— Эм… здравствуйте, сэр… вот ваша папка с письмами, я ее… — шлепок по лбу. — Идиотка! Какие письма? Выдаешь себя с потрохами, — устало растерев переносицу, Гермиона зарылась пальцами в непослушный волос. — Зачем вообще что-то говорить? — вырвав из стакана зубную щетку и выдавив на нее щедрую порцию мятной пасты, Грейнджер раздраженно шикнула. — Сначала сама себе создаешь проблемы, а потом их больше усугубляешь.
Покосившись через зеркало на виднеющийся из приоткрытой двери угол тумбы с покоящейся на ней папкой, девушка одернула себя:
— Все. Возьми себя в руки, — щетина остервенело прошлась по передними зубам, неприятно задевая десну. — Придешь, передашь папку официанту, и тот ее вернет. Элементарно.
Сомнительный план, но все же на время утренних процедур Гермиона успокоилась.
Бессонная ночь, проведенная за постыдным прочтением чужих писем, а следом резонным самобичеванием, отразилась на девушке как нельзя лучше.
— Может, отгул у самой себя взять? — ретушь консилером мрачной сини под глазами и… чуда не произошло. Усталость даже с косметикой читалась ясно. Либо просто кто-то не умел правильно наносить марафет.
Оставив попытку сделать из себя красавицу, коей она в принципе не была, Грейнджер надела брюки, дуэт футболки с рубашкой, и во избежание конфузных неурядиц удобные мокасины, в которых по необходимости она и марафон по пересеченной местности пробежит.
Если ей выдадут запасные легкие.
— Папка. Официант. И точка.
Нужная мантра перед выходом, и, заложив подмышку сумку и обременяющую душу ношу, Грейнджер выскользнула из квартиры.
Туман. Сырость. Ни капли солнца. Лондон, милый Лондон.
Затерявшись в мыслях и на автоматизме преодолев расстояние до кафе, девушка только на пороге в заведение отметила полное отсутствие посетителей. Как для владелицы забегаловки — это было плохо, а для набедокурившей преступницы — возможно, за ее мучения ей воздастся.
— Мисс Грейнджер, — словно из ниоткуда возникла хрупкая фигура, — доброе утро.
Эмма Лауд — вновь принятый менеджер и по совместительству главная спасительница от занудной бюрократии — протянула картонный стакан со свежей арабикой:
— Персонал, зал и летняя веранда к приему посетителей готовы. Пересменка прошла удачно. Ваш столик уже накрыт.
Звонкий и наполненный излишним энтузиазмом голос моментально заземлил и припечатал к реальности. Пунктик резюме об участии девушки в клубе дебатов аукнулся на периферии сознания.
«В следующий раз акцентируйся на менее громких увлечениях. Скажем, кройка и шитье…»
— Доброе утро, Эмма, — приветливо, насколько это было возможно, растянувшись в улыбке, Гермиона приняла кофе. — Спасибо тебе за уже проделанную работу, — кивнув стоящим наготове официантам, Грейнджер направилась в сторону укромно спрятанного в самом конце зала столика. Ее столика. — Отчеты я сейчас проверю. А вы, пока нет посетителей, также угоститесь кофе и чем-нибудь вкусным. Булочки из пекарни ведь уже завезли?
Принюхавшись и уловив ноты свежайшей сдобы, Грейнджер зажмурилась:
— М-м-м, еще не пробовала их, но уверена, вкус восхитителен. Подкрепитесь. За мой счет.
«Грейнджер, ты так решила себе карму очистить?»
Лауд, не ожидающая подобной щедрости, встречно просияла:
— Благодарю, мисс Грейнджер. Вы очень любезны, — пригласительно указав на заранее отодвинутый стул, Лауд учтиво кивнула. — Если Вам буду нужна — дайте знать.
— Разумеется. Хорошего рабочего дня.
Обменявшись любезностями и убедившись, что сотрудница удалилась, Гермиона опасливо положила папку на подоконник. Как если бы в ней лежали пароли от чемоданчика с известной красной кнопкой.
— Хорошо, — нервно начав помешивать несуществующий в стакане сахар, девушка устремила взгляд на улицу. Столик мистера S пустовал. — Есть шанс, что он вообще не придет. Тогда и возвращать ничего не придется. И изви… Боже, — смутившись, Гермиона шумно отхлебнула напиток. — Лгунья, аферистка и вдобавок ко всему трусиха, — беззвучный монолог превратился в недовольное шипенье. — Что это с тобой? Превращаешься… — звонок колокольчика над входной дверью, и Гермиона сдавленно поперхнулась, завидев знакомую белую копну волос.
Параноидальная сумасшедшая старуха. Диагноз на лицо.
Не лечится.
Судорожно развернув меню и перекрыв им свое лицо, Грейнджер затаила дыхание. Абсурдность своего поведения она не могла пояснить, так же, как и усилившуюся тахикардию от донесшегося глубокого баритона.
Низкий голос и жилистые предплечья — фетиши, которые Грейнджер для себя определила еще при просмотре в юности Крестного отца. И с тех пор обладай мужчина хотя бы одной из этих физиологическо-анатомической особенностей — внимание девушки моментально переключалось с пыльных талмудов на счастливого обладателя секс-индикатора.
— Благодарю, — уловив финальное слово и очередной перезвон колокольчика, Гермиона выдохнула. С невозмутимым выражением лица девушка надкусила приготовленную булочку и, издав довольное мычание, как бы невзначай посмотрела в сторону.
За панорамным окном, по диагонали от нее удобно устраивался мистер S. Белая рубашка с закатанными рукавами, темные отутюженные джинсы и начищенные до блеска оксфорды. В качестве добивающих самообладание аксессуаров — виднеющиеся даже на таком расстоянии сплетения вен и жил, а также выцветшая татуировка, охватывающая всю внутреннюю сторону предплечья правой руки.
— На рок-музыканты ты не похож, — пытаясь разобрать, что именно там изображено, Гермиона упустила из внимания, как незнакомец окинул взором окно.
— Мисс Грейнджер? — тактично кашлянув, возле девушки материализовался официант.
— Да, Хьюго? — голос нарочито приобрел властную ноту.
— Могу я сегодня после обеда отпроситься? — невысокий юноша с грустными, как у бассета глазами, едва заметно закусил слизистую щеки. — Мои родители прилетают в гости. Нужно встретить их из аэропорта.
Чудно. С ней заговорили о рабочих моментах, и ясность ума сразу вернулась из дальнего плавания.
— Конечно. Если из ребят кто-нибудь тебя подменит — я тебя не держу, — уголки губ слегка дрогнули. — Родители — это безумно важно.
Жаль, что столь очевидные вещи осознаются крайне поздно.
Вернее, она осознала поздно.
— Мелисса меня подхватит.
— Отлично. Передавай маме и папе привет.
Придя к взаимному пониманию с очередным подчиненным и даже успев немного понастальгировать о минувших семейных днях, Грейнджер вновь скользнула взглядом по своей цели.
Цель расслаблено сидела в кресле и, подперев кулаком щеку, изучала меню.
— Уставший, — произнесла одними губами очевидный факт.
Вид ухоженной, но не настолько безукоризненно уложенной шевелюры, и сонливый прищур стальных глаз выдавали в мистере S его состояние.
Грейнджер посмотрела на папку и снова на незнакомца. Губы виноваты поджались.
Длинные музыкальные пальцы, утонченный вкус в одежде и безумно… Безумно трогательные письма, адресованные… какой-то другой Гермионе. Как пить дать ясно —перед ней творческая натура. А где творчество, там и чувственность.
«Подруга, просто сделай это и больше никого не мучай».
— Хьюго? — поманив пальцем официанта, Грейнджер протянула папку. — Не мог бы ты передать эту вещь нашему гостю? Он вчера забыл папку, и, думаю, хотел бы ее вернуть.
Необоснованное наваждение как рукой сняло.
— Да, мисс Грейнджер. Одну секунду.
Ну вот, а она переживала. Делов-то.
С чистой совестью передав свое душевное бремя, Гермиона с каждым шагом удаляющегося Хью чувствовала, как внутри становится свободней и легче.
Напоследок глянув, как мистер S получил свои вещи и как на его бледно-розовых губах расплылась благодарная улыбка, Грейнджер благоговейно выдохнула.
Никакой надуманной драмы. Все разрешилось так, как сетовал здравый смысл, а не утомленное одиночеством сердце.
В конце концов, сколько в Англии Гермион?
Вынув из сумки ноутбук, девушка запустила бухгалтерскую программу.
Ладно, иначе сформулируем вопрос. Сколько в Англии Гермион, в которых, цитата, «хочется снова и снова раствориться»?
Ярко-синяя лента загрузки медленно наполнялась цветом.
Пять процентов. Семь. Десять.
— Хотя тот отрывок про несносность взбалмошного нрава вполне тебе подойдет, Грейнджер. Сама Мегера позавидует твоим истерическим припадкам.
Тридцать процентов, и Гермиона откинула голову, упираясь затылком в стену.
— Возможно, неспроста у тебя никого нет… Кота что ли завести… Рыжего ... И назвать его Живоглотом, — смешок, — точно. Так и поступлю.
— Мисс Грейнджер, — Хьюго прочистил горло. — Это Вам от нашего гостя, — опустив возле ладони свернутый пополам лист бумаги, официант кивнул и оставил девушку одну.
И снова в эфире тахикардия.
Побуравив послание еще несколько секунд, Гермиона вспомнила, что она уверенная в себе женщина, а не пубертатная девчонка.
Шелест знакомой бумаги, и где-то в самых потаенных уголках сознания маленькая девочка заверещала фальцетом.
Моя Вам благодарность.
За приятное заведение и за надежду вернуть свои рукописи.
Снова и снова перечитывая каллиграфически выведенные строки, Гермиона силилась не растянуться в улыбке.
— Это тоже от того джентльмена, — Хьюго снова тактично вмешался в мысленный пляс. На сей раз с шоколадным брауни, украшенным мятными листочками. — Приятного аппетита.
«Нет, Грейнджер! Не вздумай витать в облаках. Это всего лишь угощение в знак…»
— Хью, не мог бы ты передать нашему гостю и от меня послание?
Прощай Гермиона — сама рассудительность. Здравствуй — неизвестная особа с взбитыми сливками вместо мозгов.
Мои родители были бы счастливы слышать, что кому-то понравилось их заведение. В особенности, если этот кто-то отдает дань памяти рукописному ремеслу.
P.S
Брауни — моя слабость. Спасибо за Вашу интуицию и манеры.
Перечитав свой ответ и отметив явное отличие в почерках, Грейнджер максимально равнодушно передала свернутый лист официанту.
— Спасибо.
Губы прижались к кромке стаканчика, и остатки кофе залпом осушились. Пищевод неприятно обожгло, но на фоне общей горячки тела эти ощущения затерялись.
«Перестань фантазировать. Смотри, он сейчас прочтет твои закорючки и спустя несколько минут покинет кафе. И радуйся, если не навсегда»
Отчитав себя и на счет три выдохнув, Гермиона посмотрела в окно.
Мистер S как раз читал ее каракули. И… улыбался.
«Грейнджер, на твой почерк иной реакции и ждать не требовалось».
— Да? Тогда почему он берет ручку?
Красивые пальцы обхватили однозначно увесистый паркер, и вот мистер S уже что-то выводил. Отточенно и осмысленно.
Таким паркером и такими пальцами ему бы в пору ваять великую классику, а не ответ на подобие флирта.
«Если тебе сейчас принесут контактные данные каллиграфа, обещай не выпивать две бутылки вина за вечер».
Две минуты, и Хьюго с многозначительным взглядом и хвостом из подглядывающих издалека коллег протянул сверток.
— Как будете готовы ответить — махните рукой.
Отлично, сплетни дня для узкого круга людей уже состряпаны. Вечером от соседки — миссис Дэнч впору ждать тыквенный пирог. Именно его она приносит, когда хочет разузнать обо всем и в мельчайших подробностях.
— Я не заставлю долго ждать.
Кажется, я вторгся в нечто глубокое и личное, поэтому прошу меня заранее простить.
Приятно слышать, что моя скромная проба пера сошла за «рукописное ремесло». И вдвойне ценно осознавать, что угадал с десертом.
По правде я выбрал то, что сам регулярно здесь беру.
P.S Надеюсь, я не доставляю Вам хлопот и не отрываю от более важных дел.
P.S.S Обещаю, официант Хьюго получит достойные его оперативности и учтивости чаевые.
— Ваша идеальность меня пугает, мистер S, — издав смешок, Гермиона тут же вооружилась ручкой. Периферийным зрением она видела, как за толщей стекла ее прожигала холодное марево взгляда. Но для написания внятного ответа нужны были крупицы здравомыслия, поэтому смотрим только перед собой и только на бумагу.
Вторглись — это слишком грубо. Скорее, деликатно постучали. И, поверьте, Вам за это не за чем извиняться.
А вот в мой адрес слово «вторгнуться» будет употреблено уместно. Прошу извинить, но я случайно прочла одно Ваше послание. И, признаюсь, оно меня глубоко тронуло. Уверена, девушка, которой Вы это адресуете или адресовали — большая счастливица. Заявляю без лукавства и лести.
Хлопот ни мне, ни моим сотрудникам Вы не доставляете. Как видите, толпа посетителей у нас обслуживается на высшем уровне. Ни одного недовольного или обделенного.
Хьюго к тому же у нас легкоатлет. Поэтому, он рад совмещать приятное с полезным. Но чаевые ему, как студенту, и вправду будут очень кстати. Отдельная Вам благодарность.
P.S Хьюго, кстати, весьма недурно разбирается в чае и кофе. Поэтому, можете к нему смело обращаться, если пожелаете ароматный напиток, соответствующий Вашему настроению.
P.S.S Прошу простить за мою поэму Гомера. Никогда не умела писать кратко.
Доведя мысли до самой кромки листа, Гермиона невольно скривилась от играющих строк. Если у мистера S все предложения были выдержаны строго параллельными линиями, то у нее слова то и дело взмывали вверх.
— Хью, это в последний раз, — убеждая в этом больше себя, девушка вручила послание.
«Оно к лучшему. Даже если из этого ничего не выйдет. А из этого ничего не выйдет — ты хотя бы вспомнила, какого это чувствовать себя так…»
— Мисс?
Однако столь скоростного возвращения Хью она не ждала.
«Версия про контакты каллиграфа еще актуальна».
Не желаете прогуляться?
«А какое на мне сейчас белье?»
