Твой мистер «S»

      — Интересно, — мягкая макушка прислонилась к его груди, щекотнув обнаженную кожу. — С чего все началось?       — Вероятно, с твоей расстегнувшейся пуговицы на рубашке. — Прохладные кончики пальцев пробежали вдоль острого ключичного излома. — И моего желания извиниться за прошлый раз.       По согнутой в колене ноге мягко ударили.       — Драко, я не о том.       И вечно ее этот нравоучительный тон.       — А я о том. Гермиона, не порть момент, а лучше насладись им. — Клюнув губами голову гриффиндорки, Малфой разместил на ней подбородок. — Когда бы у тебя еще так старательно… вымаливал прощение? — скрестив на женской груди руки, Драко плотнее прижал к себе девичий корпус. — Да еще и в библиотеке.       Два сиротливых справочника по травологии, что лежали возле, тактично намекнули о недавнем порыве парочки. И тот был явно обусловлен не стремлением местных отличников погрызть гранит науки.       — Вымаливал? Может, ты хотел сказать вылизывал? — не успела фраза слететь с губ, как Грейнджер тут же осеклась. — Кошмар, — будь она повернута лицом к Драко, тот бы заметил, как налились румянцем ее щеки, — вслух это прозвучало гораздо хуже, чем про себя… Ужас.       Малфоя смятение девушки лишь позабавило.       — Десять очков Гриффиндор за потрясающую попытку колко пошутить. Грейнджер, ты не перестаешь удивлять. — Наигранно вздохнув, Драко, приблизился к порозовевшему от смущения ушку, — Кто бы мог подумать, что за ликом скромной зубрилки скрывается… — сойдя на заговорщический шепот, Малфой проник ладонью под наполовину расстегнутую рубашку и, минуя тонкий гипюр лифчика, дразняще мазнул по соску. — … такая острозубая бестия.       Хотела бы Гермиона признаться, что в их двухлетних отношениях из-за влияния Малфоя она становилась другой. Более дерзкой и раскрепощенной. Но правда лежала в ином — именно с Драко она выходила из собственной тени. Становилась… собой.       Закусив губу от вновь возникшей волны наваждения, Гермиона подняла руку, запустив пальцы в потрепанную ею же платиновую шевелюру. До безобразия шелковистую и мягкую. Не то, что ее непослушная мочалка.       — И мне это говорит человек, который, как оказывается, кроме язвительности и надменности любит Шекспира и розы? Как, кстати тот чайный сорт?       Прикрыв веки от приятных манипуляций на голове, Драко тихо промурчал:       — Прижились. Мама от них без ума.       На губах девушки отразилась улыбка:       — Я очень рада. — Короткий миг приятного молчания, и Грейнджер лениво хлопнула Малфоя по бедру. — Через двадцать минут урок.       В ответ едва заметно кивнули.       — Так я прощен? — позволив Гермионе выскользнуть из объятий, Малфой расслаблено откинул голову на книжный стеллаж. Наблюдать за тем, как его девушка приводила себя в порядок, надевая маску собранности и серьезности, было одно наслаждение. А ведь еще несколько минут назад она с запрокинутой ногой на его плече, кое-как сдерживала сладострастный стон. Буквально недавно она сжимала от бессилия его волосы и немым шепотом вторила его имя.       Все знали Гермиону Грейнджер, как ту самую девчонку-всезнайку из Золотого трио, верную подругу Поттера и рыжего Уизли. Но только одному ему была доступна иная грань Гермионы.       Как и ей его.       — Прощен. Но новое перо Феникса ты мне обязан раздобыть! То был подарок от профессора Дамблдора, чтоб ты знал. — Короткий взмах палочки, и местами смятая блуза и юбка вернули себе безукоризненный вид. Вид типичной отличницы.       — Отлично. Сегодня же ночью проникну в его кабинет и общипаю славную пташку. — Хитрый прищур холодно-серых глаз, и Гермиона присела на корточки напротив довольного Малфоя. — Как думаешь, директор не будет против такой самовольности?       По-напускному задумавшись, Грейнджер приблизилась лицом к слизеринцу:       — Понятия не имею. Но если тебя отчислят, буду писать письма каждый день. Простой. Маггловской. Шариковой ручкой.       Драко наигранно сморщился.       — Ты меня убила.       — Я тоже тебя люблю. До вечера.       Глаза распахнулись сами собой, не успел сон с отголосками прошлого захватить снова в свой плен. Вперив взгляд в потолок, увенчанный единственной люстрой с лопастями вентилятора, Драко тихо усмехнулся.       — Что может быть хуже маггловской ручки? Верно. Маггловская дешевая гостиница… Ты бы мной гордилась.       Стиснув двумя пальцами переносицу и бесшумно зевнув, юноша лениво раскинул в сторону руки. Прохладный из-за гуляющего по номеру сквозняка хлопок приятно остудил открытые запястья и ладони. Тело охватил легкий озноб. Повернув голову в сторону окна, Малфой вздернул от удивления бровь. Прилег поваляться на пару минут, а в итоге проспал до глухих сумерек. Как там вечно отшучивался на свою сонливость Уизли… Старость — не радость?       Лежать было не так уж и дурно. Но перспектива прокрастинировать до самого утра не прельщала Драко. Как минимум потому, что его постель последние семь лет была неизменно одинокой. А он сюда прибыл это положение дел изменить.       Со скрипом от дряхлого матраса мужчина поднялся на ноги. На обшарпанный, местами прожженный бычками палас было брезгливо ступать даже подошвой, не то что голыми стопами, а садиться на побитое временем кресло или включать некое подобие телевизора, так вообще означало приговорить себя к суицидству. Или от выстреленной в задницу пружины или удара током. Сомнительное удовольствие потом встречаться с героически погибшими Поттером и Уизли с фразой: «Привет, неудачники, а меня приговорила маггловская мебель».       Перекочевав в тускло освещенное помещение два на два, Малфой прокрутил скрипучий, как и все остальное, вентиль. Крякнув, кран все же низверг из себя удивительно прозрачную воду. Намеков на ржавчину не было даже в запахе. Орошив влагой лицо и секундно помедлив, Драко взглянул на себя в небольшое зеркало, единственное во всем номере.       Все те же серые глаза, заострившаяся линия скул и бровей, впалые щеки, короткий ворох неизменно платиновых волос, удобно скрывающих намеченную обстоятельствами седину и шрам, тянущийся вдоль всей щеки, от основания челюсти до глаза. Война с тем, кого уже просто не хочется произносить, у каждого отпечаталась по-своему. Драко повезло больше, чем некоторым его сверстникам. Во всяком случае он еще дышал.       — Мальчик, который выжил… — иронично усмехнувшись, Малфой брызнул в свое отражение. — Поттер, эту шутку ты бы оценил.       Согнав последний сон, Драко обошел скромные апартаменты. Дешевизна, этим же обусловленный аскетизм и мрак. Он бы и рад снять что-то поприличнее и побольше, но рядом с домом Грейнджер располагалась всего одна гостиница. Наличие двух звезд себя вполне оправдывало. Одна за близость к его женщине, другая за предоставляемый утром свежезаваренный чай.       Окинув взором небольшой стол с изношенной скатертью, Малфой только сейчас заметил, что на нем не было папки. Той самой, в которой лежали все написанные для Гермионы письма.       — Блять. — Чертыхнувшись позаимствованным из лексикона гриффиндорки словом, Драко замер. — Ты ведь не мог их оставить … — Ладонь зарылась в область затылка, взбадривая короткий волос. — Двойное блять.       Прошлое — это единственное, что у него осталось от Гермионы. И перо феникса. Его он так и не успел передать. Чтобы хоть как-то унять душевную смуту, Малфой начал изливать свои мысли на бумаге. Дельный совет от матери позволил хоть как-то абстрагироваться от факта, что он остался один. Буква за буквой, строчка за строчкой, и постепенно к своему словоблудию Драко начал приписывать простое «Гермиона, здравствуй». От обращения к той, что всегда его понимала и принимала, становилось легче. Словно он и в самом деле обменивался с ней своими мыслями. Пусть и в одностороннем порядке.       — Минерва, — произнеся одними губами имя нынешнего директора Хогвартс, Малфой издал смешок. — Похоже, я все же рискну.       Что, если папку найдет именно она? Вдруг Гермиона, что так пристально за ним сегодня наблюдала, вспомнит все? Вспомнит его.       — Ты ведь этого хочешь. — Осев на край кровати, Драко скрепил в замок пальцы. — И сам Фатум решил помочь тебе. Нам.       — Драко, прошу, оставь ее. Позволь начать девочке жизнь с чистого листа. Это ее выбор. Уважай его.       Голос Макгонагалл отрезвляющим эхом пронесся в голове.        А ведь правда. Имеет ли он право что-то изменять?       — Со мной она будет счастлива. Как тогда. Нет. Еще лучше.       Терзания, что несколько месяцев не давали покоя и вынуждали быть тенью, постепенно начинали развеиваться.       — Я больше не брошу тебя, Гермиона. Не оставлю одну. Обещаю.       Вновь откинувшись на спину, Драко уставился на люстру. Он готов. Главное, действовать осторожно. Ведь теперь у него есть выбор, и он готов его сделать.       — Вспомни меня.       Вспомни.