×××
14:50 «Чимин, сейчас не очень спокойное время, поэтому прошу, не ходи куда-либо по вечерам.» Чимин читает сообщение пришедшее тремя минутами ранее, шагая по школьному коридору. Омега раздраженно хмыкает, и убирает гаджет в карман форменных брюк. Ага, точно. Еще он будет всяких Намджунов слушать. Особенно тогда, когда поход в клуб вечером был запланирован еще день назад. Прошло три дня, как Пак покинул квартиру Кима. Как оказалось, альфа узнал его номер и теперь пишет похожие сообщения стабильно пару раз в день. Их содержание всегда похоже по смыслу: 00:43 «Ты закончил с работой? Будь осторожен по дороге домой. Если что случится — позвони.» 01:08 «Не забудь запереть дверь, и отдохни хорошенько» 10:12 «Сегодня дождь обещали. Надеюсь, ты взял зонт. Не простудись.» 22:34 «Не засиживайся долго и ложись спать.» 09:29 «Надеюсь у тебя все хорошо. Удачного дня» 20:57 «Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне с любой просьбой?» И, нет, вервольф нагло соврет всем — себе, своему зверю, Киму — если скажет, что ему не нравится. Душу греет чужая забота, но это непривычно. Чимин не мог сдержать смущенной улыбки на лице, стоило увидеть сообщение от старшего. И это его пугало. Он прекрасно помнит их вечер рядом с океаном, когда Намджун целовал его руки вымаливая прощение. Этот момент запечатлён глубоко в памяти, заперт на несколько замков, словно сокровище какое. Потому что если так подумать, то это первая встреча, которая оставила положительные эмоции. Пусть и с каплей горечи. Омега и сейчас бы послушался альфу, но на календаре пятница. А у него метры беспорядочных мыслей перепутанных между собой, которые нужно тщательно распутать и разложить по полочкам. Но одному сделать это сложно. Поэтому он позвал Юнги. А еще, хочется выпить. Просто выпить и отвлечься. Потому что никто не перестал кидать косые взгляды, перешептываться и всячески поливать грязью из учеников его школы. И это омерзительно. Парень чувствует себя максимально омерзительно. Знаете, Чимин, наверное, всегда именно этого опасался. Школьной травли. Конечно, сильно далеко это не заходит. Все пока лишь на уровне длинных языков. Но это сейчас, а что будет дальше? Тут всего два варианта: или к нему со временем пропадет интерес и его оставят в покое, или же наоборот, будут цепляться и издеваться вплоть до рукоприкладства. И это то, чего Чимин, если уж быть честным, боялся. Потому что школьный буллинг, к сожалению, одна из важных проблем образования в стране. Никто уже не удивляется, когда по новостям то и дело передают о каких-либо издевательствах над учениками. И все это звучит страшно. Куда катится этот мир? Со скоростью света в полную задницу. Омега проходит в пустой кабинет, где у него сейчас должен быть урок и садиться за парту на дальнем ряду. Сейчас большая перемена и многие торчат в столовой. А у него нет никакого аппетита. А еще он бы даже если бы хотел бы не смог и куска проглотить. Потому что уверен, что большая часть взглядов будет на нем Это раздражает. Жутко. Чимин вешает рюкзак на спинку стула и достает нужные тетради и учебники. А затем практически ложится на парту грудью, а голову кладет на сложенные руки, прикрывая глаза. Это место высасывает из него всю энергию. Хочется заснуть и проснуться только в конце всех уроков. Дверь кабинета слишком громко скрипит на фоне тишины. Пак отрывает голову от парты и смотрит на вошедшего. А ему от него что надо? — Так и знал, что ты здесь. — хмыкает презрительно парень. Его голос пропитан ядом и черной ненавистью. — Из-за того, что всплыла правда о тебе, ты теперь тише воды ниже травы. — Чего ты хочешь от меня, Тангу? — ровным, незаинтересованным тоном тянет Пак со вздохом. — Посмотреть в твои бесстыжие, пустые кукольные глазки, которыми ты привлекаешь мужиков. — альфа подходит к парте парня и хватает его лицо за подбородок, сдавливая до красных отметин и взлергивая выше, отчего у омеги боль пробегается по шейным позвонкам. — Как же, ты, сука, посмел настучать спонсорам школы на директора? — каждое слово пропитано ядом и желчью, рука парня, кажется, оставляет чёрный след на его лице, пачкает своей черной ненавистью. — Мог бы и на его члене поскакать, раз мужиков постарше любишь, и с тобой бы поделились деньгами. Чимин психует. Его терпение лопается, и вся злость и раздражение, что копилось в течении дня выливается наружу. Он вскакивает со своего места и отталкивает от себя Тангу с такой силой, что тот врезается поясницей в соседнюю парту, чуть не упав через нее. Альфа удивленно смотрит на омегу, он не ожидал такого выпада. — Как же вы все меня заебали! — рычит Чимин сквозь сжатые зубы, подлетая за секунду к парню. Он с силой хватает его за воротник рубашки, и сжимает настолько, что ткань впивается в кожу, до красных отметин. — Я не шлюха, и тебя не должны касаться мои личные отношения! С кем хочу с тем и сплю, встречаюсь, целуюсь, обнимаюсь. Никого это не должно касаться! — кидает прямо в лицо опешившего Тангу, в затем чуть тише, с отвращением продолжает, шипит, словно ядовитая змея — А ты и твой дядя конченные ублюдки, который тратят деньги не на обустройство школы, и не на улучшение качества образования, а на молоденьких омег и ваши поездки на Бали, Гавайи и прочее. Он получит по заслугам и я жалею о том, что не сделал этого раньше! Мерзкие, отвратительные, моральные уроды! Парень в приступе ярости отталкивает от себя омегу отвешивает звонкую пощёчину. На пару минут в кабинете наступает полнейшая тишина. Чимин стоит дезориентированный с опущенной головой, а затем его плечи начинают мелко трястись. Тангу закусывает край губы, тянет руку, касаясь плеча парня, потому что испугался своей же выходки, но его руку грубо скидывают, дернув плечом. А затем слышится смешок. Потом еще один и еще. Пак истерично смеется, еще сильнее вгоняя старшеклассника в замешательство. Вервольф задирает голову к потолку рукой зачесывая растрепанные серебристые пряди к затылку, убирая их с лица. Все также смеется. Громко и истерично. А затем также резко замолкает, с размаху бьет коленом в пах парня, отчего альфа сгибается пополам, схватившись за ушибленное место, и шипит, воет от боли сквозь сжатые зубы. Чимин не останавливается. Он хватает Тангу за пряди волос крепко их сжимая в кулаке и бьет его лицом об парту. Из разбитого носа начинает струится кровь, а парень громче начинает выть. Омега с холодным равнодушием, словно ничего не произошло минутой ранее, возвращается к своему месту, кидая разложенные на парте вещи назад в рюкзак. В коридоре звучит звонок, оповещающий о начале урока, но Пак не обращает никакого внимания, ни на него, ни на удивленные и недоуменные взгляды одноклассников, когда встречается с ними в коридоре, идет в противоположную сторону от кабинета, явно не собираясь возвращаться. Он уходит. Покидает школу, возвращаясь на автобусе домой. Вервольф проходит в квартиру, швыряя ни в чем неповинный рюкзак в угол коридора, стягивает черные лоферы, и проходит в комнату, садясь на край своей постели. Трясущуюся от нервного напряжения руку он подносит к лицу, трет пальцами глаза, кожу щек и лба с тяжелым вздохом. Щека, на которую пришелся удар ноет, и парень уверен, что вскоре появится синяк. Как же он ненавидит всех этих людей, которые верят слухам, распространяют их еще и дорисовывают непонятно что. И самое интересное, что не только в школе так. Подобное есть абсолютно в любом коллективе. И это раздражает. Ты просто взглянул тепло на друга или человека, который тебе нравится, а кто-то уже говорит о том, что вы мило общались, второй рассказывает как вы обнимались, третий уже вещает другим о поцелуе, а четвёртые вам секс припишут. Почему люди лезут в чужую жизнь? Зачем? Почему разносят сплетни, коверкая их? Самое интересное, что сплетничают о других очень многие, но никто не любит, когда сплетничают о нем. Люди такие лицемеры. Пак думает об этом достаточно долго, пока наводит порядок в своей квартире. Он думает об этом, пока готовит простую лапшу на курином бульоне. Аппетита так и не появилось, и решив, ничего не запихивать насильно в свой организм, Чимин кидает взгляд на настенные часы. Пять вечера. Они до оговорились, что Пак приедет к Мину к восьми. У омеги уйдет около двух часов на дорогу до его дома, поэтому парень скидывает домашние вещи и идет в душ. После него заворачивается в махровое полотенце, и идет к шкафу с одеждой. Он не хочет сильно привлекать внимание к себе, — если уж ему удастся уговорить Юнги пойти в клуб, ведь насколько он понял, этот омега не любитель подобного. — поэтому надевает простую рубашку с длинным рукавом дымчатого цвета, черные узкие джинсы и белые конверсы. Серебристые волосы он укладывает на одну сторону, открывая лицо. Макияж тоже неброский. Тональный крем который скрывает под своим тонким слоем покрасневшую щеку, консилер под глаза, чтобы скрыть темные круги, они не сильно заметны, если специально не присматриваться, но Пака они откровенно раздражают. На веки ложится тонкий слой светло-серых теней, что чуть темнеют у внешнего уголка глаза, чуть подведённые брови, тушь на ресницах, и слой розового тинта на губах. Просто и красиво. Омега вдевают в уши тонкие серьги–колечки и кладет в небольшую черную сумку с тонким ремешком телефон и кошелек, влажные салфетки и бальзам для губ. Парень с удовольствием смотрит на себя в зеркало напоследок и выходит, замыкая квартиру на ключ. Такси уже ждет его во дворе дома.×××
Юнги сидит за небольшим столиком на мягком кожаном диванчике, которые стоят буквой «п» вокруг него, в самом дальнем углу этого заведения. Он поджимает губы и нервным взглядом скользит по помещению. Люди, альфы, беты и омеги, всех пород и мастей сидят за многочисленными столиками или же у барной стойки, кто-то двигается под оглушительную ритмичную музыку на танцполе. В воздухе витает запах алкоголя и сигарет, смесь запахов дорогого парфюма, и природных запахов людей. Такая толпа напрягает и так расшатанные нервы кицунэ, поэтому когда он ловит взгляд Харуки, что сидит за соседним столиком, внимательно наблюдающий за всеми, ему становиться чуточку спокойнее. Харука отказался сесть вместе с парнями, решив, что наблюдать со стороны будет удобнее и правильнее. Он заказал себе какой-то слабый коктейль, чисто для вида, и сидел, изображая, что переписывается постоянно с кем-то. Словно ждет кого-то. Чимину все-таки удалось уговорить его съездить в клуб. Кажется, его уговаривали все. Даже Харука и папа, чуть ли не пинком под зад отправили его вместе с младшим. И они приехали именно сюда. Младший обмолвился о том, что он раньше здесь работал, поэтому их свободно пропустят. Мунчоль, конечно был не очень доволен этим, но выгонять парней не стал, поджав губы и махнув рукой, стоило Паку широко и мило улыбнуться. Однако, управляющий этим заведением наказал официантам и барменам приглядывать за парнем. Так, на всякий случай. А еще, тоже на всякий случай, отослал господину Киму сообщение о том, что мальчишка появился в клубе, в качестве посетителя. Намджуну это, конечно, пришлось не совсем по нраву (совсем не по нраву), но все же решил не трогать омегу, пусть и волнение давало себе знать. Он послал двух своих телохранителей незаметно проследить за мальчишкой. Чтобы ничего не случилось. Юнги чувствует себя здесь слишком неловко, слишком некомфортно, слишком тревожно, слишком...лишним. Он чувствует, что среди всех этих людей не к месту. Просто потому что понимает, что если хоть кто узнает о его сущности, проблем не оберется. Именно поэтому он попросил Чимина сесть за дальний столик. Чтобы подальше от всей этой толпы. Он так неуверенно смотрел на Пака, когда тот наносил ему легкий макияж, помогал с укладкой и подбирал одежду с украшениями. Всего этого конечно, было у него не шибко много, но Чимин все же нашел узкие голубые джинсы с высокой талией и белую футболку с круглым вырезом. Мин настоял на том, чтобы надеть сверху тонкую черную джинсовую куртку. Так было спокойнее. И Юнги, который после рождения сына стал более практичным, не переживал о том, что может замерзнуть. Звучит, конечно, не очень, но что есть то есть. Мин ловит взглядом Чимина, который приносит открытую за барной стойкой бутылку вина и бокалы, осторожно поставив их на лакированную поверхность стола. Старший косится на мальчишку, который плюхается на мягкий диван по правую руку от него, и что-то тихо ворчит о том, что они вроде как еще дети, если судить по законам. Однако, даже среди всего этого шума Пак смог разобрать его слова и с легкой ухмылкой отвечает: — Да, у тебя самого уже ребенок, а я живу самостоятельно лет с пятнадцати. — фыркает он, закатив глаза до неонового потолка. А потом добавляет, когда разливает вино по бокалам. — А вообще, закон тогда следует лучше проработать и внимательно следить за его соблюдением. А то в каждом небольшом магазинчике, которыми усыпаны улицы любому подростку и сигареты продадут вместе с алкоголем, лишь бы хоть какую-то прибыль поиметь. — Даже не хочу знать, откуда ты об этом знаешь. — хмыкает Юнги, принимая бокал из чужих рук. Что-то ему подсказывает что омега знает совсем не понаслышке. — Знай и люби свой горoд. — отвечает вервольф и приподнимает бокал, чуть наклоняя его в сторону омеги. — Давай просто за вечер? — За вечер. — Мин чокается с бокалом младшего и делает небольшой глоток алой жидкости. Горло слабо жжет от алкоголя, но сладость винного напитка с горчинкой приятно оседает на языке. Омега, конечно, и ранее пробовал подобное, и ему даже нравится этот терпкий вкус красного полусладкого, но Пак, который почти залпом выпивает свой бокал, его откровенно пугает. В глазах мальчишки что-то серое и печальное плещется, горькое. Очевидно, что вервольф не просто так его вытащил сюда. — Чимин, — зовет его кицуне, чуть поджав накрашенные розовым блеском губы. Мин снова наполовину заполняет его бокал и после поднимает взволнованный взгляд на младшего. — Ммм? — отзывается омега, сталкиваясь с чужими янтарными глазами. Он старательно делает вид, что все в порядке, что его ничего не тревожит, что он просто захотел расслабиться и повеселиться. — Что случилось? — всего два слова, но сколько в них вложено заботы, тепла и искреннего беспокойства. Пак понимает, что врать у него не получиться. Совесть не позволит, солгать этому светлому человеку, вернее оборотню. — И не говори мне о том, что все в порядке. Чимин снова залпом опустошает бокал и хмурит брови, от легкого жжения в горле. Юнги внимательно следит за его действиями, терпеливо ожидая, когда парень начнет говорить. — Я не знаю что мне делать. — признается мальчишка, опустиввзгляд на поверхность стола. Омега указательным пальцем бесцельно водит по круглому дну бокала, лишь бы хоть немного отвлечься. Отвратительный коктейль из противоположных друг другу чувств переполняет его, комом встают в глотке, мешая дышать полной грудью. Хочется засунуть в рот два пальца до самых миндалин, чтобы заставить его выйти наконец вместе с последним приемом пищи. — Знаешь, у меня недавно, — парень быстро осматривается по сторонам украдкой и чуть понижает тон голоса, — Течка перешла из подросткового периода во взрослый, и так получилось, что — Паку неловко о таком говорить, его щеки вспыхивают легким румянцем, как и кончики ушей, а голос подрагивает. Но он продолжает, знает, что Мин ни за что его не осудит, а наоборот, поддержит. — Я провел ее с альфой. — омега поднимает осторожный взгляд на старшего. Кицунэ слегка приподнимает брови в удивлении, но молчит, внимательно слушая вервольфа, который заметив чужое смятение торопливо добавляет, — Нет, не совсем в том смысле, я с ним не занимался сексом, он просто помог мне с ней справиться. Юнги понятливо кивает головой, и тянет бокал к губам, снова делая небольшой глоток. Чимин кидает грустный взгляд на свой пустой бокал, и старший без слов все понимает, снова наполняя его наполовину. Очевидно, младший решил сегодня напиться. Что ж, в принципе, Юнги проследит за ним, если что. — Так в чем проблема? — задает ему вопрос лис, который не особо пока понимает. Чимин отпивает вина, и поднимает отчаянный взгляд на него. — Проблема в том, что этот альфа — Ким Намджун. — голос его сквозит отчаянием, и саркастичной усмешкой. Такой изломанной и измученной. — И в том, что он признался мне в своих чувствах. А самое интересное, я тоже к нему что-то чувствую! Мин задумчиво поджимает губы, незаметно выдыхая через нос. Черт, оказывается, мальчишка-то влип. Пак скрещивает руки на столе и утыкается в них лицом. Его плечи, обтянутые тонкой тканью рубашки начинает мелко подрагивать, и сквозь общий шум в этом зале, слышны тихие всхлипы. Юнги отставляет свой бокал и подсаживается к парню на диван, ласково положив ладонь на плечо и став мягко поглаживать, в успокаивающем жесте. — А я просто не знаю что с эти делать! Он ведь... Он ведь глава клана, он старше лет на десять,... А я.... — сквозь всхлипы произносит Чимин, дрожащим от слез голосом, — А что я? Я просто обычный школьник, мальчишка, который должен в игры играть и сериалы смотреть. Где я и где он?! Кицунэ отдирает парня от поверхности стола и крепко его обнимает рукой за плечи, прижимая ближе к себе, вторую руку от мягко вплетает в пепельные волосы, не заботясь о укладке. Пак обнимает старшего за талию, а голову прячет в изгибе шеи, продолжая проживать слезы. Уже плевать на макияж и на окружающих людей. Лишь бы не ныло так сильно сердце, лишь бы зверь не скулил от тоски по определенному человеку. — Неужели тебя заботит только ваша разница в возрасте и ваше разное положение в обществе? — мягко и осторожно спрашивает Мин, массируя подушечками пальцев кожу головы подрагивающему мальчишке. Пак молчит, лишь продолжая лить слезы и крепче прижиматься к старшему. Знаете, в эту самую минуту он осознает, то что ему так не хватало этих объятий. Банального тепла. Не того, которое дарит возлюбленный, не того, которое дарят друзья, а именно такого — родительского. У Пака никогда не было старших братьев и сестер. Он и не знает толком, кем был его отец и где он сейчас вообще. Мама однажды, сказала ему, мол, его нет и все, настолько твердо это звучало, что тогда у пятилетнего мальчишки отпало желание больше спрашивать. Нет, его мама была хорошим человеком. Она никогда не поднимала на него руку, не кричала за проступки, а просто объясняла строгим голосом и твердым взглядом. Омега помнит ее объятия и теплоту рук. Помнит ее улыбку. Да, они часто ругались, но он не ненавидел ее. Никто не знает, как так получилось, но когда ему стукнуло десять они стали отдаляться друг от друга. Не в физическом плане, а в ментальном. Может виной служило то, что мама нашла любимого человека, с кем смогла построить крепкую семью? Нет. Пак никогда не винил ее в их отстраненности друг от друга. В этом всегда были виноваты оба. Кто-то где-то посчитал нужным промолчать, или не сказать о чем-то. Отчим относился к нему хорошо, не обижал и пытался максимально сблизиться, наверное, хотел стать для него если не отцом, то хорошим другом, но это Чимин не подпускал его близко. Ему как-то не особо этого хотелось. Спустя пару лет у него родилась сестра, и мама стала больше внимания уделять ей, но Пака это никак не напрягало. Омега всегда учился на отлично, занимался танцами, и когда ему было четырнадцать, он выиграл гранд на обучение в одной из лучших школ Сеула, в которой было бы больше возможности раскрыть полностью его потенциал. Пак не долго думая, согласился. В Сеуле жила его бабушка, поэтому мама отпустила его. Первый год они созванивались часто, ездили друг к другу в гости. Чимин учился, привыкал к школе. Спустя год бабушка умерла. Вервольф хотел вернуться домой, в родной Пусан, но проведя дома две недели каникул, понял, что совсем не чувствует себя как дома, словно он лишний. Неловкость, которая появилась между ним и матерью за прошедший год была слишком ощутима. Хорошо, что выигранный грант позволял снять квартиру. Да, не в лучшем районе и далековато от школы, но все же. Позже Пак стал зарабатывать, а с матерью с каждым проходящим месяцем отношения все слабели и слабели. Звонки были короткими и редкими. А сейчас и вовсе созванивались только по праздникам или дням рождения. Поэтому он так отчаянно прижимается к Юнги, крепко обнимая его за тонкую талию. И пусть сам Мин старше его на пару лет, но это не отнимает того факта что от него веет родительскими теплом и заботой. Кицунэ ловит взволнованный, хмурый взгляд Харуки, который кивает на подрагивающего в его руках омегу. Лис неловко тянет уголки губ вверх, но машет рукой, мол, все нормально. Харука лишь усмехается уголком губ, отпивая из высокого стакана с разноцветной жидкостью. Пак перестает надрывно рыдать и слегка отстраняется от старшего, поднимая на него заплаканные глаза. Мин тянет уголки губ вверх в ободряющей улыбке, и большими пальцами аккуратно стирает с чужих щек влагу. Повезло, что у омеги, как у танцовщика, большая часть косметики, которой он часто пользуется водостойкая, поэтому макияж от его слез не пострадал практически. — Знаешь, дело не только в разнице возраста и положения. — негромко произносит Пак, шмыгая носом, и снова тянется за бокалом, самостоятельно наливая себе вина. Бутылка к его удивлению, заканчивается. И в какой-то степени это огорчает его. Ужасно сильно хочется напиться. — Я признаю, что мне тоже нравится Намджун, как бы странно это не звучало, особенно учитывая каким образом складывались наши отношения в самом начале. — вервольф отпивает вина и снова шмыгает слегка покрасневшим носом. Он взбалтывает в бокале остатки напитка круговым движением, завороженно наблюдая, как алая жидкость скользит по прозрачным стенкам, — Нужно заказать еще вина. — тихо бурчит скорее сам себе, чем старшему, закусывая край губы и прикрывая веки. Голова от выпитого вина начинает потихоньку мутнеть, а все его чувства притупляются. Омега выдыхает судорожно, разделяя веки и снова поднимая взгляд на молчащего Юнги. — Честно? Я просто боюсь соглашаться. Боюсь, что разочаруюсь, боюсь, что я ему надоем и он меня бросит. Просто боюсь боли, которую он мне причинит, если мы поймем, что это не то, что нам надо. Чимин снова утыкается лицом в сложенные на столе руки, только в этот раз он не плачет, а просто лежит, прикрыв веки. На душе стало чуточку легче. И пусть это не заставило его принять окончательное решение, но отвратительный ком в горле исчез, оставив после себя лишь горьковатое послевкусие. Кицунэ мягко касается его плеча и ласково поглаживает, скользя то ниже, к спине, то наоборот, выше, к затылку. Он поджимает губы и даже не знает толком как утешить и помочь Паку. Он ведь никогда не сталкивался с подобным. Но все же одна мысль приходит в его голову. — Какой он, Ким Намджун с твоей точки зрения? — спрашивает старший. Вервольф хмурится не поднимая головы, но проводит языком по пересохшим губам, и задумывается над словами Мина. И правда. А какой он, Ким Намджун? Что парень видит, когда смотрит на него? А что он чувствует? — Он строгий, пугающий, суровый, но справедливый. Он не любит, когда его водят за нос, и старается придерживаться моральных принципов. — перечисляет после двухминутной задержки Чимин, деловым тоном, все же оторвав голову от стола и взглянув на омегу, в замешательстве. Это ведь практически общеизвестные факты, но ему нужно было начать с чего-то простого, с того, что плавает на поверхности этого океана, а уже потом опускаться глубже ко дну. Старший лишь подтверждает это. — Хорошо. — Юнги одобрительно кивает, приподнимая уголок губ. Отлично, начало заложено. Но нужно копнуть чуть глубже. Полуулыбка выходит немного неловкой, но кицунэ продолжает. — Но, если так подумать, это о нем знает достаточное количество человек. Какой он именно для тебя? Что ты о нем думаешь? — Он красивый, сильный и не только физически, он тот, кто поможет в трудной ситуации, он тот, кто поддержит и кто защитит. — вервольф медлит. Его голос приобретает мягкость и теплоту. Он понимает, к чему ведет Мин, и что он хочет услышать. И знаете, именно в этот самый момент он прислушивается к ударам собственного сердца, ныряет на самое дно своей души, а затем приподнимает уголки губ смущенно, и добавляет, тихо, словно секретом вселенского масштаба делится. — А еще рядом с ним мое сердце сходит с ума. Старший усмехается с легким укором. Наконец, этот мальчишка окончательно принял и понял самого себя. Теперь сделать ему выбор будет проще. Лис притягивает к себе Пака, поглаживая по пепельной макушке. Боже, этот мальчишка такой наивный дурачок. — Сомневаться, бояться чего-то — это нормально, Чимин. Но ты ведь не можешь быть уверен в том, что Намджун поступит как-то ужасно с тобой в будущем, разобьет тебе сердце. — кицунэ не выпускает его из своих рук, позволяя почувствовать необходимую младшему поддержку. — Ты не можешь решать за него. Озвучь ему свои сомнения и переживания, поделись, и я уверен, что его ответ тебя не разочарует. — Спасибо тебе, хен. — искренне благодарит его Пак, тихо проговаривая слова под ухом, прижимаясь щекой к хрупкому плечу. С души будто камень слетел, отвязался, наконец, не утянув с собой парня в пучину горечи и отчаяния. Теперь он знает что делать. Он обязательно поговорит с Намджуном и все выяснит. Хотя, что-то подсказывает ему, что разговор будет лишь маленьким предлогом перед положительным ответом омеги. — Так, что это мы тут сопли развели?! — Чимин широко улыбается, возмущаясь скорее на себя, чем на старшего и вскакивает на ноги, так быстро, что Мин даже моргнуть не успевает, удивившись такой резкой смене настроения и настроя парня. — Мы пришли сюда повеселиться и отдохнуть. Так что я сейчас сбегаю за вином, а ты готовься — я утащу тебя с собой на танцпол. А вот это уже перебор. Нет. Юнги не особо горит желанием находиться со многими людьми в столь тесном пространстве. Да и танцевать он особо не умеет. О чем оповещает парня. — Я не умею танцевать. — звучит как жалкое и слабое оправдание, которое, как и ожидалось, терпит крах в попытке переубедить Пака. — Посмотри на них. — Чимин кивает на резвящуюся под какую-то попсовую песню молодежь. Он не позволит Юнги и дальше сидеть в своем панцире. Ведь по-другому это не назовешь. Нет, омега, конечно, понимает, что Мина с рождения тыкали лицом в тот факт, что кицунэ никто, и ему нет места среди других. Но если старший так и продолжит бояться других, то вряд ли сможет хоть на маленький процент изменить мнение окружающих о своем виде. — Вряд ли среди всех этих людей найдется хотя бы пять человек, которые действительно танцоры или танцовщики. Поэтому это не обсуждается! Вервольф подмигивает старшему и шустро семенит к барной стойке, вдоль стенки, чтобы танцующие не затоптали его. Юнги на это лишь недовольно поджимает губы, но обреченно выдыхает. Уверенность и твердость во взгляде младшего говорит, нет, кричит о том, что все попытки его переубедить бесполезны.×××
Кажется, Юнги пьян. Легкое головокружение, плавные, немного неумелые движения рук, плеч и стройных бедер. Прикрытые веки, легкое головокружение, громкая музыка и душный воздух здесь, среди других, абсолютно чужих людей, таких же подвыпивших или пьяных в стельку, таких же свободных от всего в этот самозабвенный момент. На тонких, но красивых губах со смазанным бесцветным блеском, расплывается улыбка. Такая печально-счастливая, такая хитрая, она местами изломана суровой реальностью, но она все же искренняя и яркая. Красивая. Мин Юнги красивый. Красив своей необычной, яркой внешностью. Но в чужих черных, жгучих глазах, которые так внимательно следят за каждым движением с панорамного окна вип-зоны, что находится на втором этаже, он не просто красив. Прекрасен, божественен, чудесен, нереален. Хосок не может оторвать взгляда. От тонких открытых рук, на которых так ярко выступают косточки запястий и локтей, обтянутые, кажется, до предела белоснежной кожей. Словно сахарной. Юнги вплетает тонкие длинные пальцы в рыжие, растрепанные локоны, убирая их от лица, зачесывая назад, он плавно двигает бёдрами, стараясь делать это под незамысловатый такт играющей мелодии. Омега задирает голову к потолку и улыбается. От этой улыбки на душе и трепетно и больно одновременно. Она лечит раны, бережно их зашивая и обрабатывая, и следом наносит новые, щедро посыпав их солью. Безумие. То что сейчас чувствует Хосок, сжимая в пальцах квадратный бокал с коньяком — чистое, откровенное безумие. Хосок после очередного совещания Чонгука с ним, Минхеком и Намджуном, должен был забрать какие-то документы у Кима. Как оказалось, они были в его кабинете в клубе. Пришлось ехать сюда, но а чуть после, когда были выпиты по бокалу хорошего коньяка, Чон решил, что побудет здесь еще немного. Он решил просто взглянуть на посетителей со второго этажа, а заметил эту рыжую макушку в толпе танцующих. Это было странно. Видеть его здесь. Но знаете, ему нравилось зрелище. Определенно нравилось. Интересно, о чем этот рыжий лисенок с янтарными глазами думает, когда так улыбается? Что у него в голове прямо сейчас? Зверь в груди тянется , поскуливает, радостно повиливая своим пушистым хвостом. Кажется, если бы Юнги поднял взгляд на Чона, то его зверь пузом вверх ляжет, будет словно щенок несмышленый выпрашивать ласки. Черт. Знаете, это ведь больно. Когда вопреки собственным желаниям тебе хочется тепла и ласки. Человеческой. И это пугает. Поэтому Чон с огромной силой воли заставляет себя отвести взгляд от мальчишки и отойти от стекла подальше. А у Юнги в голове ничего кроме злорадства и саркастичного смеха ничего нет. Он — кицунэ, чертов лис, которых все ненавидят, сейчас так отчаянно танцует среди этой толпы. И об этом никто абсолютно никто не знает. Ни те, кто прожигает его восхищенными взглядами, ни те, кто видит в его лице конкурента. Никто. Кроме двоих людей. И черт, это шикарное чувство — что ты обвел всех вокруг пальца, насмехаешься откровенно над ними глубоко в душе, ни капли не стыдясь этого — кружит сильнее голову, заставляет испытывать чистый, неподдельный кайф. Именно сейчас, когда три новых бокала вина, что притащил Пак, были выпиты, он готов искренне благодарить Чимина, который кажется и в этот раз выпил больше чем лис, что вытащил его на танцпол. Здесь и правда круто. Кстати, о Паке. Где он? Юнги вдруг осознает, что Пак, который все это время был где-то рядом, в досягаемости вытянутой руки, тоже танцевал, немного пьяно пошатываясь. А сейчас его нет рядом. Мин хмурит прямые темно-рыжие брови и смаргивает с глаз легкое наваждение. Он обеспокоенно оглядывается по сторонам, выискивая взглядом парня. Чимин стоит в паре метров от него. Он просто стоит, смотрит в одну точку ничего не видящим взглядом, его губы сильно поджаты, а кожа имеет бледноватый оттенок. Это заметно даже при разноцветных прожекторах, которые бегают по танцполу. Младшему очевидно плохо. Даже не так, ему конкретно хуево. Позади омеги слабо двигается в попытках танцевать какой-то альфа лет тридцати пяти, высокий но худощавый. Его губы изогнуты в пошлой, омерзительной улыбке, он что-то негромко говорит нереагируещему Паку, и только дурак не догадается что происходит. Альфа кладет руки на тонкую талию омеги, и пытается увести слабо сопротивляющегося парня от танцующих людей в сторону выхода. Юнги, не мешкая, буквально кидается за ними, проскочив между двумя высокими омегами, и зацепив их плечами. Парни недовольно смотрят ему вслед и говорят что-то оскорбительное. Но Мин не слышит. Он догоняет Чимина и хватает его за запястье, с силой дернув на себя. Младший оказывается рядом с ним. Альфа недовольно осматривает Юнги и хмурит брови. — Эй, что за дела? — восклицает он, делая шаг вперёд и протянув руку к вервольфу. — Оставь его в покое. Он никуда с тобой не пойдет. — холодно бросает Мин, впиваясь в чужие светло-карие глаза с отвращением. Боже. Мужчина перед ним выглядит отвратительно. Нет, он вполне прилично одет, и даже волосы уложены назад. Но в его ауре, даже в его резком запахе чёрного чая есть что-то противное, мерзкое, грязное. Кицунэ не может объяснить, что именно, но этот мужчина определенно отталкивает от себя. — Ты тоже прелесть, поехали ко мне, вместе развлечемся. Все втроем. — альфа противно ухмыляется и делает шаг навстречу. — Нет. Мы с вами никуда не поедем. Идите ищите себе других. — его тон звучит грубо и резко, Юнги заводит младшего к себе за спину, и не отпускает его руки. У самого злость кипит в венах вперемешку со страхом. — Так не пойдет. — лицо мужчины меняется, каменеет, а в глазах зажигаются опасные искры. Дело плохо. Альфа снова делает пару шагов вперед и хватает Юнги за воротник белой футболки, сжимая ткань до треска. — Вы сейчас оба выходите и едите ко мне, иначе... Договорить ему не дают. Его хватает за плечо и отталкивают от омег. Вовремя подоспевший Харука. — Эй, тебе же сказали, отвалить. — зло рычит бакеноко. Лис облегченно выдыхает, когда телохранитель появляется. Потому что честно говоря, он жутко испугался. Больше не за себя, а за Пака. — Что за херня?! — яростно выкрикивает альфа и теперь делает пару шагов в сторону Хару. — Свали, парень, я первый их подцепил. — шипит ему змеей в лицо мужчина, обдавая неприятным запахом алкоголя. Харука на это лишь хмыкает, и хватает его ща воротник коричневой рубашки одной рукой дергая на себя, а второй выхватывает пистолет, прижимая холодное дуло ко лбу незнакомца. Некоторые люди поблизости, которые это замечают, испуганно вскрикивают и отходят подальше. Один из охранников у входа, услышав шум, медленно подходит ближе. — Что здесь происходит? — строго спрашивает мужчина с хмурым видом смотря на оружие в руках альфы. — Либо ты прямо сейчас сваливаешь, либо твой над твоим трупом будут глумиться шакалы в лесу. — цедит сквозь зубы Хару, не обращая внимания на охрану. Альфа моментально бледнеет, а глаза стекленеют от страха, а все мышцы каменеют, боясь дернуться. — Понял? — мужчина несколько раз судорожно кивает. Харука отталкивает его от себя в руки охранника, бросая голосом, пропитанным призрением, — Выведите это дерьмо от сюда. Охранник лишь кивает молча, уводя к выходу несопротивляющегося мужчину, параллельно набирая какой-то номер на телефоне. Хару поворачивается к парням. — Вы в порядке? — телохранитель внимательно осматривает парней, чтобы удостовериться, что все нормально. — Что с мальчишкой? — Все в норме. — отвечает Юнги. Он поворачивается к Чимину, осматривая его испуганный и болезненный вид. Его знатно потряхивает и пошатывает. Укол вины пронзает сердце. Это ведь Мин виноват. Недоглядел. А еще старший, который мысленно обещал себе присмотреть за ним. Кицунэ слегка поджимает губы. — Он в шоке и перебрал немного. Пойду отведу его в туалет. Мин берет под руку младшего и ведет в сторону уборных. — Я провожу. — Харука следует за ними, внимательно окидывая взглядом людей вокруг. Когда они уже идут по не очень широкому коридору, ведущему к уборным, Пак вдруг отмирает, сильнее сжимая губы, рукой прикрывая рот, и вырывает руку, срывается с места, быстрее добегая до двери туалета. Он толкает ее и сразу склоняется над первым унитазом, который попадает в его поле зрения. Рядом появляется Мин, который бережно зачесывает растрепанные пепельные пряди, мягко поглаживая подрагивающие плечи, пока младшего несколько раз выворачивает. Харука остался у входа в туалет, наказав лису звать, если вдруг что. В какой-то степени он тоже виноват в том, что парнишке плохо. И пусть, он приставлен наблюдать только за Мином, но присмотреть за Паком тоже мог. В заднем кармане джинс чувствуется вибрация телефона, и парень достает смартфон. Звонит Кенто. И Харука даже не знает, к лучшему это или худшему, когда снимает звонок и отвечает своему господину. Когда блевать становиться откровенно нечем, Чимин, не без помощи кицунэ поднимается на ноги и умывается прохладной водой, полоская рот. Затем он опирается копчиком об раковину и сползает по ней спиной на пол, опуская голову и пр крывая глаза. — Эй, ты как? — осторожно спрашивает Мин, который садится рядом, аккуратно приподнимая младшего за плечи. — Хуево. — хрипит вервольф, облизывая пересохшие губы. Даже с прикрытыми веками все плывет перед глазами, а в ушах до сих пор звучит мерзкий голос того альфы. Честно, когда он только начал приставать к нему, Пак тупо испугался, и замер, не зная толком что в такой ситуации делать. Жутко. Кончики пальцев до сих пор потряхивает. — Черт, все-таки не стоило так напиваться. — усмехается Чимин саркастично. — Не стоило. — хмыкает в ответ Юнги, соглашаясь. Он не знает что еще сказать, замолкает на какое-то время, опуская взгляд на руки омеги, что безвольно лежат на коленях. Они дрожат, даже сильнее, чем тогда, в зале. — Сильно испугался? — Очень. — тихо отвечает парень чуть ближе придвигаясь к старшему неосознанно в поиске защиты. Мин крепче его обнимает, прижимая к себе. — Поехали домой? — предлагает лис. Кажется им и правда лучше уехать. Хватит с них сегодня. Пак кивает положительно головой и поднимается с пола не без помощи Юнги. За дверью слышатся какие-то неразборчивые восклицания и в следующую секунду в уборную врывается Намджун, отчего оба парня синхронно дергаются, поддаваясь назад. Вслед за Кимом заходит злой Харука. Намджун делает пару шагов вперед с хмурым, грозным видом, а затем останавливается напротив замерших омег. Чимин поднимает взгляд, сталкиваясь глазами с альфой, поджимая подрагивающую нижнюю губу. Ким внимательным взглядом осматривает младшего омегу, и выдыхает сквозь сжатые зубы. Его лицо разглаживается, переставая пугать омег своей суровостью. Намджун осторожно протягивает к парню руку, как бы спрашивая разрешения и проверяя чужую реакцию, младший недолго думая слабо цепляется за чужую ладонь своими пальцами. В следующую секунду Пак оказывается в теплых объятиях альфы, утыкаясь носом в крепкую грудь и прикрывая глаза. — Мне позвонили и сообщили, что к тебе опять какой-то хрен приставал. — низким, но ровным голосом с нежными нотками, произносит Ким, когда вплетает свои длинные пальцы в пепельные пряди, сильнее прижимая к себе младшего. — Ну я же просил, никуда не ходить. — с укором добавляет. Черт, он чуть с ума не сошел, пока спускался с верхних этажей в уборную. Стоило Мунчолю позвонить и рассказать о случившимся, как он бросил Хосока, с кем вел беседу и сорвался сюда, сломя голову. — Прости. — тихо бурчит Чимин, обнимая альфу за талию обеими руками. Ким лишь хмыкает беззлобно, оставляя невинный поцелуй на серебристой макушке. — Я хочу домой. — Сейчас поедем. — Ким выводит все еше пошатывающегося Пака и замирает в проходе, благодаря Харуку за то, что защитил. А затем они с младшим скрываются. Юнги неловко поджимает губы, провожая парочку взглядом. Черт. Не хотелось бы в этом признаваться даже самому себе, но увидев неподдельную нежность в глазах Ким Намджуна, его трепетные объятия, и мягкость такого сурового и вечно серьезного главы клана, где-то в груди противно заскреблось. Омега не признается даже себе, что хотел бы, чтобы и у него было так. Мягко и нежно. Чтобы его любили. — Ты уверен, что Пака можно отпустить с ним? — обращаясь к кицунэ, Харука недоверчиво смотрим им вслед, скрестив руки на груди. — Ким Намджун скорее себе боль причинит, чем ему. — вздохнув отвечает Мин, наблюдая, как широкая спина главы клана скрывается за поворотом коридора, как-то печально приподняв уголки губ. Кажется, мимолетная эйфория прошла бесследно, оставив вместо себя лишь ощущение пустоты и легкой печали.— Поехали тоже домой. Харука, который отвлекся на сообщение, пришедшее на телефон, быстро печатает короткий ответ и снова убирает гаджет в задний карман джинсов. — Поехали, господин Кенто уже ждет нас.×××
Черный мерседес стоял у главного входа. Кенто сидел на заднем сидении. На нем были простые классические бежевые брюки со стрелками и завышенной талией, белая футболка с длинными рукавами и V-ообразным вырезом, а сверху накинута вельветовая рубашка глубокого черного цвета. Темные волосы были убраны за уши, а чёлка спадала по бокам от лица. Юнги сел на заднее, рядом с старшим омегой, а Харука на пассажирское сидение рядом с водителем. Кицунэ чувствовал себя неловко, работающий в машине кондиционер охлаждал воздух, отчего у парня бежали мурашки по голым плечам. Свою джинсовку он забыл в клубе. В салоне стояла относительная тишина. Кенто, который знал о произошедшем, нажал на кнопку, подняв ширму, которая отгородила их с Мином от альф. — Я знаю о случившемся. Сильно испугался? — негромко произносит старший омега. Он видит зажатость и напряженность парня, который все это время смотрел только в окно. И понимал, что нужно что-то сказать, приободрить парня. А Юнги просто пялился на скользящий ночной город, толком не цепляясь взглядом ни за что конкретно. Отчего-то ему не хотелось, чтобы Ямазаки видел его печальный взгляд. — Не столько за себя, сколько за Чимина. — тихо отвечает кицунэ, так и не поворачивая голову в сторону старшего. Юнги обнимает себя за плечи и вздрагивает, когда вспоминает отвратительный взгляд того мужчины. Ямазаки на это лишь усмехается по-доброму, произнося тихое: — Ты такой родитель. Юнги на это замечание лишь хмурит брови. Он поворачивается к мужчине, непонимающим взглядом сталкиваясь с его мягким и насмехающимся. — В каком это смысле? — Ты защищаешь тех кто младше, даже учитывая, что против, грубо говоря, врага не потянешь один. — бакеноко лишь снова приподнимает уголки губ, когда видит это хмурое выражение лица. Словно маленькая тучка. — Это чистый родительский инстинкт. — Разве это плохо? — бурчит Мин обиженно, словно маленький ребенок надув губы и скрестив руки на груди. Ему не очень нравится то, что Кенто насмехается над ним, пусть и не очень серьёзно. — Конечно, нет. Даже наоборот. — Ямазаки не перестает улыбаться. Невозможно не умиляться с такого парня — его одежда и макияж подчёркивает красоту взрослого омеги, а детская надутость придает необъяснимой милоты парню. Старший омега не может оторвать от него своего взгляда. Юнги задумчиво кусает губу. Он не настолько сильно пьян, чтобы не следить за своей речью или поведением, он прекрасно это контролирует. Но небольшой градус алкоголя в крови лишь развязывает язык, придавая смелости. Будучи трезвым, Мин бы не стал спрашивать подобного. — А у вас есть дети? — кицунэ поворачивается всем корпусом к старшему, скидывая с ног кеды и забираясь на сидение с ногами, подгибая их под себя. Ему правда стало вдруг интересно. Кенто ведь достаточно взрослый, чтобы иметь детей. — Нет, у меня нет детей. — отвечает Ямазаки, не сводя взгляда с янтарных глаз, в которых мелькают огни ночного города и светится любопытство. — Почему? Вам бы не хотелось? — Юнги и правда любопытно. — Хотелось бы. Но из-за матриархата в Японии, и из-за того, что я глава клана мне сложно найти того, кого я бы видел отцом своих детей. — поясняет бакеноко, а после добавляет с хитрой улыбкой, — Да и честно говоря, мне больше по душе омеги, чем альфы. Губы Мина вытягиваются, и беззвучно произносят немного удивленное "о". Почему немного? Потому что Юнги подозревал об этом, особенно после того, как Ямазаки поцеловал его. Соврав, что это тоже часть ритуала. О том, что это не часть ритуала, он как-то случайно услышал от Харуки. Он тогда разговаривал с Уком на эту тему. — Ты не выглядишь удивленным. — сканируя младшего взглядом, произносит Ямазаки. Он привык, что в других странах, к его, можно сказать ориентации, относятся негодующе. — Я догадывался об этом. После того, как вы меня поцеловали тогда, в больнице. — Юнги опускает взгляд на кожаную обивку сидения, а щеки слегка покрываются смущенным румянцем. Кенто на это лишь чуть сводит прямые идеальные брови к переносице. — Ведь это не было частью ритуала Кайночи, можете мне не лгать. Я знаю. — кицунэ замолкает на пру минут, задумчиво кусая нижнюю губу, а затем поднимает твердый и смелый взгляд на старшего. — Зачем вы это сделали? Ямазаки неловко поджимает губы. Ему в какой-то степени стыдно. Но вовсе не из-за того легкого поцелуя. Ему стыдно лишь за то, что его поймали на лжи. И пусть эта ложь не такая большая и страшная, но весьма неприятная. Кенто выдыхает судорожно, а затем смотрит прямо в янтарные радужки, глубоко в расширенные темные зрачки. — Ты правда хочешь знать? — омега пронзительно смотрит на младшего, взгляда не уводит, и видит, как в чужих глазах мелькает понимание. На секунду проплывает волнение и страх, но твердость никуда не уходит. — Да, хочу. — отвечает Мин. Он не опускает глаз. Он понимает. Все понимает. Чужие глаза выражают слишком много и говорят все за своего хозяина. Но он хочет услышать лично. В груди все сжимается в маленький комочек от предвкушения, а лис в груди смотрит внимательно, наклонив голову в сторону и прижав ушки к голове. Ждёт. Ждет этих слов. — Ты мне нравишься, Юнги. Очень сильно. Кицунэ опускает веки, прикрывая глаза. В груди все резко отпускает, сердце начинает бешено стучать, а лис тянется. Тянется к старшему. И Юнги не сдерживается. Осознание того, что он тоже кому-то нравится, этот непонятный трепет в груди и по всему телу сносит крышу. Омега быстро двигается ближе, поддаваясь вперед и целуя. Всего лишь касаясь губами уголка рта старшего. Слегка, поверхностно. Кенто удивленно поднимает брови, находя взглядом глубокие глаза мальчишки, полные уверенности и непонятного волнения. Ямазаки тянет к себе омегу и, не долго думая, впивается в его губы мягким, но жадным поцелуем.