***
Юкхэй находит склонившегося лбом к своим коленям друга около заброшенного кабинета, и от этой картины в горле встаёт ком. Хендери убегает с зала сразу, как только письмо для старосты Слизерина сгорает, вызывая после себя шепотки всех присутствующих на тот момент учеников. Лукас же не идёт за ним. Его друг предсказуем, а потому и требовалось какое-то время и место, чтобы он мог подумать наедине. Садясь рядом на полу, Юкхэй молчит, не зная, как подбодрить Гуаньхэна; слова были лишними, ведь как никак Вон и сам прошёл через трудный путь к своему возлюбленному. — Боже, я чувствую себя таким идиотом, —наконец слышится голос Куньхана, а затем он выпрямляется. Его губы растянулись в улыбке, словно ему хочется скрыть своё реальное состояние, но попытка настолько жалкая, что Лукас невольно вглядывается в глаза друга, смотрящего на него с улыбкой во все тридцать два зуба в ответ. — Куньхан... — Знаешь, я теперь понимаю, почему он меня отшивал. Оказывается, я придурок, который пытался ухаживать за уже обручённым парнем, — из него снова вырывается горький смешок. — Боже, как он меня ещё не превратил в соплохвоста, я бы на его месте в морду врезал. — Куньхан... — Хотя нет, я бы не смог даже пощёчину дать его прекрасному лицу, ведь он весь такой... — внезапно голос вздрагивает, но Гуаньхэн же, не пытаясь остановится, договаривает: —... величественный, недосягаемый, как и подобает аристократу. А кто я? Я жалкий маглорождённый, не способный ухаживать так, как он того достоин. И Куньхан не выдерживает. Плечи парня содрогаются, а из глаз льют слёзы, которые он размазывает по лицу в желании избавить своего лучшего друга от подобного жалкого зрелища. Руки не перестают трястись, отчего ему приходится спрятать их под мантию. Юкхэй знает, что его друг влюбился в Сяо Дэджуна ещё с конца прошлого года, но он никогда не мог подумать, насколько же простая влюблённость переросла в вот это. Он приобнимает Куньхана, пока тот, шмыгнув пару раз, не заваливается к его плечу, постепенно успокаиваясь. За молчаливой поддержкой разбитого друга Юкхэй не сразу замечает, как оперевшись об колонны стоял задумчивый когтевранец, ставший свидетелем их разговора с самого начала...***
— Где ты был? — первое, что слышит Хуан, когда заходит в пустой кабинет, куда никто не заходил года три не меньше. Но сейчас глухую тишину помещения перебивали его шаги и серьёзный тон Доёна, который, увидев его, прекращает свои попытки подправить кривые парты. — Прости за опоздание, просто стал свидетелем не самой приятной истерики, — произносит Ренджун, на ходу сканируя взглядом высокую фигуру старшего. — Чтобы там ни было, это не наше дело, — подходя к нему, серьёзно произносит Ким, а его руки тянутся к талии младшего, заставляя приблизиться к себе. Ренджун, пожалуй, никогда вслух не признается, насколько он тащится от такого Доёна. Староста Когтеврана у всех остальных в первую очередь вызывал страх, а потом уже уважение и банальное желание не стать причиной его гнева. Ренджун когда-то тоже испытывал два пункта из трёх — он его не боялся — просто не хотел добавлять на свою участь головную боль от замечаний, особенно в сторону своего не самого приземлённого поведения. Вот этого Доёна — властного, подавляющего одной лишь своей аурой — видит лишь он, ещё с первой встречи оставившей неизгладимое впечатление в сознании Хуана. Он рос в среде, где его желаниям потакали, а многочисленные домработницы и гувернантки делали всё, лишь бы молодой господин был доволен, и поэтому да, Ренджун знал себе цену и набивать её умел знатно. Поступив в Хогвартс он свои стандарты немного занизил, впрочем, всё равно выборочно набирая своё окружение. Так, его самым близким, и практически единственным другом стал Джено, который настолько впечатлил Хуана своей детской непосредственностью и добрым сердцем, что не оставил его сердечко равнодушным, а потому он делал всё, чтобы маглорожденный Ли смог привыкнуть к новому для себя миру и его правилам. Со старшим они сталкивались пару раз, пока он не стал старостой, а потому и должен был знать весь свой факультет, дабы проследить за дисциплиной и порядком. Ренджун, не то, чтобы был любителем нарушать правила, но постельным режимом пренебрегал часто, сбегая с башни Когтеврана в сторону заброшенной части замка. Тишина помогала сосредотачиваться на своих мыслях, а домашние задания выполнялись намного быстрее. Времена курирования Когтеврана Паком Джунхи, до определённой поры — четвёртого курса — были самыми любимыми у Ренджуна, ведь тот был человеком спокойным, и легко спускал маленькие нарушения правил своему факультету, а потому Ренджун без зазрения совести мог уйти посреди ночи со своей спальни, или просто прогуливать некоторые скучные уроки. Когда же старостой стал Доён, Хуан был недоволен. Поначалу. Во-первых, этот дотошный старшекурсник следил за тем, чтобы абсолютно все ученики были в своих комнатах ровно в десять ночи, поэтому на какое-то время Ренджуну пришлось забыть о своих ночных посиделках, но, естественно, ненадолго. Впервые Ким ловит его в начале этого учебного года, когда Хуан решает тайком сбежать со скучных полётов и посидеть где-нибудь в тишине и спокойствии. Не успевает он завернуть за угол, как его хватают за руку, пригвождая к ближайшей стене. — Почему ты не на уроке? У шестого курса на данный момент идут полёты на мётлах. Наверное, с этого момента всё и началось. Ренджун и раньше часто встречал Доёна, но вот настолько близко видеть лицо собственного старосты не приходилось, а потому он — с мимолётной мыслью, что Доён, оказывается, чертовски красив — не желая показать своё замешательство, огрызается: — Не хочу и не буду, можешь лишить баллов. — Не переживай. Лишу. И что-то в тоне старшего моментально отключает стервозное состояние Ренджуна, что на удивление его взгляд опускается вниз на носочки его ботинок, не желая смотреть в ответ пронзительным глазам старосты. — В этот раз я спущу это тебе с рук, но если подобное повторится, тебе придётся ответить за своё поведение, — отпуская руку младшего проговаривает Ким. Его глаза оглядывает Хуана снизу вверх, невольно отмечая природную грацию даже в такой позе, что ему приходится встряхнуть голову от подобных мыслей. — А теперь, будь хорошим мальчиком и иди обратно на стадион. Ты меня понял? — Д-да… — на собственное удивление произносят губы Ренджуна, кажись, не договариваясь со своим хозяином. Хуан на секунду зависает, не веря, что это он только что произнёс подобное, так как собирался послать старшего куда подальше. Ренджун снова поднимает свой взгляд на Кима, который, кажется, не особо спешил уходить по своим делам, вместо этого смотря на опешившего младшего в ответ. — Тебя что, проводить? «Нет…» — Да… Негромкое покашливание отвлекает Хуана, и он снова обращает своё внимание на ухмыляющегося старшего. — Что такое? — Просто, вспоминал наш первый диалог, когда я прогуливал урок по полётам, — пожимая плечами произносит Инджун своим игривым тоном. Он наклоняется так, чтобы Доёну поймал его в свои объятия, в которых он, со своим миниатюрным телосложением, чувствовал себя самым защищённым. — Помню, как хотелось стукнуть тебя по голове тогда, — посмеиваясь отвечает Доён, приобнимая младшего за талию. — Но я уже видел, как ты впал в ступор из-за меня, так что во мне сыграла жалость. — Тч, тоже мне, — закатывая глаза огрызается он. Затем в его голове всплывает та сцена, вынуждая на секунду отвлечься от взаимного флирта. — Лучше послушай, что я тебе расскажу, Доён. Ни с того ни с сего игривый тон сменяется на серьёзный, отчего Ким перестаёт улыбаться и внимательно смотрит на такого же Хуана. — Что случилось? Хотя, дай догадаться. Это всё из-за будущей помолвки Сяоджуна? — Мгм. Видел Вона. Знаешь, даже мне его жалко стало, — невольно морщится Ренджун, вспоминая состояние своего сокурсника. — Дэджун тоже в шоке, хотя усилённо делает вид, что всё в порядке. Кажись, он уже был готов к таким последствиям. — Мы, дети чистокровных кланов, всегда готовы к такому. И знаешь, — Хуан оборачивается к своему парню, ухмыляясь, — нам повезло. — То, что мой отец и мать имеют огромное влияние в Министерстве Магии Кореи? — Донён смеётся, полностью соглашаясь с мыслями младшего. Им действительно повезло. — Сяоджун сейчас как обычно делает домашку в гостиной. Боюсь, что у него скоро случится истерика. Ты же знаешь? — Да... Сперва он будет нагружать себя ещё больше, а потом и вовсе начнёт нас игнорировать... — Мероприятие состоится первого февраля. Наши с тобой семьи тоже приглашены, но... — Я не пойду. Родители возьмут с собой Донхёна, — пожимая плечами говорит Ким, на что Ренджун лишь фыркает. — Тогда и я не пойду. Останусь с тобой, — переплетая пальцы с Донёном произносит Хуан. — Многих в школе не будет, ведь семья Сяо не могла не пригласить всю элиту магического мира... — Согласен. Надо найти Юту, — вдруг говорит Ким, из-за чего младший удивлённо косится на него. — Я волнуюсь за Джуна, а он будет там качестве одного из сыновей клана Накамото. — Делай то, что считаешь нужным. А теперь, — пальцы зарываются в мягкие волосы Доёна, — давай продолжим наше тихое свидание, и ты дочитаешь мне ту поэму...***
Накамото находится довольно быстро. Просто надо найти эпицентр всего шума, производимых в коридорах, и у тебя будет лишь два варианта: либо это Ли Донхёк и Лю Ян Ян, либо это заводила всего седьмого курса Юта Накамото. Доён идёт по коридору с Ренджуном, обсуждая рандомные темы и делая вид, что это не они пару часов проводили за чтением поэм. И как только на поле зрения попадает японец, ворковавший с Сыченом, не давая ему пройти мимо, Доён косится на Хуана, взглядом прося идти дальше в гостиную, и не успевает он окликнуть своего друга первым, как последний замечает его: — О, Доён-ни~и.... ... И тут взгляд Юты падает на проходившего мимо шестикурсника, который, он честью клянётся, шёл рука об руку с Кимом со стороны заброшенных кабинетов Хогвартса. А Юта не тупой, поэтому его тут же осеняет, что он, игнорируя инстинкт самосохранения и не слушая голос своего разума, говорившего ему заткнуться, начинает орать на весь коридор: — Это он! Да?! Это он, Доён?! — Силенцио! Чёрт, и этот придурок ещё спрашивает, почему он не хочет с ним на людях показываться?! Доён с агрессией хватает пытавшегося произнести хоть какой-нибудь внятный звук Накамото, и, не обращая внимания на удивлённого Сычена, тащит слизеринца в сторону балкона. Однако, его останавливают, хватая за рукав мантии. — Эй, Ким, ты что делаешь? — обычно лицо Дуна выражали равнодушие и максимальное желание отречься от этого мира, но сейчас он с нахмуренными бровями крепко держал старшего за одежду, не давая ему сдвинуться с места. — Э, спасаю тебя от натиска Накамото? — чёрт, этот пугающий слизеринец — последний с кем бы Доён хотел иметь диалог. — А кто сказал, что я против этого натиска? Сними с него заклинание и говорите здесь, при мне. И Доёну бы возмутиться такому дерзкому поведению младшего, однако, не самый дружелюбный настрой Дуна его останавливают, и он всё же направляет свою палочку к притихшему Юте, произнося контр-заклятье. — Фух, я думал, что умру, если буду столько молчать... — Ты молчал от силы две минуты. Перестань строить из себя королеву драмы, — раздражённо прошипел Доён, смотря как Накамото затискивает своего парня, говоря какой он у него заботливый. — Я к тебе с просьбой...Точнее к вам обоим. Юта моментально останавливается, вопросительно смотря на Кима, отчего успевший принять свою участь быть задушенным в любви своего жениха Сычен тоже удивлённо косится на когтевранца. — Вы же поедете на следующей неделе в поместье Сяо, и... — Нам присмотреть за Джуном? — перебивает поток слов Доёна младший. — Да, пожалуйста. А то из-за этой всей ситуации, особенно с Воном... Ему тяжёло, хоть он и делает вид, что всё идёт по плану. Я понимаю, что это не касается тебя, Юта, но пожалуйста... — Что ты такое говоришь? — с возмущением произносит Юта, также перебивая Кима. — Ты мой лучший друг, а что касается или беспокоит тебя — имеет и ко мне большое отношение. Ты меня понял? Сычен кивает, будто соглашаясь со словами Накамото, однако его мысли находились далеко за пределами этого коридора сразу же после слов когтевранца о его кузене. Вон Куньхан... Это имя он слышал не раз, и именно от самого Джуна, который, сам того не замечая, трещал о нём без умолку всё прошлое лето, когда Сычен приезжал гостить у своего дяди. Конечно, тогда он лишь закатывал глаза на попытки Сяоджуна сделать вид, что его совершенно бесит этот гриффиндорский заводила, но Дун замечал, как блестят глаза младшего, стоило ему лишь вспоминать очередной подкат Вона. — И этот придурок подходит при всех и говорит: «Мне звонили из рая, говорят, что пропал ангел. Но не волнуйся, я тебя не сдал!», — представляешь? Что за тупой пикап? — Очевидно, этот тупой пикап сработал, раз ты мне о нём рассказываешь, Джун-ди, — попивая чай с имбирём подтрунивает над младшим Сычен, наслаждаясь возмущением, появившегося на красивом лице. — И вовсе нет! Сейчас же Сычен уверен, что уже тогда этот маглорождённый смог покорить холодное и неприступное сердце его кузена, иначе бы Дэджун предупредительно превратил Вона в какое-нибудь насекомое, ибо подобная участь обычно и ждала всех его поклонников. Но мы имеем здорового и обычного Хендери, которому Джун ещё и помогает с домашкой время от времени, так что становится понятно: Сяо неравнодушен к Вону. —...Я больше волнуюсь за Куньхана, — вдруг произносит он, привлекая внимание беседующих старших. И, отвечая на их безмолвный вопрос, добавляет: — Его чувства взаимны, я уверен, вот только Дэджун всегда их прятал, ибо понимал, что придёт день, когда ему найдут подходящую партию, а потому и не давал надежд. А сейчас страдают они оба. — Ты прав, но с другой стороны: что мы можем сделать? — резонно замечает Юта. — Юта-сан, мы должны с тобой отговорить Дэджуна от этой свадьбы. Он уверен, что дядя разочаруется в нём, а потому и не выказывает ничего против. Но ведь дядя Чжань поймёт... Надеюсь. — Пожалуйста, я очень беспокоюсь за Сяоджуна. Поэтому, я надеюсь на вас, — с облегчением вздыхает Донён.***
Мероприятие аристократов магического мира — это всегда про роскошь и показушность. Сяо Чжань к своим пятидесяти годам смог добиться высокой ступени на карьерной лестнице, сделав из себя одного из самых влиятельных министров Магического Китая, с чьим мнением интересовались и слушали многие политики. Своих детей он воспитал под стать себе: умных, гордых и знающих себе цену. Ими Сяо Чжань дорожил больше всех, потакая всех их прихотям и желаниям, которых, на удивление, особо и не было. Вечер в честь помолвки его любимого сына Дэджуна был организован лучшими мастерами своего дела, вызывая восхищённый вздох у гостей. А сам же Дэджун был одет с иголочки в самый изысканный костюм, чтобы невеста с первого взгляда была ошеломлена его видом, и, благо, внешностью он пошёл в отца, имея при этом лисий разрез глаз матери. В первую очередь все ожидали приезд клана Накамото, ведь именно они и являлись важными гостями семьи Сяо, и впервую очередь самого Чжаня, чей любимый племянник был обручён с одним из их сыновей. Первыми из массивной двери показываются главы японского клана в лице супругов Накамото, за которыми шагают и Юта с Сыченом, вызывая любопытство у тех людей, которым не довелось побывать у них на помолвке. Семья Дун прибывает последней, сразу же подходя к хозяину дома и поздравляя с удачной помолвкой, на что Чжань благодарно улыбается, приглашая их попробовать блюда и выпивку. Юта и Сычен со скучающим видом рассматривают присутствующих в зале, даже не пытаясь делать вид, что им весело, ибо — нет, такие мероприятия никогда им не нравились. — Когда мы с тобой поженимся и отделимся от семьи, то никогда не будем посещать такие вечеринки. — Согласен, — кивает Дун, взбалтывая бутылку дорогого вина в руках, отчего стоявшая неподалёку мадам косится на него с осуждением. — О? Сычен?! Внезапно со стороны доносится звонкий голос, привлекая внимание скучающих Сычена и Юту, а уже через секунду на первого набрасываются с объятиями, отчего Дун даже успевает растеряться. — Мы так давно не виделись! Как дела?! — Бёнкван? — с приятным удивлением произносит Сычен, оглядывая снизу вверх своего давнего знакомого. — Мы с тобой не виделись с моего поступления в Хогвартс. — Да! Уже столько лет прошло, а ты стал ещё красивее, — со смущением произносит парень, немного отводя взгляд от улыбающегося Дуна. Бёнкван был его хорошим приятелем, с которым они проводили много времени в детстве, а потому и воспоминания о нём вызвали теплоту и спокойствие. Дуну же интересно, чем он всё это время занимался. Сычен не успевает ничего спросить, как на его талию ложится тяжёлая рука, прижимая его к телу своего хозяина, и он даже с неким смешком отмечает про себя, насколько же сейчас негодует ставший свидетелем всего этого Накамото. — Любимый, не хочешь нас представить? — приторно улыбается Юта, смотря прямо на испуганного паренька, отчего младший закатывает глаза, однако, прижимаясь к своему жениху теснее. — Это Бёнкван. Мы вместе часто играли в детстве, когда его отец приезжал к моему по работе. А это мой жених, Юта. — П-приятно познакомиться, — натянуто улыбается Бёнкван в ответ, стараясь не отвечать на пристальный взгляд. — А мне то как приятно... — Простите, но мне надо отлучится, — ни с того ни с сего тараторит парнишка и покидает их компанию, вызывая смешок у довольного собой Накамото, а когда он поворачивается лицом к Сычену, натыкается на осуждающий взгляд. — Юта-сан... — Что? Я же ничего такого не сказал, — улыбка японца становится невинной, выражая лишь искренность и доброжелательность к окружающему миру, отчего Дун качает головой, решая не продолжать тему. — Скоро начнётся церемония бракосочетания, и если Сяо Дэджун и его невеста выпьют из чаши, то они уже не смогут разлучиться, — звучит спокойный голос позади них, что Сычен и Юта от испуга подскакивают, а когда понимают кто перед ними, уже пытаются дать подзатыльник виновнику. — Сончан, придурок, ты напугал нас! — Извини, Юта-хён, просто вы так мило стояли, что я не удержался, — улыбается Чон, косясь на своего однокурсника. — Чёрт бы побрал твои шуточки. Кстати, ты не видел Тена? — Он гуляет на крыше. Сказал, что появится лишь тогда, когда начнётся драма. — Драма? Какая ещё... Внезапно свет в помещении приглушается, и шум постепенно угасает, приковывая внимание всех присутствующих к идущим к своим родителям жениха и невесту, вызывая трепет почти у каждого свидетеля этой церемонии. Хозяин вечера выходит к середине огромного холла, и, убедившись, что все слушают его, говорит: — Сегодня мой сын Дэджун и дочь семьи Лим обвенчаются по традиции семьи Сяо, выпив кубок с каплями их крови, что станет символом их брака. Ведь так, Дэджун? Чжань с улыбкой поворачивается к подозрительно притихшему Дэджуну, но за своими мыслями об удачном союзе он совершенно не придаёт этому значение, а когда его сын поднимает на него свои глаза, старший опешивает от всех тех эмоций, что отражались в них, и он чувствует, что сейчас что-то произойдёт. — Я... — Джун сглатывает, однако, не собираясь останавливаться, и перед глазами всплывает красивое лицо определённого гриффиндорца, которого он так хотел выкинуть из своей головы за последние дни. Дэджун устал, а потому, поднимая более уверенный взгляд на удивлённого отца, он твёрдо произносит: — Я не хочу жениться на госпоже Лим... Я... Я люблю другого. Прости. Восклицательные вздохи распространяются по всему залу, а шокированные шепотки провожают уходящего в сторону левого крыла поместья Джуна до самих дверей, пока он не исчезает за поворотом. Юта наблюдал за всем происходящим с философской улыбкой, жуя сырные палочки в соусе, отчего стоящие рядом с ним Сычен и Сончан лишь закатывают глаза, однако, с беспокойством смотря на дверь, за которым скрылся Дэджун. Первым просыпается от шока сам Чжань, когда господин Лим недовольно восклицает: — Что это значит, господин Сяо?! — Я... Подождите пожалуйста. Чжань стремительно покидает зал вслед за сыном, вызывая очередную волну шепотков и становясь объектом будущих сплетен, но на данный момент это волновало его в последнюю очередь. Всё, о чём он мог думать: глаза сына полные отчаяния. И за всем происходящим в зале сверху наблюдала пара светящихся кошачьих глаз.***
Дэджуна он находит у музыкальной комнаты, куда он частенько забегал, когда был маленьким в грустные и тяжелые моменты, а игра на пианино впредь стало его спасением от преследующей его с каждым годом взросления ответственности. Вот и сейчас, Дэджун медленно перебирал клавиши, производя на свет грустную мелодию. — Джун-и? — неуверенно произносит Чжань, не желая нарушить нынешнее состояние сына ещё больше. — Ты разочарован? — вдруг слышится тихий голос парня, затем Дэджун поворачивается к нему, и в его глазах всё то же отчаяние. — Что? Нет! О чём ты говоришь? — Чжань подходит к соседнему стулу, садясь на него так, чтобы его глаза имели контакт с глазами сына. — Да, я не ожидал, но... Почему ты не хочешь жениться? — Я... Я люблю другого, пап, — просто отвечает Дэджун, а скопившиеся в уголке глаз слёзы начинают течь по его точёным скулам вниз. — Почему ты не сказал сразу? Я бы отказал господину Лиму. — Я хотел, чтобы ты мной гордился... — звучит так тихо, что Чжаню приходится немного наклониться к сыну. — Но я и так горжусь тобой, — с удивлением произносит старший, что плечи Сяоджуна начинают подрагивать, и это не оставляет его отца равнодушным. — Иди сюда, Джун-и. И Сяоджун, не переставая рыдать, падает в объятия своего отца, а скопившиеся внутри чувства вырываются наружу. И он начинает рассказывать...***
Юкхэй замечает, что Гуаньхэну уже становится легче, а потому начинает планировать их совместный поход в Хогсмид, где он намерен закормить своего бро разной сладостью. С момента возвращения Деджуна и других присутствующих на его помолвке учеников прошло лишь два дня, и поэтому ему приходилось отвлекать друга всеми возможными способами от мыслей о Сяоджуне. Пока они идут в сторону кабинета Нумерологии, с поворота выходят двое когтевранцев, в которых, с запоздалым разочарованием, Лукас узнаёт Дэджуна и Джено, а потому он не успевает увести Хендери в другую сторону, и тот останавливается, как вкопанный смотря на такого же удивлённого Сяо. — О, Лукас, привет! — нарушает неловкую тишину, весёлый голос Ли, а затем он делает то, что ввергает Юкхэя в ступор. — Мы так давно не гуляли вместе. Пошли на стадион! — Но у нас Нумеро...Эй! Не успевает Вон возмутиться, как его хватают за локоть, таща в сторону выхода из замка, и ему бы по хорошему оттащить этого навязчивого когтевранца от себя, но он тут же натыкается на серьёзный взгляд Джено, а потому решает не сопротивляться. Когда двое исчезают за поворотом, Хендери снова смотрит на уже спокойного Дэджуна перед собой, невольно отмечая, какой же он всё-таки прекрасный. — Мм... Поздравляю с помолвкой, — тихо произносит Куньхан, даже вылавливая из себя неловкую улыбку. Сяоджун никак не реагирует. — Незачем поздравлять. Мой отец отменил помолвку по моей просьбе, — ровным тоном произносит он, что стоящему перед ним гриффиндорцу не сразу доходит значение его слов. От шока Гуаньхэн просыпается лишь тогда, когда когтевранец, схватив его за рукав мантии, тащит в сторону Астрономической башни, и, дойдя до неё, отпускает. Взгляд Дэджуна острый и выжидающий, словно он мысленно просит его, Куньхана, произнести что-нибудь в ответ, и кто такой Вон, чтобы не сделать этого? — Отменил? Но почему? — голос не подводит, и Хендери мысленно радуется этому, однако, не прекращая себя накручивать. Ему так хотелось услышать ответ от самого Дэджуна, что он даже прикусывает щёки изнутри, дабы перестать нервничать в ожидании правды. — Потому что я влюблён в другого. Причём влюблён ещё давно, — говорит когтевранец, медленно приближаясь к до сих пор стоящему в ступоре Гуаньхэну. — В-влюблён? В кого? Ответа он не дожидается, вместо этого чувствуя теплые губы на своих, а аромат шоколада с мятой, которые всегда ассоциировались только с одним человеком, наполняют его лёгкие. Он раньше часто представлял свой поцелуй с Дэджуном, и ему этот момент казался чем-то недосягаемым, тем, что всегда останется лишь мечтой и не более чем фантазией. Ещё ни в одном варианте развития событий когтевранец не целовал его первым, и Куньхан запоздало думает, что это всё сон, в который он попал из-за отчаяния. Но раз это сон, то он должен получить из неё максимум, ведь так? А потому руки Вона ложатся на плечи Сяоджуна, сильнее притягивая к себе за шею, пока его язык переплетается с чужим. Проходит неопределённое количество времени, и первым отстраняется, как ни странно, Гуаньхэн, с неверием смотря на немного растрёпанного Джуна, который даже в такие моменты был прекраснее всех, кого он знал. — Это всё не сон? — звучит наивно, но он должен убедиться в происходящем. — Ты дурак? — возмущённым, но таким родным тоном ворчит когтевранец, и тогда Куньхан точно верит: да, не сон.***
Когда Лукас и Джено пролетают на мётлах рядом с башнями замка, то на одном из них замечают крепко обнявшиеся силуэты, отчего на их лицах синхронно появляются радостные улыбки.