Магия любви

История 1: профессор До и его жизненные трудности

Кёнсу ещё со школьных времён, когда сам учился и ходил по этим коридорам в качестве ученика, был довольно таки сдержанным и необщительным. Не сказать, что друзей у него не было. Взять того же Чанёля, который, по воле судьбы, стал его коллегой. Даже несмотря на то, что они учились на разных факультетах — Кёнсу на Слизерине, а Чанёль на Гриффиндоре — Пак чудесным образом сумел приручить абсолютно нелюдимого слизеринца, не отлипая от него и в последующие годы. А когда же к ним присоединился Бэкхён, который, к большому облегчению, выбрал карьеру мракоборца, жизнь стала ещё хлопотнее. Но нет, Кёнсу не жалуется. Он в какой-то мере даже рад, что благодаря этим двоим его нервы стали ещё прочнее, иначе бы он просто превратил стоящего перед ним ученика в таракана и закрыл стаканом, чтобы тот посидел часок и подумал над своим поведением. Ян Ян с, как обычно, невиноватой милой мордашкой смотрел в самую душу, и мужчину, возможно, это тронуло, если бы его душа не была съедена напрочь за все годы работы в Хогвартсе. — И так, мистер Лю, что же на этот раз пошло не так? Хотя, почему это я спрашиваю, вы же всё равно скажете, что ни при чём, — заметив, как ученик пытался сказать что-то, добавил Кёнсу. — Но, сэр, я ведь действительно не виноват, что случайно взорвал котёл с зельем. — Вы взорвали не простое зелье — а зелье невидимости, и теперь часть пола в кабинете Зельеварения прозрачная, что даже стал виден нижний этаж. Выражение его лица, как всегда, беспристрастное, и, очевидно, этим он пугает стоящего перед ним ученика ещё сильнее. Как итог, Ян Ян съёживается, не желая пересекаться с ним взглядом. Еле слышно вздыхая, Кёнсу добавляет: — Неделю будешь отмывать котлы. Без использования магии, — и, видя как поднимается возмущение в глазах Лю, добавляет: — А ещё, восполнишь запасы профессора Кима, не то твоё зелье попало ещё и на большое количество трав. Тебе всё понятно? — Да, сэр. Что ж, возможно, это прозвучало немного жёстко, но подобное в исполнении этого мальчишки происходит не впервые. До подозревает, что тот настолько много раз отмывал все коридоры и склады Хогвартса, что даже научился некоторым вещам. Например, полировать кубки за пятнадцать секунд, и, самое главное, вполне чисто. — Я могу идти? — Нет. У меня к тебе есть ещё один разговор. Лёгким взмахом руки мужчина приглашает сесть подопечного на диван, что последний незамедлительно выполняет. Когда же кружка с ароматным чаем внезапно появляется в руках Ян Яна — он вдрагивает, однако, чудом не уронив и ее на пол. Профессор бы уж точно не оценил. — Не буду тянуть и перейду к сути, — мужчина складывает руки перед собой, внимательно оглядев притихшего ученика, — Ян Ян, я знаю через что тебе пришлось пройти до поступления в Хогвартс, но меня до сих пор беспокоит тот факт, что ты, будучи метаморфомагом, не можешь элементарно свой цвет волос поменять, не говоря о внешности. Пожалуйста, скажи, почему это происходит? От неформального, и даже в какой-то мере мягкого тона Лю вздрагивает, снова смотря на своего декана. Он прекрасно понимает о чём идёт речь и почему это является проблемой, но как же трудно было не иметь рядом того, с кем можно спокойно поделиться с подобным...дефектом. Однако, подобная обстановка и, вроде как, не злой профессор всё же позволяет его мыслям прорваться наружу. — Я…вы знаете, что я маглорождённый, — получая лёгкий кивок, парень продолжает: — Я слышал, что метаморфомаги и так являются редкостью среди волшебников, а уж среди нечистокровных тем более. Я точно помню, как в детстве напугал своих родителей, потому что мой нос превратился в утиный, а волосы резко стали красного цвета. Тогда родители не знали ничего о магии, и они подумали, что в меня вселился демон. О, они были очень религиозны. Лёгкий, казалось бы, смешок вырывается с Ян Яна, словно ему весело с происходящего, но Кёнсу замечает, как глаза ученика наполняются раздражительностью, словно ему противно обо всем этом вспоминать. Что ж, могло быть и похуже. Хорошо, что он заранее добавил подавляющее магию зелье в чай. Шмыгнув, парень продолжил: — Честно, я даже не знаю как дожил до одиннадцати, но я точно знаю, что пытался контролировать изменения, пока в один день я просто перестал ощущать эту магию в себе. Затем ко мне пришло письмо из Хогвартса, а родителям даже было в радость отдать меня сюда. Они до сих пор думают, что это такая психушка для особо больных. Мужчина молчит, никак не комментируя слова своего подопечного. Ян Ян закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана, пока оставшийся на дне кружки чай остывает. С одной стороны он не очень то и любит делиться этой частью своего прошлого, но с другой — это же профессор До, который, хоть и кажется максимально отрешённым, всё равно больше всех печётся о своем факультете. Да и он не из тех, кто будет жалеть его, когда же подобное неимоверно бесит. — На способности метаморфа очень сильно влияют его психологическое состояние и окружающая среда, — обычным тоном начинает мужчина, тем самым снова привлекая внимание Лю. — Похоже, ты настолько сильно тогда замкнулся в себя, что практически потерял свои способности, но… Ян Ян всё так же внимательно ловил каждое слово профессора, надеясь не услышать того, что подкидывает его фантазия, как обычно, неспособная придумать ничего позитивного в такие моменты. Заметив как напрягся парень, Кёнсу всё же спешит добавить: — Метаморфомагии невозможно обучиться — это врождённый дар, а значит, ты сможешь восстановить их, если приложишь усилия. Как думаешь, почему я заговорил об этом именно сейчас, когда ты уже на пятом курсе обучения, а не в самом начале? — Потому что… вы только сейчас обеспокоились этим?— несмело предполагает Ян Ян, на что получает скептичный взгляд. Парень вновь съёживается. — Ты учишься на моём факультете, а значит, я несу за тебя полную ответственность и должен знать обо всём. Я замечал, что на первом курсе ты боялся даже элементарно палочкой взмахнуть, а потому отставал по всем предметам. Значит, психологически подавляя в себе магию, ты не давал ей выйти наружу. Но сейчас, ты весьма успешен во многих направлениях, судя по тому, как твои розыгрыши становятся всё креативнее и креативнее, — заканчивает на жёсткой ноте мужчина, от чего неловкая, но яркая улыбка проскальзывает на лице Ян Яна. Кёнсу встаёт со своего места, и, обходя диван на котором сидел его подопечный, подходит к шкафчику на дальнем конце комнаты. Прошептав заклинание, которое Лю слышит впервые в жизни, мужчина достаёт из шкафчика небольшой мешочек, крепко связанный белой нитью. — Это специальный набор трав, который я собирал в эти летние каникулы на Гималаях как раз для твоего случая, — протягивая мешочек удивлённому Ян Яну, говорит Кёнсу. — Пей их раз в неделю, они помогут успокоить твою духовную силу, а затем, если захочешь, можешь начать пробовать менять цвет волос. Для начала, это будет неплохим достижением. Я уже попросил мистера Личайя…мистера Читтапона проследить за курсом восстановления, так что с вопросами можете обращаться и к нему. Ян Ян сжимает мешочек в руках, долго пялясь на одну точку, что Дио начинает думать, будто тот уснул. Но когда его резко и совершенно неожиданно обнимают, впервые в жизни теряется, не зная куда себя деть. Ему бы отчитать мальчишку за столь неподобающее поведение, однако, видя как слегка дрожат плечи его подопечного, он решает промолчать, легонько похлопав Лю по спине. Когда же Ян Ян отстраняется, на лице его лёгкая улыбка — совершенно не хитрая, какую обычно он носит, а искренняя и очень благодарная. Кёнсу позволяет себе улыбнуться в ответ, а затем лёгким взмахом руки указывает на дверь, намекая, что Лю свободен. Как только дверь за ЯнЯном закрывается, мужчина подходит к столу, перебирая оставшиеся документы, заодно планируя написать извинительное письмо для Йесон-хёна. Ей-богу, он все такой же спокойный как и в свои школьные годы. Даже не отругал его нерадивого ученика за проделку в кабинете. Однако, вспоминая ту искреннюю мальчишескую улыбку на лице ЯнЯна, мужчина кажется понимает, почему он посвятил свою жизнь обучению детей. Приятно понимать, что он может помочь им, даже несмотря на закрытый характер. До знает точно, что его факультет безумно уважает и любит его, ну а он, будет защищать их несмотря ни на что.

История 2: почему Зельеварение очень интересный предмет?

Йесон ощущает себя жертвой издевательств судьбы, ведь, ну невозможно же, чтобы сразу трое учеников разбили свои котлы во время приготовления зелья? Однако, подправляет он себя, подобное было бы невозможно, не будь этими учениками Лю Ян Ян, Ли Донхёк и, прости Господи, Пак Джисон в одном ключе. Последний вообще после летних каникул отрастил свои конечности до небывалых размеров, моментально обгоняя всех своих ровесников по росту. Он и раньше был неуклюжим, но сейчас такая редкая каланча превзошёл самого себя и Донхёка в придачу. — Я же вам говорил работать по отдельности, а не забиваться в кучку, — Йесон устало потирает меж бровей, понимая, что говорить об аккуратности этим студентам, всё равно что научить гриндилоу летать на мётлах — абсолютно невозможно. — Но, сэр, это Джисон во всём виноват. Он задел мою доску, а та, в свою очередь… — Довольно, мистер Ли, —несвойственным ему жёстким тоном приструнивает мужчина, отчего заметно вздрагивают все находящиеся в помещении студенты. — Ваши деканы сейчас заняты своими делами, поэтому, я сейчас же позову старост, чтобы организовать наказание. Боже, Йесон ненавидит сам себя. Он настолько слабохарактерный, что даже сам не может назначить наказание для провинившихся студентов без вмешательства деканов и старост? Конечно же, это не так — ему просто влом, а потому он заговаривает три маленьких пергамента, которые с невероятной быстротой вылетают через окно наружу. Первым опоминается слизеринец: — Пожалуйста, пусть я лучше буду у профессора До отрабатывать, но не зовите Сончан-хёна, пожалуйста, профессор Ким! —ладони Ян Яна объединяются в молящем жесте, а голос выдаёт явное волнение. — Уже поздно, я отправил весточку всем троим. Йесон внимательно оглядел остальных двух виновников, которые, в отличие от Лю, спокойно стояли, никак не комментируя или реагируя на его слова о том, что наказания им назначат старосты. Чёрт, из-за реакции Лю на своего старосту, Ким начинает и сам слегка дрожать, ибо нельзя же настолько Чона бояться, правильно?... Первым в кабинет стучится староста Пуффендуя, который без особого удивления выслушивает нотацию от него, а затем, извинившись, за шкирку тащит сопротивляющегося Донхёка из кабинета. С мистером Паком всё оказывается гораздо веселее. Разволновавшийся Ли Тэён буквально врывается в кабинет, кажется, даже забыв постучаться — но это мелочи, Йесон даже не обращает внимание — и как только выслушивает причину того, почему его вызвали, он начинает хлопотливо осматривать своего донсена на наличие ран и ожогов, коих, к его счастью, не оказывается. Ли вздыхает с облегчением, и, поклонившись ему, выходит с кабинета, не забыв прихватить с собой и Джисона. Что ж, Ким надеялся, что староста Слизерина придет первее всех и побыстрее же уйдёт, однако, как и упоминалось ранее, судьба не на его стороне. А пока Чона нет, мужчина отправляет поникшего Ян Яна к гриффиндорцам, ибо только их сторона более менее оказывается целой и невредимой. Когда же в дверь стучат, дрожат оба: и Лю, и профессор Ким. Сончан заходит в кабинет с абсолютно бесстрастным лицом, глазами пробегаясь по всему помещению, ища, видимо, преподавателя. Мужчина думает, что чем быстрее он его спровадит, тем быстрее и избавится от него. — Мистер Чон, я позвал вас сюда, потому ч… — Ян Ян опять что-то натворил? Ему назначить наказание? То, с каким убийственно спокойным тоном проговаривал слова Чон немного напрягало, но, раз он понял зачем здесь, то и объяснять ничего не надо, верно? — Вы правы. Он с ещё троими другими студентами чуть не взорвал мой кабинет, так что надеюсь, вы примете меры и проведёте с ним воспитательную бесе… Внезапно двери открываются, отвлекая и мужчину, и всех учеников в том числе. Огромная голова профессора Пака проскальзывает внутрь,хозяин которого,решив не заходить, проговаривает: — Йесон-хён, можно вас наминуту?Это срочно. Ким, тяжело вздыхая, говорит старосте, что он может покинуть кабинет, и, получив кивок в ответ, выходит к профессору Паку. Как только дверь за преподавателем закрывается, Сончан поворачивается в сторону своего донсена и спокойным тоном спрашивает: — Ты в порядке? Не поранился? — Нет, всё нормально. Я всего лишь взорвал стол,— уныло отвечает Ян Ян, разглядывая явно недовольного Сончана, который, повернув голову в сторону других слизеринцев во главе с Джемином спрашивает вновь: — А у вас всё нормально? Не поранились? — Всё хорошо, хён. Мне кажется, больше всего пострадала сторона пуффендуйцев, — весело отвечает Ченлэ. Чон резко смотрит в сторону забившихся в кучку пуффендуйцев, глазами пробегаясь по этой толпе, словно бы ища определённого человека. А затем, похоже, он находит, когда быстрым шагом доходит до них. Заметив приближающегося к ним старосту Слизерина, пуффендуйцы напрягаются, не понимая поведение старшего. Сончан же, смотря лишь на одного человека, произносит весьма мягким тоном, которое могли отличить лишь его софакультетники: — Шотаро, тебя не задело? Осаки вырывается сквозь толпу, чтобы оказаться прямо перед старшим. На его лице мягкая улыбка, которая часто вызывала когнитивный диссонанс у Сончана. Прям как и сейчас. — Я в порядке, Сончан-ни, просто моё зелье тоже испортили. Очаровательная улыбка, которая с того самого свидания не давала покоя, проступает на лице Шотаро, и это успокаивает. Кивая, Сончан отходит в сторону Ян Яна, слишком открыто пялившегося на него вместе со своими подружками в лице Джемина и Ченлэ. Хитрющие улыбки этих чёртиков бесили, но не более чем как фоновое раздражение. Сончан закатывает глаза. — Ян Ян, твоё наказание всё равно не отменяется. Будешь мыть весь этот этаж без магии. Неделю, — резко строгим тоном проговаривает старший, вызывая мурашки у всех присутствующих. — Блять, я чувствую себя грёбаной Золушкой! Можно что-нибудь поинтереснее придумать?! — Хорошо, тогда будешь писать пятидесятистраничное эссе на тему «Правило поведения в обществе». — Где моя любимая швабра???

История 3: урок у профессора Кима #2

— Мистер Вон, почему вы утверждаете, что титаны вымерли в 845 году? Великаны живут среди нас и до сих пор… — Но, профессор, вы что, не читали Атаку Титанов? Это же годная манга, там Эрен Йегер уничтожил всех тита… — Мистер Вон, мы говорим о реальной истории, а не о выдуманной! Минус пять баллов с Гриффиндора. И ещё, — не слушая недовольство студента продолжает Чунмён: — В 845 году пала стена Мария, а не вымерли все титаны. Раз уж вы собираетесь нести ахинею, то, будьте добры, хотя бы говорите факты. За все свои годы работы в качестве преподавателя Истории Магии Чунмён встречал разных студентов. В основном это были те, кто разными способами увиливал от изучения его предмета, но вот подобных Вон Юкхэю энтузиастов, которые, к счастью, или нет — непонятно — искренне любили историю, но совершенно неверно интерпретировали, он видел впервые. Историю Магии шестикурсники проходили ровно два раза в неделю, обе из которых были совместными. И пока трудно сказать, какой именно факультет радовал или, наоборот,огорчал своими весьма скудными знаниями. Гриффиндорцы скорее съедали остаток его нервов, превращая урок в невозможный балаган. Особенно во главе с Вон Юкхэем. У этого студента была необычная способность переворачивать значение его, Чунмёна, слов, да ещё и рассказывал так уверенно, будто сам был свидетелем этих событий. И из этого факультета радовал только Ли Минхён, который усерднее всех учился, с особым вниманием слушая профессора. Шестикурсники из Когтеврана были самыми странными студентами, а их негласный глава — Сяоджун — порой, казалось, знал историю магического мира лучше самого Кима, а этот факт серьёзно бил по его самолюбию. Так что да, когтевранцы не были его фаворитами. Пуффендуйцы же в целом были средними. Были студенты, превосходящие когтевранцев и гриффиндорцев, но были и те, чьи знания можно было сравнивать с, разве что, фантазией выше упомянутого Юкхэя. Остальных студентов Чунмён предпочитает игнорировать. Точно так же как и студенты Слизерина игнорируют его существование. На уроках слизеринцы профессионально делали вид, что внимательно слушают его лекции, но Ким знает!, что на самом деле каждый из них витает в своих мечтах, мысленно гуляя за пределами кабинета. Мужчина пытался как-то их спалить, однако, общий «вайб», как любит говорить нынешняя молодежь, шестикурсников из Слизерина пугал, а тот факт, что их староста учится в этом же курсе никак не способствовал появлению расслабляющей ауры в классе. Скорее Сончан и был источником неловкости для других. — Мистер Ли, в каком году был образован магический совет Британии? — Я не знаю, я — кореец. В этом весь был Ли Минхо, не понятно зачем оставивший Историю Магии в списке предметов на шестой курс. Серьёзно? Боже, ещё один такой ответ, и Чунмён лишится своей должности за обращение студента в хорька. Но этого он, естественно, не будет делать, ведь не зря же в школьные годы он смог прокачать свое терпение до максимального уровня благодаря однокурсникам в лице самого известного мракоборца современности — Бён Бэкхёна, и непосредственно коллеги самого Кима — профессора Пака. Слава Мерлину, подобных студентов не существует в нынешние времена… Когда громкий голос Вон Юкхэя проносится по всему кабинету, а тяжёлый глобус падает на нескольких студентов из Пуффендуя, в мыслях Чунмёна проскальзывает лишь одно слово: «Наверное».

История 4: почему профессор Пак ещё не уволился?

Чанёль обожает те часы, когда все жители Хогвартса собираются в Большом Зале: для трапезы. Конечно, сидеть в компании некоторых нудных преподавателей, имена которых он не скажет — Чунмён — та ещё морока, но даже так, есть же студенты. А какова их функция, кроме как развлекать его, Чанёля? Правильно: никакая. Все началось где-то шесть лет назад, когда поступило самое активное и, в придачу, проблематичное поколение первокурсников. Именно с тех пор весь преподавательский состав, откровенно говоря, игнорирует буквально весь балаган, что происходит в пределах Большого Зала. Сейчас идут такие времена, когда деления на факультеты лишь формальность, ибо обычно студенты разных потоков пакостничают в компании друг друга, а не по отдельности. Взять тех же Лю Ян Яна и Ли Донхёка, которые, несмотря на то, что учатся на разных, абсолютно противоположных факультетах, спелись воедино, терроризируя всех в пределах Хогвартса. Порой к ним присоединяется, казалось бы, ангельский Пак Джисон из Гриффиндора, ничего с ангелом не имеющего общего, кроме миловидной внешности. Но нельзя сказать, что с коллегами все запущено и скучно. Конечно, Бэкхён выбрал свою мечту вместо преподавания— да и по секрету, директор Суман хотел побыстрее его вытурить — но работающие с ним Чунмён и Кёнсу очень даже скрашивали серые будни, а такие преподаватели как Донхэ с Чонином и вовсе становились соучастниками в увлекательных играх, устраиваемых лично им самим. — Ну что ж, господа, теперь вы мне должны по двадцать галлеонов. — Эй, мы ведь спорили на то, что студент На признается Ли не раньше пятнадцатого. Сегодня восемнадцатое, так что формально никто не выиграл спор, — как и полагал Чанёль, первым хотел откатить Чонин. — Ну, я ставил на то, что Джено признается после мистера На, так что лично я проиграл, держи, — а вот с Донхэ всегда было приятно иметь дело. Что ж, карман Пака наполнился на целых двадцать галлеонов, и теперь он может с чистой совестью приобрести тот артефакт из Косой Аллеи. — Что ж, сделаем ещё став… — Вы делаете ставки на моих учениках? — Кёнсу-я, успокойся, это лишь в первый раз. Ну кто мог знать, что Джено влюбится именно в твоего подопечного? Да и на этот раз мы ставим на Ли Донхёка и Ли Минхёна, верно? Да, Чанёль обожает свою работу.

История 5: История старосты школы

Тэён очень гордится тем фактом, что ещё с пятого курса его назначили на должность старосты Гриффиндора, ну а на седьмом курсе он смог добиться поста старосты всей школы. У него были планы выдвинуть Марка или Хана в качестве кандидата на пост факультетского старосты, однако, директор Суман изволил сообщить ему, что он вполне себе сможет нести общий груз на своих, несомненно, надёжных плечах. Впрочем, ничего особого не изменилось, кроме как возможности лишать баллов за нарушение дисциплины не только свой факультет, но и остальные. Главным соперником не только по курсу, но и по жизни всегда был Доён, который, по совместительству, являлся и его близким другом. Он помнит, что ещё с первого курса они пытались обогнать друг друга по всем предметам, и, сами того не замечая становились лучшими студентами всего Хогвартса. Им было важно опередить друг друга, и наплевать, что Сяо Дэджун был всегда впереди, являясь бесспорным номер один среди всех факультетов. Что же касалось остальных, Тэён всегда относился с уважением к Куну, ведь именно ему не посчастливилось курировать самое проблемное поколение пуффендуйцев, и дело даже не в Ли Донхёке. Те же Ким Чону и Хюнин Кай являлись вполне себе наибольшими причинами головных болей у Цяня, который никак не успевал за темпом этих двоих. Если Донхёка ещё можно было приструнить серьезным тоном и угрозами на какое-то время, то на Чону не действовали ни то, ни другое. Скорее это он доводил своим мыслительным процессом до белого каления всех, кто как-либо оказывался в радиусе его способностей. Читать мысли — очень удобно, но не тогда, когда это умеет такой человек как Ким. Легилименции обучиться трудно, поэтому стоит отдать должное, что пуффендуец смог развить эту способность до максимума. Но, пожалуй, Бог решил восстановить баланс этого мира. Именно поэтому Чону и словил огромный краш на Вон Юкхэя из Гриффиндора, ведь если остальные казались тому скучными и предсказуемыми, то такой человек как Вон, в мозгу которого хранилась каша из непонятных мыслей, являлся для него очень загадочным и интересным. Да, тот факт, что в голове Лукаса не было ничего толкового и стало причиной тому, что теперь на него запал главная феечка школы. Но раз объект воздыхания уже который год не понимал намёков, страдать приходилось лучшему другу Чону, коим и являлся староста. Ну а Куну тоже требовались уши для его душераздирающих высказываний, так что практически все старосты были в курсе о трагедии Чону, жалея каждый его на свой лад. Сончан лишь изначально казался слишком отстранённым и необщительным. В какой-то момент Тэён вообще хотел попросить декана Слизерина заменить старосту на более активного студента, на что получил испепеляющий взгляд от профессора До. И лишь к концу года Ли понял, насколько же он, чёрт побери, облажался в своих доводах, когда Слизерин выиграл Кубок Школы с большим отрывом, а все студенты этого факультета стали мягче и глаже шёлка из самого Китая. Тэён не знает, да и знать особо не хочет, что именно сделал Сончан со своими софакультетниками, ведь даже однокурсники гриффиндорца, такие как Накамото и Читтапон стали слишком послушными, перестав прогуливать уроки и нарушать постельный режим после десяти. По крайней мере Тэён никого из слизеринцев за этим не ловил, или, возможно, Сончан успевал сделать это первым, а ему рассудительно не сообщал. Но да, сейчас у Ли кардинально другое мнение относительно старосты Слизерина, и он его безумно уважает, что порой даже скучает, когда Чону приходится надолго отлучаться из-за семейных обстоятельств. Девушки проводили собрания отдельно, аргументируя это тем, что глупые парни все равно в основном будут обсуждать сплетни и проблемы дисциплины, ну а они возьмутся за решение хозяйственных проблем школы. Звучит обидно, но на самом деле Тэён очень благодарен своей напарнице за то, что она ответственно выполняет часть своей работы, умудряясь даже решить некоторые его задачи. — Итак, кто чем хочет поделиться? — с этими словами обычно Ли и начинал все краткосрочные собрания. — Тэён, у меня есть просьба, — выходит к середине кабинета Кун, — Пожалуйста, пусть все факультеты скинутся на подарок для профессора Кима. Ей-богу, из-за некоторых идиотов мы скоро лишимся кабинета Зельеварения. — Во-первых, это идиоты из ваших факультетов. Из Когтеврана никто подобным не промышляет, — и, не дав возмущению Цяня выплеснуться, Доён продолжает: — Но я согласен. Мы, в принципе, не обеднеем, если скинемся по одному галлеону. — Хорошо, Кун, я буду иметь это ввиду. Ещё какие-нибудь вопросы? Молчавший всё это время Сончан встаёт со своего места, и, подходя к первой парте опирается об него. Остальные старосты с интересом смотрят на него, дожидаясь, пока он что-то скажет. — У меня тоже просьба, — начинает Чон, устремив своё внимание к Доёну, — Однако, просьба лично к Доён-щи. Пожалуйста, скажите Джено, что если я ещё раз застукаю его в комнате Джемина, в следующем матче Когтевран будет играть без своего капитана, ибо мне придётся пожаловаться лично декану, профессору Ли. — Чёрт, он опять за своё. Ладно, я понял тебя. Доён недовольно цокает. Он уже тысячу и один раз говорил с Джено на эту тему, однако, последний даже слушать его не хотел, постоянно ныв, что хочет встретиться со своим возлюбленным. И Киму бы приструнить его, но видя, насколько Ли стал счастливым за эти месяцы, его совесть буквально давит на него, закрывая глаза на подобные выходки донсена. Впрочем, Йери была права. Тэён, слушая их всех понимает, что в основном они и занимаются тем, что решают любовные драмы между факультетами. Боже, даже Ромео и Джульетта отдыхают в стороне, если сравнивать с трагедиями их донсенов. В его случае было намного легче — Джэхён и так являлся его соседом по комнате, и подобные махинации устраивать не приходилось. Тяжело вздыхая, Ли встаёт со своего места, подходя к столу с бумагами. — Если у вас больше нет никаких вопросов — свободны. И ещё, Сончан, — когда Чон полностью обращает своё внимание, Ли продолжает: — Ты знаешь, что я выдвигаю твою кандидатуру на пост старосты школы в следующем году. Надеюсь, у тебя есть подходящий преемник? Конечно, старосту назначают деканы, но всё же стоит заранее с ними договориться, чтобы быть уверенным в том, что он точно так же как и ты сохранит дисциплину в вашем факультете. — Я уже готовлю На Джемина на своё место. Он имеет наибольший авторитет среди всех своих ровесников и младших, так что фактически он идеальный кандидат, — говорит Сончан, получая лёгкий кивок в ответ. Когда дверь за Куном закрывается, Тэён начинает собирать свои бумаги со списком третьекурсников, чьи родители и опекуны дали добро на посещение Хогсмида. Он не сразу слышит, как дверь в кабинет открывается, а потому резко вздрагивает, когда сильные руки обвивают его талию. Тэёну понадобилась одна секунда, чтобы узнать любимый парфюм, уже заметно расслабляясь в руках Джэхёна. — И как давно ты освободился с тренировки, Юно-я? — Я сегодня отпросился у Джонни, так что полностью свободен. Джэхён улыбается, через плечи смотря за манипуляциями своего парня, который до сих пор разбирал какие-то непонятные документы. А когда старший поворачивается в его объятиях, смотря своим невозможно милым взглядом на него, в груди Юно что-то расцветает, словно поле в середине весны. Он не удерживается, целуя своего слишком очаровательного парня в нос. — Кстати, в этом году Рождественский бал обещает быть ещё грандиознее, — замечает Тэён, позволяя Чону покрывать его лицо мелкими поцелуями. — Тогда, — младший на секунду отрывается, а на губах расцветает ухмылка, — нам придётся снова разбить надежды всех парочек, и стать Королями вечера. — В этом году нас ожидает большая конкуренция, Юно-я...