Benvenuto

— Боже, да рассказывай уже! Жан ухмыльнулся, отрывая кусок хлеба от буханки посреди стола и макая его в оливковое масло. — Что рассказывать? Райнер наклонился вперёд и положил руки по обе стороны от своей тарелки. — Про поцелуй! Не ври, вы там, наверное, потрахались! Ты даже в другой рубашке! — девушки с сегодняшнего занятия по рисованию, сидящие рядом, глубокомысленно кивнули. Даже несколько парней за соседним столиком повернулись в сторону Жана. — Ту уже обкончал? Жан устало покачал головой, но не смог сдержать улыбку. Почти все девушки — и Райнер, конечно, — пытались вывести его на разговор о Марко, а теперь, когда все сидели в ресторане за воскресным ужином, им это удалось. Жан прожевал свой кусок хлеба и проглотил. — Знаешь, что? Хорошо, расскажу, — он поднял руки. — Только для того, чтобы ты отстал. Имир усмехнулась, не особенно заинтересованная в разговоре: — Ты сам из кожи вон лез, чтобы поговорить про своего хахаля. Жан посмотрел на неё очень… недовольно. Но тут же забыл про это, вспомнив двор Марко. О чём вообще можно беспокоиться, когда существует этот великолепный, потрясающий двор? — Итак, — начал он, — он стоял и снимал с верёвок бельё. Ну, я в этот момент всё понял и встал, чтобы подойти к нему… Жан попытался поподробнее вспомнить тот момент. Когда он встал, они с Марко встретились взглядами. Должно быть, по его взгляду были понятны все его намерения, потому что Марко, казалось, знал, что сейчас произойдёт. Когда Жан подошёл и почти бросился в его объятия, тот тут же прикрыл глаза, отвечая на поцелуи. Поцелуй с Марко был лучшим решением в жизни Жана. Даже лучше, чем выбор купить линзы в девятом классе, лучше, чем выбор помочь коротко стриженному парню, который не мог достать до верхней полки шкафчика, в средней школе, и намного лучше, чем выбор уроков фехтования вместо уроков карате. Марко таял в поцелуе, как будто мечтал об этом годами. Когда он поднял руки, чтобы обхватить ими руки Жана, простыня развевалась вокруг них на лёгком ветерке. Жан чувствовал себя в безопасности, вдали от всего мира. Он прижался к Марко ещё сильнее, обхватив руками его талию и вцепившись в края его рубашки. Из горла Марко вырвался всхлип, и он дрожащей рукой оттолкнул Жана. В этот момент он был прекрасен. Его губы были приоткрыты и блестели, щёки были красными от смущения, а в глазах отражались все краски окружающего их пейзажа. Голос Жана сорвался, но он сумел прохрипеть: — Прости, я… Что такое? Ты не?.. На лице Марко была и улыбка, и слёзы, а в голосе слышался смущённый смех: — Нет, нет, я… ti adoro, Жан. Я… Я просто не знал, что мои чувства взаимны. Наши культуры очень разные, и я подумал, что что-то неправильно понял, — Марко покачал головой. — Вы, американцы, иногда… — он снова засмеялся, но от его смеха сердце Жана сжалось. — Ты ведь уедешь. Ты уедешь из Кортоны, и я тебя больше не увижу… не услышу… — Марко что-то забормотал и начал вырываться из объятий Жана. — Нет-нет-нет, тише, тише, — перебил его Жан, пытаясь успокоить. — Марко, — он сделал паузу, чтобы нежно поцеловать его в веснушчатую щёку, — не думай об этом. — Да. Подбирать слова у него всегда получалось плохо. — Мне правда всё равно на расстояние и время… Я просто хочу быть с тобой сейчас. Марко всё ещё молчал. Жан придвинулся ближе, чтобы умоляюще продолжить: — Я просто хочу… мне нужно… — его голос сорвался, и он тоже замолчал. Марко облизнул губы, обдумывая его слова. Наконец, он со вздохом прижался лбом к лбу Жана. — Ты прав, tesoro. Жан осторожно поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Марко. — То есть… всё хорошо? Я буду здесь ещё четыре недели, и… Я имею в виду… Да, я уеду, но если мы… Ну, я… Наконец на лице Марко появилась его настоящая, лучезарная улыбка. — Мы потеряли слишком много времени на беспокойство. Может, нам и правда не нужно об этом думать, — закончил он со смешком. Жан ошеломлённо уставился на него. Он никогда раньше не чувствовал такой привязанности к кому-то. — Марко, — это было всё, что ему удалось произнести. Жан с хриплым смешком потянулся обратно. Марко был не против, когда их тела прижались крепче друг к другу. Одна рука Жана мяла его рубашку, скользнув под неё, чтобы дотронуться до тёплой кожи. Пальцы Марко путались в волосах Жана. Жан лениво провёл языком по языку Марко, и тот задрожал в объятиях. Жану мгновенно захотелось побывать руками везде, на каждом дюйме этой тёплой, прекрасной кожи. И он решил начать прямо сейчас, задрав рубашку Марко. Показалось больше веснушек, и… — Марко? Они оба застыли. Из открытой двери дома донёсся крик Мины, ищущей своего брата. — Fratello? Жан и Марко неохотно, но быстро отстранились друг от друга, всё ещё переглядываясь, даже когда Мина высунула голову, чтобы осмотреть двор. — Fratello! Babbo сказал… — она замолкла. Она заметила, как парни смотрят друг на друга, а ещё то, что Жан был без футболки. Немного времени спустя она продолжила. — Он сказал, что ему нужна помощь в ресторане. Там целая толпа. Марко вытер одной рукой лицо и судорожно вздохнул. — Хорошо, Мина. Подожди минуту, — затем он обратился к Жану. — Сейчас принесу чистую одежду. Жан мог только кивнуть, наблюдая, как Марко проскользнул обратно в дом со стопкой простыней. Затем, немного придя в себя, он неторопливо подошёл к Мине. — Знаешь, — резко заговорила она. Жан не ожидал, что Мина будет много разговаривать с ним, хотя она владела английским немного лучше, чем Марко. — Я за вас очень рада. Только… осторожнее. Мама поймёт, а отец… Он любит нас, несмотря ни на что, но… Марко ему ничего не рассказывал. Ну, к чему я веду… — она натянуто улыбнулась. — Будьте осторожнее. Жан успел только с широко раскрытыми глазами пробормотать «спасибо», а затем пришёл Марко, протянув Жану одну из своих футболок. А потом они все отправились в ресторан, где сейчас Жан… …рассказывал эту историю про поцелуй половине класса рисования. Не всю историю. Даже не треть. Жан сохранил большинство недавних приятных воспоминаний для себя, поделившись лишь несколькими скудными деталями, такими как сомнения Марко и предостережение Мины. Однако слушатели казались довольными. — Похоже на сказку! — хихикнула Криста. — Только ты и Марко, в его дворе… — Надеюсь, его семья не против всего этого, — драматично вздохнула Саша. Разговор снова зашёл в другое русло, пока все не доели равиоли, пиццу и суп. Когда тарелки опустели, все снова обратили внимание на Жана: — И что вы теперь делать будете? Жан поёжился, но улыбнулся. — Наслаждаться совместным времяпрепровождением. Я… чёрт, я хочу видеть его каждый день. Слишком сентиментально? — рассмеялся он, когда Райнер хлопнул его по спине, а Саша шлёпнула по руке. — Ещё как! — крикнул Конни с соседнего столика. Жан фыркнул. — Неважно. Всё зависит только от нас. Мы справимся. При этих словах несколько студентов ободряюще посмотрели на Жана, а другие скептически нахмурились, подпортив ему настроение. Как только он встал с места, чтобы сказать об этом, из кухни вышел Марко, улыбаясь Жану. Тот сразу почувствовал, как гнев испаряется. — Ciao, — пропел Марко. — Всё хорошо? — Теперь да, — тихо сказал Жан. Он осторожно прикоснулся коленом к его колену. — А ты как? Не слишком занят? Марко усмехнулся. — Сегодня больше людей, чем обычно, но я нашёл время для этого, — он поставил перед Жаном тарелку с лёгким, восхитительно выглядящим блюдом, немного походившим на пудинг, но немного более твёрдым, и покрытым шоколадным соусом. — Панна котта, — назвал его Марко. Затем он наклонился близко к уху Жана и прошептал: — Для тебя, mio bel principe. Лицо Жана раскраснелось, когда Марко зашагал прочь. — Чего? Эй, нечестно, я тоже хочу бесплатный десерт! — скривилась Саша. Райнер покосился на Жана. — Блин, а ему, видимо, правда поцелуй понравился. Все за столом засмеялись, а Жан продолжил плыть в нежном блаженстве.

***

Тот вечер в «Ла Феттунте», как выяснил Жан, был прекрасным показателем того, как пройдёт оставшаяся часть недели. Марко был настолько романтичным, что у Жана кружилась голова. Однако теперь каждое утро, когда Жан просыпался в своей кровати в общежитии, сопровождалось небольшой болью. Боль не проходила, пока он не приходил к двери Марко, не встречал его на главной площади, или не забирал его около «Тонино». С каждым днём Жан успокаивался всё больше, погружаясь в привязанность Марко так же, как в тёплые одеяла на постели. Он наслаждался улыбкой Марко, пока они ели свежеиспечённые булочки в пять утра (Марко показал ему задний вход в пекарню на Виа Национале, владелица которой всегда делилась первой партией выпечки с теми, кто знал, как нужно постучать), глазами Марко и тем, как они искрились весельем, когда Жан пытался поиграть в бочче (и мало преуспел в этом) с другими студентами на площадке перед общежитием. Особенно ему нравился смех Марко. Пока они шли по площади Синьорелли, Жан развлекал его товарами за каждым из загромождённых столов. Остановившись рядом с одним из них, он взял ржавый ключ и спросил, сможет ли он открыть им сердце Марко. А рядом с другим столиком он поднял старую камеру и направил её на Марко, сказав позировать. Тот схватил лежащий поблизости пыльный шарф, накинул его на шею и, захихикав, начал притворяться моделью. В итоге фотографии были сделаны, только не Жаном, а студентами-художниками. Они толкались, пытаясь сделать лучший снимок, только вот, непонятно зачем… Марко остановился перед столиком и с тоской оглядел множество музыкальных шкатулок, сделанных из дерева. Жан спросил, какая ему больше всех нравится, а затем тут же купил её. Особенно уютно было в объятиях Марко. Обнимаясь, они лежали во дворе. Музыкальная шкатулка стояла между ними и играла свою нежную мелодию. — Хей, Марко, — пробормотал Жан, когда шкатулка закончила играть. — Скажи что-нибудь по-итальянски. — Что ты хочешь услышать? Жан улыбнулся: — Всё, что придёт тебе на ум. Марко придвинулся ближе, двигая рукой, лежащей на его пояснице. — Ну, хорошо. Как насчёт… Sono pazzo di te. Жан сосредоточенно повторил фразу. Марко улыбнулся и перевёл: — Это означает «я без ума от тебя». Теперь давай… Ti penso ogni giorno. Это означает «я думаю о тебе каждый день». Жан уткнулся носом в чёрные волосы Марко. — Ti penso ogni giorno. И каждую ночь, — добавил он с улыбкой. Марко покраснел и отвёл глаза, пытаясь придумать другую фразу. Он задумчиво произнёс: — Voglio passare il resto della mia vita con te. В этот момент у Жана зазвонил телефон, но он проигнорировал его и спросил: — А это как переводится? Марко прикусил губу, посмотрел Жану в глаза и прошептал: — Я хочу провести с тобой всю свою жизнь. Жан сглотнул, когда его телефон зазвонил во второй раз. Он хотел что-то сказать, но во рту внезапно пересохло. Он пристально смотрел Марко в глаза и чувствовал, что разучился говорить. — Жан, — наконец сказал Марко. Он улыбнулся. — Baciami. Перевода не потребовалось. Губы Жана снова встретились с губами Марко, и звонок затих, оставив влюблённых в тишине.