Higher than the Big Trees

Алек одевается, хватает ключи и выходит из квартиры. Он кивает Чарльзу, когда мужчина открывает перед ним дверь. Он выходит на улицу, улыбаясь Дейву, который ждёт его у открытой двери автомобиля. Они обмениваются любезностями, прежде чем сесть в машину и направиться в центр города к студии звукозаписи. Оказавшись там, Алек выходит, машет Дэйву и смотрит на часы. Они хорошо провели время в дороге, и у него есть ещё около двадцати пяти минут до того, как он должен будет встретиться с Лосс. Он идет в кофейню в конце квартала, в которой всегда проводит львиную долю времени, пока пишет материал для новых альбомов, и берет кофе. Очередь не очень длинная, и уже через несколько минут Алек возвращается к зданию Institute Records. Он делает вид, что не видит, как на другой стороне улицы две девушки прыгают от восторга, снимая его на свои телефоны, и спокойно подходит к входным дверям. Прогуливаясь по вестибюлю, Алек чувствует себя комфортно: у него есть еще пятнадцать минут до начала, он считает, что опаздывать на профессиональную встречу, особенно если это первая встреча, совершенно безрассудно и неприемлемо. Иногда он может быть тем еще мудаком, но у него высокие стандарты, и он ожидает, что все, с кем он работает, разделяют их. Алек подходит к пропускной зоне и без особой суеты достает свой ключ-карточку. Он идет прямо к лифтам, нажимает кнопку тридцать второго этажа и заходит в кабину вместе с дюжиной других людей. За те шестьдесят секунд, что он едет в лифте, Алек прислушивается к себе. Он с удивлением обнаруживает, что больше не нервничает. И хоть писательский блок все еще как кость в горле, он должен признать, что у него и раньше были сессии, от которых не было никакого прока. И когда это случалось в прошлом, он всегда относился к этому с пониманием. Может быть, Саймон был прав, и ему просто нужно было остыть и проветрить голову. Он выходит одним из последних (лучшие писательские студии располагались на верхних этажах, и только у элиты был к ним доступ), делая быстрый глоток кофе, и не успевает ступить и пары шагов по коридору, как кто-то врезается в него. Он смотрит вниз и видит маленькую девочку с косичками, которая смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Привет, милая, — говорит он улыбаясь. — Будь осторожнее, хорошо? — Мэдзи? Алек поднимает глаза и видит не кого иного, как Катарину Лосс, идущую к нему. В голове всего на секунду пролетает «твою ж…», но Алек включает ту уверенность, которая не раз уже помогала ему на многих встречах: от знакомства с президентами и губернаторами до встреч с известными актерами и спортсменами. Ну блять наконец-то, он собрался и взял себя в руки. Алек улыбается Катарине, собираясь протянуть руку, когда чувствует, как что-то тянет его за рубашку. Он смотрит вниз на девочку, которую, как он предполагает, зовут Мэдзи. — Хей, что случилось? Мэдзи с любопытством смотрит на него. — Ты такой высокий. Алек смеется и присаживается на корточки, упираясь одним коленом в пол. — Высокий, да, — соглашается он. — Так лучше? Мэдзи кивает и открывает рот, чтобы сказать что-то еще, когда Катарина подходит сзади и кладет руки на плечи дочери. — Алек, — тепло говорит она. — Приятно с тобой познакомиться. Алек встает и пожимает ей руку. — Я тоже рад с Вами познакомиться, миссис Лосс. Катарина смеется, отмахиваясь от этого. — О, не нужно так официально. Зови меня Кэт, так зовут все мои друзья и коллеги. Алек кивает. — Хорошо, Кэт. — Он потирает затылок. — Мне нужно кое в чем признаться, и я, вероятно, должен сказать это прямо сейчас, прежде чем окажусь в неловком положении, когда мы войдем в студию. Я твой большой поклонник еще со времен средней школы, и считаю тебя одним из своих самых больших вдохновителей. Я просто хочу поблагодарить за то, что ты согласилась на эту встречу со мной. Это огромная честь для меня. Кэт выглядит ошеломленной. — Большое тебе спасибо за добрые слова, Алек. Всегда приятно встретить поклонника. — Она подмигивает. — Я ценю, что ты был откровенным и сказал сразу. В прошлом я работала с людьми, которые просто заискивали передо мной все время, и это смущало нас обоих. Я с удовольствием готова поработать, когда между обеими сторонами есть взаимное восхищение и уважение. Алек выглядит смущенно, и она хихикает. — Алек, ты и сам не промах. Твое имя одно из крупнейших в индустрии, и я точно знаю это, потому что провела свое исследование, я всегда провожу его перед встречей с потенциальными партнерами. Ты профессионал, и твоя музыка потрясающая. У меня нет ни малейших сомнений по поводу этой сессии, так что давай отправимся в зал и приступим к работе. Алек смеется, следуя за Кэт и Мэдзи в студию. Как только они усаживаются, Кэт жестом указывает на свою дочь. — Уверена, ты уже понял, что это мой ребенок. Мне очень жаль, что я втягиваю тебя в свои проблемы, я знаю, что на сессиях обычно не место детям, но ее няня заболела сегодня утром, а у моего мужа была встреча на работе, с которой он не мог уйти. — Она закатывает глаза. — Может быть, это мне стоит просить у тебя прощения. Алек просто качает головой улыбаясь. — Не волнуйся. У меня нет проблем с детьми. К тому же, по правде говоря, я сейчас в ужасном застое, так что весь этот день может оказаться пустой тратой времени. Кэт отбривает его объяснения взмахом свободной руки, пока другой открывает сумку, вытаскивая пакет сока и пачку крекеров. — Не переживай по этому поводу, хотя всегда приятно знать, что чувствует соавтор. Бог мне свидетель, были моменты, когда я не могла и двух нот связать вместе, могла забыть слова или еще что. Посмотрим, что получится из этого дня, но я думаю, что два самых успешных музыканта в этой индустрии точно смогут сделать что-то продуктивное. Алек кивает. Это странно, но Кэт смогла заставить его почувствовать себя настолько спокойным, каким он не был уже много лет. Он откидывается на спинку стула, и они начинают свой рабочий день. Мэдзи удивительно тихо себя ведет: она сидит в углу и большую часть дня читает книгу размером с нее саму. Кэт и Алек работают уже около пяти часов. Немного удивительно, но они прекрасно ладят (даже лучше, чем Алек мог себе представить). Хотя это и не было обязательным условием, но всегда было неожиданным бонусом, когда между соавторами складывались товарищеские отношения или химия. Это определенно шло на пользу. И их сессия не была исключением. У них все ещё нет ничего конкретного, но Алек не хочет утопиться от бренности этого мира и не захлебывается в экзистенциальном отчаянии, поэтому он решает радоваться даже маленьким победам. Они играют в творческий пинг-понг: вкидывают слова или фразы, анализируя, ёкнет или нет, периодически напевают мелодии, но, в конце концов, молниеносно списывая их в утиль. Они несколько раз спорят: одному из них нравится какая-то определенная фраза, когда другому она не откликается. И пусть их споры жаркие, но они пропитаны взаимоуважением, и к тому времени, когда наступает время обеда, у них есть горстка не идеальных, но и не отвратительных, текстов и мелодия, которая, кажется, просто вертелась где-то на кончике языка. Кэт откатывает на своем стуле назад, глубоко вздыхая. — Ну, это, безусловно, самая веселая сессия, что у меня когда-либо была. Она кивает Мэдзи, стоящей рядом с ней. — Готовы к обеденному перерыву? Алек кивает, хрустя шеей и расправляя плечи. — Да, звучит неплохо. Мы, определенно, наработали аппетит. Она жестом указывает на себя с дочерью. — Мы с Мэдзи собираемся пойти в пиццерию неподалеку. Не стесняйся присоединиться к нам, там подают лучшую пиццу Маргарита в городе. Алек на секунду задумывается, но, в конце концов, отказывается. — Нет, спасибо. Я ценю предложение, но есть одно кафе, в которое я обычно стараюсь заскочить, когда нахожусь рядом со студией. Кэт кивает и бросает улыбку через плечо, уводя Мэдзи к выходу из комнаты. Мэдзи оглядывается и машет Алеку. Алек машет в ответ и откидывается на спинку стула выдыхая. Пока все идет хорошо. Не замечательно (на это не было смысла расчитывать), но он хотя бы не опозорился. Написание песен — процесс, похожий на попытку сложить вместе кусочки головоломки, и у них уже есть солидные подвижки в этом деле. Алек слегка вздрагивает, когда его телефон вибрирует. Он достает его из кармана и видит Лидию, которая смотрит ему прямо в душу с фотографии контакта. Он принимает звонок и подносит телефон к уху. — Хэй, Лидс, как дела? —Привет, Алек. Я звоню спросить, как проходит сессия. У нас меньше шести недель, чтобы представить сингл лейблу. Пожалуйста, скажи, что у тебя есть какие-то хорошие новости для меня. Алек хмыкает, но не затягивает с ответом, Лидия даже через телефон искрит напряжением. — Не скажу, что мы уже на финишной прямой, но мы, по крайней мере, сдвинулись с мертвой точки. У нас есть пара наработок, из которых можно попробовать сделать что-то. Да и, черт возьми, я делал конфетку и с меньшими заготовками. Алек слышит, как на том конце линии Лидия радуется этим новостям. Он усмехается, разделяя ее чувства. — Это здорово, Алек! Гора с плеч. Я очень горда и счастлива, что сегодняшний день не оказался катастрофой для всех нас. Она игнорирует все протесты и несогласия, которыми Алек мог парировать ее последнюю фразу. — Так, теперь давай обсудим съёмки клипа для Empty Hearts. Они пройдут через несколько недель, и мне нужно уладить некоторые вопросы, прежде чем мы встретимся с продюсерами. Прежде всего, ты хочешь видеть кого-то определенного в роли своей пассии в клипе? Мы можем выбрать какого-то актера или модель, но я знаю, что ты иногда любишь работать с друзьями. Итак, есть какие-нибудь идеи? — На самом деле, я подумал, что Саймон мог бы присоединиться к проекту. Лидия хихикает. — Саймон, серьезно? Ты пытаешься свести меня в могилу, не так ли? Ты хоть представляешь, какое безумие начнется в СМИ? Я буду Давидом для их Голиафа. Алек смеется. — Да, но тебе это нравится. Вздохнув, она говорит. — Это действительно так. Тебе повезло, что ты нанял такую акулу. — Как будто у меня был выбор. — Очень смешно, ха-ха-ха, придурок. В любом случае, Саймон в качестве любовного интереса, записано. Есть какая-то определенная причина, почему именно он? Мне просто любопытно. И хоть Лидия его и не видит, Алек пожимает плечами. — Особой причины нет. Мы хорошие друзья, да и мне не хочется вести себя так, будто я тоскую по незнакомцу, которого встретил в гримерке семнадцать минут назад. Я хочу, чтобы в этом видео была непринужденная атмосфера. Это лирическая песня, но я не хочу, чтобы работа над клипом была грустной и в тягость. Он демонстративно игнорирует тихий голосок в своей голове, ехидно спрашивающий «только ли поэтому? или потому, что ты не хочешь притворяться, что тебе нравится тот, к кому ты абсолютно ничего не чувствуешь?» — Хорошо, что ж, это отвечает еще и на то, каким ты хочешь, чтобы был общий вайб. Я знаю, что это одна из самых лиричных твоих песен, но на препродакшене ты обычно рассматриваешь разные варианты, и, может, ты бы захотел немного драйва в этом клипе. Лидия бормочет что-то себе под нос еще с минуту, прежде чем снова обратиться к Алеку. — Хорошо, это все, что я хотела узнать. Мы более подробно обсудим все, когда встретимся с продюсерами препродакшена и сценаристами, но я хотела знать в каком, по крайней мере, направлении мы хотим двигаться. Хорошего дня, напиши мне песню. Алек едва успевает попрощаться, как звонок заканчивается. Он слегка улыбается про себя. Лидия всегда в режиме многозадачности, и он понятия не имеет, как она вообще справляется со всем этим. Он был просто благодарен, что она профи и заботится обо всем и сразу, освобождая Алека от обязанности решать какие-либо проблемы. Он смотрит на часы и видит, что прошла уже половина их обеденного перерыва. Он задумывается о том, как хочет провести остаток этого времени. Он мог бы спуститься в кафе, но он не голоден. Он мог бы попытаться поработать в течение этих тридцати пяти минут, но на этот раз он считает, что будет лучше, если он просто отдохнет. Через несколько минут он хватает свой телефон и направляется к лифту. Он нажимает на кнопку разблокировки, ровно в тот момент, когда телефон оповещает о новом смс. Привет, незнакомец. Pandemonium. Завтра в полночь. Ты платишь ;) Алек поднимает бровь, читая сообщение. Оно от одного знаменитого мажора: его папа владеет яхтенной компанией, и парень тоже уроженец Нью-Йорка, как и Алек. Они тусуются каждый раз, когда оба в городе, и уже давно не виделись. Они всегда хорошо проводят время вместе: оба предпочитают одну и ту же марку текилы, да и секс выше всех похвал. Они трахались пару раз, и хоть Алек был в жестком угаре, но даже сквозь пелену алкогольного опьянения, он помнил достаточно, чтобы хотеть повторить это. Алек не знает, почему не принял приглашение в ту же секунду, здесь особо не о чем задумываться. Вечер с Джорданом — это хорошо проведенный вечер, а Алек любит хорошо проводить время. Но он никак не может прогнать мысль, что сейчас это все кажется каким-то неправильным. У Джордана тело Адониса, но, с другой стороны, он с каким-то ужасающим рвением старается вынюхать весь свой трастовый фонд. Алека уже давно не удивляет такое повседневное отношение к наркотикам. Это норма для элиты. Но сейчас он не хочет иметь с этим всем дело. С другой стороны, нет причин отказываться. Он может просто выйти потусить, хорошо провести время и попытаться забыть о мужчине с теплыми карими глазами, вокруг которого крутятся все его мысли. Он Алек Лайтвуд. Он никогда не чахнет, и он один из самых желанных холостяков. Может быть, ему на самом деле стоит позвонить Джордану и договориться встретиться с ним пораньше завтра вечером. Лифт звенит, и Алек входит в него, весь в своих мыслях. Он на ощупь нажимает кнопку первого этажа и прислоняется к стене. Он обдумывает все мгновение или два, просматривая свои контакты, и нажимает кнопку вызова. В трубке слышны несколько гудков, прежде чем на другом конце раздается приятный баритон. — Александр. Я не ожидал твоего звонка. Как дела? Он прочищает горло. — Привет. У нас обеденный перерыв, и я просто захотел позвонить тебе. Ты занят? Магнус хмыкает, и Алек слышит шелест бумаг на заднем плане. — Нет. Я сейчас весь в бумажной работе, в данный момент составляю расписание на весенний семестр. Алек оживляется. — Да? Какие предметы ты читаешь? — Всего понемногу. Я веду семинары для старшекурсников, еще у меня есть специальный курс, где я буду рассказывать о связи между религией и колониализмом, а кроме этого, для первокурсников будет обычный вводный курс по древней истории. — Три предмета? Я не знаю, это много или нормальная нагрузка? — О, это стандартная нагрузка. Минимально я брал один предмет, когда позиция заведующего кафедрой требовала от меня всего времени и внимания, а максимально — пять предметов, когда только начинал работать преподавателем. С опытом я понял, что три предмета — это идеальная нагрузка для меня: достаточно для того, чтобы быть приятно занятым, преподавая и занимаясь бумажной работой на кафедре, и не слишком много, чтобы заставить меня желать продать душу за порцию кофеина. — Как думаешь, когда-нибудь ты решишь оставить преподавание и полностью сосредоточишься на административной работе? — Нет, я так не думаю, — решительно говорит Магнус. — Мне слишком нравится преподавать. Хотя мне нравится и бумажная работа, но я уверен, что всегда буду публиковаться и всегда буду преподавать. Мне слишком нравится стоять перед группой, рассказывая им обо всем, что знаю, чтобы когда-либо уйти от этого, оставить позади. Мне будет девяносто, и я буду городской легендой, профессором с ходунками. Студенты будут сетовать на все и вся, записываясь на занятия по криптидам, опасаясь, что я умру на середине лекции о Тараске. Алек смеется. — Я уверен, что, когда тебе исполнится девяносто, твои ученики будут любить тебя так же сильно, как и сейчас. Я уверен, что тебе не о чем беспокоиться, Магнус. Магнус вздыхает. — Твои слова да Богу в уши, дорогой. Чем ты занимаешься? Как проходит твоя сессия? Лифт снова звенит, и Алек выходит в вестибюль, прижимая телефон ближе к уху, так как здесь гораздо шумнее. — На самом деле, лучше, чем ожидалось. Хита все еще нет, но я не опозорился, а это уже лучше, чем ничего. — А как там твой соавтор? Я помню, что ты нервничал из-за работы с ней. — На самом деле все идет гораздо лучше, чем я думал. Она милая, а я, вроде как, выпалил все, что думаю о ней в ту же секунду, как мы встретились. Я сказал ей, что она мой кумир и пример для подражания, а она поблагодарила меня за теплые слова. Мне действительно нравится с ней работать. Я думаю, что у нас определенно что-нибудь получится. — Это превосходно! Я рад, что все хорошо. Что ты прямо сейчас делаешь? Может ешь что-нибудь вкусненькое? Алек направляется к открытой площадке у окон, выходящих на оживленную улицу, и смотрит, как мимо проносятся люди. В этом городе все всегда куда-то спешат. — Нет, я поговорил со своим агентом, а теперь я разговариваю с тобой, так что на этом все. — Тебе следует что-нибудь съесть. Если ты голоден, то лучше покушай, это может помочь творчеству. Посмеиваясь, Алек отвечает. — Это хороший совет, но я в самом деле не голоден. Может я возьму кофе, но больше ничего не хочу. Магнус фыркает. — Не говори потом, что я не пытался помочь. Алек ничего не может поделать, его рот живет своей жизнью, с губ слетает вопрос. — Итак, у тебя есть какие-нибудь планы на выходные? Магнус тихо хмыкает размышляя. — Нет, не думаю. Я уезжаю из города по делам в конце следующей недели, поэтому планирую отдохнуть в эти выходные за обе недели. А у тебя? Алек прикусывает губу. — У меня тоже ничего не запланировано. Меня приглашали кое-куда завтра, но я подумал… ты бы не хотел встретиться? Я знаю, это без предупреждения и в последний момент, но я свободен, если ты тоже… Но я не давлю. Он расслабляется, когда слышит улыбку в голосе Магнуса, когда тот отвечает. — Так получилось, что я собирался заказать постыдно огромное количество еды и устроить марафон Сумерек завтра после работы. Хочешь присоединиться? Улыбаясь, Алек спрашивает. — Разве эти фильмы не кошмарны? — О, они ужасны! Но в этом есть своя доля удовольствия. Ты можешь посмеяться над сопливыми бредовыми фильмами для подростков, насладиться потрясающими саундтреками и полностью отключить мозг на несколько часов. — Звучит здорово. Мы устраиваем марафон у тебя? — Если тебя это устраивает. — Конечно, — поспешно заверяет Алек Магнуса. — Я просто хотел убедиться, что все правильно понял. — Не волнуйся, мы на одной волне. Я позже отправлю тебе свой адрес. — Алек слышит слабый стук. — Мне жаль, Александр, но кое-кто зашел ко мне, поговорим позже. — Пока, Магнус. Алек вешает трубку и смотрит в окно. Все хорошо. Все складывается очень хорошо. Завтра вечером он будет проводить вечер с Магнусом, смотреть дерьмовые фильмы и есть пиццу. Это звучит хорошо, намного лучше, чем встреча с Джорданом. Алек открывает диалог и пишет ему смс «извини, у меня планы. может в следующий раз». Часы показывают, что осталось всего пара минут до конца перерыва, и Алек направляется обратно в студию. Войдя в комнату, он видит, что Катарина переписывается с кем-то, а Мэдзи что-то раскрашивает цветными карандашами, сидя на другом конце стола. Она на мгновение поднимает глаза, когда он садится. — Привет, Алек. — Привет, Мэдзи. Как прошел обед? Не отрывая взгляда от листа с рисунком, она отвечает. — Хорошо! Хотя мама пролила свой напиток. Кэт закатывает глаза, вопросительно глядя на нее. — Я уверена, что это ты пролила свой напиток, а потом сказала официантке, что это я, разве нет? Мэдзи не отвечает, пытаясь сохранять бесстрастное выражение лица, продолжая рисовать, но ухмылка, играющая на ее губах, выдает ее с головой. Кэт встречается взглядом с Алеком. — Дети любят обвинять своих родителей. Алек понимающе кивает. — Младшие братья и сестры тоже любят все спихивать на старшего брата. Они вдвоем смеются и возвращаются к текстам. По всей площади белой доски перед ними нацарапаны слова и фразы. Им не хватает мелодии. Каждая песня пишется по-разному, но Алек абсолютно уверен, что для этой песни сначала нужно понять и найти мотив. А музыка и текст пойдут следом. Алек так сосредоточен на доске, пытаясь что-то представить, что сначала ничего не слышит. Однако, как только его ухо улавливает звук, он резко выпрямляется. Он оглядывается и видит Мэдзи, которая, рисуя, тихо напевает что-то себе под нос. Катарина смаргивает скуку, обмениваясь с Алеком взглядом, и переводит свое внимание на Мэдзи. — Дорогая, что это ты там напеваешь? Мэдзи пожимает плечами, закрашивая, как Алек предполагает, жирафа. — Я не знаю. — Ты можешь напеть немного громче? — настойчиво спрашивает Алек. Мэдзи начинает напевать громче, а Кэт и Алек не отрываясь смотрят друг на друга. Это оно. Они оба начинают напевать мелодию себе под нос, Алек постукивает карандашом в такт. Он думает… о стрессе, о Магнусе, о завтрашнем вечере, и о своих глупых, неожиданных чувствах, и… И слова начинают течь рекой. Алек встает и пишет фразу… Первую строчку песни. Кэт тоже встает и медленно обходит стол, размышляя и периодически оглядываясь на доску. Алек не торопится, пробуя на вкус каждое слово, слетающее с его губ. Сейчас он будет рад даже плохой песне, чему угодно, что заставит слова снова заполнить его голову, но, кажется, что эта песня может быть чем-то большим, чем просто способом отвлечься от напряжения, способом преодоления его блока. Он хочет все сделать правильно. Кэт присоединяется к нему у доски, и они проводят следующие несколько часов, заполняя пустое пространство словами. Они спорят о формулировках, хронометраже и порядке. Дискуссия страстная и живая, они оба вкладываются в нее, не только критикуя, но и предлагая. В конце концов, у них есть черновик песни. Не финальная версия, точно не то, что можно прямо сейчас пустить в запись, но хоть что-то. Но даже по этому скелету, Алек может сказать, что она стоящая. Есть шероховатости: кое-где текст не очень хорошо ложится и ему нужно будет вернуться к этому позже, немного подправить музыку и пересмотреть формулировки, но, черт возьми, это первая песня за несколько месяцев, и она получается лучше, чем он мог себе представить. Кэт отступает на шаг потягиваясь. — Ну, Лайтвуд, я думаю, у нас получилось. Алек кивает ухмыляясь. — Да, думаю, мы сделали это, Кэт. Она выглядит великолепно, я не могу дождаться, чтобы немного доработать и отполировать ее. — Отдохни для начала. — она внимательно смотрит на него. — Я знаю, как это бывает, когда писательский блок наконец отступает. Тебе хочется плакать от облегчения и вцепиться зубами в песенник. Поверь мне, это приведет только ко второй волне застоя и еще большему кризису, так что сделай перерыв, отдохни и приходи через несколько дней со свежим взглядом. — Именно так я и планирую поступить. Кэт смеется, начиная собирать вещи. — Есть какие-нибудь планы на эти выходные? Не желая придавать этому большого значения, он просто отвечает. — У меня на завтра запланирован марафон фильмов. — Да? Ты знаешь, какие фильмы? — Парень, с которым я тусуюсь, выбрал всю серию Сумерек. — Этот ужас? У меня есть друг, который смотрит их несколько раз в год. Он говорит, что они настолько плохи, что идеально подходят для ленивого вечера. Алек пожимает плечами. — Посмотрим. Я никогда их не смотрел, но слышал… не очень положительные отзывы. С рюкзачком Мэдзи в руках, Кэт внимательно смотрит на Алека. — Ну, я надеюсь, что они либо отвратительно плохи, либо лучше, чем ожидалось. Реши сам, какой вариант, более подходящий для тебя. — Спасибо, — шутливо говорит он. — А у вас какие планы? — У меня тренировка по софтболу, — вмешивается Мэдзи. — Правда? На какой ты позиции? Она пожимает плечами, и Кэт отвечает за нее. — Они постоянно меняются. У нее еще нет определенной позиции. Алек серьезно кивает. — В этом есть свое удовольствие, так ты сможешь понять, что тебе нравится, а что нет. Мэдзи взволнованно смотрит на Алека. — Ты занимаешься спортом? Алек присаживается на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. — Я занимался раньше, — подтверждает он. — Я играл в футбол, когда учился в школе. — Круто! Ухмыляясь, он говорит. — Мне нравилось. Кэт улыбается им обоим, прежде чем нежно потянуть Мэдзи за одну из косичек. — Ну, нам с этой девчушкой пора домой. Мой муж придет с минуты на минуту, и мы пойдем поужинать. Алек улыбается, протягивая руку. — Звучит неплохо. Еще раз спасибо, что согласилась поработать со мной. Мне действительно нравится то, что у нас получилось. Кэт улыбается и пожимает ему руку. — Это было весело, Алек. Если тебе когда-нибудь еще раз понадобится соавтор, не стесняйтесь обращаться ко мне. Они обмениваются последним теплым взглядом, прежде чем Кэт и Мэдзи уходят. Алек обводит комнату глазами и тихо выдыхает. Может быть, еще не время списывать себя со счетов. Он решает добраться до дома своим ходом и, несмотря на час пик, отпускает водителя. Он один из миллионов людей вокруг, и анонимность кажется особенно приятной в этот вечер. Его телефон вибрирует в кармане, и он улыбается, увидев текст сообщения. Адрес Магнуса. Улыбка становится только шире, и он засовывает телефон обратно в карман. Дела определенно идут в гору.