до рассвета.

      Яркий свет слепит глаза. Словно, он валяется в снегу, а на ресницы падают беленькие снежинки. Каору вспоминает то, как было тяжело смотреть на серое небо зимой. Где-то вдалеке шумит город. Голоса и шепот, где-то крики и монологи. Каору открывает глаза.       Вставая на локтях, парень лихорадочно оглядывается. Это и вправду был город. Голова не болела, лишь где-то не особо важным фактором ныли мышцы. Он потирает глаза и встаёт на ноги. Его забросило в город, — впереди были трамвайные пути, а с набережной открывался вид на море. Оно было глубоким и синим, бурлило и пенилось перед стремительно наступающим дождём. Сато тихо вздыхает и руками зарывается в волосы. Типичный шум города так и бьёт по голове, словно кувалда. Вопрос был только один, — где остальные?       Каору старался не паниковать и осмотрелся. Небольшой переулок и арка позади, что выходила на жилой район из нескольких старых многоэтажек. Люди были крайне обычны и ничего не выдавало в этом мире присутствие хонкая. Первым делом, он решил осмотреться.       Пройдя к арке, он увидел деревянную табличку. Лозунги на ней были крайне впечатляющими, — «Сражайся за Родину!»              Сато опешил и взял в руки одну из бумажек. Внизу был указан адрес военкомата. Каору вздохнул и вернул бумагу на место и пошел дальше.       Дома были крайне старым на вид. Ветхие ставни были открыты. По виду, подоконники тоже были старыми до жути. Белые, обшарпанные временем на них стояли цветы и в стопках сложенные книги. Каору покачал головой, — мир был через-чур привычным. Как их земля до прихода хонкая, — все было также спокойно и не принуждено. Люди жили просто, занимались исскуством и другими вещами. Жизнь была проста, как стеклышко, стеклянная и хрупкая. Но любое стекло можно разбить в дребезги в один миг, что собственно говоря и произошло с тем человечеством. С появлением первого судьи, все средства были брошены на борьбу с хонкаем. До прихода одиннадцатой, оставшиеся в живых собирали себе на существование с руин.       Каору чувствовал за это своеобразную вину, которая была ничем не подкреплена. Пока он был в MOTH, и жил если можно было так сказать, хорошо, его родственники и друзья собирали последние деньги на существование, а когда и три последних города были уничтожены, Каору остался совершенно один в этом мире. Буквально, сирота.       — Эй? Ты в порядке? — взгляд парня метнулся к маленькой рыжей девочке, которая схватила его за штанину. Она была настолько низкой, что её голова еле-еле доставала до его бёдра. А между прочим, сам он был ниже Мэл.       Мэл, где же ты?       Каору прикрывает глаза, как снова слышится голос ребёнка:       — Дядя, у вас нога не болит? — спросила она, пальчиком показав на упомянутую ей же ногу ранее. Каору отрицательно покачал головой, — Это… Она у вас в крови, — Сато посмотрел на бедро и увидел там рванную рану глубиной в первую фалангу указательного пальца. Он сдавленно втянул воздух сквозь зубы, — Пойдём со мной, у меня мама врач, она тебе поможет! — девочка потянула его за все ещё грязную штанину, заводя в подъезд.       — Нет-нет, ты что? Мама не разрешит привести тебе домой левого парня с улицы, — обеспокоенно произнес Каору, пытаясь остановить её. Он явно не хотел проблем в другом мире. Вернее, вообще не хотел проблем.       — Мама любит помогать людям! — девочка остановилась около новых бронзовых дверей лифта. Она, встав на носочки, потянулась пальцами к кнопкам и заинтересованно их рассматривая, начала считать, — Вот, пятый этаж! — сказала рыжеволосая и затянула его в лифт. Она двинула рычаг на стене и небольшая железная коробочка поехала вверх. Девчонка внимательно наблюдала за медленно проезжающими перед глазами лестничными клетками и на нужном этаже, до этого времени все ещё отсчитывая вслух, снова потянула за рычаг и коробка остановилась. Она снова потянула Каору за штанину и несколько раз постучала в дверь. Ответа не последовало. Девочка разочарованно вздохнула.       — Ну значит не судьба, — вздохнул Каору и подумал уходить, как девчонка остановила его.       — Очень даже судьба, — сказала она, достав из-под слоя одежды золотой ключ и вставив его в замочную скважину, открыла дверь, пропуская Каору вперёд.       Сато осмотрелся. Квартира была светлой, двухкомнатной. В гостиной стоял небольшой диван и журнальный столик с блюдцем чая и коробкой конфет. Высокий витраж, практически до потолка был набит книгами, а подоконник был открыт самой девочкой. Каору заинтересованно прошёл в другую комнату, — там была односпальная кровать и пару игрушек. Деревянный стол не был пуст, — очень-очень много книг и тетрадок. На ручке шкафа висел белый халат и рубашка.       — Меня, это… Элизия зовут, — сказала девочка. Каору остановился, а ноги его подкосились и сам он чуть не осел на пол. Собрав силы в кулак, парень все-таки смог устоять на ногах и вздохнув, все-таки вышел на встречу малышке. Элизия стояла на стремянке, пытаясь дотянуться своими крохотными пальцами до пачки бинтов и спирта. Её «операция» проходит успешно и радостно спрыгнув со стремянки, снова взяла его уже за руку и повела в гостиную, усадив на диван.       — Ты точно справишься? — спросил Каору. Элизия кивнула головой и открыв баночку, вылила небольшое количество на рану. Она заботливо подула на ногу, чем вызвала смешок у парня. Глянув на парня крайне злобным для ребёнка взглядом, девочка продолжила работу, а сам парень замолчал. Спустя где-то двадцать минут Элизия закончила и горделиво ухмыльнулась:       — Все, готово. Ты можешь звать меня Элизи или Элли. Не люблю, когда меня называют полным именем. А как тебя зовут?       — Каору Сато, — ответил он с опозданием, касаясь пальцами бинтов. Пока что, они были ещё белыми, — А сколько тебе лет? А маму твою как зовут? — спросил он, осыпав Элли вопросами.       — О, маму зовут Мэй, а мне самой семь лет, — Элизия вернулась на место и села на диван рядом с ним, — Ты это… На азиатов похож. На тех самых.       — На каких тех самых? — спросил он, на что девочка нахмурилась.       — На солдатов сёгуната. У нас тут война, ты в курсе? — спросила Элизи и ткнула его пальцем в плечо. Каору отрицательно покачал головой, решив не врать ребёнку, — Мама целыми днями работает в госпитале и людей спасает. Хочу быть такой же, как она. Но её часто нет дома, поэтому я такая самостоятельная, — вздохнула она, — Маме это почему-то не нравится.       — Дети не должны уметь накладывать бинты на раны в семь лет, мисс… — Каору осекся, и мысленно заткнул сам себя. Благо, ещё не успел ляпнуть лишнего и смутить малышку, — Элли.       — Мисс? — переспросила она и улыбнулась, обнажая белые зубы, — Ха-ха, а меня ещё никто не называл мисс. У тебя была знакомая с таким же именем как у меня? — задала вопрос Элизи.       — Да… Знакомая. Элизия, второй мантис. Тринадцатая судья, - Нагиса вдохнул воздух сквозь зубы. Элизия пыталась усиленно понять о чем говорит её новый «друг», но попытки успехом не увенчались. Элли вздохнула и встав с дивана, подошла к витражу и достала оттуда яркую, цветастую книжку и уселась назад.       — Каору, можешь почитать мне? Мама вернётся через два часа, — устало зевнула девочка, — вот, тут начинай. — она пальчиком ткнула в текст и положила тому голову на плечо.

***

      Дверь открывается сквозь сон. Парень отдалённо слышит, как Элизия спрыгивает с дивана и бежит ко входу в квартиру. Каору падает на диван и зевает, переворачиваясь на спину. Вдалеке звучит женский, молодой голос:       — Вы в порядке? Моя дочь сказала о том что вам было плохо… — это её мама? Мэй? Черт, вновь одни и те же имена. Каору открывает глаза.       — А, ну не то чтобы плохо, просто…       — У него рана на бедре, мам! Не видишь, он ранен? Может быть Каору из поселений пришел самостоятельно? — задавала вопросы Элли. Сато чувствует то, как женские пальцы касаются раны на бедре, чуть снимая бинты. Мэй вздыхает, смотря на его рану.       — И вправду, — сказала она и села рядом с все ещё лежащим парнем, — ты можешь сесть? — Каору послушно уселся на диван. Он увидел перед собой молодую девушку примерно его роста с темно синими волосами по пояс, — Меня зовут Мэй Маврос, а это моя дочь, Элизия. Ты уже знаком с ней, верно? — Каору кивнул головой, пока Мэй снимала с его раны бинты, — все в порядке. Может быть, мы с тобой отправимся в госпиталь и там?..       — Нет, я в состоянии терпеть боль на живую. Да, даже когда меня шьют, — он заранее осек все её дальнейшие вопросы, тем самым попросив её приступить к работе. Девушка взяла в руки медицинскую нитку и уголку и внезапно остановилась, как только поднесла руку к бедру Каору.       — Ты уверен? — спросила она, — У нас могут быть проблемы.       — Уверен. У меня ни родственников, ни друзей. Ничего не осталось, вобщем. Так что проблем не будет, не переживайте, Мэй-са… — Каору замолчал, заткнув сам себя. Когда до девушки дошло что он хотел сказать, то она отсела чуть дальше от него.       — Ты азиат, я права? Хочешь дочь мою и меня убить? — Мэй вскочила с дивана и прижала Элизию к себе. Девочка глядела как-будто пьяными глазами на парня, чуть не плача. В доме повисла нагнетающая тишина, которая давила невидимым грузом на всех присутствующих в гостиной.       — Мэй, я не хочу делать вам плохо. Я не солдат вражеской армии. Да, я и вправду азиат, но не означает что все они плохие? — спросил её Нагиса. Взгляд девушки не менялся. Оставался таким же враждебным, как и ранее, только стал чуть-чуть смутным, словно Маврос погрузилась в раздумья.       — Означает. К нам в госпиталь привозят наших без рук, ног. Недавно привезли изнасилованную малышку из поселений. Вся ваша нация всегда была пропитана этой злобой по отношению ко всему миру. Никто не исключение! — крикнула на него Мэй.       Каору внезапно для себя задался вопросом, — почему люди так жестоки? Приравняв всех к одной фракции, они в упор не видели обычных людей. Чем же они могли так провиниться перед людьми из этого города? Каору не был до конца уверен в том, плохие ли здесь люди. Впрочем, ни хороших, ни плохих не бывает. Его главная мораль по жизни возводилась здесь в абсолют и параллельно отрицалась простыми людьми — мир не делится на чёрное и белое. Все люди серые.       — Мэй? — окликнул её Каору. Девушка завела дочь за дверь, а сама закрыла ее и осела на пол.       — Если хочешь убить меня… То убей только меня. Не трогай Элли, — осипшим в мгновение голосом сказала она.       — Мэй, что ты говоришь? Я не буду никого убивать, я просто человек, такой же, как и вы. Все будет в порядке, — парень пытался остановить начинающееся истерику девушки, — я даже не из страны вашего врага.       — А откуда? — чуть дрожащим голосом спросила Маврос.       — Если я скажу то ты посчитаешь меня скорее сумасшедшем, чем поверишь мне, — Каору глупо посмеялся, — так что это секрет, — Мэй вздохнула и все-таки взялась за работу, полностью сняв бинты наложенные её дочерью. Девушка чуть скривилась и взяв в пальцы сжатую иголку и нитки. Синеволосая осторожно зашивала его рану, вздрагия от каждого его непроизвольного движения. Спустя двадцать минут крайне кропотливой работы, Мэй закончила и сняла перчатки.       — Все теперь в порядке. Хм, у тебя наверное и дома нет? — спросила девушка, открывая дверь. Элли на месте уже не было.       — Не-а. Ни дома, ни тех кто может мне помочь, — ответил Каору, рассматривая книги на стеллажах.       — Может быть, ты начнёшь работать в том же госпитале что я, а пока что поживешь у нас? В противном случае ты просто будешь бом… — лицо Маврос вновь скривилось в некой судороге, когда она вспомнила что дочь все ещё была дома, — Будешь очень бедным, короче, — пояснила Мэй и вышла в коридор.       — Но ты же все равно не будешь доверять мне, верно? — спросил Каору, на что стремительно вернувшаяся в гостиную девушка кивнула головой.       — Я никогда не доверяла азиатам, — хмыкнула она.       — Вообще всем? — спросил он.       — Всем, — коротко бросила Мэй в ответ и снова ушла, — Останешься в гостиной. Завтра у меня выходной, так что попробуем тебя куда-нибудь пристроить. Спокойной ночи.       — Ага, и тебе…