***
Чону прилёг на диван и оставил койку свободной, так как в душе ненавидел удобные матрасы в больничных палатах. Не застеленные, пустые и твёрдые диваны были ему куда ближе, чем белая простынь, на которой он станет таким же беззащитным, как и все остальные пациенты больниц, а ведь Чону не такой. Он сильный и всевластный, и даже это болезнь ему нипочем. Наверное, причина, по которой он так рьяно проверяет Джункю именно в этом. Ему нужен тот, у кого принципы спасти людей стоит выше обид и ненависти. Джункю именно такой, каким он себе представлял хорошего врача с экранов телевизора. — Блядь, — боль по новой начала отдаваться в левую руку, и он почти привык к ней, но в этот раз всё стало гораздо хуже, поэтому он проглотил сразу две таблетки «Нимесил» и запил их холодной газировкой. — Доктор Ким Джункю ждёт снаружи, — оповестила Принца миловидная медсестра со строго заплетёнными косами сзади. — Мне его впустить? — Да. Чону ловко встал на ноги, не пошатнувшись, и с каменным выражением лица встал перед дверью, которая медленно отъезжала налево, повышая уровень напряжения в палате. — Здравствуйте, я Ким, — Джункю запнулся и отшатнулся, увидев перед собой Чону. За открытыми шторами меж тем наступало утро, короткие лучи солнца, обходя Пака, оставляли его в тени и освещали блестящий от пота лоб Джуна, отражались на белоснежном врачебном халате, что Чону сразу вспомнилось их первая встреча в его доме. «Я только научился дышать нормально, а теперь снова придётся глотать спокойствие в воздухе, будто это в последний раз.» — Ким Джункю, — Чону притворно расплылся в улыбке. В его глазах заплясали черти, пока Джункю весь покраснел от злости и толкнул Пака в грудь: — Вы хотели убить его! — если бы мог, его яростный взгляд продырявил бы в Чону дыру с размером в планету. — Вы хотели убить его, — повторил врач. — Слушай сюда, — Чону поменялся в лице, еле удержавшись на ногах, и схватил Кима за запястья, затащив доктора в палату и прижав его к захлопнувшейся за ними двери. — Знай своё место, сучка. Джункю громко сглотнул и затих, но продолжал пылать гневом. — Он убил моего убийцу без моего разрешения. — И всё равно вы его не тронете, — процедил сквозь зубы Джункю в подвешенном состоянии, пытаясь отцепить прижатые к двери руки. Несмотря на то, что Чону был не намного выше Кю, но их неудобное положение и выпады Пака указывали на настоящего босса. — Из-за вас я не потеряю того, кого спас. — А не надо было спасать. — Даже вам я помог, а вы куда хуже 22-х летнего Шин Рёнджуна, у которого мать лежит в стационаре с раком лёгких. — Думаешь, он не заслужил? — Да. Никто не заслуживает смерти. Пак внезапно разлепил пальцы, отпустив Джуна, и Ким медленно скатился на пол со вздохом. Он не мог отделаться от мысли, что теперь смерть поджидает на каждом углу, и она настолько эфемерна, что каждую секунду Пак Чону с лёгкостью мог выбить из лёгких весь воздух. — Вставай. И вылечи меня. Джункю отряхнул пыль с халата и растерянно поднял глаза с пола. — Не понял? — Ты прошёл проверку, поздравляю, — Чону пожал руку врачу и указал на диван, сам расположившись на журнальном столике напротив. — Я не собирался принимать тебя на условиях твоего брата, поэтому ты вышибалой не будешь, но должен вылечить меня. В этом и заключается вся твоя работа. Джункю с отвращением потёр ладони о хиркостюм и последовал указаниям принца. — И чем же вы больны? — Это тебе и предстоит выяснить. У меня постоянно болит левая рука. Я прочитал, что это может быть стено… стио… — Стенокардия, — с ухмылкой на устах поправил Кю, покачав головой: — Твой ЭКГ в порядке. — А значит проверь этот ЭХГ снова. Я назвал тебе всего один вариант, а от него ты уже должен отталкиваться. — ЭКГ, а не ЭХГ. — Мне похуй, но я не пойму. Ппочему это ты перестал проявлять ко мне уважения? — надменно нахмурился Чону, склонившись над Джункю. Ким не мог перестать самоуверенно улыбаться в ответ, так как теперь ему было известно, что Паком управляет не похоть, а обыденное желание выжить. Должно быть, даже Асахи не был в курсе настоящих планов Чону насчет доктора, поэтому Ким мог позволить себе многое. Жизнь столь значимого человека в его руках. — Разве я не единственный, кто ещё может и хочет спасти тебя? — А ещё ты единственный, из-за кого Вонён выйдет из этой больницы вперёд ногами. Не забывай об этом.Но к этому времени она будет вне твоей власти, усмехнулся про себя Джункю.
— Всё равно теперь только я могу тебе помочь, так что давай опустим формальности, дружок. — Дружок? Ты пьян что ли? — Нет, но ты болен, поэтому мы на равных. — А что если я не болен, и я проверяю тебя? — А ты проверяешь? — заискивающе уточнил Ким и замер в ожидании. Чону не захотел портить себе веселье, поэтому признался: — Расслабься, нет. Было слышно, как Джункю вздыхает весь воздух в лёгких, и Паку приоткрывалась завеса настоящего Кима. — Тогда я завтра назначу тебе скрининг. Не кушай с 7-ми вечера и утром тоже не перекусывай. Кстати, пей больше воды и обходись без алкоголя весь день. — Меня подбешивает, что ты ко мне на «ты». Джункю встал с дивана, чуть не стукнувшись лбом с Чону, зависшего в одном положении над ним, и пожал плечами. — Привыкай, раз ты болен. — Я мог бы тебе пригрозить, но я этого не делаю, почему бы не уважать мою доброту? — Лишь потому, что у тебя уже был горький опыт с предыдущим врачом. Ты не уверен, что я тебя не убью, если станешь держать дуло пистолета у меня на виске. — Ты самонадеян. — Я твой лечащий врач. Я должен быть таким. Джункю был почти у двери, когда вспомнил о своём пациента из отделения интенсивной терапии, чья жизнь по весомым причинам была столько же дорога, сколько жизнь Чону, накаченный дипиридамолом. — И ещё: не убивай моих пациентов. Мы оперировали 7 часов не для твоего личного списка. — Ты и вправду не думаешь о своём завтрашнем дне. — Пока твоя жизнь в моих руках — нет, — подмигнул Джункю. Среди тысяч не таких Чону будто бы нашёл самого отпетого «не такого». Ему захотелось узнать прошлое мужчины, о котором Асахи благополучно смолчал. Теперь, когда интерес Принца к Джункю вырос, ни одна тайна не могла остаться нераскрытой. Чону из-за любопытства не позволит Киму притворяться белым ангелочком, коим он представлялся с первой встречи.***
Джихун снова заснул на рабочем столе, поэтому спина отказывалась выпрямляться. Он помассировал затёкшую шею и попытался приподняться с кресла, но задрожали колени и вся его задница чувствовала себя квадратной. На циферблате телефонных часов стоял девятый час утра, но было воскресенье, поэтому Джихуну некуда было спешить. Он нагнулся и поднял с пола зажигалку, которая, видимо, упала прошлой ночью. Сигареты он достал с самой нижней полки под столом, куда обычно клал их Джункю, чтобы отучить Хуна от курения, но неудобства ему было нипочем, да и без Джункю смысла не травить свой организм не было. — Прости, мне тут пришло сообщение от босса. Нужно сейчас же идти в офис, — виновато протянул Джихун, высвободив руку из хватки Вонён. Чан удивлённо поморгала и попыталась улыбнуться, но оба поняли, что ситуация стала ещё больше неловкой. Джихун и в прошлый раз сослался на начальника, убежав с их свидания. Теперь, почувствовав, как она сжимает его руку своей и весело рассказывает о своей жизни, ему стало неудобно и тяжко на душе. Звук оповещения на телефоне в этот момент его спасло, несмотря на то, что это был всего-навсего спам с магазина электроники. — Ничего, я тебя понимаю. — Ты ведь не злишься? Я даже не думал, что работа занимает у меня так много времени. — Конечно, нет, — покачала головой Вонён, почувствовав укол вины за то, что выглядела рассерженной. — Я понимаю. Это нормально. — Тогда давай сделаем так. Я завтра заеду за тобой в обед, и мы поедем в горы. Помню, что ты любишь их, — предложил Джихун, даже не обдумав эту идею, а Вонён расплылась в широченной улыбке. — Конечно. Там нас обоих не достанут с работы. Только тогда отвези меня в больницу. — Ты там что-то забыла? Могу подождать и отвезти домой. Джихун тут же свернул налево, так как проезжал мимо, и плавно припарковался чуть дальше от входа в больницу. — Нет, просто оставь там. Похоже, у доктора Кима незапланированная операция. Нужно быть там. Сердце Джихуна екнуло при упоминании Джункю, но он попытался не выдавать своей растерянности и надежды встретить его снова. — Хорошо. Удачи. — Спасибо, — Вонён чмокнула Пака в щетину и на скорости выбежала на улицу, но точно не из-за стыда. Когда Джихун заметил резинку, которую та выронила, Чан была уже напротив больницы. Прямо за ней остановилась карета скорой, из которой вышел Джункю, по пояс оголённый и с бежевым плащом. Рукава верхней одежды символично украшали два чешуйчатых дракона, как когда-то подобные украшали кончики рукавов его черной кожаной косухи.***
— Доктор Ким, вас ждёт одна девушка в приёмной, — игриво толкнула хирурга Вонён, поравнявшись с ним. — Кто? — удивился в ответ Джункю, не спуская восхищенного взгляда с медсестры. Он не мог насытиться своим новым положением и тем, что Вонён не рядом с Джихуном, хоть и должен был скрывать этого. Вонён пожала плечами и ярко заулыбалась: — Кажется, поклонница. Она всё время отказывалась идти домой и сказала, что будет ждать вас до конца. Колитесь, куда вы шли и с кем вы там познакомились? В ещё тихом и сонном коридоре, возле кабинета ординаторов, положив голову на своё пальто, на скамейке спала Карина. Настоящее имя знаменитой владелицы сети кофеен в Каннам-гу Джункю не знал, но ему хватило ума понять весь масштаб трагедии сказанного в порыве гнева.Она собирается подавать на меня в суд за оскорбление, недоуменно рассуждал Джункю в голове в паре шагов от неё.
— Скажи ей, что я домой ушёл, хорошо? — Что? Вы не собираетесь к ней? — Ты не знаешь, кто она? — не менее удивился Джункю и убедился, что не знает по обескураженному взгляду Чан. — Тогда неважно, но она очень важная шишка, а я ей вчера нагрубил. — Я не думаю, что из-за этого она стала бы всю ночь спать тут. — Всё равно, я уйду, а ты разбуди и отправь домой, но ни в коем случае не говори, что я вот такой-то врач, поняла? — А вдруг вы упускаете любовь всей своей жизни, доктор Ким. Вонён настойчиво последовала за Джункю и тихо прикрыла дверь ординаторской. Её давно не смущали интровертские заскоки босса, которого она всячески пыталась вывести к общению с людьми. — Ты выйдешь за меня? — Ким внезапно развернулся на 180 градусов к ней и собирался застать её врасплох, но его слова не огорошили её. Хотя бы, наверное, потому, что он говорил ей это при каждом удобном случае. — Вы знаете, что нет, поэтому найдите себе уже кого-то. Она красивая и милая. Даже спрашивала, не нужно ли вам что-то из лекарств. Джункю не стал переодеваться в повседневную одежду, которая лежала в медсестринском, как вещи больного, снял с вешалки свой злосчастный плащ и накинул его поверх синего хирургического костюма. — Короче, я пошёл. Ординатор Ян на дежурстве и проследит за тем, чтобы пациент очнулся. Если что, пусть звонят мне, а не сразу профессору Сон. Всё понятно? — Понятно, но вы правда с ней не поздороваетесь? — надула бесцветные губы Вонён и даже так выглядела похожей на сладкую булочку с корицей. Если бы у Джункю разрешили иметь младших сестёр, он бы обязательно хотел в роли сестрёнки Чан Вонён по понятным лишь ему причинам. — Нет, — ответил Ким, проверяя телефон на наличие новых СМС и звонков. Юджин никак не отреагировала, что сожитель снова ночует где-то вне дома, но за всё время операции успели посыпаться не менее 10 сообщений от Хёнсо с просьбой скинуться на торт и принести подарок подороже. Джункю не смог скрыть улыбку и отправил девушке «ок», после чего в весёлом расположении духа взъерошил пышную копну Вонён. — Ты тоже возвращайся домой, но не забудь отметиться, что отработала вместо медсестры Ан. — Поняла. — И не злись на меня. — Поняла. Но вы всё равно злой. — Иди давай, — поддакнул Ким Вонён к двери, открыв её девушке. Убедившись, что Карина безмятежно бодрствует в царстве Морфея, он под руку с Вонён вышел из отделения, но на лифте один спустился вниз, попутно проверяя такси, который должен был подъехать ко входу с минуты на минуту. — Садись, — но перед ним остановился серый ауди седан Джихуна. — Не хочу, — не дрогнул ни один мускул на лице Пак Кисока, прокурора центральной Сеульской прокуратуры, занимавшийся в то время делом «Ёнбэмджа». Напротив сидел конгрессмен Ю, требуя закрытия дела против Пак ГонЮ, члена партии «Светлое будущее Кореи». Того подозревали в отмывании особо крупных средств через благотворительный фонд «Тэян» и ввозе в страну большую партию героина. Как члена правящей партии, Пак ГонЮ не могли арестовать по этому делу, а Ёнбэмджа был самым большим инвестором партии. За его душу теперь боролись ни один и ни два конгрессмена, а вся палата депутатов и министров. От Кисока в этой ситуации не требовали ничего, кроме как свободы их золотой жилки. Прокурор, к их удивлению, отказался от больших денег, как и от почести высшего звания. — Вы хоть понимаете, что в той комнате скорбит брат Дживона? Офицера, который положил свою жизнь, чтобы достать нам компромат на Ёнбэмджа, — стукнул кулаком об стол мужчина, обратив на себя внимание всех гостей в поминальном зале. Это-то ему и было нужно, чтобы отвязаться от надоедливого конгрессмена. Политик растерялся лишь на долю секунду, потом собрался и не придал виду, что очень расстроен услышанным. — Надеюсь, ты понимал, что можешь оказаться на его месте, Пак Кисок, — шепнул с кривой ухмылкой конгрессмен Ли и поднялся с низкого напольного стола. К этому времени успели сообщить, что гроб Кима вывозят на погребение, и Пак Кисок оставил угрозу конгрессмена без ответа. Держа за нижний край доски, впереди всех шёл бледный до тёмно-серого Джункю. Он был хилым и щуплым парнем после больница и странно насыщенного событиями месяца, а от былых накаченных бицепсов и четкой талии с плоским животом остались лишь кожа да кости. Помогал ему Джихун, поддерживая гроб позади него. Он тоже выглядел не здоровее Кима, но у того была семья. У Кима отобрали это значимое слово спецслужба и государство, так отчаянно рвущая жопу, дабы освободить одного из виновников корейской эпидемии. Усыпальниц затолкали в лимузин, гости низко поклонились памяти умерших, но Джункю с Джихуном не разрешили сесть, как ещё не окрепших детей, оставив наедине друг с другом. Джункю не особо-то горел идеей участвовать в погребении брата из-за всеобъемлющего чувства вины. Он постоянно думал о том, что на этой неделе стал бы известен пол ребёнка Джису и Дживона. Теперь никакой гендерной вечеринки и долгожданного пополнения в их доме, который истосковался по семейному счастью. К тому же вот-вот должны были выйти результаты последних вступительных. Джункю и не надеялся по ним поступить в Сеул на медицинский, поэтому был рад ближайшим университетам, ведь Джису пообещала переехать вместе. Она тоже ненавидела Сеул, несмотря на то, что под её постами в социальных сетях немало людей восхищенно писали: «сокровище Мапо-гу». Декабрь по её мнению считался месяцем счастья и тишины, но с неожиданным появлением Асахи и одновременным исчезновением Дживона обоих членов крохотной семьи Ким затрясло и закрутило в круговорот дракона, льва и змеи. Они оба знали, что из этой «банды» живым не выйти, и хотя Джису были известны мотивы мужа с самого начала — Джункю рассказали об этом офицеры перед похоронами, но никто по итогу не выбрался «живым». Джихун чувствовал ответственность за раздробленную жизнь своего одноклассника и каждый раз, наблюдая за его страданиями, он не смог признаться в том, что его спаситель совсем не он. Пак видел необходимость Джункю в ком-то, кто превосходил бы его по уму и стержню, поэтому притворялся таковым ради него. Ему было плевать, во что это обернётся лет так через 10, так как прямо сейчас и здесь Джункю нуждался в нём. — Не знаю, что сказать, — признался Кю, блестящие от слёз глаза подняв к Джихуну, возвышавшемуся над ним. Пак просил присесть рядом, но Ким отказался — ему было удобно и на земле, да и так ему было легче опереться головой на колени одноклассника. — Не знаю, что делать. Не знаю, как жить. Я ничего не знаю, Джихун. На улице сгущались тучи, обещая разогнать весь выпавший за последнюю неделю снег и превратить его в лужи, но Джихун и Джункю так и сидели перед похоронным зданием. Со стороны они были похожи на двух братьев, потерявших свою опору в виде семьи, но на самом деле, приблизившись, можно было увидеть, что Джихун выше того Джункю, развалившегося в классических брюках на мокром асфальте. Кима поднимали — Пак поднимал. Кю ломался — ПакДжи чинил. Никто бы не заметил, никто бы не осудил, ведь кто-то всегда протягивает руку помощи, пока другой эту помощь принимает. Отец Джихуна это подметил, вернувшись обратно, чтобы рассчитаться за услуги ритуального агентства, и теперь знал, как ему помочь младшему брату доблестно погибшего детектива. — Ты поедешь ко мне домой, — внезапно осенило Джихуна, расчесывающего пальцами кудрявые патлы Джункю. — Не говори глупостей, они, наверное, итак меня ненавидят. Ты мог умереть, пока спасал меня из горящего дома, — ответил ему вялым голосом Джункю, но Пака было уже не остановить. И именно поэтому (а, быть может, нет) через 10 лет они оказались в такой неловкой ситуации, когда на день рождения Пак Хёнсо им пришлось сидеть за одним столом и весело улыбаться друг другу в лицо, словно не было тех девяти лет между ними. Но всё же: — Не хочу, — Джункю с силой хлопнул дверь седана. Джихуну не понравилась реакция бывшего, и он выскочил из машины, направляясь за ним и не обращая внимания на образовавшуюся позади него маленькую пробку из других авто. — Что значит «не хочу»? Пак выхватил из рук Кима его эко-пакет и заставил твёрдо взглянуть на себя. — А это что? — он брезгливо опустил глаза на рукава пальто с эмблемой дракона. Джихун был бы слепым, если бы не заметил кричащие знаки, к какой группе принадлежал теперь Джункю. — Ты же поэтому убегаешь от меня? — Я бегу, потому что ты меня бросил, — взревел в ответ Ким на уверенность в голосе любимого. Прохожие мимо удивлённо оглядывались, но его внимание было только на красном от злости лице Пака. — Это тут не при чем? Ты не в «Ёнбэджа», Джункю? Вчера по телевизору я видел не тебя, да? Случайно надел пальто с их драконом, случайно сходил на их же благотворительный вечер, случайно спас кого-то с такой тупой смертью, так же? Джункю обмер. Он забыл, что благотворительный вечер был под прицелом камер и его «спасение» незнакомца не осталось в стороне от их объективов. — Моя жизнь тебя не касается, — Кю попытался настроить свой голос и выбрать правильное выражение лица, кричавшее бы «иди нахуй», но не смог. Слишком поздно опомнился, а к этому времени его глаза предательски заблестели. На запястье точно останутся следы в виде синяков и на день рождение Хёнсо у него будут опухшие веки.«Если я сяду на колени и скажу, что должен был так поступить, ты поверишь мне?» спрашивала его дрожащая нижняя губа.
«Уже нет.» отвечал ему холодный хриплый тон голоса Джихуна. — Тогда не приходи ко мне домой, Джункю. Жри своё дерьмо в одиночестве, понял? Твоё дело не касается моей семьи. — Ты год избегал меня. Я тоже могу обвинить тебя, что ты в Ёнбэмджа, раз в этом и заключаются твои веские доводы, — закапризничал Джункю. Не хотел отпускать и его голос всё больше напоминал последние истеричные мольбы жены, у которого муж уходил к другой. Ким насильно и назло себе удерживал Джихуна, поэтому любая ссора, любые склоки между ними спасали его тоскующее по Паку сердце. — Ты жалок, если апеллируешь на это, — но Джихун не поддавался манипуляциям, отвернувшись от бывшего. Он не встречался с семьёй год, изредка созваниваясь с ними по телефону, о чем сейчас жалел. Он не должен был отказываться от родни ради того, чтобы у Джункю было время отойти от расставания. Джункю хотел было уже побежать, но глупая гордость помешала опуститься ниже. И к тому же перед входом провожал его взглядом вчерашний интерн из неотложной помощи, не решаясь подступиться для разговора. — Че смотришь? — раздраженно агрился Ким, заметив невдалеке растерянного с виду Харуто. Он поначалу даже не вспомнил, что это был тот самый интерн, на которого так грубо накричал Кю ночью. — Простите, — Харуто поклонился, уже было повернулся к старшему спиной, но передумал и оказался у бордюра, рядом с которым стоял Ким. — Хотя нет. Джункю удивлённо смахнул с глаз слезинку и принял обычную холодную позу слушателя. — Я читал, как делать интубацию трахеи. — Молодец, но читать мало — надо было делать. — Я не сделал, потому что у него АД был слишком низкий. Диастолическое ниже 15-ти. Мозг с такими показателями умирает, а вы дали ему жизнь. Неполную жизнь, доктор Ким. Он будет вечно в коме? Джункю не понимал, был ли парень перед ним очень наивным или хотел услышать подтверждение собственных мыслей лично от старшего ординатора. — Почему вы это сделали? Вы же обрекли его семью на несчастья. — Его почки спасут кого-то от вечной прикованности к гемодиализу. Его лёгки вполне пригодны пересадке и не черные, как у заядлых курильщиков. Он месяц назад перенёс лазерную операцию на глаза. Его сердце бьётся без перебоев. А кровь у него вторая отрицательная, самая редкая. Если бы я не спас, мы бы не узнали его группу крови, не нашли бы подходящего пациента, не сообщили бы им хорошую новость, а продлили бы пребывание больных ещё на неопределённый срок. Теперь понял, почему нужно спасать каждого, даже если он обречен? — А что, если… — Ничего. Десятки жизней стоят одной умирающей, — заткнул интерна Джункю, подхватил машину такси и залез в кабину, не дав бледному парню закончить, зато запомнил имя на бейджике. «Ватанабэ Харуто».Солнце у переправы.
Джункю и не знал, насколько был близок к истине. Добро или зло? Когда просят выбрать что-то одно, надо всегда отвечать «добро», потому что зло на деле итак побеждает. Всё, что в тени побеждает, оставляя свет далеко за горами, куда также не падают солнечные лучи. Вечная мгла, тьма, но зато хаос, которым так легко управлять… Чону. — Ты правда не хочешь о нём знать? Он же может быть опасным. Старательная улыбка на лице Джэхёка выглядела принудительной и походила на лживую, но Чону постарался не обращать внимания на недовольство близкого друга, партнёра по сексу и члена семьи. — Я сам всё выясню, — успокаивающе протянул сквозь тягучий сон Пак. Его вот не волновали тёрки между Джункю и полицией, как и прошлое в виде родного брата. Он был больше, чем уверен, что Ким его спасёт просто потому, что Чону нужна помощь. — И всё же. — Джункю, я, — уже было приподнялся со спинки заднего сиденья Пак, как осёкся и прикусил себя за язык. Асахи, который вёл машину, не повёл и бровью, но по надменно приподнятым уголкам губ можно было догадаться, как ему «жалко» Джэхёка. — Джэхёк, я сказал тебе. Разберусь. Сам. И на этом их разговор был окончен. Джэхёка снова поставили на место чеканным твёрдым тоном, не дав объясниться. Его это разозлило, в особенности из-за присутствия развесившего уши Асахи. — Конечно, ты же у нас принц. Всех на хую вертел, а мы тут у тебя так, мухи на навозе, — горько рассмеялся Юн, вызвав простое человеческое отвращение к себе. Чону ненавидел пессимизм, каким бы мраком не была окутана их жизнь. Он надеялся на счастливый конец. Где-то у моря, с тремя шезлонгами и видом на Тихий океан. — Почему мухи? Вы пчелки, облагораживающие пчелиную королеву, — парировал Чону успокаивающим весёлым голосом. Джэхёк закатил глаза и уткнулся носом в папку с делом Шин Рёнджуна, ведь Госпожа не любила ждать. Этот боялся за свою жизнь. Сзади сидящий боялся за свою смерть. Третий — за свои капиталы в стране. А Джункю… Он боялся за семью, но не свою. «Тогда не приходи ко мне домой, Джункю. Жри своё дерьмо в одиночестве, понял? Твоё дело не касается моей семьи.» Ёнбэмджа — проказа, а Джункю снова там, но зачем? Ради денег? Ради власти? Ради собственного врачебного кабинета в другой клинике? Или ради Вонён? Зло — это тень человеческой души. То, что он не может вывернуть наизнанку и показать себе и другим. Оно осрамляет все благие дела и покрывает сердце мхом и ржавчиной. Оно забирает в мир настоящих теней, где благое от зла нельзя будет отличить, но знаете, почему это всё так важно? Почему важно защищать близких от этой «чумы» под названием зло? Почему Джункю стоит на пороге дома своей приёмной семьи, слышит плач ребёнка Хёнсо и крики тётушки Ирым, зовущей к столу, видит за тюлем Джихуна, комментирующего футбольную трансляцию дяде Кисоку, но не заходит? Почему обманывает Хёнсо в сообщениях, отмахиваясь очередным дежурством на работе? Почему? К лиге Зла можно примкнуть по многим причинам, и ни одна из них не любовь. Человек выбирает убивать ради своей выгоды. Крадёт ради своей выгоды. Обманывает ради своей выгоды. Но Джункю сделал это ради Вонён. Никто не поймёт, никто не поддержит, и всё же Вонён того стоит, потому что истинное сокровище Сеула — это…