***
С Куном удаётся столкнуться когда у пятикурсников должен был состояться урок у профессора Ли, и от него как раз выходили семикурсники из Когтеврана и Пуффендуя. В глаза Ян Яна сразу же попадаются тёмные волосы его обожаемого ге, который неспеша выходил из кабинета Нумерологии вместе с Чону, который увлечённо что-то рассказывал слушающему другу. Джемин и Ченлэ заходят в класс первыми, говоря ему, что займут место, получая благодарный кивок. Лю думает, что следующего шанса может и не быть, а бал уже через десять дней, поэтому, не успевая передумать, направляется в сторону уже заметивших его старших. — Кун-ге, привет! Привет и тебе, Чону-хён, — кивает парень Киму, в ответ получая лишь удивлённое лицо старшекурсника. — Что такое Ян Ян? Кун устало смотрит на стоящего перед ним, словно вычищенный башмачок, довольного слизеринца, мысленно прося Чону подождать его у кабинета Травологии. — Я пойду, что ли. У нас через десять минут Травология начнётся. И в такие моменты Цянь как никогда благодарен способности своего лучшего друга, ведь не надо утруждать себя объяснениями. Как только Ким скрывается за поворотом, старший смотрит на всё ещё довольного Ян Яна. — Кун-ге, не хочешь пойти со мной на бал? Я бы ещё давно тебя пригласил, но всё никак не мог с тобой столкнуться, и… — Я уже пригласил кого-то, так что, к сожалению, не получится. Лю резко замолкает, широкими глазами смотря на спокойного Куна. Слова старшего кажутся какой-то шуткой, но, видя как Кун не нервничает и даже не собирается улыбнуться, сердце слизеринца тяжёлым мешком падает куда-то в глубину. — То есть как? Ты пригласил? — Прости, Ян Ян, но… — Эй, Кун, что ты там встал? Тяжёлые руки обнимают Цяня за плечи, перебивая его на полуслове. Пуффендуец поворачивает голову в сторону своего сокурсника в лице Вонхо, который, с открытой неприязнью смотрел на стоящего перед ними слизеринца Вонхо, пожалуй, был ещё одним из тайн всего Хогвартса, ведь как можно было с таким сомнительным характером учиться на факультете светлых добряков? Его семья была одной из самых влиятельных кланов Южной Кореи, что поднимало его в негласной иерархии учеников из Юго-Восточной Азии. Своим положением Вонхо пользоваться любил, да и отлично умел, однако, несмотря на все эти заскоки, на собственном факультете его вполне уважали, чего не скажешь о других. — Какие-то проблемы, Лю? Ян Ян хмуро смотрел на эту гору мышц перед собой в ответ, чувствуя как злость разливается по венам. Его взгляд падает на до сих пор обнимающие плечи Куна руки, отчего собственные кулаки сжимаются. Похоже, Ли это замечает, а потому, ещё крепче обняв непонимающего Цяня, растягивает губы в довольной ухмылке. — Что такое, хотел нашего старосту пригласить на бал? А не много ли ты на себя берёшь? — Вонхо, прекрати… — беспокойство начало подниматься в груди Куна. Он молился, чтобы младший проигнорил его сокурсника, однако, такие наивные предположения всегда были его самой слабой стороной. — Я то уж точно знаю, сколько на себя брать, в отличие от тебя, Ли. Ян Ян не выдерживает. Да, он понимает, что грубым тоном может вызвать конфликт между ними, а ещё хуже — между факультетами, но он никогда не будет терпеть явное неуважение и оскорбление в свою сторону, неважно, являлся ли человек перед ним авторитетом или простым уборщиком. Кажется, его ответ совершенно не удовлетворяет Вонхо, который от злости сжав челюсть, навис над не шелохнувшимся ни на дюйм младшим. — Слышь сюда, мелкаш, можешь валить пока я добрый и оставить свою надежду на то, что Кун пойдёт с тобой на бал, ведь с грязнокровками подобными тебе он не водится. И Ян Ян на миг зависает от услышанных слов, что кажется, будто кто-то дал ему нехилую пощёчину. Тело перестаёт функционировать, а губа предательски дрожит. Имей он возможность видеть себя со стороны, то ужаснулся бы от того, в насколько бледный оттенок окрасилась его кожа, но подобные изменения замечают только наблюдающие за ними студенты. Он всегда понимал, что лишь каким-то чудесным образом оказался волшебником. И порой ему кажется, что все годы проведённые в Хогвартсе — один большой прекрасный сон. Он помнит как у него даже чуть не началась паника, когда Шляпа распределила его на Слизерин, ведь по слухам, там учились одни чистокровные маги, чьи питомцы имели происхождение во сто раз знатнее самого Ян Яна. Но именно его софакультетники приняли его таким какой он есть, всё время напоминая, что Слизерин — одна большая семья, а статус и чистота крови никак не важны. И Лю верил и был счастлив. Но когда значение сказанных Вонхо слов доходит до него, ему на секунду кажется, что земля под ногами перестала существовать, а резко замолчавший от шока Кун, не предпринявшего попытки остановить своего сокурсника, лишь окончательно добивает шаткое состояние Ян Яна. — Повтори что сказал?! Внезапно по всему коридору проносится разъяренный голос, привлекая внимание всех проходивших мимо зевак. Лю узнаёт этот голос, но он всё ещё потрясён, чтобы произнести хоть что-то кроме жалкого: — Ю-Юта-хён… — Эверте Статум! Младшего из вакуумного состояния выводит звук упавшего тела и провожавших её громких оханий толпы студентов. Он поднимает глаза на испуганного Куна, который подбегает к парализованному однокурснику, пытаясь помочь ему встать, и от этой картины начинает воротить, что Ян Ян не выдерживает, убегая в неизвестную сторону, лишь бы подальше отсюда. И именно поэтому он и не узнает, как его хёна сдерживает успевший вовремя Тэён, а Цянь, едва сдерживая слёзы, не понимает, почему всё это происходит именно из-за него. — Юта, успокойся! — Я убью его! — Юта, если ты сейчас совершишь хоть ещё одно действие, лишение капитанского поста покажется тебе наименьшим наказанием. И Накамото успокаивается, понимая, что Тэён прав. Он закрывает глаза, подавляя выходящий наружу гнев, который был полностью, от начала и до конца, направлен на стонущего на земле Ли. Чёрт, надо было прийти раньше и разогнать Ян Яна в кабинет, тогда младшему не пришлось бы услышать эти слова в свой адрес. А теперь, кажется, у него самого появились проблемы. — Юта, Вонхо, живо в кабинет директора! — проносится громкий голос Тэёна, который, повернувшись к очевидцам этого конфликта рявкает: — Уроки начались ещё пять минут назад, а ну живо разошлись! Гриффиндорец слышал всё. С самого начала, как пятикурсник из Слизерина подошёл к Цяню, своим солнечным видом поднимая настроение окружающих. Но, Тэён корит себя за то, что не остановил Вонхо, а теперь Юте может грозить реальное наказание за применение боевого заклинания на студенте. Ему ещё очень повезло, что семья Накамото имеет огромную власть, так что межклановую войну ещё можно избежать. Но смотря на растерянного, чуть ли не рыдающего старосту Пуффендуя, Тэён понимает, что Куну придётся ещё хуже, учитывая зависимость клана Цянь от Ли. Куна действительно ожидает огромная дилемма между собственным кланом и мальчишкой, что ещё с начала года не даёт его сердцу биться ровнее…***
Куну кажется, что в прошлой жизни он совершил самые страшные грехи, и поэтому в нынешней отплачивает по всем параметрам. С того конфликта три дня назад, его преследуют презрительные взгляды слизеринцев, и не только пятикурсников, как могло показаться изначально: даже очень дружелюбные Накамото и Читтапон перестали смотреть в его сторону, хотя раньше он бы все отдал, лишь бы отлепить их от себя. Кун думал, что привыкнет, что наоборот, жизнь стала легче без навязчивых однокурсников из Слизерина, но к концу дня он понял, что лишь обманывает сам себя, тая надежду когда-нибудь нормально объясниться перед ними. Но проблемы с однокурсниками отходили на второй план, когда перед глазами Цяня проносились отрывки с того инцидента. Неподдельный шок на лице Ян Яна до сих пор преследовал его, заставляя сердце сдавленно стучать, что казалось, будто вот-вот перестанет биться. И, на самом деле, лучше был оно так и было, чем отсутствие возможности поговорить с младшим. Теперь то уж однокурсники Лю на сто метров его не подпускают, судя по тому, что он не видел Ян Яна ещё с его побега с коридора. Однако, оставалась ещё одна проблема: Вонхо. Если бы семья Ли не имела большого влияния над Цянями, он бы не молчал тогда: хотелось ударить его, вот так, самым обычным магловским способом дать в нос за те слова, адресованные его диди. Кун мысленно усмехается: «Теперь он даже в твою сторону никогда не посмотрит, трус». Цянь ненавидел сам себя за проявление слабости, за невозможность защитить Ян Яна, чьё разбитое из-за его, Цяня, действий, сердце терновником опутывало собственное, погружая в дальние воспоминания… Он помнит тот день, когда впервые столкнулся с этим комочком солнца, и на секунду тогда ему ещё показалось, что его глаза не способны долго смотреть на такого яркого во всех смыслах человека. Ян Ян опаздывает на лодку из-за своего глупого филина, который решил улететь непонятно куда в такой неподходящий момент. Паника охватывала мальчика с каждой секундой как остальные первокурсники вместе с лесничим отдалялись от берега, что Лю не выдержал и начал громко вспоминать на немецком все матерные слова, которые он знал. — С тобой всё в порядке? Тебе помочь? — прозвучало вблизи, что от испуга мальчик уронил свой рюкзак с принадлежностями. Когда он поднял взгляд, то наткнулся на невероятно добрые глаза, что с явным беспокойством смотрели на него в ответ. — Я опоздал на лодку и теперь не попаду в школу, — с заметным акцентом промямлил он, надеясь, что его поймут. — Это плохо. Через десять минут начнётся распределение по факультетам, — задумчиво произнёс парень, а затем, видимо, что-то для себя решив, хлопнул ладонями. — Знаешь что, ты можешь поехать с нами на каретах. О, извини, я не представился. Цянь Кун. Я учусь на третьем курсе. — О, ты тоже китаец? Значит, ты мой геге! — пожимая протянутые ладони в ответ пролепетал Ян Ян. — Я Лю Ян Ян! Так я могу поехать с вами? — Да, без проблем. Только надо найти моего друга… О, Чону! Младший не успевает ничего предпринять, как его тащать в сторону долговязого, но очень миловидного парня, который, увидев их, лишь приподнимает брови, выказывая своё удивление. — Мне почему-то кажется, что твои волосы стали светлее? — вдруг произносит Кун, пока они добирались до повозок с фестралами. — М? У меня всегда были чёрные волосы. Может, тебе показалось? — удивлённо отвечает младший. — Может быть… Последующие годы неугомонный слизеринец то и дело цепляется за него, сопровождая яркой улыбкой и громкими приветствиями в коридорах. Кун умиляется с младшего, который, несмотря на некоторую зажатость в начале, смог подружиться со своими сокурсниками, принявших его в свою семью. Пуффендуец искренне радовался тому, что о Лю есть кому позаботиться, и так он перестаёт замечать как быстро течёт время, сменяя сезон за сезонами. Все катится к чертям в начале учебного года на седьмом курсе, когда Кун опаздывает на банкет и приветствие первокурсников, а потому сразу же направляется в свою гостиную, попутно готовя принадлежности для завтрашних занятий. На первый первый урок назначают Руны совместно со слизеринцами, где Накамото как обычно дурачится, привлекая внимание стоящих рядом друзей и некоторых пуффендуйцев, с интересом наблюдающих за шоу японца, пока до самого занятия оставались ещё десять минут. Профессор Чхве всегда заставлял ждать их до последнего, поэтому всем старшекурсникам приходилось стоять в коридоре, где слонялись туда-сюда спешащие на свои пары ученики. — Чёрт, я не знаю чем питались донсены на каникулах, но, боюсь, в этом году будет трудно урвать титул красавчика школы, — в противовес своим словам радостно причитал Юта. — У тебя и до этого не было титула главного красавчика школы. Ты не Тэён, — со смешком произносит Кун, получая смех самого японца и остальных слизеринцев в ответ. «Это всё иллюзия», говорил тогда себе Цянь, моргая пару раз, дабы согнать наваждение, внезапно охватившее его с головы до пят. Кажется, в тот момент он понял, что имел ввиду Накамото, говоря об изменившихся донсенах. По коридору неспеша шагали трое пятикурсников, весело обсуждая локальные темы, даже не обращая внимания на столпившихся у кабинета Травологии старших. На Джемин действительно похорошел за лето, окрасив свои волосы в холодный блонд, отчего его точёное лицо приобрело ещё бо́льший бледный вид, что несомненно шло ему. Рядом же с ним шагал мрачный Чжон, пытаясь вставить свое слово в беседу. И Кун бы отметил изменения в его внешнем виде, если бы глаза не замерли на третьей фигуре, не переставая моргать, отчего он не сразу понимает, что его толкает Чону. Ян Ян всегда выглядел как тот самый забавный соседский паренёк, зовущий тебя красть яблоки у чужой фермы. Его пухлые щёчки хотелось сжать как сладкий моти, от чего некоторые старшие и не удерживались — Кун знает, так как видел, как слизеринцы тискали ещё маленького Ян Яна в Большом Зале. Сейчас же старший чувствует, как ноги предательски задрожали, а сердце ухнуло куда-то вниз. Раньше Ян Ян еле доставал ему до плеч, мило приподнимаясь на цыпочках, чтобы быть наравне с ним. Этот же Ян Ян смотрел на него прямо, и Кун каждой клеточкой своего тела ощущал этот проницательный взгляд, словно его поймали с поличным. Серьги на ушах младшего подрагивали от каждого его шага, сопровождая едва слышным щелчком. Похоже, младший решил поэкспериментировать со своими волосами, а потому мятная шевелюра умопомрачительно смотрелась в сочетании с загорелой за лето кожей… — О, хёны, приветики, — за откровенным разглядыванием причины своего наваждения Кун даже забывает отметить, что голос На стал ниже, а из-за лёгкой хрипотцы его уже нельзя было воспринимать как неловкого подростка в пубертате. — Привет, Джемин, зараза, — посмеиваясь отвечает Юта, разглядывая донсенов, остановившихся перед ними, — у вас нет урока? — О, у нас должна была быть Нумерология, но профессор Ли сослался на занятость, — вместо На отвечает Ян Ян. Хорошо. Окей. Если до этого Кун думал, что изменения во внешности младшего слизеринца стали причиной его микро инфаркта, то теперь он точно уверен, что окончательно перестал существовать как человек, стоило лишь услышать мягкий, совершенно не такой низкий как у На голос. Лю и раньше имел звонкий и весёлый голосок, отчего Кун всегда мысленно умилялся с него. Но сейчас он звучал абсолютно по другому, вызывая мурашки у старшего и желание биться головой об стену, да так, чтобы отключиться и перестать слышать его. — Кун-ге, с тобой всё нормально? — А? Что? Кажется, Цянь настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил как Ян Ян обратил на него своё внимание. Встряхнув головой, старший уже полностью сосредотачивается на очевидно забавляющимся младшим, а из-за смешков сокурсников, доносящихся сзади, на лице проступает смущённый румянец. — Спрашиваю, как прошли твои каникулы? Ты стал ещё прекраснее с прошлого года. И, наверное, с этой фразы и началось всё то, что происходило с ним на протяжении нескольких месяцев, но только на второй неделе Кун понимает, чего добивался младший. Перестать воспринимать его как маленького милого братика оказывается намного легче, чем Цяню кажется поначалу. Лю расцвёл как весенний цветок, словно испытывая терпение и выдержку старшего. Казалось, он здоровался как обычно, однако, Кун уверен, что во всех взглядах Ян Яна проскальзывала перчинка, несвойственная ей ранее, а когда слизеринец на весь коридор запищал, что Джемин погадал ему, и скоро у него появятся отношения, жизнь Куна сменила обороты на целых 180 градусов , а ухаживания Ян Яна стали откровеннее. И ему хотелось верить, что от подобного внимания ему неловко, что такие движения в его сторону совершенно не интересуют, однако, Кун уже отвык обманывать сам себя, поэтому, когда на очередном завтраке Ян Ян на весь Большой Зал пропел что-то вроде: «Ты не любишь розы, окей. Я нарву тебе цветов со всех полей!», — а на голову старшего упал венок из полевых цветов, подозрительно похожих на те, что растут около Чёрного озера, он окончательно признался самому себе — а ещё и Чону, с интересом читающего его мысли, спасибо — что да, он влюбился… Из потока собственных мыслей Куна вытаскивает звук падающих на стол книг, которые чудесным образом не задевают его распластавшиеся по периметру руки. Очевидно недовольный Чону — до злобного состояния он никогда не доходил — нарочито громко вздыхает, с несвойственной ему агрессией распахивая невиновный томик Алхимии. — Если бы не твоя глупость, дорогой, меня бы сейчас не провожал хищный взгляд всех проходивших мимо слизеринцев, словно я из Азкабана сбежал. Я ещё молчу про их мысли! — Прости, что тебе приходится терпеть это из-за меня. Надо бы перед всеми извиниться… — от бессилия старший опускает голову на свои руки. — Ну, во-первых, практически никто из факультета не ненавидит тебя — в основном только Вонхо — так что прибереги свои извинения для Ян Янчика, а то из-за твоей несчастной любви моя голова раскалывается не хуже драконьего яйца перед вылуплением. — Почему ты не можешь разговаривать без этих сложных метафор? — недовольно цокает Кун, пока Чону деловым видом пробегается глазами по странице книги. — Ну, я не виноват, что ты недостаточно развил свою красноречивость, так что прикрой свой красивый рот. Кстати, — Ким на секунду отвлекается от чтения, окидывая старшего задумчивым взглядом, — Вонхо стал тише воды, ниже травы…Не знаю, это всё из-за его встречи с Сончаном, или… — С Сончаном?! Кун невольно переходит на крик, тем самым привлекая остальных студентов в гостиной, однако, быстро приходит в себя ожидая от Чону объяснений. — Да, ты думал, что он не узнает о произошедшем? Накамото отстранили от должности капитана, так что его место временно или навсегда — ещё не известно — занимает Со Чанбин. Однако… — истерический смешок вырывается из Кима, отчего старшему становится некомфортно. Он никогда не видел настолько нервного Чону. — Чёрт, ты же понимаешь, что если на зимних каникулах с Вонхо случится какой-нибудь пиздец, то мы все будем в курсе кто приложил к этому руку? И при этом открыто обвинить Сончана никто не сможет — он является главой клана Чон, и даже тот факт, что он единственный член семьи, не отменяет силу его влияния во многие круги общества. Чону не выдерживает, небрежно захлопывая книгу, лишь бы не думать ни о чём. Он не боится Чона — нет, но тёмная аура, исходящая от старосты Слизерина напрягала, никогда не позволяя проникнуть в его голову, а Ким не привык не читать собеседника. Вонхо ему абсолютно не жалко — этот идиот получил то, что давно заслужил, так что лучше бы он так и продолжил ходить паинькой до конца выпуска. Односложные взгляды Сончана в сторону их стола во время трапез напрягал весь факультет кроме Шотаро, который словно абстрагировался от последних событий, делая вид, что ничего такого не произошло. Кун вздыхает уже который раз за день, всё время перекручивая в голове тот момент, когда лицо Ян Яна изменилось после слов Вонхо. Он давно в курсе, что младший является несостоявшимся метаморфомагом — Ян Ян сам с радостью делился с ним своими занятиями у профессора До, надеясь, что его первые изменения будут сопровождаться счастливыми моментами… Цянь чувствует себя отвратно, понимая, что первая заметная трансформация младшего случилась из-за его, Куна, тупой ошибки, за которую он никогда себя не простит. — Пожалуйста, перестань себя корить и просто поговори с ним! Кун, — голос Чону резко становится мягче, а пронзительный взгляд, нацеленный прямо на Цяня, оказывает на него успокаивающее влияние, что даже тяжесть на груди временно исчезает, — я прекрасно знаю все, что ты чувствуешь к этому мальчишке, и я даже в курсе почему ты его отталкивал всё это время. Но может стоит хоть раз побыть эгоистом и сделать всё так, как желает твое сердце? Слышать подобные слова от лучшего друга не совсем непривычно — романтическая натура Кима являлась главным путеводителем в его жизни, предпочитавшего видеть мир в призме радости и удовольствия. Однако, Кун впервые серьёзно задумывается о его словах, и, взвесив все «за» и «против» поспешно поднимается со своего места. — Он сейчас в Астрономической башне, готовит эссе по Прорицаниям, — тактично замечает Чону, получая благодарный взгляд в ответ от спешащего Цяня.***
Ян Ян с недовольством замечает, что ничего толкового к заключению он не написал, а сдать эссе надо до вечера, иначе профессор Пак устроит ему наисладчайшие муки, предсказав смертельную болезнь, или, не дай боже, пропавшего родственника — этого он хотел бы меньше всего. Он уже давно практикуется вместе с профессором До и Тен-ге, однако, вот уже третий день его волосы не приходят в свой обычный темный цвет, создавая в голове непонятное гнездо цвета мышиной шерсти. Да, Ян Ян никогда бы не подумал, что триггером для активации способностей станет не совсем счастливое событие. Вспоминать тот день Лю не хочет, даже на занятия перестал ходить, ссылаясь на болезнь, отчего он и сидит уже второй час в башне, высчитывая координаты Кассиопеи и Морской Лошади. Домашней работы задали немеренно, а слизеринец не собирается снова оказаться в нижних списках, как это было раньше. Чужое присутствие он замечает не сразу, отвлекаясь на звёзды на небе, а когда слышит негромкое «Ян Ян», роняет перо с чернилом на почти готовое эссе. Кун с видом побитого щенка стоит около двери, отчего юное сердце сжимается, а лёгкие словно перестают выполнять свою функцию, на секунду выбивая весь кислород из организма. Лю встаёт с места, однако, не предпринимая никаких попыток сбежать, либо наорать, поэтому старший решает, что это хороший знак. — Ян Ян, мы можем поговорить? — Я думал, тебе противно находиться рядом с грязнокровкой, — и слизеринец всё-таки неудерживается от язвительного тона, по-детски желая причинить боль старшему в ответ. И, наверное, у него это прекрасно получается, раз ноздри Куна начинают расширяться от злости, а лицо меняется в такую сложную гримасу, что Ян Ян пугается и даже не успевает расслабиться, ибо таивший все переживания в себе Цянь, не сдерживаясь, начинает говорить на повышенных тонах. — Пожалуйста, перестань употреблять это слово в свой адрес! Я знаю, что я кретин, но, пожалуйста, дай мне все высказать! — в порыве собственного адреналина Кун начинает быстрым шагом приближаться к опешившему Ян Яну, который, в попытке побега, заключает себя в ловушку, когда спина касается стены позади. Тяжело сглатывая, младшему остаётся лишь наблюдать, как Цянь заключает его в капкан, не давая и шанса уйти с разговора. — Прости меня за то, что я смолчал, я знаю как это выглядело со стороны, но, пожалуйста, пойми меня, что тогда я не мог иначе! Это теперь я понимаю, что я полный придурок, который сильно обидел своего диди, но дай мне шанс исправить свою ошибку, Ян Ян… Последние слова звучат тише, словно бы сорвавший плотину поток наконец-то успокаивается. Находясь в состоянии аффекта Лю не сразу замечает, насколько компрометирующе они выглядят со стороны, когда обе руки старшего находились по бокам от его головы, а от лица Куна отделяло лишь жалкая дюжина сантиметров. И Ян Ян понимает, что обычно сопровождается подобной позой, однако не решается на какие-либо действия. Он в старшего влюблён ещё с третьего курса, но в ответ никогда не получал ничего лишнего кроме тех фраз или прикосновений, которые обычно предназначались младшим братьям, и это неимоверно бесило. Он даже покрасил волосы и сделал прокол в ухе, чтобы старший заметил его, как парня, однако, всё так же натыкался на стойкую стену, разрушить которую, казалось бы, невозможно. Ян Ян настолько проникается своими мыслями, что не замечает слишком дикий взгляд старшего направленное в его сторону, и лишь когда тот бормочет что-то, успевает расслышать лишь судорожное: «Я так больше не могу…». — Кун-ге, что… Младший не успевает толком отреагировать, как его затыкают настойчивым, слишком жадным поцелуем. Правая рука Куна обвивает его талию, притягивает сильнее к собственному телу. И Ян Ян от шока вздыхает слишком громко, раскрывая рот, чем старший незамедлительно пользуется, проталкивая свой язык внутрь, переплетаясь с его. Пальцы левой руки зарываются в мягкие волосы Лю, заставляя последнего сдавленно промычать от удовольствия. Ему кажется, что это всего лишь его жалкая фантазия, которую он сам себе напридумал, ведь лишь в них он мог с робкой надеждой на большее отвечать неожиданно страстному Куну. Руки Ян Яна, оплетают талию старшего, притягивая того к себе, хотя, казалось бы, между ними и так не остаётся ни дюйма пространства. Кун отстраняется, когда слышит сдавленный стон младшего, пытаясь сохранить здравый рассудок, хоть ему и кажется, что с Лю подобное никогда не получится. Видя, как он с недовольством обратно тянется за поцелуем, Цянь посмеивается, и, коротко чмокнув Ян Яна в губы, пытается успокоить своё сбившееся дыхание. — И что это было? — первым нарушает тишину Лю, смотря куда угодно, но не на старшего. От осознания произошедшего его уши краснеют так сильно, что Кун со смешком пытается поцеловать его снова, в ответ получая лишь недовольное цоканье и уворачивающегося слизеринца. — Ян Ян, посмотри на меня, — мягким тоном проговаривает Кун, стараясь поймать его взгляд. И это ему удаётся, когда Ян Ян, сдаваясь, снова обхватывает его талию, вызывая довольную ухмылку на лице Цяня. — Я… Ты мне нравишься. Сильно нравишься… — Тогда почему ты меня отталкивал?! Мы же ещё давно могли бы быть вместе! — повышая голос перебивает Лю, не понимая всех действий Цяня до этого момента. — Я в тебя влюблён очень давно и ты это знаешь, но это не повод играть с моими чувствами, давая слабые надежды! Давай проясним раз и навсегда: Кун-ге, я хочу, чтобы мы встречались! — Но… — Но? Чёрт, какой же ты мудак! Ян Ян со злостью отбрасывает руки старшего со своей талии, пытаясь уйти с этого чёртового места и желательно подальше. Однако, он не успевает сделать и шага, как его снова толкают к стене, впиваясь, на этот раз, более грубым поцелуем, отчего их зубы больно сталкиваются, вызывая раздражённое шипение. Знай он, сколько страсти глубоко таится в Цяне, Ян Ян бы ещё давно спровоцировал его на действия, но сейчас, когда поцелуй становится нежнее, а вцепившиеся в его волосы пальцы начинают мягкими движениями перебирать их, Лю думает, что совершенно не жалеет о том, что произошло тогда в коридоре. Осадок остаётся, но и она постепенно растворяется так же, как и он растворяется в объятиях Куна, нежно поглаживающего его спину. Когда старший снова отстраняется, Ян Ян замечает его затуманенный взгляд, и где-то глубоко внутри него просыпается гордость от того, что это он причина по которой Кун потерял свою голову. — Ян Ян, впредь дослушивай до конца, — несвойственным ему жёстким тоном произносит Цянь, отчего по телу младшего проносятся мурашки, а пальцы ног поджимаются от предвкушения. Лицо Куна серьезное, да такое, что Лю всерьёз думает о том, как же плохо он знает реальную натуру своего геге. — Я хочу с тобой встречаться, но… Я уже выпускаюсь в этом году, а тебе ещё учиться пару лет. Отношения на расстоянии — они не для меня, хоть мы и сможем провести вместе этот год. — Кун-ге, я знаю, что ты собираешься преподавать Травологию в дальнейшем. Думаешь, мы не сможем урвать время для нас? Например, в твоём кабинете… — Эй! Что это за разговорчики? — возмущённо произносит старший, получая лишь звонкий смех в ответ. — Не факт, что я смогу остаться в Хогвартсе, но…Хорошо. — Хорошо? — Я и так слишком долго не позволял себе показывать собственные чувства. Прости за ожидание. Цянь мягко проводит ладонью по щеке своего, вроде как, уже парня, отчего последний, счастливо вздохнув, ластится к нему как уличный кот. Его взору открывается прекрасный вид такого нежного Ян Яна, чьи волосы ярко переливаются в розовых оттенках, вызывая восхищённый вздох у старшего. И, казалось бы, романтика достигает своей кульминации, но тут глаза Ян Яна резко распахиваются, с ужасом смотря на непонимающего Цяня. — Oh mein Gott, я пролил чернила на эссе!***
— Что ж… — Конечно… — Не этого я ожидал… — Но… — Чонло… — Ты покойник! Повторяют снова и снова разъярённые Ян Ян и Джемин, и последнего старается успокоить Джено, не давая своему парню накинуться на ухмыляющегося Чжона, который с чувством собственного превосходства поправлял корону на своей голове, а стоящий рядом с ним Джисон с такой же короной вызывал не меньшее раздражение у слизеринцев. Рождественский бал в этом году запомнился хотя бы тем, что, впервые за три года, титул «Лучшей парочки» не выиграли Тэён с Джэхёном, уступая его вызвавшего шок у публики Ченлэ и Джисону, которые, по их словам «пришли как братаны чисто потусить». И главными соперниками этих «братанов» оказались не Джонни Со с Теном, и даже не пришедшие в парных мантиях Сычен с Ютой. Донхёк, каким-то образом уломавший свою главную жертву по жизни в лице гриффиндорского задрота Ли Минхёна стать его парой на Рождественский бал, в который Марк — по его же словам — не планировал идти, вызвал уважение практически у каждого, кто стал свидетелем того, как Минхён смущённо танцевал вальс с довольным своей проделкой Донхёком. А когда он же в пьяном состоянии вызвал на рэп баттл самого Тэёна, то все и вовсе увидели пределы своего шока, а кто-то даже смог запечатлеть легендарный момент на колдографию. Староста Слизерина, впервые посетивший за все годы учебы в Хогвартсе Рождественский бал, вызвал не меньший ажиотаж у публики, когда придерживал за талию очень довольного пятикурсника из Пуффендуя, невольно вызывая за него страх у всех сокурсников младшего. Шотаро же, солнечно улыбаясь, кормил с рук такого же довольного, по меркам факультета Слизерин, Сончана. Было очевидно, что этим двоим было абсолютно плевать на какую-то номинацию и окружающих вокруг, когда они и так весело проводили время в компании друг друга. И, казалось бы, с огромным списком необычных пар и конкурентов, трудно было определить победителей, и именно поэтому пятикурсники из Слизерина недовольно цокали в сторону Ченлэ, вызывая у последнего лишь приступ задыхающегося смеха. — Да вы даже не встречаетесь, почему именно вы выиграли?! — истерически проговорил Джемин, сдерживая себя руками Джено от убийства друга. — Что, завидуешь, Нана? И номинация называется «Лучшая парочка», а не «Лучшие возлюбленные», так что попридержи свой громкий голосок для Джено этой ночью, — насмехаясь проговорил Джисон, вызывая смущённый румянец у Ли, которому вообще было по барабану на все формальности, но вот его Нана хотел выиграть, поэтому ему остаётся лишь успокаивать своего разъярённого парня. Ян Ян злится на Ченлэ для проформы, обижаясь лишь на то, что последний не сказал о своём партнёре на бал. Сейчас же его волнуют лишь крепкие руки Куна на его талии, которые не давали ему отстраниться от него, хотя, Ян Яну и так совершенно не хотелось этого. В тот же день, когда они выяснили отношения и начали встречаться, слухи штормом пролетелись по всей школе, мигом становясь достоянием общественности и вызывая смешанные реакции у учеников. Семикурсники лишь пожимали плечами, давно зная об ответных чувствах сокурсника, в то время как пятикурсники из Слизерина устроили целые дебаты у себя в гостиной на тему «Достоин ли староста Пуффендуя встречаться с их Ян Яном», который, краснея от негодования, пытался всех разогнать, утверждая, что они уже во всём разобрались, так что «Будьте добры, обсудите лучше личную жизнь Сончан-хёна!». Кстати о Сончане. Староста лишь пожал плечами, говоря, что это не его дело, однако, оно станет его, если Кун вытворит что-то дурное в отношении его донсена, на что получил лишь благодарный взгляд Ян Яна. Сейчас же, стоя в окружении дорогих его людей, Лю чувствовал себя самым счастливым человеком, а теплая рука Куна, поглаживающая его по спине приносила чувство удовлетворения. И казалось бы, идиллию невозможно было нарушить, пока не раздался громкий шум, привлёкший внимание всех студентов, а высокий голос Чону не разлетелся по всему Большому Залу: — Ты совсем охренел, Вон Юкхэй?!