The last fight

Гермиона оказалась в какой-то небольшой спальне, видимо, принадлежащей Беллатрисе. Спустя мгновение в комнате появилась она сама. Вслед за ней вошел Том Реддл. — Как же меня достала эта школа! — воскликнула Беллатриса и швырнула сумку с учебниками в угол. — Я опять провалила экзамены. Том Реддл сел на кровать и, посмеиваясь, наблюдал за девушкой. — Надеюсь, не по Защите от Темных Искусств? — Конечно, нет! — возмутилась Беллатриса. — Зельеварение. Я сделала все правильно, просто на это зелье нужно было больше времени, чем нам дали! А этот старый маразматик Хагрид… В общем долгая история. И почему в Хогвартсе работают одни идиоты?! Как жаль, что тебя не взяли на работу профессором к нам. Волшебница села на кровать рядом с Томом, и он ободряюще приобнял ее за плечи. — Все будет хорошо, пересдашь в следующем году. А сейчас впереди два свободных месяца. Мы могли бы провести каникулы вдвоем где-нибудь. — А как же твоя работа в «Горбин и Бэркес»? — поинтересовалась Беллатриса. — Я могу взять отпуск. Так ты согласна? — Не знаю, — замялась девушка. — Думаю, родители будут против. Том усмехнулся. — С каких это пор тебя стало волновать их мнение? Понимаешь, — парень задумался, перебирая локоны Беллатрисы, — мне скоро нужно будет надолго уйти по своим делам, скорее всего на несколько лет. — Зачем? — встревоженно спросила Белла и слегка отстранилась от Тома. — Мне предстоит научиться еще стольким вещам, — ответил он неопределенно. — Больше всего я боюсь умереть, так и не успев достигнуть величия. Его черты лица будто исказила судорога, когда он признался в своем главном страхе. — Не говори так! Многие волшебники живут долго, — поспешила успокоить его Беллатриса. — Ты станешь великим и проживешь как минимум лет двести… — Может и двухсот лет окажется недостаточно для того, чтобы добиться такой власти, какой желаю я, — возразил он остервенело. Любого адекватного человека испугали ли бы намерения будущего темного волшебника, но Беллатриса смотрела на него до боли любящими глазами. — О, как бы я хотела, чтобы ты жил вечно, — прошептала она. Странная ухмылка искривила лицо Реддла. — Я тоже, — он отвел взгляд, губы его слегка задрожали. — Смерть — это так мерзко и унизительно. Человек, у которого еще недавно были какие-то планы, мечты, который был кому-то важен, превращается в уродливый разлагающийся труп. И его просто бросают в землю, чтобы он там сгнил, как мусор, как скелет недоеденной рыбы! Разве можно стать властелином мира и распоряжаться судьбами других людей, если не можешь управлять даже своей собственной? Я ведь сейчас смертен, как самый обычный магл. Моя жизнь может оборваться в любой момент, и на этом моя власть закончится. Все забудут меня после смерти уже через пару лет. И никто больше никогда не узнает о том, что жил когда-то на свете такой великий волшебник, — он сделал паузу. — Умирать должны только маглы и обыкновенные мелкие волшебники, которые не способны сделать ничего великого. Они — просто расходный материал для продолжения рода, их предназначение — подчиняться сильным, таким, как я. Выдающиеся же волшебники имеют право распоряжаться их жизнями, им разрешено больше, чем остальным. И они должны жить вечно, потому что такие маги нужны этому миру! Гермиона поморщилась, услышав эту бредовую теорию. Она никогда в жизни не слышала ничего более нарциссичного. Даже Беллатрису на этот раз заявление Реддла немного смутило. — И к какой же категории волшебников ты относишь меня? — спросила она. Том не ответил. Некоторое время они молчали. Гермионе почему-то стало немного жаль Беллатрису. Ведь это такое естественное и понятное ей чувство — желание, чтобы любимый человек жил вечно. Кто же знал, что это приведет к таким страшным последствиям.  — Ты никогда не рассказывал, чем сейчас занимаешься, — снова заговорила Беллатриса. — Это связано с… помнишь я принесла тебе книгу про это?.. Крестражи, точно! Что это такое и зачем тебе… — Расскажу когда-нибудь, — резко оборвал ее Реддл. — Ты не поймешь, это еще слишком сложная для тебя магия. Беллатриса слегка покраснела и отвернулась. — Ты что, обиделась? — спросил, смягчившись Том. — Нет, — угрюмо ответила девушка. — Я же вижу. У тебя привычка надувать губы вот так, — он сложил губы бантиком, и Беллатриса не смогла сдержать улыбку. — Я говорил тебе, что это чертовски сексуально? — его руки скользнули на талию волшебницы, и он жадно поцеловал ее. Гермиона поспешно отвернулась и стала разглядывать картину, висящую на стене, пытаясь игнорировать то, что происходило у нее за спиной. «Ну и как перенестись в другое воспоминание?! Мерлин, я не хочу на это смотреть…» К ее облегчению, дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Нарцисса. Она тут же захлопнула дверь обратно, но Том уже встал и сказал Беллатрисе что-то о том, что ему нужно идти. Воспоминание постепенно отдалялось от Гермионы и растворялось в зеленоватой дымке. Сцена переменилась. Гермиона оказалась, видимо, на какой-то Слизеринской вечеринке в трактире. На столе валялось множество пустых бутылок из-под Огневиски. Через всю комнату время от времени пролетали заклятия, выпущенные кем-то из развеселившихся волшебников. Здесь был и Люциус Малфой, с достоинством сидевший за столом. Видимо, воспитание не позволяло ему присоединиться к общему веселью. Беллатриса же танцевала в центре толпы волшебников, не обращая внимания на косые взгляды своей сестры, которая как всегда стояла у стенки в одиночестве. Беллатрису всегда раздражала эта нелепая аристократичность в Нарциссе, и, наверное, чтобы позлить ее еще больше, она забралась на шаткий деревянный стол и, глотнув из бутылки немного виски, снова начала танцевать. Под каблуками ее сапог столешница разваливалась в щепки, а стаканы со звоном падали на пол. Слизеринцы подпевали и кричали что-то в такт музыке. Нарцисса, вздохнув, отвернулась от вызывающего отвращение зрелища и поймала на себе взгляд Люциуса. В трактир вошёл Том Реддл, увидев танцующую Беллу, рассмеялся и подошёл к ней. Девушка уже устала и остановилась перевести дыхание. Передние пряди волос сбились на лицо, она тряхнула головой, чтобы смахнуть их, и улыбнулась Реддлу. Он протянул руки и сказал: — Прыгай. Беллатриса упала в объятия Тома, он поцеловал ее в лоб и крикнул волшебникам: — Ну что, повеселимся?! Слизеринцы вышли из бара вслед за ним и толпой двинулись по тропинке в сторону какой-то магловской деревни. На улице было уже темно. Почти ни в одном доме не горел свет. Навстречу им шел какой-то старик, явно не волшебник. Когда он проходил мимо, Беллатриса споткнулась о камень, и ее пошатнуло в сторону. Столкнувшись с незнакомцем, она чуть не сбила его с ног. — Смотри, куда прешь, дура! — злобно проворчал он и спихнул ее локтем с дороги. — Эй, постой! — крикнул ему Реддл. Магл обернулся и подошел к нему. — Как ты разговариваешь с моей девушкой? Беллатриса отошла на край дороги и довольно наблюдала за разборками. — Скажи своей безмозглой бабе, чтобы меньше пила, — пробормотал старик. — Она едва на ногах держится. Том скривил лицо и схватил его за воротник кофты. — Мерзкий магл! — выплюнул он. — Как смеешь ты так обращаться к чистокровной волшебнице?! Старик, ничего не понявший, удивленно поднял глаза на Реддла, но долго удивляться ему не пришлось. — Авада Кедавра! Безжизненное сухое тело старика повалилось на дорогу. Он пнул его, скинув в канаву, и волшебники пошли дальше. Все они смеялись и оживленно болтали, как ни в чем не бывало. — Куда сегодня пойдем? — спросил Эйвери. — Да какая разница! — нетерпеливо воскликнул Гойл. — Зайдем вот в этот дом, — он указал рукой на небольшой покосившийся домишко. Волшебники один за другим ворвались в дом, так что деревянное крыльцо прогнулось и затрещало под топотом ботинок. Испуганные маглы вскочили с постелей и уставились на десяток лиц в капюшонах. Том схватил за руку ребенка, спавшего в углу, а Эйвери приставил нож к горлу матери, сидящей рядом с его кроватью. Паренек лет тринадцати, сидевший в углу, попытался незаметно снять со стены топор, висевший на крючке. В него тут же полетело убивающее проклятие Тома. Тело с глухим стуком упало под ноги его сестре, девушке с белыми волосами. Она судорожно вскрикнула и опустилась к нему, поддерживая его голову у себя на коленях. Гойл, громко стуча сапогами, приблизился к ней, поднял за подбородок ее бледное лицо с впалыми щеками и оскалил зубы в ухмылке. — Эй, стой! — крикнула ему Беллатриса. — Я хотела забрать ее себе. — Подождешь, — отрезал Гойл, — я все равно не собираюсь ее убивать. Он грубо взвалил ее на плечо и вышел из дома. Том достал волшебную палочку и направил ее в висок мальчика, которого держал за руку. — Сразу убьем его или хочешь развлечься? — спросил он, обращаясь к Беллатрисе. Мать мальчика отчаянно забилась, пытаясь вырваться из крепкой хватки Эйвери, зажавшего ей рот ладонью. Она пыталась что-то сказать, и вдруг Эйвери, ругнувшись, отдернул руку. — Эта сука меня укусила, — зло пробормотал он и потер ладонь, с которой стекала кровавая струйка. — Пожалуйста… — сквозь слезы пролепетала женщина. — Не трогайте его, убейте меня! Тт..там в сундуке, — она указала рукой в дальний угол, — деньги и некоторые драгоценности… Возьмите все, что вам нужно! Реддл усмехнулся, а Беллатриса тем временем поспешила к сундуку и открыла его, высыпав на пол все содержимое. Она повертела в руках какой-то кулон, сунула его в карман и обернулась. — Давай не будем поступать так жестоко, — скорчив сочувственную гримасу, попросила она Тома. — Хорошо, как скажешь, дорогая, — ответил он и обратился к рыдающей женщине. — Благодари нас за милосердие — твой сын умрет быстро, даже не успев ничего почувствовать. Едва он успел договорить эти слова, как Беллатриса выхватила нож и, подскочив сзади, перерезала мальчику горло. Ярко-алая кровь, в темноте казавшаяся почти черной, хлынула из артерии и забрызгала детскую кроватку. Женщина издала истошный вопль и тут же повалилась на пол от удара сапогом Эйвери. Корчась от боли и держась за бок, она судорожно всхлипывала. Слизеринец взял нож у Беллатрисы, всадил его в ребра женщине и провернул несколько раз, разрывая плоть изнутри. Том Реддл отошел в сторону, с оттенком отвращения наблюдая за этим, — он, в отличие от многих волшебников, не любил убийства «по-магловски», но относился снисходительно к этой слабости своей подруги. За спиной у волшебников распахнулась дверь, Гойл скинул девушку с белыми волосами на пол. Ее ночнушка была вся в грязи и крови, волосы спутаны, местами вырваны клочьями. Она отползла в угол и села, обхватив колени руками. Когда Беллатриса подошла к ней, девушка слабо приподняла голову и посмотрела на нее воспаленными умоляющими глазами. Она наивно искала защиты у единственной в этой компании женщины, не догадываясь о ее особенной жестокости. Волшебница применила к девушке Круциатус, и ночную тишину деревни разорвал чудовищный крик. Гермиона, с трудом сдерживая тошноту от увиденного, перенеслась в следующее воспоминание. Прошло уже несколько лет. Беллатриса и Том Реддл выглядели повзрослевшими. В лице Тома появилось уже что-то отталкивающее, неестественное, схожее с будущим его обликом Волан-Де-Морта. Бледная кожа обтягивала острые похудевшие скулы, губы сжались в одну тонкую линию, а под глазами лежали красноватые синяки. Было видно, что ему не терпелось что-то рассказать. Они зашли в дом, где жила Беллатриса, и поднялись по лестнице на последний этаж до ее комнаты. Том вдруг схватил ее за руку и спросил: — Так ты догадалась, что я хочу тебе подарить? — он выжидающе посмотрел на Беллатрису. Она задумалась, хотя уже давно знала о его планах на нее. — Это черная метка? — Угадала. Но перед тем, как я приму тебя в Пожиратели Смерти, ты должна доказать свою преданность. У меня есть идея, как повеселиться в твой последний школьный день. Помнишь, ты говорила, что хочешь, чтобы эта ненавистная школа взлетела на воздух? — Нет, я же это не всерьез, — испугалась Беллатриса, вспомнив свои слова, брошенные когда-то без всякого намерения. — Слушай, слушай! — продолжал Том. — В последний день ведь все ученики собираются в Большом Зале. Там будут и все полукровки и маглорожденные. Мы подожжем зал Адским пламенем, точнее ты сделаешь это, и тогда спасутся только сильнейшие, только те, кто достоин жить, — чистокровные волшебники, — восторженно объяснял он. — Подумай, как будет весело! Только представь эти искаженные ужасом гримасы грязнокровок, горящих в огне! Нечасто Гермиона видела Темного Лорда улыбающимся. А сейчас его просто переполняла радость, и от этого он выглядел еще более жутко. — Весело?! По-твоему, это весело? Адский огонь невозможно остановить! — пыталась образумить его Беллатриса. — Погибнут все, и я тоже! Том отрицательно покачал головой и взял Беллатрису за руки: — Ты чистокровная. В твоих жилах течет непобедимая магическая кровь. Ты спасешься, как и все остальные настоящие волшебники — уверенно заявил он. — А если и нет, разве ты не хочешь умереть во имя великого дела? Беллатриса отдернула руки и попятилась назад. Реддл сейчас выглядел полусумасшедшим, она никогда еще не видела его в таком состоянии. Волшебник угрожающе приближался к ней, и Беллатриса, нащупав ручку двери позади себя, скрылась за ней. Том попробовал ее открыть с помощью заклинания, но Беллатриса наложила какие-то сильные чары, и дверь не поддавалась. — Какого еще великого дела? — дрожащим голосом спросила она. — Я не понимаю, о чем ты! Что за безумие? — Я уже говорил: мы создадим мощную организацию, в которую вступят самые сильные темные волшебники, и тогда мы получим власть над всем миром, поработим маглов! — Том ударил кулаком в дверь на последнем слове, так что Беллатриса вздрогнула и отскочила к стене. — Но для этого нужно уничтожить всех грязнокровок. Да и сама подумай, разве эти выродки маглов достойны жизни? Я уже пытался уничтожить их с помощью Василиска, но ничего толком не вышло. И я хочу наконец закончить то, что начал. Ты же поможешь мне? — Я не буду этого делать! Это уже слишком. Я хотела убивать врагов, а не этих жалких грязнокровок! — Эти маглы стоят на моем пути к величию, а значит они мои враги! — проревел Реддл. — В чем твоя проблема?! Тебе же нравилось убивать… Открой дверь, Белла, — уже мягче попросил он. — Не будь такой глупой! Подумай, от чего ты отказываешься. Я разделю с тобой власть над магическим миром, ты будешь такой же великой, как и я, и ты тоже будешь жить вечно. Беллатриса снова прислонилась к двери. Ее охватил ужас, от которого даже слезы застыли в глазах. — Разве ты готов делить свою власть с кем-то еще? Не поверю в это ни на минуту, — голос ее был охрипшим и предательски дрожал. — Уходи, пожалуйста! — Я ведь люблю тебя! Я хочу, чтобы мы жили в идеальном мире. Я делаю все это для тебя, и только ты можешь мне помочь! Не оставляй меня одного… — почти умолял он. — Послушай, хочешь стать моей женой? — сказал вдруг Том. Беллатриса молчала. — Знаю, что хочешь… Ты должна быть моей! Я — все, что тебе нужно, — произнес он каким-то неприятным замогильным и властным голосом. — Скажи хоть что-нибудь, меня достало твое молчание! Он еще раз ударил в дверь кулаком, оставив на ней вмятину. Грохот разнесся эхом по всему коридору. Где-то внизу на лестнице послышались шаги. — БЕЛЛАТРИКС! Открой дверь!!! — орал Реддл, срывая голос. — Открой, иначе я разнесу здесь все! Считаю до трех… Шаги приближались, кто-то поднимался по лестнице и был уже совсем близко. Волшебник нервно оглянулся и в последний раз ударил кулаком в дверь. — К черту! БОМБАРДО! Буквально за долю секунды Беллатриса успела трансгрессировать, увернувшись от обломков каменной стены. Гермиона, забыв, что она находится в воспоминании, испуганно пригнулась от летящих на нее камней и вдруг почувствовала, как будто ее подняли вверх за шиворот. Темный коридор стремительно отдалялся, а Гермиона поднималась все выше. Неожиданно она снова очутилась в поместье Малфоев в комнате Беллатрисы Лестрейндж. Почувствовав за спиной крепкую хватку Беллатрисы, вытянувшей ее из Омута Памяти, она попыталась вырваться, но волшебница развернула ее лицом к себе. Гермиона замерла и затаила дыхание от страха. Дикий взгляд волшебницы прожигал ее насквозь. — Что ты здесь делаешь?! — рявкнула Беллатриса и толкнула ее, прижав к стене. Вдруг в коридоре послышались шаги. Дверь в комнату была приоткрыта, и Беллатриса разглядела в темноте Нарциссу. На ее лице промелькнула тень страха. Волшебница стремительно схватила Гермиону, повалила на пол и ловко перекатилась вместе с ней под кровать. Нарцисса услышала шум и направилась в сторону комнаты. Беллатриса, видимо боясь, что Гермиона позовет на помощь, зажала ей рот ладонью. — Лежи тихо и не шевелись, — успела Лестрейндж приказать ей до того, как ее сестра вошла, осветив палочкой комнату. Она остановилась в дверях, даже не пытаясь пробраться внутрь через завалы хлама, и настороженно оглянулась. Убедившись, что в комнате никого нет, Нарцисса развернулась и закрыла дверь. Послышался скрежет ключа в замке — на всякий случай она решила запереть дверь. Беллатриса все еще крепко держала Гермиону. Наконец спустя пару минут, убедившись, что Нарцисса не вернется, она убрала ладонь с ее рта. Гермиона хотела что-то сказать, но растерялась. Беллатриса тоже молчала, нервно покусывая губу. Ее другая рука по-прежнему удерживала бедро Гермионы, прижимая ее к полу. Гермиона чувствовала себя странно: почему-то ей больше не хотелось сопротивляться, она настолько устала, что продолжала беспомощно лежать на полу. Тепло от руки Беллатрисы на бедре как-то приятно разливалось по всему телу. Но тут же она испытала отвращение от собственных мыслей. — Можете меня отпустить. Я все равно не сбегу, — чуть слышно сказала девушка. Погруженная в собственные мысли Беллатриса по-видимому уже забыла, за что злилась на Гермиону. Она рассеянно убрала ладонь, проведя ей по ноге девушки, которую слегка обтягивали джинсы. По телу Гермионы пробежала дрожь. «Это от страха, — подумала она. — Я уже не знаю, что ожидать от этой психички». Теперь нужно было побыстрее убраться из поместья, чтобы Нарцисса ничего не заподозрила. Беллатриса взяла Гермиону за руку и трансгрессировала. В следующее мгновение они оказались посреди огромного поля убранной пшеницы в Хогсмиде. Беллатриса молча пошла по тропинке в сторону Хогвартса. Гермионе ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Она неохотно поплелась позади, ежась от холода. Был предрассветный час. На жухлой листве уже лежал иней. Гермиона посмотрела в небо. Круглая ярко-желтая луна освещала деревеньку. Гермиона вдруг вспомнила Люпина. Как он погиб? Может быть даже, его убила Беллатриса. Скольких вообще людей она убила за всю свою жизнь? Девушка старалась отогнать от себя мрачные мысли, но ее преследовали воспоминания, увиденные в Омуте Памяти. Мальчик с перерезанным горлом, изнасилованная девушка. Они просто стали очередным развлечением для подвыпивших слизеринцев. Одна мысль о том, что волшебники когда-то обращались так с маглами, приводила в ужас. Значит, Беллатриса всегда была такой жестокой. Гермиона только сейчас поняла, что в глубине души надеялась увидеть в ее воспоминаниях что-то, что оправдывало бы ее хоть немного. Тяжелое детство или влияние Темного Лорда. Гермионе просто не верилось, что кто-то может по собственному желанию стать таким тираном. Но так оно и было. Для Беллатрисы не было никакого оправдания. Это был полностью ее выбор. Однако кое-что еще Гермионе не давало покоя. Вдруг, повинуясь какому-то внутреннему порыву, она побежала по тропинке и догнала волшебницу. Беллатриса, казалось, не замечала ее. Девушка осторожно пошла рядом с ней, держась на некотором расстоянии. — Что тогда случилось? Темный Лорд правда… сделал то, что собирался? — быстро спросила она, пока не пропала решимость. Беллатриса резко остановилась, шумно втянула воздух и обернулась к Гермионе, сверкая хищными глазами. — Да как ты смеешь?! — женщина дрожащей рукой направила на нее палочку. — Какого черта ты вообще делала в моей комнате? Беллатриса попыталась сказать это со злостью, но голос отчего-то прозвучал так, будто она вот-вот заплачет. Гермиона посмотрела на нее и увидела во всем облике волшебницы отчаяние. Похоже, что это воспоминание о Темном Лорде было особенно болезненным для нее. Беллатриса опустила палочку и медленно пошла дальше. Наконец она заговорила: — А сама то как думаешь, выдержал бы Хогвартс Адское пламя? Он не сделал этого, — она отвернула голову, делая вид, будто смотрит в небо. — Я его остановила. Брови Гермионы удивленно поползли вверх, она хотела что-то ответить, но Беллатриса не дала ей сказать. — Глупая девчонка. Уж не подумала ли ты, что это было милосердием к грязнокровкам с моей стороны? — усмехнулась она и по взгляду Гермионы поняла, что именно так та и думала. — Тогда почему? — спросила Грейнджер. Беллатриса какое-то время молча шла, перебирая травинку в руках и раздумывая над ответом. Посреди ночной тишины был слышен лишь один шорох колосьев. — Это было необдуманное решение со стороны Темного Лорда, — неуверенно, как будто впервые не соглашаясь в чем-то с мнением своего повелителя, произнесла она. — Столько чистокровных волшебников, которые позже сражались на его стороне, могло погибнуть. Адский огонь уничтожил бы все. Я не понимаю, почему он решил… — повысив голос, она осеклась на полуслове и замолчала. Гермиона просто не выдерживала это ужасное напряженное молчание. — Вы поступили правильно, — сама не зная зачем, сказала она. Беллатриса бросила на нее короткий презрительный взгляд. — Я не нуждаюсь в одобрении грязнокровки. — Понятно, — не к месту ляпнула Гермиона и решила больше ни о чем не спрашивать волшебницу. Но она сама снова заговорила: — Я жалею об этом. Надо было сжечь дотла эту чертову школу. Гермиона не знала, что на это ответить. Откуда столько злости в Беллатрисе? Они шли уже четверть часа, а поле все не заканчивалось. Гермиона начала хромать. Несмотря на то, что Люциус залечил ее переломы, все тело снова начинало ломить (Темным волшебникам магия исцеления дается плохо, а чаще они вообще ей не владеют). Она сильно отстала и Беллатриса недовольно обернулась: — Что ты плетешься, как подыхающий слизняк? Тут Гермиона немного вспылила: — Вообще-то вы вчера сломали мне ребро! И почему мы не могли трансгрессировать поближе к Хогвартсу? — Если не ускоришься, сломаю еще одно, — холодно ответила Беллатриса, проигнорировав ее вопрос, и пошла дальше. Нехотя Гермиона поплелась за ней. Наконец спустя еще четверть часа они вышли на дорогу, и Беллатриса остановилась, чтобы передохнуть. Гермиона с облегчением присела на траву у обочины. От земли тянуло холодом и сыростью, но она настолько ослабла, что просто не могла стоять на ногах. Девушка поджала колени и положила голову на руки, закрыв глаза. Жутко хотелось спать. Она не видела, что делает Беллатриса, и понимала, что это небезопасно, но ей уже было все равно. — Грейнджер! — грубо окрикнула ее волшебница. — На улице почти зима. Если ты замерзнешь и сдохнешь, Люциус убьет меня. Поднимайся. Гермиона, не поднимая головы, отрицательно покачала ей. Ослушаться Беллатрису было страшно, но она действительно была не в состоянии сейчас встать. Все кости и суставы ломило, как от Круциатуса. Вдруг она почувствовала, как плотная мягкая ткань коснулась ее плеч. Беллатриса накинула на Гермиону свою мантию. Девушка даже подумала поблагодарить ее, но волшебница с таким презрением бросила очередное оскорбление в ее сторону, что она передумала. Почувствовав, что пора идти дальше, Гермиона поднялась с земли. Она посмотрела на Беллатрикс, стоящую под теплым ярким светом луны. Волшебница стояла спиной к ней и смотрела куда-то вдаль. Холодный осенний ветер раздувал подол ее платья. Гермиона подумала вернуть ей мантию, но тут же отказалась от этой идеи. Ее и саму все ещё трясло от холода. Девушка в нерешительности стояла. Хотелось уже поскорее вернуться в Хогвартс. Беллатриса вдруг обернулась. Темная копна кудрей перекинулась ей на плечи. Гермиона, смотревшая в это время на нее, быстро опустила взгляд в землю. — Так тебе не интересно узнать, что было дальше? — спросила волшебница как будто с сожалением. Гермиона не знала, что на это отвечать и стоит ли отвечать вообще. Подумав, она сказала: — Мне неинтересна ваша личная жизнь. Это не мое дело. — Правда? — Беллатриса усмехнулась. Гермиона не переставала поражаться ее переменчивому настроению. — Тогда зачем, черт возьми, ты следила за мной школе и зачем смотрела мои воспоминания? В чем твоя проблема, я не понимаю? Гермиона сглотнула, к горлу подступала нервная тошнота. Снова закололо в груди, в том месте, где были сломаны ребра. Ей захотелось заплакать. Она и сама уже ничего не понимала. Девушка снова вспомнила о данном обещании. — Как мне теперь жить дальше? — с тихим отчаянием в голосе спросила она. Беллатриса округлила глаза. — Ты у меня это спрашиваешь? Мне нет дела до твоей жизни, — сказала она жёстко и добавила, — Можешь пойти и утопиться, если хочешь. От обиды глаза наполнились слезами. Как будто она ожидала услышать от Беллатрисы слова утешения. — Вам это не выгодно! — сказала она с ожесточением. — Я согласилась помочь вам. — Ты слишком высокого мнения о себе, грязнокровка! — Беллатриса угрожающе нависла над Гермионой. — Не забывай, что ты ничем не отличаешься от остальных маглов и не представляешь для меня никакой ценности. — Так почему вы не убьете меня? — спросила Гермиона. — Потому что так решил Люциус. Но если ты откажешься выполнять свои обязательства, он передумает. На этом их разговор закончился. Когда волшебницы дошли до дороги, ведущей к замку, Беллатриса остановилась. — Иди и не попадайся никому на глаза. Мне дальше в другую сторону. Гермиона догадалась, куда собирается идти Беллатриса. Она уже видела эту дорогу через лес. — Вы пойдете на кладбище? — зачем-то спросила она и тут же прикусила язык. Давала же себе слово — не разговаривать с Лестрейндж без необходимости! — Не твое дело, — холодно ответила Беллатриса. Гермиона уловила что-то странное в ее взгляде, но тут подул ветер, и кудри скрыли ее лицо.