***
Вайолет стояла на ковре перед высшим командованием Лейден Шатфлиха и молча выслушивала их указания по последней битве с Сегунатом. Это будет отбитие крепости Славы, что в черте города. Это решит исход войны и тогда жители Циммермана станут свободными от гнета азии. Это решит все. И Мэл, наконец, перестанет убивать против своей воли. — Ногицунэ несет на своих плечах огромную стратегическую ценность, и мы не можем ее потерять. Вам все ясно, майор Вайлтшар? — Конечно, герр Мюллер, — отвечает девушка, не моргая. Ее руки, сцепленные за спиной охватывает крупная дрожь, как и ноги. Она кланяется и быстро ретируется из зала, в котором раньше сидел ее отец и на негнущихся ногах, подходит к машине, что стоит на улице. За окном цветет уже четвертая весна, что омрачена гнетом бесконечных воин. Новую библиотеку после подрыва два года назад уже отстроили, но книги, бесчисленное количество которых уже пропало и их больше не вернуть сильно ударили по Лейден Шатфлиху. Вернувшись назад в лагерь и выйдя из машины, в нос ударил запах растущих рядом сиреней, которые к счастью не были сожжены войной. И это то единственное, прекрасное, легкое, весеннее, что осталось живым. — Здравствуйте, майор Вайлтшар! — к ней подбежали новые солдаты, собираясь докладывать информацию по подготовке к финальной битве, — Пушки готовы, ружья собраны, солдаты тренируются. Ой, извините, — парень отдал честь, а после убежал готовиться дальше. Вайолет вдохнула свежий весенний запах и прошла к своей комнатушке. Мэл стояла около стола, проводя по нему пальцами. Белые волосы отросли до ключиц, кожа побелела, да и сама девушка похудела и превратилась в осиновый листочек. Никто не знал, откуда у нее такая нечеловеческая сила с таким телосложением. — Привет, — поздоровалась Вайолет, но ответа не последовало. — Когда финальная битва? — тихо спросила Мэл, — Скажи точно, — произнесла она. Вайолет вздрогнула, перевела взгляд от стола к девушке. — Уже через неделю. Мы ко всему готовы, Мэл. Ты можешь не волноваться. — Я и не волнуюсь. С чего ты взяла?***
Мэл вкрадчиво вздохнула, выходя из своей комнаты на улицу. На небе зависла луна, отравляя своим серебряным цветом весь блядский мир. Тихие шаги раздавались медленно и монотонно, пока девушка не увидела стоящую на небольшом пригорке Паудэр. Девушка стояла в черном платье, которое сливалось с лесом позади. Черных глаз не видно, как и волос. Видно только голые ноги. Мэл подошла к ней, встала напротив. С придыханием смотря ей в глаза, Мэл тяжело дышит, девушка касается ее рук, беря их в своих. — Паудэр, — обратилась к ней Мэл, — Мне нужны ответы. В воздухе витала загадочность, он потяжелел, стал мутным, словно появилась сизая дымка, что заполняла собой горло. Паудэр отвела от нее взгляд, смотря в сторону леса. Она не могла ответить на ее просьбу, ведь это бы шокировало ее, Мэл бы сошла с ума, и… Девушка вдохнула потяжелевший воздух. — Я… Я не могу, Мэл. В ответ молчание. Девушка отпустила руки Паудэр, и отошла чуть дальше. Она заглянула в ее глаза, утопая в синих, словно море, радужках. Ноги сами собой двинулись назад. Паудэр отступила. — Ты все время лжешь мне. Нам. Скажи мне, жива ли Хуа? Моя милая, милая Хуа… — Ее там нет. Нигде нет, — в глазах Мэл за секунду пронеслась тысяча разных эмоций, тысяча разных оттенков вселенской печали. Девушка рухнула на землю, опустив руки, словно безвольная кукла. Из глаз полились слезы, разбиваясь крупными каплями о землю. Мэл внезапно схватилась за платье Паудэр, потянув на себя. — Моя милая-милая Хуа… Как же так? Почему она оставила меня одну? Почему? Ответь мне, Паудэр… Ну же! Сделай хоть что-то для меня! — она выглядела такой потерянной, словно маленький ребенок. Хуа нет нигде. Но Паудэр знала что где-то там, она жива. И это убивало дьявола с человеческим сердцем. Это сжимало ее в тисках, убивая снова и снова. — Нигде нету, Мэл, нигде. Она умерла героем, — эти слова дались очень тяжело. Тяжелая ноша, что ложилась на плечи Паудэр с каждым прожитым днем — это все-таки, однажды, сказать им правду. Она знает, что Мэл будет жить с осознанием того, что ее первая любовь мертва. Что ее нигде нет. Даже там, на небе, ее нет. Ведь хонкай умирая, попадает в ад. Они все попадут в ад. Нет, Мэл не сможет. Мэл продолжала рыдать, отчаянно цепляясь за края черного платья. В ее сжимающих ткань руках выступили вены, они тряслись крупной дрожью. Щеки ее намокли, глаза покраснели, а нос опух. Девушка окончательно упала на землю, пачкая лицо о почву. — Тогда позволь мне умереть вместе с ней… Умереть вместе с Фу Хуа. Прошу, — она встала на дрожащих ногах, опустила голову и уткнулась носом в грудь Паудэр, тяжело и рвано дыша. Паудэр застыла, хлопая ресницами с приоткрытыми губами. Это то самое последнее, что могла попросить Мэл. Девушка вкрадчиво вздохнула. Паудэр хотела что-то сказать, но слова застревали в горле на подходе, скатываясь внутрь клубами дыма и тяжелыми комками. — Нет, нет… Ты не можешь умереть, — с придыханием прошептала Паудэр, — Ты не представляешь, насколько ты важна. — Но в чем заключается моя важность? Моя жизнь не важна, совершенно. Я солдат — меня можно заменить. Паудэр молчит. Не может ответить — слова словно все исчезли, не осталось ничего. Девушка вкрадчиво вздохнула, поднимая взгляд с Мэл на черное небо и кучу звезд. Падает комета, куда-то далеко-далеко, и разбивается где-то в лесу. Паудэр чувствует тяжелое дыхание Мэл после кратковременной истерики, представляет ее заплаканные глаза и контраст красных глаз с синей радужкой. Мэл на не сгибающихся ногах идет в сторону казарм, оставляя Паудэр в одиночестве.***
Крепость Слава — опорная точка Циммермана которую захватили солдаты Сегуната. Если отбить ее от рук врага, то это решит исход войны и все это обернется победой Лейден Шатфлиха. Солдаты собираются на небольшой площади, отдавая присягу лично своей родине, Циммерману. Мэл глазами ищет Вайолет, но найти ее не получается — она теряется среди высоких макушек солдат. Девушка вздыхает, стоя в стороне от площади, затягиваясь сигаретным дымом. Она выпускает его через рот, оброняя себя клубами дыма. Мэл откровенно плевать на присягу родине, ведь Лейден Шатфлих никогда не станет ее домом, каким бы прекрасным не был город и страна. Ее дом — это континент Му, город Берлин, а не этот ваш Лейден Шатфлих. Но тогда почему Мэл продолжает сражаться за этот город, постоянно жертвуя своей жизнью. Почему?.. Ответа Мэл не знала. Она старалась не думать об этом, отдавая предпочтение мыслям о том, как защитить свой отряд и в частности Вайолет. Скоро все это закончится… Мэл хотела верить в это. Она, впрочем, и не боялась за свою жизнь, скорее за жизнь Вайолет и остального отряда. Они не стали ей какой-то там призрачной семьей, нет. Ее семья навсегда — это Кевин Каслана, ее дорогой брат. Он живет в ее сердце, закрался в самую суть. Ей не было страшно. Ногицунэ не бывает страшно.***
Свистели пули, летая над головами солдат. Удар прикладом в подбородок, удар ногой в живот. Ее действия были отточены идеально. Каждый удар сопровождался вскриком ее цели. Они дрожали при ее виде — ее руки источены от стали, ее взгляд суровее всех солдат Лейден Шатфлиха вместе взятых. Еще выстрел. Еще удар. И еще, еще… И так, пока от головы противника не остается кровавая каша. И она идет дальше, в наступление, чтобы убивать. Она идеал военных, но хочет ли Ногицунэ этого? Она добегает до другой стороны крепости Слава, прячась от выстрелов внутри. Здесь тоже было много солдатов Сегуната — всего лишь пушечное мясо, которое прячется по углам при виде Ногицунэ. Девушка берет в руки ружье и начинает стрелять. Кажется, новобранцы, разбегаются по углам, кто куда, бегут, кричат. Мясо падает со вскриками истинной боли на землю. Ногицунэ поднимается выше на этаж, желая добраться до верха, чтобы запустить сигнальную ракету что одна сторона крепости взята. Она поднимается выше, наступая, вбивая в кирпичи, руки, что тянутся к ней, желая получить спасение от рук их палача. Там были враги серьезнее — но Ногицунэ машина, Ногицунэ убивает идеально, отточено прелестно-прелестно. Она превращает капитанов двух отрядов в мясо. От них остается лишь голова. Тела улетели вниз. Ногицунэ поднимается на вверх. Там сидят пулеметчики. Девушка идет тихо-тихо, практически не наступая на пол своими сапогами и закрывая глаза, отправляя в их головы по пуле. И когда наверху никого не осталось, она берет в руки сигнальный огонь — он синего, яркого цвета, что будет отлично прорывать серое от взлетающей грязи и пыли. Ногицунэ поднимает его вверх — нажимает на кнопку и в небо отправляется синий сигнальный огонь. И Мэл Каслана чувствует их сзади себя. Взявшая от Кевина и Су холодный рассудок, умение сражаться от Калпаса и Сакуры, рациональность от Фу Хуа и Фрау Апонии… Они — часть Мэл Касланы. И она опрокинет ногою свою веру, вальяжно зайдет в церковь. Ее бог ничего не может — ее бог некрещенный идол. В черном, как говорила Элизия, Мэл Каслана будет милой, будет прелестной. И в этом цвете, с глазами налитыми свинцом, она ляжет в гроб. Она не успевает отреагировать — лишь видит краем глаза летящий огромный снаряд. Ногицунэ падает в вместе с частью крепости Славы вниз, и остается похороненной под грудой камней и кирпича. Не может двигаться, не чувствует рук — по подбородку стекает что-то теплое, струится по руке и шеи. Она захлебывается в собственной крови, кашляя и выплевывая сгустки чего-то противного, о чем-то даже не хочется думать. Она слышит чей-то крик, но не понимает чей, чувствует то, как сознание медленно уплывает из ее рук, остается где-то далеко. Чувствует то, как ее раскапывают из-под груды камней. Перед глазами встает образ Вайолет, чье лицо в крови. Летит еще один снаряд.