Тени — искаженное изображение существа, поглотившего в себя весь свет, и отражение его сумрачной стороны. Но существуют люди, которым не нужны восходы солнца, отблески от фонарей и ламп, чтобы превращаться в тени. Они рождены ими и обещают прожить свою долгую жизнь в тёмном облике с одним лишь условием: живые не узнают об их существовании.
— Это боги, — послышался твёрдый голос Джункю за соседним столом и прозвучал, как ответ, на возникший в голове Доёна монолог о тенях.
Священник даже не обернулся, чтобы посмотреть на выражение лица врача. Он сидел позади, ощущал спиной уставшую от допросов со сгорбленной шеей спину Джуна и сам чуть ли не засыпал, когда помощник детектива по второму кругу начал задавать однотипные вопросы про последний разговор с матерью Шина. Джункю, видимо, тоже сходил с ума, потому что он нёс ересь, глядя прямо в глаза Джихуну, а тот бесился от бессилия:
— Еблан, — неосторожно вырвалось у Джихуна, но услышал весь отдел. Хотя в душе каждый офицер и детектив соглашался с Паком. Они бы разозлились хуже, если бы услышали, что это всё боги, ведь именно они захотели поскорее забрать мать Рёнджуна к себе.
— Не понял? — не остался в долгу Джункю, но лишь потому, что не мог иначе. Его грозный вид говорил, что пакт перемирия разорван, а военные действия не заставят себя долго ждать и со стороны оскорблённой стороны последуют нападки. — Ты спросил, и я ответил. Не помню, чтобы давал тебе разрешения оскорблять меня.
Джихун удивился на минуту вспыхнувшему гневу на лице бывшего, в особенности прилетевшему кулаку, которую он еле смог остановить. В особенности его непонимание было вызвано чересчур эмоциональной реакцией Джуна. Клочок бумаги от Кима в своих ладонях он ощутил, лишь присев обратно напротив оскорблённого Джункю.
— Выйди и успокойся, — процедил детектив сквозь зубы, и Джункю безмолвно вышел в коридор.
Стоял третий час утра и на улице моросило сильнее, чем днём. Всю нижнюю часть города затопил дождь. Солнце не спешило подниматься, на черном небе сгустились тучи и закрыли за собой звёзды. Джункю приобнял себя за плечи, пытаясь согреть, и встал под навесом, позволяя каплям воды скатываться по своему накрахмаленному белому халату. Джихун не собирался появляться, и Джункю сомневался, выйдет ли он вообще. Когда он уже сдался и собирался обратно заходить в отделение, спрятавшись в тепле, к нему всё же присоединился Джихун. Он вытащил с кармана пачку толстых синих Мальборо и приставил его ко рту.
— И что ты хотел сказать, раз начал нести эту чепуху про Богов?
— Это не Доён.
Джункю отвернулся от Пака, ведь запах его дезодоранта заполнял лёгкие и вскружил голову невероятной идеей затеряться в объятиях бывшего.
— Я попросил отца Ким поговорить с матерью Шин и ошибся. Я должен был предугадать, что забираю её последнюю надежду.
— Если бы я только мог тебе доверять, — ответил сдержанно Джихун после нескольких затяжек.
Волнение на лице Кима сошло на нет, и его плечи расстроенно опустились. Он не позволил себе нахмуриться или выразить гнев, держа всё негодование в себе, но обида затаилась где-то в сердце, хоть Джихун и был прав. Джункю сейчас в руках Ёнбэмджа и никакая протекция Хёнсока не спасёт врача в справедливых глазах Пака. — Я не собираюсь спрашивать у тебя совета и сегодня позвонил из-за Пак Чону. Не знаю, в какую игру ты втягиваешься, но будь осторожен. Все эти высокопоставленные чины сравняют тебя с землёй, когда им надоешь.
— Не доверяй, — кивнул Ким, по какой-то инерции отводя глаза в сторону, и другой бы решил, что он избегает прямого контакта взглядом, а Джихун ощутил, что Джункю не прочувствовал весь спектр брошенного им «если бы мог доверять». Это круто резануло по сердцу Джихуна, и он, не выдержав, растоптал первую и закурил следующую сигарету. — Твоё право, но отец Ким поговорил с матерью Шин Рёнджуна из-за меня. Не делай меня виноватым перед ним. Пусть Едам прекратит допрашивать его!
— А что? — сердито отозвался Джихун, и под весом его холодного тона трескалась скорлупа Джункю. Хирург уже не понимал, когда и как успел обозлить, ведь наносить удары начал именно Джихун. Его задевало, что Пак даже не вопросы задавал, а просто констатировал свои мысли. Часа три назад его беспокойный голос обманул Джункю, что по приезду полицейских Ким бежал не в хирургическое отделение, а в первую очередь объясняться перед Джихуном. Тогда Кю даже представить себе не мог, что отца Кима могут подозревать доведения до самоубийства.
— Как же ты меня бесишь, — было единственным, что смог придумать Джункю из самых грозных и злых фраз в своей голове. — Я вызову адвокатов Юджин, если продолжишь донимать нас, — Джункю говорил вполне серьёзно и вскинутыми вверх бровями гневно буравил Джихуна, стоя под дождём, спиной к подъехавшему такси.
— Тогда объясни, почему ты спас, а потом убил Шин Рёнджуна? Это ведь он убийца нашего террориста.
Джункю не успел ответить. Он и не смог бы придумать, что сказать, потому что правда выглядела бы нелепой в устах Кима, который в тот день стоял перед входом в палату.
— Так и знал, — кивнул себе Джихун разочарованно, словно последняя нитка доверия бывшему порвалась после его секундного молчания. — Я уже позвонил Юджин. Пусть заберёт вас она.
Это и вправду была Ан Юджин, выбежавшая из-под тёплого одеяло из тяжелой верблюжьей шерсти в час ночи только из-за новости о своём друге. На ней была надета её повседневная непримечательная пижама из двух разных комплектов, на ногах свисали единственные кеды Джункю, которых та перепутала со своими, поэтому теперь вместо разных шнурков, завязаны были одинаковые черные.
— Джихун? Джункю?
Пока она бежала в здание, чтобы укрыться под навесом от дождя, немного промокла, но Джункю, оставшийся рядом с выезжающей машиной уже чувствовал, как тяжелеет одежда на нём.
— Чего стоишь? Проходи сюда, — крикнула девушка другу.
— Иду, — Джункю удивлённо кивнул. Просочилась безумная мысль: а вдруг Хёнсок уже успел сообщить Джихуну, что Джункю связан Ёнбэмджа, и сейчас Джихун по третьему кругу повторял показания свидетелей лишь ради того, чтобы Юджин со своими коммуникативными способностями первая оповестила мир о первом предателе страны? Почему-то Ким теперь поверил своим страхам и подозревал, что объясни Чхве даже самым лояльным способом Джихуну его ситуацию, тот бы не стал рисковать и засадил Джуна.
— Юджин, — он аккурат поймал подругу за руку и переплёл запотевшие пальцы с её. — Что он тебе сказал?
Ан несколько удивлённо, но почти не выдавая смущения, выдала:
— Он попросил забрать. Что-то ещё было между вами?
— Нет, — Джункю выдохнул и помотал головой, что уже сдавало его неумелую ложь, но Юджин всегда играла роль понимающей лучшей подруги и не стала предавать свой священный образ.
Джихун отпустил их сразу же, как только Юджин обязалась перед законом стать попечителем Джункю, ставшего официальным свидетелем по делу госпожи Шин Ерим. И было плевать, что отдел Пака не занимается рядовым самоубийством.
Пак грозно следил за их удаляющейся машиной с крыльца участка и хранил угрюмое молчание даже перед Едамом. Его бесило его же недоверие к Киму, но иного Джихун чувствовать не мог. Казалось, что с того дня, как детектив увидел плащ с драконом, весь святой образ Джункю полетел щепки. Одна улика за другой плелась за хирургом, будто Ким Джункю стал белой ниткой, сшитой в дело Ёнбэмджа. Юджин он подозревал в не меньшем, но лишь из-за её глубоких чувств к Джуну, что его все 9 лет отношений бесило. Ан, как опытная и осознанная, чувствовала и открыто высказывала свои сомнения в человечности первого.
— Если не собираешься иметь дело с законом, не дыши даже рядом Джункю, понял? — злобно пригрозила Ан.
Джихун не боялся этой женщины, но был знаком с её силой, поэтому самозабвенно проглотил оскорбительный тон бывшей одноклассницы. Он не мог ненавидеть её в открытую. По крайней мере, повестка боссу Джихуна от первого адвоката и помощника будущего спикера парламента о некорректном поведении детектива в его подчинении не понравилась бы. По этой причине Пак отмалчивался перед Ан каждый раз, когда она переходила границы.
Едам уже совсем не понимал, к чему был вообще весь этот шум с показаниями, и с удовольствием отпустил двух свидетелей, ведь Чан Вонён, к его удивлению, Джихун отпустил вообще первой. Единственное, что его насторожило — это обращение Юджин к Джункю перед тем, как забрать с собой обоих Кимов: «Зачем ты унижаешься перед ним? Он тебя опускает, а ты ему ещё и подчиняешься.»
Бан Едам и в школе отличался острым умом и был одарённым мальчиком. Было бы глупо, если бы он не сразу понял, о ком говорила госпожа Ан. Это же понял по тону Юджин Доён, сидевший спереди, рядом с водителем, а те двое сзади тихо спорили друг с другом, не обращая внимания на дорогу. До него долетали только кусочки мелких фраз, но их хватало, чтобы понять весь контекст разговора.
— Вот ты вечно так. У тебя гордости нет, — объявила Юджин другу на полном серьёзе и так, что услышали это и таксист, и Доён.
Джункю, не выдержав натиска, обиженно отвернулся к окну, но вид широкой реки Ханган, заполненной лунным блеском, не завораживал, и он не смог оценить её красоту по достоинству. Заговорил доктор, только когда прощался у ворот церкви, и улыбался так, словно извинялся не только за казус в машине, но и вообще за эту ночь в целом.
— До завтра, Джункю.
— До свидания, отец Ким.
— Я ведь, кстати, могу к вам так обращаться?
— Конечно. Я вас сегодня изрядно помучил, так что вам можно всё.
— Тогда можно вас завтра снова увидеть? За обедом?
Джункю на секунду замешкался с ответом, удивлённо вытаращив глаза, но тут же привёл себя в чувства. Ни о каких романтических свиданиях со священником и речи быть не могло. Джункю засомневался лишь на момент, за который успел найти отличия между тем, кто его испоганил ему жизнь в детстве, и тем, чьё имя хочется произносить всё чаще. Ким Доён приятный, а ещё в нём столько понимания, как показалось хирургу, что было бы грубо с его стороны отказать.
— Договорились.
Дома, немного остыв и придя в себя, Юджин его тоже спросила об этом. Она вовсе не была против отношений Джункю с мужчинами, лишь бы не с женщинами и не с Вонён, но святой отец выглядел на фоне Джихуна слишком уж далёким от принятия «гомосексуальности». В тоне или во взгляде, которым одарил Доён Джуна, она заметила что-то странное и даже смущающее.
— Не глупи, — послужило ответом от Джункю.
— Думаешь?
— Да, Джей, а теперь иди спать. Тебя я тоже замучил.
Джункю по-джентельменски открыл дверь спальни перед Юджин и подтолкнул её внутрь, за что Ан оставила влажный след поцелуя на его щеке. Если бы Джункю не был слепым, он бы ощутил всю нежность, которую девушка вложила в свои действия.
— Спокойной ночи, милая, — пожелал Ким с привычной ему чуткостью, ведь у Юджин часто возникали проблемы со сном. В последнее время благодаря ладану, подаренный им в начале сентября, её сон улучшился, но Джункю не забывал сказать ей перед сном пару ласковых, так как днём оба часто цапались друг с другом.
— Спокойной ночи, милый, — говорила ему Джису. Джункю закрывал глаза и обнимал невесту своего брата со всей любовью, которой его научили, и Джису всегда выглядела благодарной.
— Спокойной ночи, нуна, — отвечал ей Джункю и также нежно целовал в лоб Ким. Это было вместо «прости», хотя прощать было не за что. Джису не ругалась, не злилась, всё объясняла и была лучшей матерью вместо Дженни. Она защищала Джункю, а Джункю в ответ пытался защищать её в силу своих возможностей.
— Я люблю тебя, нуна, — выдавали его глаза, и Джису в большем не нуждалась. Её взгляд признавался: «Ты ни в чем не виноват». Именно она была той, кто научила будущего хирурга правде. Ложь не ранит, но правда спасает в понятном только ей виде, поэтому лучше выбирать правду.
— Лучше выбери говорить правду, — подтверждал это Джихун, стоя над постелью Джункю из того далёкого прошлого, где его детская комната походила в один большой парк с цветными обоями, кроватью в виде тачки Маккуин и огромным настенным книжным шкафом, в которой валялись все книги из разряда фантастики, хотя лично Джункю этой тематикой не интересовался. Джису только через 3 года узнала, что Джуна тянет к английской и американской классике. Было время, когда он одевался, как денди, носил под подмышкой неприметную газетёнку или книгу Толкина и притворялся взрослым, хотя выглядел нелепо. Всё это унеслось с очередной сменой школы, где уже была четкая униформа, а слаксы запрещались на законодательном уровне учительской. И всё же этот короткий момент в 6 месяцев показал, как сильно Джункю втянулся в книги сестёр Бронте, Уайлда и Фитцджеральда. Невозможно было представить Джису более разностороннего и в тоже время последовательного любителя литературы. И она гордилась им. Только гордилась бы она им теперь?
— Гордилась бы? — задал не очевидно глупый вопрос Асахи, выплыв на поверхность бассейна. С мокрых волос катились капли хлористой воды, а подушечки пальцев, которыми он держался за бортик, сморщились и побелели до молочного цвета.
— Нет, — послужил ответом от женщины, раскинувшейся на шезлонге. Её лицо было также скрыто за книжкой сентиментального Фредерика Бакмана, как и имя тщательно скрывалось от общественности, поэтому при тёмном освещении фонарей, расставленных вокруг бассейна, Асахи улавливал её присутствие из-за шелеста переворачиваемых страниц, пока сама госпожа была скрыта в тени.
— И всё же. Ты подбираешься к нему слишком близко. О чем же это говорит тогда?
Госпожа опустила книгу до подбородка и упрямо глянула на Асахи, хотя тот не имел шанса увидеть её сердитое лицо.
— О том, что ты тупой идиот, раз не можешь заставить моего братца влюбиться в Джункю. Мне надо самой толкнуть его в объятия врача?
В глазах Асахи мелькнула обида и сиюминутное желание пристрелить столь уважаемую владелицу Ёнбэмджа, но
гнев отпустил её так же быстро, как и пробрался к нему. Тучи на небе рассеялись, лунный блеск осветил бледное лицо женщины.
— Загнанный в угол ягнёнок бывает страшен в ярости. Обещаю, что скоро Джункю потопит Чону, а за ним и всё, что вы ненавидите.
— Обещаешь? — лукаво усмехнулась женщина и её совсем не мягкий, отрывистый и хриплый смех разрезал воздух своим звуком. Асахи коснулся губами пяток этого мужчины, строя дорожку поцелуев по ступне вверх. Перед ним лежала женщина и в то же время — мужчина. У обоих этих персон в руках находилась вся власть Ёнбэмджа. По красоте он превосходил многих девиц южного Сеула, а денег хватило бы, чтобы выкупить одну страну третьего мира.
Она или он любили говорить, что нельзя давать денег невеждам, но Асахи именно благодаря госпоже добился небывалых высот в барной монополии Сеула. Также не стоит давать власть глупцу, а нож сумасшедшему, и всё же Чону с Джэхёком строили из себя незабываемый дуэт безумца и тупицы, опять же только благодаря этому человеку, имя которого Джункю, кажется, скоро выяснит, иначе…
— Ты сойдёшь с ума дома. Выйди куда-то, — недовольно посоветовала Юджин.
— Я думаю, — послышался ленивый ответ Джункю с гостиной, не удовлетворивший беспокойную по своей природе Юджин.
Ей не нравилось, когда её друг жил одной работой, чтобы добиться одобрения профессора Сон и главного врача Ян, но ещё больше она бесилась, когда видела, что Джункю убивает себя бездельем. Он не умел ничего, кроме того, чему научился во время практики в ординатуре и интернатуре, и даже не интересовался чем-нибудь другим, не касающимся медицины. Джункю лежал в том же положении, в котором она оставляла его утром.
Продукты в холодильнике оставались нетронутыми, а сэндвич с тунцом, которую Ан приготовила перед работой, вовсе успел испортиться, и по томным вздохам можно было определить, что парню абсолютно поебать на этот мир. У него своя трагедия.
— И о чем?
Юджин соврала. Она знала, что если не работа, то скорее всего Джихун.
Странно вообще о таком говорить, но у Хардина Скотта, одного из презираемых ею персонажей книги «После», была фраза в последней части: «После — это моя жизнь после встречи с тобой». У Джункю всё иначе, ведь у него вся жизнь была «До расставания с Джихуном». Что же делать ему теперь, если не работать?
— Не важно, — буркнул Ким, плотнее укутавшись в одеяло, и Ан от злости уже собралась столкнуть друга с дивана, чтобы хорошенько растормошить неживого ленивца в нём, как Джункю резко вскочил, явно вспомнив кое-что важное. Юджин открылось огромное мокрое пятно пота на его белой футболке, а также липкие волосы на затылке. — Я же обещал ему обед!
И вправду: Джункю ночью договаривался о встрече с отцом Кимом, о котором благополучно успел забыть в течении дня. Заглянув в выключенный дисплей телефона и отключив режим «Сна», он с облегчением обнаружил, что ни одно сообщение или звонок не пропустил. Это могло говорить лишь о том, что отец Ким сам забыл о собственном предложении, а ещё — Со Чонхван в порядке.
— Тому священнику? — догадалась Юджин, хоть и со вчерашнего дня уговаривала себя не говорить об этом человеке.
— Да, — подтвердил Джункю.
— Надеюсь, он нормальный, — настороженно призналась Юджин о своих опасениях, но увидела, что Джункю не разделяет её страхов. — Тебе ещё под дверью посылку оставили.
Юджин с угрюмым молчанием поставила запечатанную коробку на журнальный столик и через некоторое время подозрительно поглядывавшего Джункю в свою сторону решилась выйти. Если бы и осталась, зря испортила бы отношения с другом, выпутав причину кредита доверия к священнику.
Ким же с явным волнением приступил вскрывать запечатанную крышку кухонным ножом и нашёл на дне картонки упаковку свежеобжаренного кофе, аромат которого разнёссяя по всей столовой. Он хотел сразу же всё показательно выбросить или передарить так, чтобы Чону узнал об этом лично, но этого не пришлось делать, потому что рядом с желтым пакетиком кофе в 250 грамов, лежала пригласительная открытка. Только Чону мог оставить подобный подарок и только ему нельзя было отказывать.
«Тебя заберут сегодня в 7.
Ты же не посмеешь не прийти?».
***
«Тень — свет. Люди — боги. Любовь и ненависть.»
Люди являются лишь тенями друг друга, поэтому им присуще такие низменные чувства, как любовь и ненависть, но только те из них, которые сумели выжить в сумраке, смогут возвыситься, став богами. Вот, как расшифровывал и понимал надпись на своём телефоне Джэхёк. Он, возможно, был не прав и глубоко ошибался насчет других себе подобных, но про себя был уверен, ведь терпение возвело его на престол величия в Ёнбэмджа, откуда теперь он боялся свалиться. Если потерять доверие Принца, то можно было лишиться не только баров, салонов и богатств. Самое важное, что потеряет Джэхёк, когда обернётся и не обнаружит подле себя спину Чону, — всё, ведь для него Пак Чону — это всё.
Он как-то слышал, что сердце бьётся в три такта, а его бьётся только с позволения Принца. Уходя от него на разведку в Пусан, Юн испугался мысли, что сердце Пака в это время может забиться ради другого. И этот другой в любой момент мог снова стать явью, встать перед Принцем на колени и принять его ошейник. Неужели им мог стать такой предатель, как Джункю?
Неужели?
Неужели?
Неужели он уже им стал?
— Ты уверен, что не Хамада запросил вертолёт?
— Это был приказ самого Принца. Он ещё сказал подготовить летний домик, — ответил или просто прочитал с дисплея Ёнгиль, не оборачиваясь к хозяину. Ему самому было интересно местоположение таинственной базы отдыха, куда можно было прилететь на вертолёте, но в сообщении не был указан адрес или хотя бы город.
— Понятно, — кивнул Юн и с усилием воли заставил себя обратить внимание на имена японских поставщиков, пока мысли роем снова и снова возвращались к Принцу.
Весь город кишит предателями, а Чону в это время решил устроить самовольное правление и отправиться в Сокчхо. Джэхёк был готов в одиночку разбираться с неполадками в королевстве своего света, но он не может делать это, когда в спину дышит Ким Джункю и готовиться занять его место в тени Принца. Как ему вообще доверять, когда знаешь, что все его родственники тесно связаны с полицией?
Неужели тенью Ванджа должен стать Джункю?
***
«Им стану я? Я стану таким?» мучился Джункю, глядя на приземляющийся на крышу его дома вертолет с Принцем.
Он плотно закрыл уши ладонями из-за шума незатихающего двигателя, но оттого слышать голос разума не перестал.
Ответ был очевиден.
Лопасти винта всё медленнее проплывали по воздуху, направив нос к земле, а через некоторое время в стеклянной кабине вертолёта показалось самодовольное лицо Чону. Джункю, надышавшись пыли, повернул голову к Принцу. Тот был занят переговорами с пилотом, поэтому Джункю пришлось мириться вниманием Хэ Чжа. Его протянутая ладонь с пассажирского кресла позади приглашала Кима расположиться рядом, пока Чону увлеченно болтал с пилотом и не замечал своего гостя. Такое поведение Пака вызвало полное непонимание происходящего, ведь тот, кто приглашает тебя в середине дня в неизвестную поездку и забирает на частном вертолёте, должен хоть что-то объяснить.
— Куда мы летим? — дракон на предплечье плаща сверкнул шёлковыми нитями с внутренней стороны солнцезащитных очков Пака, когда Ким негодующе обратился к нему, держа Принца за плечо. Джункю, так и не получив ответа, надел шумоподавляющие наушники, потому что вертолёт снова набирал обороты и взлетал над оказавшимся вмиг крохотным Сеулом. Одно только его пугало: всем городом, нет, всей страной заправляет одна лишь мафия, и прямо сейчас она принадлежит тому, кого легко пырнуть со спины. Джункю ведь для этого захватил с собой нож, да и Чону не чувствует боли.
— В Сокчхо сядем через минуты пять, — громко обратился к Чону первый пилот, пытаясь перекричать свою винтокрыльную машину, что услышал его и Ким.
— Мы в Сокчхо? — его вопрос затерялся или остался неуслышанным, ну а испуганные глаза Джуна опустились вниз, на маленькую точку рая, окруженная горами, морем и живыми, монолитными домами. И вправду, они приземлялись в эпицентр личного кошмара Ким Джункю.
Земля, покрытая неестественно зелёной травой, под давлением пара воздуха прогнулась, и вскоре к площадке вышли несколько работников гольф-клуба, встречая Принца с его гостем. Джункю оставалось глядеть на этот мир повиновения через стеклянные иллюминаторы вертолёта. Его не давно поражало глубокое уважение и беспрекословное подчинение Принцу.
— Добро пожаловать в летний домик, Ванджа-ним!
Джункю прыгнул первым, приземлившись на ладони и изодрав старую рану, оставшаяся в первый день его встречи с Принцем.
Чону последовал за ним, и уже через минуту они стояли втроем на открытом бескрайнем игровом поле, имея в подчинении десятков сотрудников то ли Ёнбэмджа, то ли отеля с пристроенным гольф-полем. По обращению к Принцу, Джункю мог догадаться, что они всё же были членами Ёнбэмджа.
— Здравствуйте, господин Ли. Как ваши дела? — Принц любезно поздоровался с каждым из встретивших их. Оставив Джункю неловко плестись позади, он строил беседы и узнавал, как шли дела в своей летней резиденции, оттого Ким не знал, куда деть руки, ноги, да и себя в целом.
В основном к разговору подключался один настырный и бодрый юноша лет 20-ти, с которым Чону, видимо, уже имело дело познакомиться, потому что после немолодого господина Ли в солидном костюме, соответствующий его глубоким морщинам вокруг глаз, Принц охотно обращал внимание на молодую его версию. Из обрывков разговоров, которые доносились до Джункю, у парня был японский акцент и мелкие грамматические ошибки, хотя в основном предложения он строил складные и понятные, да и разговор у них клеился очень натурально и естественно.
— …у вас с ним проблемы? Он совсем перестал заезжать, да и госпожа, — услышал Ким краем уха, когда его первым пропустили в особняк.
Как оказалось, этот большой дворец, больше похожий на роскошный отель в викторианском стиле, был владениями Принца. Киму объяснили это, провожая его в дальние спальные комнаты на третьем этаже, которые также принадлежали Чону, но на то короткое время пребывания здесь Принц позволил поселить своего гостя рядом. Хотя было бы правильнее высказаться: заставил Джункю поселиться рядом с собой.
— Вы живёте, как короли, — фыркнул Джункю, рухнув на белоснежно заправленную постель лицом.
Его собственные покои были по-барски просторными, с высокими потолками, широкими окнами, украшенными дорогими деревянными рамами, откуда в комнату лились тёплые солнечные лучи, падая на одинокое кресло напротив и освещая каждую щель. Коричневый письменный стол из красного дубового дерева располагался в углу, прямо напротив стеклянного журнального столика с чашкой уже остывшего кофе и внутреннего домашнего телефона. Ким боялся представить, что было скрыто за соседней стеной, принадлежавшая всецело Чону.
— Даже лучше. Принца не свергнут, как других королей.
Джункю не поверил своим ушам и приподнялся на кровоточащей руке, чтобы увидеть, точно ли Хэ Чжа заговорил с ним. Глава охраны Принца, сохранявший беспристрастное выражение лица, ответил ему немного нахальной и озорной ухмылкой.
— Ты умеешь говорить большими предложениями?
— Просто хотел объяснить, что у вас будет, когда перейдёте на сторону Принца.
— Разве я не на его стороне сейчас? Я не отказал ему и прилетел с ним в Сокчхо, даже не зная, что летим сюда.
— Когда вы перестанете делать одолжение и будете приходить по желанию, а не по приказу, вы станете частью Ёнбэмджа.
Джункю нарочно издевательски рассмеялся и, поймав безразличный взгляд Хэ Чжа на себе, процедил:
— Этого вот никогда не случится. Я не хочу быть частью Ёнбэмджа, и всё же я могу быть на стороне Принца, пока он не отпустит меня.
— Принц вас не отпустит, и Вы знаете об этом. У вас нет шансов, Джункю-щи.
— Сколько было тебе, когда ты здесь оказался? Они промыли тебе мозги.
— Джункю-щи. Мы рождаемся в Ёнбэмджа убийцами, и ваша змея подтверждение тому. У вас нет дорог, кроме путей Ёнбэмджа. Разве не поняли ещё?
Джункю замер. Ваш дракон? Что мог знать Хэ Чжа? И знал ли об этом же Чону? Будет ли в порядке теперь Вонён?
— Не беспокойтесь, Джункю-щи. Вы же всё ещё в месте, где людям лучше.
***
Джункю проснулся от переключателя ночника и шелеста подола атласного халата незванного гостя. Его матовая, безупречно чистая кожа лоснилась от пота, а в зрачках отразился страх, оставшийся с недавнего разговора. Он догадался, что в комнате не один, но не спешил поворачивать голову. Бесшумно подобрав с тумбы первый попавший в руки предмет в виде ручки, Ким замахнулся. Принц выхватил ручку и раненную руку своего гостя первым и оседлал его, впечатав в кровать.
Равнодушная улыбка украсила тонкие губы Ванджа, а Ким, воспользовавшись моментом, укусил его за нижнюю губу.
— Ты не чувствуешь боли.
Лицо Принца перекосило от неожиданного утверждающего вопроса. Он отпустил запястья Джункю и позволил ему выскользнуть, хотя Джун и не просил. Ким не был намерен уходить, когда оказался так близко к своей цели. Он неожиданно даже для себя повторил свою шалость, надеясь получить ответную реакцию, но промазал и попал в щетинистую щеку Принца.
— Что это?
Пак сжал Кима за челюсть и заставил посмотреть себе в глаза, приподняв за голову.
— Что ты задумал?
— Если я тебя убью, ты не почувствуешь боли, верно? Поэтому ты сейчас не спишь. Боишься, что я тебя убью.
— Джункю, я тут Принц, — ответил Пак своим обыденным равнодушным голосом, когда у Джункю всё тело сжалось и натянулось в тонкую линию. Он никогда не думал, что Асахи промахнётся, и это ему вскружит голову от близости с Принцем.
— А если сделаю так? — Джункю приобнял Чону за талию ногами и повалил его на спину. Теперь он был сверху и инициатива оказалась в его руках. Ему заново хотелось попробовать подобраться к окровавленной губе Принца и укусить, но всё, что он мог, застрять в своём положении и, стиснув челюсть, нарочно поддаться вперёд промежностью. — Всё ещё считаешь, что владеешь ситуацией, Ванджа-ним?
— А ты считаешь, что ты мне интересен, господин Ким?
— Вообще-то, да. Ты не хочешь лечиться, Чону! Тебе больно или ты имитируешь боль?
— Ты убил их без следа. Как ты это сделал?
— Мог спросить у Асахи.
— Где их прах?
— Спросить у Асахи?
— Ты правда убил их?
— Спроси у…
Чону не выдержал. Он толкнул Джункю на пол, когда почувствовал, к чему идёт маленькая шалость доктора. Его собственный член взволнованно откликался на действия Кима.
— Ты убил их? — Пак сделал акцент на второе слово, и Киму стало понятно, что дело не в том, как убил Джункю, а убил ли он их.
Джункю промолчал, приподнявшись на коленях перед принцем. В штанах болезненно ныл хуй. Он взял свободную ладонь Пака и накрыл ею на свою шею, прямо поверх сонной артерии, откуда протекала вся его жизнь. Чону спустил ноги с кровати и замер в ожидании следующего шага. Джункю, стоявший перед ним на коленях, пугающе притягивал.
— Ты не чувствуешь боли, но я могу испытать её за тебя. Весь спектр, Чону.
— Убил? — Пак процедил сквозь зубы, из последних сил выстояв против чар Джункю, чтобы получить ответ на свой вопрос.
— Да.
Джункю опустил руки и, повинуясь влиянию Чону, отвернулся, потому что не увидел в Принце того ярого вожделения, о котором твердил Асахи. Но Пак неожиданно для себя нагнулся над доктором и, смотря в его удивлённые глаза размером в жемчужины, позволил себе коснуться губами его губ. Сначала затянул обоих в мимолётный, невинный поцелуй, но вскоре свирепо засасывал пухлые губы Джуна, всё ниже опуская руки к шее. Его собственная рана не ощущалась, и он чувствовал подушечками пальцев только неровный пульс доктора.
— Назад дороги не будет, Ким Джункю, — шепнул Чону, срывая ночную пижаму на теле Джуна. Таких было сотни в особняке, и Чону не переживал, что Ким заснёт голым в эту ночь, хотя подозревал, что Джункю останется голым по собственному желанию.
