Higher than the Big Trees

Басы прокатываются волной по всему телу, стуча низкими частотами в груди, хотя Лайтвуды еще даже не зашли в клуб. Вылезая из своей черной матовой (ну а что? Он может себе позволить) Audi R8, Алек бросает ключи подошедшему парковщику. Алек обходит машину и открывает дверь для Изабель, помогая ей выйти, следя за тем, чтобы она не споткнулась. Он знает, что его сестра прекрасно ходит на своих пятнадцатисантиметровых шпильках, но все же он хочет убедиться, что все будет в порядке. На улице, перед самым популярным клубом города, и яблоку негде упасть. Толпа стоит в длинной очереди, ожидая, пока их запустят внутрь. Это одно из любимых мест Алека, он старается попасть сюда каждый раз, когда он в городе. Здесь всегда только лучший алкоголь, музыка гремит так, что выбивает все ненужные мысли из головы и, конечно же, невероятно горячие парни. Он приобнимает Иззи за талию, когда его ослепляют вспышки фотоаппаратов. — Гребаные папарацци, — бормочет он, направляясь к VIP входу. Иззи смеется и успокаивающе похлопывает его по плечу. — Ты знаешь, что сам привлёк их внимание. Ты забыл, что ты не просто крутой богатенький мажор за рулем тачки за двести тысяч долларов, а крупная знаменитость. Папарацци чуют славу за версту, а твоя наглухо тонированная Ауди только подтвердила их догадки. Алек ворчит, но не спорит с ней. Он до смерти любит эту машину и, да, он чувствует себя крутым, когда водит ее. Они уже почти добрались до вышибалы, когда его окрикнул какой-то бесстрашный репортер. — Эй, Лайтвуд! Убедившись, что Иззи единственная, кто видит, как он закатывает глаза, Алек поворачивается к мужчине и одаривает его ослепительной улыбкой. Только те, кто хорошо его знают, могут заметить, что она насквозь пропитана фальшью. — Привет, мужик. Как твои дела? — спрашивает Алек, пожимая парню руку. Репортер хитро прищуривается, — Это я должен был спросить у тебя, чувак. Я слышал, что ты завёл себе парня. Алек приподнимает идеальную бровь. — Правда? И с кем же я встречаюсь? Искрясь уверенностью, мужчина отвечает так, будто бы это самая что ни на есть прописная истина. — С Саймоном Льюисом. Алек смеется так, как не смеялся уже несколько дней, прежде чем улыбнуться журналисту. — Прости, что разочаровываю, но мы просто друзья. Между нами нет абсолютно ничего романтического. — Фотографии показывают обратное. — Да, я знаю, что они стоят тысячи слов, но, боюсь, мне придется настаивать на своем. Кем бы мы с Льюисом друг другу ни приходились, это исключительно платонические отношения. Ты неверно истолковал фотографии, которые увидел. С этими словами Алек разворачивается и возвращается к Иззи, которая стоит чуть поодаль. Сестра выглядит потрясенной и радостной одновременно, когда тыкает его локтем в бок. — Ничего не хочешь мне рассказать, старший брат? Алек бросает на нее быстрый взгляд, когда вышибала пропускает их внутрь. — Ты знаешь лучше всех, что мы с Саймоном просто друзья. Но он ещё не скоро мне это забудет. Он задолбает меня до смерти. Иззи заливисто хохочет. — О да. Он определенно сделает все возможное, чтобы смутить тебя, когда вы будете на публике. Я уже вижу это: серенады во время обеденных встреч… — Он будет показательно сюсюкаться со мной… — И он точно будет спекулировать в соцсетях, — произносят они в унисон, содрогаясь лишь от одной мысли обо всем этом. — Я пролайкаю все ваши совместные фотки и туманные комментарии о том, будто вы встречаетесь, — торжественно обещает Иззи. — Ты знаешь, как люди сходят с ума, когда близкий источник дает им все необходимые «подтверждения» того, что что-то происходит. Снова закатив глаза, Алек никак не комментирует ее слова. Навязчивые СМИ — это цена, которую он (как и многие другие) платит за то, что знаменит. К счастью, на каждого придурка, который думает, что знает хоть что-то о его жизни, найдется еще один репортер, который проявляет уважение и задает на самом деле важные вопросы. Сейчас они стоят в самом центре клуба, и Алек даже своих мыслей не слышит из-за грохочущей музыки и басов, от которых вибрирует все тело. Он следует примеру Иззи и направляется к бару. Он заказывает четыре шота текилы, и они успевают прикончить их меньше чем за минуту. Иззи уходит, чтобы, без сомнения, танцевать до раннего утра, привлекая к себе внимание как парней, так и девушек. Алек тоже не теряет времени даром. Он осматривает танцпол в поисках кого-нибудь подходящего, когда кто-то подходит к нему сбоку. Оглянувшись, Алек видит достаточно привлекательного парня. Он на несколько дюймов ниже, у него волосы цвета электрик, септум в носу и татуировки тянутся двумя рукавами. С уверенностью, порожденной, без сомнения, алкоголем, мужчина наклоняется ближе и шепчет Алеку на ухо. — Потанцуем? Не проронив ни слова, Алек хватает парня за руку и тянет к танцполу. Как только они оказываются в толпе, Алек поворачивается лицом к парню, хватая его за бедра и прижимая к себе, пока между ними не остается ни дюйма пространства. Они оба ухмыляются, сплетаясь телами в ритме музыки, больше потираясь друг о друга, чем танцуя. Теперь уже Алек наклоняется, их лица так близко, что губы слегка соприкасаются, когда они разговаривают. — Алек, — говорит он, пытаясь перекричать музыку. — Джереми, — отвечает его новый друг. Они хищно облизывают друг друга взглядами, позволяя музыке окутать их. Алек двигается на автопилоте: очередной клуб, очередной мужчина, очередная песня. Он был в подобных ситуациях столько раз, что уже и не сосчитать, и он прекрасно знает сценарий того, что будет дальше. Немного спустя они возвращаются к бару. Алек заказывает еще четыре текилы, Джереми следует его примеру. Алек, возможно, задерживается языком на дорожке соли, слизывая ее с тыльной стороны своей ладони, немного дольше, чем требуется на самом деле, но он лишь победно усмехается, когда замечает, каким голодным взглядом Джереми наблюдает за ним. Алек облизывает губы, и когда Джереми не может оторвать взгляда от его губ, Алек чувствует удовлетворение. «Попался». Он наклоняется, будто в замедленной съемке, и, прежде чем он успевает хоть что-то подумать, их губы сталкиваются в поцелуе. Он грязный и в нем явно слишком много языков и укусов, но Алек наслаждается этой страстью. Он низко рычит и притягивает Джереми ближе к себе, и они чуть смещаются, находя больше точек для соприкосновения тел. Алкоголь кружит Алеку голову и жар чужого тела обволакивает его, выбивая, кажется, остатки сознания. Все, что ему остается — мысленно задаться вопросом, насколько в этом заведении чистые уборные. Он устраивал быстрые перепихоны в туалетах клубов и раньше, но это всегда было ужасно, особенно, когда по ту сторону двери стоит очередь из людей, которые пришли сюда по нужде. Прежде чем он понимает, что происходит, кто-то грубо отталкивает его. Алек пытается отдышаться, перед глазами все плывет и кружится (или это кто-то кружит его?). Он поднимает глаза и видит разгневанного парня, которому на вид лет двадцать пять. — Что ты, блять, себе позволяешь? — кричит парень, и его голос клокочет от ярости. Алек винит спиртное в том, какие слова слетают с его языка в ответ на этот вопрос. — Я планирую позволить себе поставить этого парня на колени, чтобы он смачно мне отсосал. Конечно, если ты не возражаешь, придурок. Алек каким-то чудом уклоняется от кулака, летящего ему в челюсть, а Джереми всем телом разворачивается в сторону незнакомца. Тот, с кем он планировал провести сегодняшнюю ночь, выглядит очень злым, тихо переругиваясь с Мистером Ярость. Джереми фыркает и поворачивается обратно к Алеку, обнимая того парня, который был всего в полушаге от того, чтобы врезать ему и в этот раз точно попасть. — Что, блять, происходит вообще? Джереми не выглядит сильно виновато и объясняет, — Это Кайл, мой парень. Извини, чувак. В голове у Алека пусто, когда он повторяет. — Что, блять? Джереми говорит, слегка пожимая плечами, — Я ничего не мог с собой поделать. Ты же Алек Лайтвуд. Кто бы не попытался подкатить к тебе? Потратив секунду на то, чтобы осознать, что только что произошло, Алек застывает, как олень в свете фар, обводя пару взглядом. В голове звенящая тишина, и он говорит единственное, что приходит ему на ум, прежде чем повернуться и уйти. — Да ты прям герой. Внезапная усталость от музыки, света и людей накатывает на него, и Алек выходит из Пандемониума. Он пишет Иззи, что он уехал домой пораньше и что водитель будет ждать ее и отвезёт домой, когда она будет готова. Ночной воздух заставляет его слегка протрезветь и Алек жадно вдыхает его. Он оглядывается и видит, что очередь желающих попасть в клуб никуда не делась, люди все еще стоят на улице. К счастью, он стоит в тени, и никто не может его увидеть. Он даже не хочет представлять, что бы сейчас началось, если бы его кто-то узнал. Он достает телефон, чтобы написать сообщение Дэйву, своему водителю, когда замечает который час. 00:37 Алек качает головой. — Я становлюсь слишком старым для этого дерьма. Он отворачивается от людей, от шума и начинает идти вниз по улице. Его наряд довольно прост (у него было не так много времени, чтобы переодеться после выступления). На нем те же рваные джинсы-скинни, черные мартенсы и его любимая джинсовая рубашка. Он рад, что одет легко, июньская ночь, на его взгляд, слишком жаркая. Он бесцельно прогуливается, наслаждаясь своей редкой анонимностью (потому что даже в такой, относительно поздний, час кто-то все равно мог узнать его), и замечает круглосуточную кафешку. Она полупустая, а Алек ужасно голоден, он не ел с самого утра. Он заходит без лишнего шума, усаживается за столик и начинает изучать меню. Когда официантка подходит к нему принять заказ, он выбирает чизбургер с беконом, двойную порцию картофеля фри и ванильный молочный коктейль. Кажется, сейчас он готов съесть слона. Копаясь в телефоне, Алек чувствует на себе чей-то взгляд. «Черт», — думает он и слегка вздыхает. Он действительно сейчас не в настроении разговаривать с незнакомыми людьми, независимо от того, являются ли они его фанатами. Неужели так сложно оставить его в покое всего на час, неужели он так много просит? У Алека перехватывает дыхание, когда он поднимает глаза. «Твою ж…» — думает он. — «Возможно, ты самый горячий парень, которого я когда-либо видел». Мужчина, о котором идет речь, выглядит смутно знакомым, но Алек не может вспомнить, где мог видеть его раньше. На нем темно-бордовая рубашка, а на шее висит несколько ожерелий. У него черные волосы, и у Алека мелькает шальная мысль, что он бы с удовольствием зарылся в них пальцами. Алек замечает, что мужчина накрашен, и макияж ему очень к лицу, и что лак у него на ногтях того же оттенка красного, что и его рубашка. Внезапно придя в себя, Алек лишь надеется, что он не залил пол слюнями. Алек улыбается и слегка кивает незнакомцу. Наверное, он ожидал, что мужчина стыдливо отвернется, как только поймет, что Алек заметил пристальное внимание к своей персоне. Но тот этого не делает, его совсем не смущает, что Алек поймал его. Он просто улыбается в ответ и снова сосредотачивается на бумагах перед ним. Мысли Алека обрываются, когда официантка приносит его заказ. Еда невероятно вкусно пахнет, и Алек ест с таким аппетитом, который, вероятно, удивил бы большинство людей. Он любит хорошо покушать. Он расслабляется и наслаждается едой, просматривая ленты в твиттере и инстаграме. Он отвечает на некоторые комментарии фанатов, лайкает и ретвитит все, что цепляет взгляд. Тихое постукивание по столу отрывает его от телефона. Он поднимает глаза и видит того великолепного незнакомца. Он наклоняет голову и, не торопясь, будто у него есть все время мира, обводит Алека взглядом. — Не думал, что ты выберешь ванильный милкшейк. Алек удивлённо выгибает бровь. — Правда? Какой, как ты думал, я возьму? Парень хмыкает, закусив губу в раздумьях. Через секунду он ухмыляется, — Шоколадно-малиновый. Алеку нужно отдать должное этому парню: к такому ответу он был не готов. Chocolate Raspberry — название его последнего сингла, который в течение последних девяти недель устойчиво занимает первую строчку в чартах. Алек смеется и протягивает руку таинственному незнакомцу. — Я Алек, хотя, я полагаю, ты это и так знаешь. Мужчина достаточно официально пожимает ему руку. — Приятно познакомиться, Алек. Меня зовут Магнус. Жестом приглашая его присоединиться, Алек улыбается, когда Магнус садится напротив него. — Я так понимаю, ты мой поклонник? Магнус теребит кафф на ухе и слегка улыбается, опустив глаза. — Ну, я слышал несколько твоих песен. Также, возможно, я читал твое интервью, что ты дал Rolling Stone в прошлом месяце. Алек слегка хмурится. — Я надеюсь, ты не поверил всему, что они написали. Ты же знаешь, как этот журнал невероятно любит преувеличивать. Магнус хитро усмехается, — О, оно, безусловно, было крайне познавательным. Надеясь, что он не покраснел, Алек меняет тему разговора. — Что ж, ты увидел меня в невыгодном свете. А чем ты занимаешься, Магнус? — Я профессор истории в Колумбийском университете. Ну, вообще-то, я заведующий кафедрой истории, если быть точным. Алек присвистывает. — Вау, это впечатляет. Что ты делал, когда мы встретились взглядами ранее? Я увидел только стопку учебных тетрадей. Магнус кивает на свой портфель. — К сожалению, я проверял экзаменационные работы. Я обещал своим первокурсникам, что выставлю оценки по их промежуточным экзаменам до завтра, и так получилось, что дотянул с проверкой до последнего. — Он тихо хихикает. — Первокурсников ужасно легко порадовать, и они смотрят на меня так, будто у меня есть ответы на все вопросы мира. Да и я не хочу разочаровывать их в самом начале учебы в колледже. Алек оживляется. — О, а по какой теме был экзамен? Магнус выгибает бровь и вопросительно глядя на него. — Тема этого курса — Современная Европа с 1815 года по настоящее время. Нужно было написать эссе на три тысячи слов о смягчающих вину обстоятельствах в Первой мировой войне. Алек задумчиво хмыкает. — То есть, например, написать о жалкой милитаризации Европы в годы, предшествовавшие войне, или о яром национализме некоторых стран? — Ты меня удивляешь, — говорит Магнус, улыбка медленно расползается по его лицу. — Большинство моих учеников не смогли бы ответить на этот вопрос, не прошерстив перед этим в панике свои заметки. Алек лишь пожимает плечами, — Я люблю читать. — По-видимому, это и правда так. Они проводят еще какое-то время, просто болтая обо всем, и Алек наслаждается каждой секундой их времяпрепровождения. Магнус — отличный собеседник. Он остроумен, умен, а какой у него голос (прекрасный баритон, который Алек мог бы слушать часами). Каждый раз, когда Магнус смеется, Алек чувствует, как тепло разливается у него в груди. Он думает, что краснеет, не переставая, с тех пор, как Магнус подсел к нему, и надеется, что это не слишком заметно. Потеряв счет времени, Магнус в ужасе смотрит на часы. — Вот черт, уже почти три часа ночи. У меня занятия на 8 утра, и я просто не могу опоздать снова. Алек, удивленный тем, как быстро пролетело время, рассеянно спрашивает, — Первокурсники с высокими ожиданиями? Магнус тяжело вздыхает. — Нет, дорогой, старшекурсники с постоянным недосыпом, выживающие лишь за счет кофеина, который они употребляют в таких дозах, что убили бы слона. Если еще и я опоздаю, то они вообще потеряют всякую веру в человечество. А я стараюсь, чтобы на моих парах это случалось не слишком часто. Он встает и потягивается. Алек точно не смотрит, как под кожей перекатываются крепкие мышцы. Магнус хватает свой портфель и, улыбаясь, отходит на шаг назад. — С тобой было приятно пообщаться. Хорошего тебе завтра дня, Александр. Он подмигивает, разворачивается на пятках и выходит за дверь. Алек остается сидеть, наблюдая через стекло, как Магнус ловит такси и уезжает. Он не обращает внимания на то, что Магнус использовал его полное имя, так же, как и не чувствует волны негодования от того, что кто-то называл его именем, на которое он не отзывался годами. Проверив свой телефон и убедившись, что Иззи благополучно добралась домой, Алек выходит из-за стола и достает бумажник. Он оставляет на столе несколько сотен на чай, прежде чем уйти. «Магнус», — мысленно повторяет Алек. И хотя он провел эту ночь совсем не так, как изначально планировал, Алек очень доволен тем, как все обернулось. Он направляется к станции метро, размышляя о своем расписании и предстоящих на следующей неделе делах. Но он не хочет признаваться даже самому себе, что никак не может сосредоточиться на мыслях о работе. Единственное, что сейчас занимает все его мысли — безупречно подведенные глаза и теплый смех. «Ладно», — думает он. — «Приятно вот так отвлечься от всего, пусть и на одну ночь».