«127й кабинет»
Старший хмыкает. Доён отчего то уверен, что это сообщение адресовано ему, и уж точно не его любимым донсеном. Во-первых, Джено плох в чарах, а потому маловероятно, что он смог бы наколдовать свет, складывающийся в буквы для определенного адресата. Подобные заклинания удавались не всем, но вряд ли Дэджун пробрался в комнату Джено и Хуана, чтобы оставить Доёну это, несомненно, романтическое сообщение. Что ж, Ким принимает игру. Ещё с первого курса, ставя перед собой цель стать старостой всей школы, он выучил каждый уголок замка, а потому ориентировался уже с юного возраста без чар указателей и карты. До места встречи парень доходит довольно быстро, начиная свой путь из Башни Когтеврана и проходя через множество коридоров и лестниц. По пути ему встречается лишь флегматичный Сончан, тащащий за шкирку унылого Лю Ян Яна и Ли Донхёка. Кажется, сегодня весь Хогвартс услышит гневную тираду Цяня. Кабинет «127» являлся одним из самых отдалённых от жилых частей замка помещением, куда не наступала нога практически ни одного ученика, ибо слухи о неупокоенных душах пугали даже самых отважных. Доён был в числе скептиков. Когда он заходит в кабинет, всё происходит настолько быстро, что он не ожидает подобной динамики развития событий, в какой-то мере изменивших его собственную жизнь. Он до сих пор не совсем помнит, как зажал Ренджуна на парте, не позволяя вырваться из его хватки, хотя, краем сознания он отмечал, что младший даже и не пытался сопротивляться. Наоборот. Провокации Хуана дали свои плоды, думает Доён, когда он мажет губами по его шее, постепенно переходя всё ниже и ниже, пока лежащий на животе Ренджун сдавленно стонет, пытаясь сдержать свой голос: эхо распространялся по кабинету даже от малейшего шороха. Начиная с той ночи всё стало по другому в жизни обоих когтевранцев. Нет, Хуан не перестал убегать во время отбоя, а Доён с раздражением искать его по всему Хогвартсу. Но что-то изменилось и это чувствовали оба. Впервые они целуются так где-то через неделю после того случая в кабинете. Когда в два часа ночи Доён ведёт Ренджуна обратно в Башню Когтеврана, попутно устало ворча о том, что ему стоит перестать каждый божий день сбегать из комнаты, а возвращаться непонятно в какое время: никто из старост, на удивление, ещё не ловил Хуана. — Ты меня услышал, Ренджун-и? — мягко повторяет Доён, когда они доходят до двери комнаты Хуана и Ли. — Ты просишь? — вопросительно наклоняет голову Хуан, и в его глазах вспыхивает нечто, что Ким не успевает проанализировать. — Очень... — и немного погодя добавляет: — А ещё я волнуюсь. Вдруг ты... Мягкое касание чужих губ выбивают все мысли, которые старший собирался донести до своего... Кого? Донсена? Парня? Ким не тормозит и сплетает их языки, наклоняясь так, чтобы Ренджуну было легче обхватить его шею, приблизив к себе ещё больше. — Раз уж об этом просит мой парень, то я подумаю, — еле слышно произносит младший, когда они отстраняются друг от друга, а затем он быстро юркает в свою комнату, оставляя Доёна каменным изваянием. Ким не сразу понимает, как его губы растягиваются в глупой улыбке. Кажется...он влюблён. Сейчас же, до сих пор наблюдая, как Ренджун собирает свой рюкзак, старший невольно задумывается о причинах скрытия личности этого...индивида. — Инджун-и... — Нет, Доён. Я не скажу, — отрезает Хуан, заталкивая ни в чём неповинный учебник по Рунам. Ким понимает, что его парень нервничает. Когда он слышит, как Доён медленно поднимается со своего места, Ренджуна охватывает страх с примесью предвкушения, ибо никогда нельзя предсказать действия Кима. Что же он ответит? — Ренджун. Хуан не успевает обернуться, как его зажимают между телом и столом, не позволяя вырваться из достаточно крепкой хватки. Он сглатывает. — Инджун-и, — мягко начинает Донён, очевидно, понимая, что он заставляет своего возлюбленного нервничать, а это последнее чего бы Ким хотел. — Не стоит включать своё сострадание к тому человеку. — Я не включаю сострадание. Просто... — Просто что? Боишься, что я с ним что-то сделаю, — ухмыляется уголком губ старший, вызывая табун мурашек у Ренджуна. И видя такого парня перед собой, Хуан чувствует как начинает возбуждаться, ибо прижимающее его к столу горячее тело старшего и этот взгляд — подавляющий доминирующий — всегда действовали на него словно самый сильный наркотик, разрушая всё здравомыслие и равнодушие. — Я... — Дело не в том, что я не доверяю тебе. Наоборот — я знаю, что ты пытался отбиться и пресечь ухаживания. Но это не значит, что я доверяю тому придурку, посмевшему подумать, что сможет тебя заполучить, — хриплым голосом заканчивает Доён, и когда его губы касаются шеи Хуана, последний еле слышно стонет, наклоняя голову так, чтобы дать старшему больший доступ. Но Доёну этого достаточно. С довольной ухмылкой он резко отстраняется, отчего младший быстро моргает, словно сгоняя нахлынувшее наваждение. — Можешь не беспокоиться. Ты сам прекрасно знаешь, что если я захочу, то смогу достать кого угодно даже из под земли. — Доён, но... — Или тебе действительно жалко? Только попроси и я не трону его, — приподнимая одну бровь растягивает слова Ким, что Ренджун не сразу понимает, издевается старший или нет... — Хм, — вдруг ухмыляется в ответ Хуан. — Ты же как никто другой знаешь, что мне нет никакого дела до какого-то там студента, с которым я даже не общаюсь. И да, в этот момент Ким видит его — своего высокомерного, не имеющего дела до других Инджун-и. Ответная улыбка Доёна не предвещала ничего хорошего. Слизеринцу.***
То, что этот камикадзе являлся студентом Слизерина значительно упрощало всю задачу, ибо в этом факультете у Доёна имелись свои самураи под предводительством даймё в лице Накамото. Но об этом придурке он подумает потом, а сейчас ему необходимо составить список определённых студентов, который попросил профессор Донхэ. Тишину в гостиной нарушали лишь тикающие каждую секунду часы и шорох пергамента, но Ким слишком погряз в своих мыслях, чтобы отметить это, да и бумагу он заполнил лишь наполовину. Парень вздыхает. — Тяжёлый день, хён? Низкий голос донсена ничуть не пугает старшего и он оборачивается на зашедшего в гостиную Джено. — Есть такое. — До сих пор думаешь об ухажёре Инджун-и? — Ли подходит к столу за которым сидел его староста и, присаживаясь напротив, подпирает свою голову рукой. — Знаешь... — вдруг устало произносит Доён, что Джено на секунду опешивает. Он ещё никогда не слышал такой тон своего хёна. — Я понимаю, что не имею права контролировать, грубо говоря, некоторое окружение Ренджуна, но...Я не подозревал, что сдерживать себя так трудно, когда кто-то имеет на него виды. — Я не считаю ревность плохим чувством, — немного погодя отвечает Ли. — Просто никто в Хогвартсе не в курсе, что вы встречаетесь, вот и пытаются к нему пробиться. А он парень достаточно видный. — Он уже давал понять, что не собирается отвечать на ухаживания, но от него не отстают. Я хочу преподать урок этому отбросу, — фыркает Доён, убирая перо с бумагой в сторону. — Вот ты ревновал когда-нибудь Джемина? — Нану? Нет. Я уверен в нём, хотя, честно признаться, иногда раздражает, когда некоторые слизеринцы из числа аристократов ошиваются вокруг него. Ли морщит нос, и старший, забавляясь, отмечает, что его донсен делает так лишь тогда, когда ему одновременно и стыдно признаваться, и выговориться хочется. — Но я знаю, что Джемин испытывает такие чувства только ко мне, — и, немного замявшись, Джено добавляет: — Я надеюсь... — Ну, в любом случае, твой принц смотрит только на тебя, стоит лишь вам оказаться в одном помещении, так что не волнуйся. Ободрительная улыбка Донёна действует как надо, и уже через секунду Джено счастливо улыбается, и прищуренные глаза, словно полумесяцы этому доказательство. — Раз ты решил всё-таки угрожать ухажёру Ренджуна, как ты его собираешься найти? Джено с вопросительным взглядом наблюдал, как его хён спокойно собирал канцелярские принадлежности, попутно взмахивая своей палочкой, чтобы убрать весь мусор на столе. А когда Доён, наконец, поворачивает голову в его сторону, Ли замечает лишь довольную ухмылку. И он понимает: пиздец. Слизеринцу.***
Когда Хёнджин только поступил в Хогвартс, он мечтал стать одним из лучших волшебников, который будет красивым и помогать людям. Да, именно в таком порядке. Ещё с детства он рос в среде, где старшие являлись примерами для младших, а потому и Хван приглядывался к своим хёнам из Слизерина, стараясь подмечать их лучшие черты, чтобы в дальнейшем поставить перед собой цель стать таким же. Поэтому он и научился играть на скрипке, как это умеет Сончан-хён, а также стал усердно учить предмет Зельеварения, взяв пример с Тен-хёна. Самым главным объектом подражания на факультете для него был, естественно, Юта-хён, покоривший очень впечатлительного тогда третьекурсника своими качествами. И в тот момент Хёнджин для себя решил: на пятом курсе он обязательно унаследует от Накамото титул одного из слизеринских принцев, а потому и усердно учился, показывая себя в лучшем свете во всех направлениях. Из-за своей доброй и душевной натуры он быстро стал душой своего курса, а после — факультета. И все эти годы восхищаться Накамото не перестал. А когда в конце четвёртого курса Хван познакомился с лучшим другом своего хёна — правда, тогда он не был в курсе об этой информации — то его жизнь немного изменилась. Поэтому, как президент фан-клуба Ким Донёна, он усердно старался превзойти всех своих сокурсников по школьным предметам точно так же, как и староста Когтеврана. С Доёном лично он никогда не общался, да и не особо этого хотел, если честно, предпочитая наблюдать за ним издалека и не нарушать личных границ. Но когда в обеденный перерыв, Ким подходит к нему сам, Хёнджин поначалу теряется, думая, что ему всё происходящее мерещится, и староста Когтеврана на самом деле не подзывает его пальцем к себе. Хёнджин решает поддаться своим грёзам. — Доён-хён? Вам чем-то помочь? — неловко произносит Хван, стоит ему оказаться ближе к старшему. — Хёнджин-а, ты мне очень можешь помочь. Спокойный тон, вроде как, не должен звучать настолько угрожающе, верно? Тогда почему слизеринец чувствует, что тут кроется подвох? Но виду подавать он не желает, а потому и кивает, давая понять, что слушает Кима. — Я знаю об ухажёре Ренджуна. И ты тоже знаешь, я уверен. Поэтому, будь добр, скажи его имя. На подобные слова старшего Хёнджин застывает в ступоре, не ожидая подобной просьбы. Зачем Доён-хён хочет узнать о... Из-за внезапной вспышки понимания губы младшего складываются в трубочку, а глаза раскрываются в шоке. — Э-это вы... Вы парень Хуан Ренджуна... Пиздец...Бомгю пиздец... — невольно шепчет Хёнджин, а когда он осознаёт, что именно он только что ляпнул, оказывается уже поздно. — Так это Чхве Бомгю? — тянет Ким, вызывая у слизеринца дрожь во всём теле. — Хорошо, спасибо тебе, Хёнджин-а. — Х-хён, подож... Но улыбающийся своей обычной улыбкой Донён без слов пресекает все возможности сказать что-то в ответ. Потому Хван только и может, что молча раскрывать и закрывать свой рот, словно рыба брошенная на сушу. А когда Ким проходит мимо, слегка прихлопывая по его плечам, Хёнджин понимает, что случится полный пиздец, а виноват в этом будет он сам. И тут Хван догадывается: ему поможет только он. — Надо найти Юту-хёна...***
Юта Доёна очень уважает и любит, ибо этот человек являлся одним из самых важных людей, изменивших его жизнь в лучшем направлении. И, естественно, Кима он будет поддерживать всегда и во всём, пока не испустит последний вздох, но на данный момент Накамото думает лишь о том, как бы спасти своего туповатого, даже по его меркам, донсена от гнева лучшего друга. Но с другой стороны, Юта понимает, что Бомгю тот ещё любитель поискать приключения на свою задницу, ибо он предупреждал его, и не раз, не приближаться к когтевранской принцессе номер два. Сказать о том, что эта принцесса являлся парнем самого старосты, он, естественно, не собирался, так как обещал Доёну молчать. Запыхавшийся Хёнджин сумел судорожно, запинаясь на некоторых словах, передать масштаб надвигающегося пиздеца, и Юта, как самый ответственный — «Ха!», - говорит Тен — старший всего факультета в первую очередь идёт к будущей причине, дабы предотвратить последствия ещё до их начала. Накамото кажется, что сам Салазар благоволит ему в его деле, ведь на Кима он натыкается ровно в тот момент, когда тот заворачивал к коридору, ведущему в слизеринское подземелье. — Доён-и, приве... — Сгинь, — обрубает на полуслове своего друга когтевранец, проходя мимо парня. — Ну, Доён, пожалей ты его, он же даже не знает, что ты парень Ренджуна, — успевая ухватиться за рукав мантии Кима, проговаривает Юта уже серьёзным тоном, что Доён действительно останавливается, наконец-таки обращая на него своё внимание. — Твой младший не понимает слова «отстать», а потому я сам объясню ему его значение, раз в школе не обучили. — Доён, давай придём к компромиссу. Пошли. Когтевранец колеблется, не желая, однако, игнорировать отошедшего к окну друга. Тяжело вздыхая, он подходит ближе к Накамото, при этом сразу же начиная своё наступление. — Юта, представь если Сычена будет доставать какая-то малявка из другого факультета. Ты что, будешь просто так стоять ничего не предпринимая? — Конечно... Я переломаю ему кости. Но мы говорим о тебе, а ты славный, примерный староста Когтеврана, — улыбаясь, отвечает Юта. — Бомгю, он... Не особо следит за своим языком, а если тебя спровоцировать, произойдёт то же, что и на первом курсе, помнишь? — Естественно помню. И я нисколько не жалею. — Но сейчас у тебя есть авторитет и есть, что терять. Пожалуйста, дай я сам поговорю с ним. Обещаю, он больше не будет лезть к твоему возлюбленному. Ким на этот раз не колеблется. Юте он верит как самому себе, и если тот говорит, что проблема исчерпает себя, то, с вероятностью сто процентов, так и будет. Доён, немного подумав, всё же кивает. — Хорошо, я не трону твоего донсена. Но знай, Накамото, что если подобное повторится с его стороны, или со стороны любого другого слизеринца, я сломаю им их кости, и твои в придачу тоже. Ты меня понял? Ну, Юта и не надеялся полностью урегулировать настроение своего лучшего друга, а потому угрожающий тон не стал чем-то непредсказуемым. Но заставить бояться его Доён умеет, и Накамото даже не стыдно признать, что да, он ссыкнул. — Обещаю, бро.***
Что ж, Бомгю являлся одним из заноз факультета, а потому ему не было так уж жалко, когда пришлось прижать испуганного Чхве к стенке. — Ю-Юта-хён? — А теперь слушай сюда, мелкий засранец, — нависая над зажмурившимся донсеном, хищно произносит Юта. — Если я ещё раз узнаю, что ты докучаешь Доёну, лёгкими угрозами не отделаешься, и плевать, что меня, возможно, потом ожидает выговор от Сончана. Ты меня понял? — Н-но я не совсем понимаю за что? — мямлит Чхве, не осмеливаясь поднять взгляд на, очевидно, злого Накамото. Такого хёна факультет Слизерина видел лишь однажды, но никто не желал ощутить тот его гнев на себе. — Ох, Бомгю, — наигранно дружелюбным тоном лепечет Юта, отчего младший начинает дрожать ещё сильнее. — Не стоит притворяться таким невинным. Я прекрасно знаю, что ты был в курсе того, кто именно являлся парнем Ренджуна, но, даже несмотря на моё предупреждение, продолжал лезть к нему. Ты сейчас дрожишь лишь от моего голоса, хотя я ещё ничего не предпринял против тебя. Понимаешь, Доён, в отличие от меня, не такой великодушный, каким его считают все остальные, и тех, кто тянет свои лапы на то, что его он ужасно ненавидит, — отмечая слишком притихшее состояние младшего, он добавляет: — Надеюсь, в тебе осталось благоразумие, ибо Донёна злить даже я не рискую. Бывай. Лёгкое похлопывание по плечу действует на Чхве как отрезвитель, и когда он поднимает свою голову, замечает то, что старший уже покинул помещение, оставляя его одного со своими мыслями. Чхве судорожно вздыхает.***
— Доён, ты уверен? — Только если ты тоже хочешь. — Ты же знаешь, что я хотел этого ещё давно. — Тогда, пошли?***
Тот ужин, на который староста Когтеврана и Хуан Ренджун пришли вместе держа друг друга за руки, не забудет никто. А на следующий день Ли Донхёк выпускает статью с самой громкой сенсацией месяца.