Higher than the Big Trees

Глупо улыбаясь от уха до уха, Алек заходит в свой пентхаус. Вероятно, он выглядит нелепо, но он просто не может сдержаться, светясь от переполняющих его эмоций и удовлетворения. Время только-только перевалило за полдень, они с Магнусом провели несколько часов в солнечном маленьком кафе. Бельгийские вафли оказались, как и было обещано, идеальными, но компания была намного лучше. Они с Магнусом разошлись по домам с улыбками на лицах. За завтраком они не говорили о чем-то очень важном или глубокомысленном. Они были просто двумя друзьями, которые проводят вместе время, узнавая друг друга. За разговорами обо всем: начиная от любимых цветов, заканчивая смешными историями о студентах и фанатах, они даже не заметили, как кафе опустело. Waffle Iron закрывалось в полдень, персонал вовсю натирал освободившиеся столы, а парни настолько увлеклись, что не сразу осознали, что они ведут себя как два мудака, задерживая людей. Они ушли в то же мгновение, оставив дополнительные щедрые чаевые в качестве компенсации, а затем ещё двадцать пять минут провели на тротуаре, продолжая прерванный разговор. Казалось, они просто не могли оторваться друг от друга. Это было смешно. В глубине души, Алек смог признаться самому себе, что он влюбляется. Сильно. Магнус был интересным и забавным, и он красив настолько, что может украсить любую обложку журнала. Он был чертовски умен, и в нем было ещё что-то, что продолжало привлекать Алека. Он не может вспомнить, когда в последний раз был на завтраке, который не превращался бы в деловую встречу. Большинство его друзей совсем не ранние пташки, предпочитавшие быть на ногах до рассвета, чем вставать в эти часы, а Алек не хотел проводить время просто с кем угодно. Однако Магнус мог бы попросить его сходить за освежителем воздуха, и Алек ни на секунду бы не засомневался, охотно соглашаясь. Алек проводит рукой по волосам, тихо посмеиваясь про себя, вспоминая одну из историй Магнуса о Рагноре, кипящем чайнике и упаковке краски для волос. — Что заставило моего брата не только пройтись по «пути позора», но ещё остаться при этом в удивительно приподнятом настроении? Он, должно быть, был хорош. Алек поднимает глаза, все ещё улыбаясь. На Изабель надеты простые легинсы и майка, волосы собраны в высокий хвост. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Это не «путь позора». Я возвращаюсь в свою квартиру, где, вообще-то, живу, после завтрака. — О, да что ты? — Джейс выходит из своей спальни, ухмыляясь, как кот, поймавший канарейку. — Маленькая птичка рассказала мне, что ты влюбился. Нахмурившись, Алек с вызовом спрашивает. — И что же за птичка это была? Джейс перепрыгивает через спинку дивана, приземляясь поперек него. Выдёргивает из-под себя подушку, устраиваясь удобнее, — Сейчас не об этом, дружище. — он обвиняюще тычет пальцем в сторону Алека. — О чем тебе стоит беспокоиться, так это о том, что мне ты ничего не рассказал. — Или мне, — говорит Изабель, скрещивая руки на груди. Закатив глаза, Алек направляется к дивану, стряхивая с него ноги Джейса. Усевшись, он неохотно позволяет Джейсу закинуть ноги на свои. — Я не знаю, что вы хотите от меня услышать. — Hermano, ты даже не отрицаешь, — радостно говорит Иззи. Она плюхается в кресло, наклоняясь в сторону парней. — Выкладывай. Алек откидывается на спинку дивана, запрокидывая голову назад, и смотрит в потолок. С одной стороны, они и так все знают (Саймон по-любому проболтался обо всем при первой же возможности). На самом деле, даже удивительно, что эти двое до сих пор не загнали его в угол, требуя подробностей. С другой стороны, что тут рассказывать? Что он завёл нового друга? Нет смысла бездумно сотрясать воздух, распинаясь о своих чувствах, если все равно они ни к чему не приведут. Алек выныривает из своих мыслей, когда Джейс пихает его. Повернувшись к нему, Алек начинает. — Полагаю, Саймон сказал тебе, что у меня появился друг? — Тебе придется быть чуть более щедрым на подробности и объяснения, Алек, — с жалостью говорит Джейс. — Саймон сказал нам, что Магнус назвал тебя Александром, а ты не превратил его жизнь в ад за это. — Скорее даже наоборот, — вмешивается Иззи. — Кажется, у тебя появилось какое-то глупо-счастливое выражение на лице, немного похожее на то, что у тебя было, когда ты вошел в дверь. Джейс играет бровями. — Кому-то повезло прошлой ночью? Бросив на него невозмутимый взгляд, Алек парирует. — Я полагаю, что многим людям повезло прошлой ночью, Джейс. Однако я не был одним из них. Если хочешь знать, я был в гостях у Магнуса, мы посмотрели несколько фильмов, и в итоге заснул на его диване. — Но домой ты вернулся только после обеда? Вздохнув, Алек отвечает. — Когда мы проснулись, Магнус пригласил меня позавтракать, и мы пошли. — Видя, как глаза обоих его братьев и сестер расширяются, он поспешно заключает. — Это все. У меня новый друг, мы заснули, глядя дерьмовые фильмы для подростков и поедая пиццу, и мы вышли позавтракать сегодня утром. Изабель выглядит немного разочарованной. — Ты хочешь сказать, что это все чисто платоническое? Никаких поцелуев, никаких двусмысленных взглядов, ничего? Алек ерзает и тихо матерится, чувствуя, как жар поднимается по затылку. — Мы просто друзья, — говорит он так твердо, как только может. Хмыкая, Джейс прищуривается, глядя на Алека острым взглядом. — Что-то не складывается. Алек упорно отказывается смотреть на них, пока Джейс и Иззи переглядываются. Он знает, что они ведут молчаливую беседу, может чувствовать, как они смотрят на него, может видеть на периферии, как они корчат смешные рожицы. — Итак, Алек, — безобидно начинает Иззи. — Ты ничего не чувствуешь к Магнусу? — Он мне нравится и я уважаю его. — Это все? Ты чувствовал больше к своему бухгалтеру, — недоверчиво спрашивает Джейс. Алек замирает на один, два, три удара сердца, прежде чем тяжело вздыхает. — Это все, что может быть. Брови Иззи взлетают вверх, не ожидая, что Алек станет таким откровенным. — Что значит «это все, что может быть»? Ты хочешь большего? Алек смотрит на нее. Он пытается улыбнуться, но получается больше какая-то гримаса. — Думаю, что хотел бы. Улыбка Изабель освещает все вокруг. Она наклоняется вперед, игриво хлопая его по колену. — Алек, это потрясающе! Тебе нравится Магнус. Это первый парень, о котором ты рассказал, со времён старшей школы. Алек пожимает плечами. — Хорошо, окей, ладно. Мне нравится Магнус немного больше, чем друг. Хотя это ничего не значит. — О чем ты говоришь, приятель? Почему ты не скажешь ему? Алек непонимающе смотрит на Джейса. — И что я скажу? «Эй, Магнус, я знаю, что нахожусь в туре по десять месяцев в году и что папарацци — чертовы кровопийцы, но не хотел бы ты как-нибудь пойти со мной на свидание?» Закатив глаза, Джейс говорит. — Нет нужды быть таким драматичным, Алек. Я уверен, что этот парень и так знает, кто ты такой, верно? — Его глаза загораются. — Только не говори мне, что ты разыгрываешь Аладдина, а он думает, что ты, типа, трубочист или что-то в этом роде… — Магнус знает, кто я. — Магнус, да? Необычное имя. Алек не может сдержать улыбку, которая появляется на его губах. — Оно ему идет, — бормочет он. Иззи улыбается в ответ. — Ну, тогда расскажи нам о нем побольше. Если он знает, кто ты, и ты все еще смотришь на него глазами-сердечками, то он явно не очередной сумасшедший фанат. Итак, нам нужны подробности! Барабаня пальцами по ноге Джейса, думает Алек. Он, очевидно, не собирается углубляться и рассказывать все, что знает, но он готов раскрыть какие-то базовые факты. — Ему двадцать девять и он профессор Колумбийского университета. Джейс смеётся. — Звучит явно в твоём вкусе. Он носит очки и рассказывает непонятные факты? Усмехаясь, Алек отвечает. — Нет, Джейс, ему двадцать девять, а не девяносто девять. Он выглядит как молодой профессор из Колумбии. Умный, спортивный. Милый. Алек немного запинается, пытаясь описать Магнуса так, чтобы отдать ему должное, но не звучать как девочка-подросток. Ему не нужно, чтобы его брат и сестра понимали, сколько времени он потратил, пуская слюни на красивую внешность и элегантное поведение Магнуса. Иззи бросает на него невозмутимый взгляд. — Скажи нам, что ты на самом деле думаешь, Алек. Внезапно расстроенный, Алек отталкивает ноги Джейса и встает. — Я не знаю, чего ты хочешь от меня. Какой это все имеет смысл? Даже если бы я что-то чувствовал к Магнусу, я не могу просто отказаться от своей жизни. Я один из самых известных музыкантов этого года… черт возьми, этого десятилетия. Я не могу просить кого-то разделить со мной это бремя. Он смотрит на Иззи. — Не смотри на меня так. Да, мне повезло больше, чем многим другим, но вы знаете, что у моей славы есть недостатки. Я не хочу, чтобы мой образ жизни разрушил то, что у нас есть. Я знаю Магнуса всего месяц, но он стал важен для меня. Во всяком случае, я неинтересен ему в этом плане. Он заведующий кафедрой истории. Он пишет книги. Черт возьми, он основной докладчик на конференции на этой неделе. Зачем ему добровольно связываться с музыкантом-любимым инфоповодом прессы? Я не хочу, чтобы его постоянно заваливали сообщениями о том, что я изменяю ему с каким-то парнем, с которым я разговаривал мимоходом, пока пил кофе. Я не хочу, чтобы фанаты нападали на него в социальных сетях или саботировали наши отношения. Он ясно дал понять, что ему нравится его спокойная жизнь, и было бы слишком эгоистично с моей стороны навязывать ему свою жизнь. В комнате становится тихо, если не считать прерывистого дыхания Алека. Никто не произнёс и звука после его вспышки, и Алек чувствует себя разоблаченным. Черт. Теперь Джейс и Иззи прекрасно понимают насколько он взвинчен, он в прямом смысле сам им все и выложил только что. Они ни за что не оставят это в покое. Он удивляется, когда они оба отступают. — Хорошо, Алек, если ты так думаешь обо всем этом, то мы оставим тебя в покое. — Правда? — осторожно спрашивает он. Джейс кивает. — Да, чувак, мы просто дразнились, но если это действительно так много значит для тебя, то мы знаем, когда заткнуться. Он встает и хлопает Алека по плечу. — Ты знаешь, что мы любим подкалывать, но похоже, что этот Магнус много значит для тебя. И хотя мы чертовски рады, что ты наконец-то проявляешь интерес к парню, ты прав. Мы знаем, с чем тебе пришлось столкнуться в карьере, и большинство этого дерьма было именно по вине этих сми-ублюдков, и мы будем уважать твое решение огородить Магнуса. Как только Алек выдыхает, Джейс продолжает. — Ещё мы, возможно, думаем, что это не самое мудрое твое решение, что ты слишком циничен и преуменьшаешь свои достоинства. Но ты уже дохера взрослый, и мы не можем заставить тебя что-либо сделать. Пока этот чувак хорошо к тебе относится и не использует тебя, все хорошо. — Да, — соглашается Изабель. — Хотя я вне себя от досады и оскорблена тем, что ты не рассказал нам о нем раньше. Ты знаешь его уже месяц! — недоверчиво повторяет она, — Хорошо, что ты расширяешь свой круг, Алек. Магнус кажется хорошим парнем, и если он заставляет тебя так много улыбаться, мы только рады. — Это не значит, что мы не сломаем ему обе коленные чашечки, если он окажется просто еще одним мошенником, — небрежно замечает она, изучая свои ногти, холодно улыбаясь. — Нам не привыкать. Алек пристально смотрит на нее. — Иззи, ты никогда никому не разбивала коленные чашечки. — О, я говорю о метафорических коленных чашечках, старший брат. Это обозначение чего-то важного. Это могут быть любые части тела, инвестиции, привилегии клуба, места в первом ряду на Парижской неделе моды… — она замолкает с самодовольной улыбкой на лице, и Алек просто качает головой, неохотно забавляясь и чувствуя, как его затапливает любовь к этим двоим. Его брат и сестра могут быть ужасно навязчивыми, но они хотят для него только лучшего. Он потягивается, поднимая руки над головой, и смотрит на часы на стене. Зевая, он видит, что уже почти два часа дня, и опускает руки, автоматически потянувшись за телефоном в заднем кармане. Он достает его, проклиная черный экран, вспоминая, что телефон разрядился ещё ночью. Он смотрит на Джейса и Иззи, которые явно ждут от него какого-нибудь комментария. — Я иду в свою комнату, чтобы принять душ и вздремнуть. Джейс открывает рот, чтобы, без сомнения, как-то остро ответить, но закрывает его с громким щелчком. Иззи, со своей стороны, просто кивает, тоже вставая. — Я собираюсь на пробежку, и я могла бы заскочить в Uptown Java на обратном пути. Кто-нибудь что-нибудь хочет? Алек качает головой. Он поворачивается и идет в свою комнату, закрывая дверь, пока Джейс зачитывает свою тристаступенчатый заказ, заставляя Иззи жалеть, что она вообще предложила. Оставшись один в своей спальне, Алек закрывает глаза и прислоняется к двери. Он сосредотачивается на своем дыхании. Его разум воспроизводит все, что он сказал о Магнусе, и Алек слегка вздрагивает. Слишком много. Есть одна штука, касательно его брата и сестры — они знают его лучше, чем кто-либо. Он рассказывает им больше, чем, вероятно, стоило бы. Он знает, что они не слезут с него, будут дразниться и залезать под кожу, но он также знает, что они всегда прикроют его, на них можно положиться. Рассказать им о Магнусе было почти само собой разумеющимся, и если уж быть совсем честным, то он, возможно, так охотно проболтался только потому, что хотел, чтобы кто-то еще знал. Он устал чувствовать, как пузырьки шипят и щекотно лопаются в его животе, когда он с Магнусом, и как затем будто все его наполняется пессимизмом, когда он не с ним. Эти эмоциональные качели — источник хаоса в его жизни. Его мысли, как заезженная пластинка, крутятся вокруг одной и той же темы снова и снова, Алек никак не может совладать с собой, он бы хотел, чтобы Магнус ответил взаимностью… может, если бы Магнус чувствовал к нему что-то, было бы не так сложно решиться и сделать шаг. Совсем несложно, когда они есть друг у друга. Вздохнув, Алек сбрасывает одежду и направляется в ванную. Он принимает короткий душ и менее чем через двадцать минут натягивает простые черные боксеры. Он ставит телефон на зарядку и растягивается на кровати, лежа на спине. Он смотрит в потолок, чувствует давление тишины комнаты, эхом резонирующее вокруг него. Он не влюблен в Магнуса. Это он точно знает. Но он находится на этой эфемерной стадии возможности. Он знает достаточно о Магнусе Бэйне, чтобы быть заинтригованным, хотеть узнать больше. Магнус настоящий. Он немного пугающий, но абсолютно удивительный. Алек прокручивает в голове их первую встречу. Он помнит ужасную первую фразу и темно-красный цвет. Он помнит, как впервые за долгое время потерял бдительность и просто ждал, когда его сожгут. Он был приятно удивлён, когда вместо уничтожающего огня его окружила, заполоняющая каждую клеточку, теплота. Он думает об улыбке Магнуса, его смехе, о том, как его глаза морщатся в уголках и как его руки изящно двигаются в воздухе, когда он произносит важную мысль. Прежде чем он это осознает, Алек достает из сумки свой песенник, возвращается к кровати, прислоняется к изголовью, сосредоточенно хмуря брови. Ангел. Термин проскальзывает в его сознание, и Алек записывает его. Это подходит в некотором смысле. Магнус эфирен и часто кажется чем-то большим, чем может вместить физическое тело. Он — звезда, за которой Алек мог бы наблюдать целую вечность. Я чувствую, что ты ближе каждый раз, когда я зову тебя. Он думает о том, как Магнус может облегчить его тревогу, его редкую неуверенность простым телефонным звонком, одним сообщением. Он думает о давлении своей жизни, о том, что он пережил больше, чем большинство, и в два раза быстрее. Но я знаю, кто я и знаю жизнь, которой живу. Он думает о том, какой Магнус откровенно замечательный. О том, как каждый раз, когда они проводят время вместе или просто переписываются, он будто весь наполняется уверенностью, удовлетворение сквозит в каждой его клеточке. Магнус заземляет его, подталкивая вперед. С ним он не Алек Лайтвуд. Он Алек, и это значит для него больше, чем он когда-либо сможет сказать. Магнус не берет бразды правления полностью на себя, он лишь мягко поощряет Алека продолжать быть лучшим, продолжать двигаться. Магнус заслуживает кого-то, кто будет заботиться о нем, глубоко и бескорыстно. Даже если этим «кем-то» будет не Алек. Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь. Однако он не может пересилить себя, ведь он хочет быть именно тем человеком. Иногда казалось, что они практически подошли к этой точке. Они постоянно переписываются, желают доброго утра в начале дня и вечером делятся произошедшим за сутки. Когда они проводили время физически находясь друг с другом, все было на своих местах. Все было так чертовски просто. Но я знаю, что время покажет, предназначены ли мы для этого. Это как надеяться на чудо, но, возможно, однажды Магнус сможет увидеть в нем нечто большее и, может быть, захочет попробовать. Хотя он будет выглядеть чертовски жалким, если Магнус никогда не увидит в нем ничего большего, чем простого друга. Приятеля. Кого-то, с кем можно обсудить, как прошёл день, поесть фастфуда, но не более. Но тоске в его груди на это наплевать. Опасно пустая жизнь. Кажется, ты всегда приносишь мне свет. Правда в том, что Магнус вдохнул новую жизнь в Алека. Он написал песню впервые за несколько месяцев, он с нетерпением ждет новых смсок, он думает о Магнусе с предвкушением, перемешанным со страхом, но все равно это так или иначе заставляет адреналин бежать по венам. Все кажется не таким мрачным. Песня неидеальная, но к черту, она не настолько плоха, совсем не так отвратительна, какими Алек, всего несколько коротких недель назад, предполагал будут все его новые песни. И все это из-за Магнуса. Алек знает, что глупо, неразумно и совершенно бессмысленно перекладывать всю ответственность на кого-то другого. Алек много работает, и его писательский блок рано или поздно должен был отступить. Они с Магнусом знают друг друга месяц… может быть, немного больше? Слишком мало, чтобы отдавать все лавры в одни руки. Когда Алек закрывает свой песенник, бросая его на тумбочку, ему все равно. Он не хочет грузить себя пустыми переживаниями, когда все так чертовски хорошо. Алек засыпает, сонно думая, что, даже если это все закончится его разбитым сердцем, он не пожалеет об этом. Он отказывается сожалеть о чем-либо, что связано с Магнусом. Не тогда, когда он чувствует себя лучше, чем за последние годы. Его последняя, перед тем как разум уплывает в сон, мысль — Магнус будет либо его спасением, либо самым большим сожалением. Время покажет.