самого выхода и, повернув голову, так же, как и Чимин несколькими минутами ранее, бросает через плечо. — Будет тебе неделя выходных. За прекрасную работу. Намджун выходит из комнаты, тихо закрыв за собой дверь и оставляя Пака одного в смятении. А после этой самой недели ему ждать увольнения?×××
Мрак в вип комнате клуба рассеивает только слабая золотистая подсветка, и то лучи прожектора перебиваются сизым дымом. В помещении стоит горький запах дорогих сигарет и алкоголя, разбавляя запах порочности и дикого желания. Тлеющая сигарета зажата между мозолистыми пальцами, в другой руке — пузатый бокал с виски, кажется, десятый. Хотя это не точно, Хосок не считал. Пепельница полна окурков, на столе уже две пустые бутылки алкоголя. Сколько времени он здесь находится, Чон тоже не знает. Он сидит на черном кожаном диване с расстегнутыми джинсами, широко расставив ноги, между которыми удобно устроилась омега. Девушка с каре стоит на коленях, бросая томные взгляды голубых глазок на Хосока, пока его член медленно, сантиметр за сантиметром, пропадает между пухлых губ, накрашенных ярко-алой матовой помадой. Омега в откровенном белье и сетчатых чулках старательно работает ртом, выпрашивая побольше чаевых. Хосок мутным взглядом смотрит то на ее алые губы, то чуть ниже, на ложбинку между пышными грудями. Рядом на диванчике развалился еще один омега. Молодой паренек с ярко синими волосами прижимается полуголым телом к альфе. Неспеша попивает виски из своего стакана, отвлекаясь на поцелуи Чона. Этот дуэт — лучшие эскортники во всем городе. Родные брат с сестрой. Оба с успехом проходят по всем стандартам красоты: средний рост, стройное телосложение с пышными округлостями, персиковая кожа, красивое симметричное лицо, а самая главная их изюминка — светло-голубые глаза, редкое явление среди азиатов. Их так и прозвали — две сирены. Страшно даже представить, сколько человек они обслужили за три года такой работы. Эти двое ничем не гнушаются, жадные до денег и за несколько крупных зелененьких купюр сделают все, что угодно. Хосок хмурит брови и кривит губы в отвращении. Все не то. Все не так. Зверь внутри смотрит своими глазами с нездоровым блеском осуждающе и порыкивает, умножая злость альфы. Зверю не по душе развлечения человека. Хосок стискивает челюсти, затягивается сигаретой и резко выдыхает дым в потолок. Не помогает. Ничего. Абсолютно. Чон отталкивает девушку и кидает на стол две тысячи долларов. — Сегодня свободна, — пренебрежительно кидает альфа, поворачивая голову в сторону парнишки. — А ты останься. Девушка удивленно вскидывает брови. Обычно, Хосок всегда ее оставлял. А второй омега лишь улыбается радостно, да рукой принимается член альфы надрачивать. Альфа сам в шоке. Его редко тянуло на омег-парней, ему всегда девушки больше симпатизировали. А сегодня у него весь вечер такой — перевернутый. От виски тошно, от сигарет убить кого-нибудь хочется, а от взгляда на женскую грудь хочется глаза себе вырвать. Полвечера Чон сам себе сопротивлялся, пытался вдолбить в голову своего зверя, что на одном омеге свет клином не сошелся, да и вообще этот лис не в его вкусе. Вот только волк упрямый, и человека своего не слушает. Это уже выводит из себя. Хосок стоит на границе между раздражением и яростью. Стоит переступить эту тонкую грань, и будет плохо всем. Но пока он пока еще держится. Непонятно, какими силами, но все же не теряет контроль над своими демонами. А демоны не спят, подначивают, берут на слабо и искушают, выбивая под веками образ совершенно другого омеги. Девушка давно покинула их, забрав свои чаевые и пожелав удачи брату легким поцелуем в губы. Падшие ангелы моря. Как же вы глубоко погрязли в этом дерьме. Хосок, стоит двери захлопнуться, сразу валит парнишку на диван, подминая под себя. Омега спускает его джинсы до колен и быстро избавляется от своего белья, не прекращая растягивать губы в улыбке предвкушения. Вот только не в предвкушении удовольствия, которое можно получить. Такие шлюхи, как он, не получают оргазма. Может, они и имитируют стоны наслаждения, парни изливаются себе на живот, но не чувствуют при этом абсолютно ничего. Полный ноль. Хосок не целует, не обнимает, он прекрасно знает, что шлюшке под ним этого не нужно. Он сразу входит в подготовленное тело до основания, впиваясь в чужие голубые глаза стальным взглядом. В них нет ни намека на какие-нибудь чувства. В них только знак доллара светится. Чон опирается одной рукой о спинку дивана, второй сжимает лодыжку омеги. Зверь внутри мечется, рычит оглушительно, зубы скалит. Но альфа сильнее вбивается в чужое нутро, резче, грубее. Старается игнорировать тупую боль где-то там, внутри. Волк не выдерживает. Он пытался вразумить своего человека, но человек, кажется, с ума сошел. Животное падает на живот и морду свою когтистыми лапами царапать начинает, воет так громко, что уши закладывает. Хосок рычит ранено, выходит из чужого тела, хватает со стола пустую бутылку и со всей силы кидает в стену. Омега испуганно замирает на месте, большими глазами смотрит на взбешенного альфу. Чон дышит тяжело, широко раздувая ноздри, руки крупно дрожат от желания разгромить здесь все. Он не в силах терпеть поведение зверя, особенно, когда он сам себе боль причиняет, заставляя при этом и Хосока с ума сходить. — Убирайся, — холодным голосом, нетерпящим возражений, говорит альфа парню, что так и лежит на диване с широко разведенными ногами. Омега замирает на месте, боясь пошевелиться. Он смотрит своими голубыми глазами-блюдцами, пропитанными жгучим страхом, ему кажется, что стоит двинуть рукой или ногой, и альфа кинется на него, как лев на антилопу. Вот только Чон в таком состоянии хуже любого льва будет. А Хосок лишь сильнее звереет от неповиновения омеги и еле сдерживает себя, чтобы не впиться руками в эту тонкую шейку. — Убирайся, я сказал! — рявкает он, со злостью переворачивая невысокий столик. Жуткий грохот и звон бьющегося стекла заставляют выйти из оцепенения. Омега вскакивает и быстро бежит к двери. Чон даже в след ему не смотрит, а то точно догонит и задушит. Альфа садится на диван, вплетая пальцы обеих рук в волосы, и с силой сжимает темно-каштановые пряди у корней. Волк наотрез отказался принимать другого омегу. Если раньше он никак не реагировал на них, то хотя бы не мешал, позволяя спать с кем угодно. А сейчас он только определенного требует. С глазами карими, да с рыжей копной волос. Хосок не понимает, в чем дело. Почему именно его зверя так зацепил кицуне? Почему он продолжает выть и порыкивать? Слушать это просто невыносимо. А чувствовать весь коктейль неприятнейших эмоций еще хуже. Чону это надоело. Альфа встает с дивана, оставляя на своем месте пачку зеленых бумажек за причиненный ущерб, и выходит из комнаты. Если волк хочет конкретного омегу, то он его получит. На блюдечке с золотой каемочкой.