Время каждой вещи под небом

Два последующих дня прошли без происшествий. Город продолжал чествовать своего героя. Берни с ребятами попали в выпуск не только местных, но и национальных новостей. В универмаге, где Мириам работала был небольшой отдел электроники, где продавались рации, радиоприемники, детали к ним и недавно появились в продаже телевизоры. Они были страшно дорогими и мало кто мог пока их себе позволить. Один из приборов стоял всегда включенным для рекламы, и сотрудники универмага в перерывы бегали поглазеть на диковинку. В программе национальных новостей показали историю о подвиге моряков береговой охраны. Продавщица отдела электроники прибежала за Мириам и выдернула ее прямо от кассы. Мириам едва успела ее закрыть перед тем, как выбежать из-за прилавка. Покупатели даже не возмущались, настолько все в их городке были осведомлены о том, что произошло недавно. Более того, некоторые из очереди даже побежали вслед за Мириам в отдел электроники. Они успели к самому концу передаваемой новости. Самого Берни или ребят в репортаже не показали. Только их фотографии, взятые из досье. Репортер с благоговением говорил о том, какое невозможное деяние совершили четверо моряков береговой охраны, сколько мужества это от них потребовало. Мириам чувствовала, что тень славы Берни Веббера пала теперь и на нее, потому что жители Чатема стали как-то дружелюбней к ней, что ли. Сам Берни с ней почти не разговаривал после того странного ужина. Не избегал, но и не говорил ничего, что бы не относилось к их быту. Мириам подстроилась под его настроение. Главное, что она отговорила мужа от побега в Бостон. Она знала Берни, видела, что он погружен в себя, что он решает, как им жить дальше, и любое давление сейчас вызовет лишь противодействие. Какое бы решение Берни не принял, он должен был сделать это сам. Гаса она в эти дни не видела. Наверное, к лучшему. Она была так зла на него, что действительно прибила бы ненароком. В обед третьего дня Берни позвонил ей на работу и сказал, что к ужину у них будут гости. Двое моряков со спасенного “Пендлтона”. - Я сам не понял, как так получилось, что я пригласил их к нам на ужин, - сказал ей Берни с извиняющимися интонациями. Она по голосу слышала, что, говоря это, ее муж улыбается. - Надеюсь, ты что-нибудь придумаешь. Понимаешь, они так благодарили, что у меня просто от неловкости вылетело. Ты же знаешь, как я могу ляпнуть иногда. Они хорошие парни. Ждут у нас тут в Чатеме, пока один из них выздоровеет. Он еще в больнице. Сильно переморозился и заработал пневмонию. Остальные моряки уже разъехались. За ними их начальство прислало транспорт. Эти пока остались. Не хотят бросать друга одного. Пришлось отпрашиваться с работы на пару часов раньше, покупать курицу и готовить ее по семейному рецепту c обжаркой в кукурузных хлопьях. На гарнир Мириам приготовила картофельное пюре. Она едва успела завершить кухонные хлопоты, когда гости в сопровождении ее мужа прибыли. - Франк Фот, мэм, - представился первый. Именно такими Мириам представляла себе моряков. Крепкий, жилистый, высокий, обветренный, бородатый. Он годился им с Берни по возрасту в отцы точно, а может, и в деды. По таким крепким мужчинам никогда не скажешь их точный возраст. Время словно замораживает их в одном состоянии и лишь седины прибывает с каждым годом. Одна рука у него была в гипсе на перевязи. Заметив, куда Мириам смотрит, Фрэнк добавил. - Сломал, мэм. Когда нас крутануло. Второй из мужчин неловко мял в руках кепку. Когда он поднял взгляд на Мириам, она поразилась тому, какое красивое у него лицо. С такими лицами не моряками бы быть, а киноартистами. Симметричность черт не портила даже небольшая ссадина на виске. Прозрачные и чистые, как родниковая вода в ясный солнечный день, голубые глаза быстро спрятались за тенью длинных ресниц. - Рэй Сайберт, мэм, - и неловко добавил. - Корабельный механик. При всей своей красоте он так явно чувствовал себя не в своей тарелке при общении с незнакомой женщиной, что дамским угодником его точно не назовешь. Мириам пригласила мужчин к столу. Разговор, в основном, вел Берни. Он был непривычно оживлен. Редко можно было увидеть его таким даже с друзьями. Расспрашивал о том, как им удалось удержать на плаву отколовшуюся половину танкера до прибытия береговой охраны. Мириам поняла из разговора мужчин, что как Берни Веббер сделал в этот день невозможное, так и Рэй Сайберт с невероятной смекалкой и с помощью всего оставшегося в живых экипажа сумел сотворить чудо с идущим быстрыми темпами ко дну обреченным танкером. Она даже задала им из вежливости несколько глупых вопросов, на которые мужчины ей обстоятельно ответили. Ответы на некоторые из них она уже знала, но так положено. Мужчины должны чувствовать себя умными рядом с глупенькими женщинами. Берни, который догадывался, что она знает ответы на вопросы, которые задает, бросил на нее благодарный взгляд. Говорил больше Фрэнк. Его громыхающий голос заполнял их квартирку, и наверняка даже соседям было слышно, о чем они разговаривают. Время от времени Фрэнк спохватывался, приглушал голос, а затем снова забывался, и раскаты его голоса опять наполняли воздух. Рэй больше отмалчивался. - Ну что сказать, - подытожил наконец Фрэнк. - Рэй практически женат был на проклятой посудине. Конечно, она не могла подвести мужа под конец. Отдала все, что могла и даже немножко сверх, прежде чем потонула. При слове “женат” Берни бросил быстрый взгляд на Рэя и уткнулся носом в свою тарелку. Щеки у ее мужа горели. Господи! Би Хансен была права. Ты замечаешь, если знаешь, что такое вообще бывает на свете. Ну и, конечно, если ты знаешь своего мужа. Берни же нравится этот Рэй! Именно в том смысле, в каком любому, даже счастливо женатому мужчине может понравится красивая юная девушка. Она будоражит что-то внутри, оживляет, заставляет непроизвольно подтягивать живот и глупо хорохориться. Это называется сексуальным влечением. Мы не животные, мы - люди, поэтому подсознательно мужчина себя ограничивает. Не кидается немедленно насиловать понравившуюся ему самку. Но непроизвольной реакции психики избежать все равно не может. Когда гости ушли и провожавший их вниз по лестнице Берни вернулся домой, Мириам не удержалась и спросила в лоб: - Тебе понравился Рэй Сайберт? Удивительно видеть в моряках такого красавчика! - Вижу, он понравился тебе, - рассмеялся Берни. - Мне, как раз, не очень. Не люблю писаных красавцев, - отозвалась Мириам, собирая со стола посуду. - Ну, знаешь! Хватит! - взорвался Берни. Она умудрилась во второй раз за три дня разозлить своего всегда спокойного мужа. Берни накинул куртку, которую только что снял, забрал с крючка ключ от их автомобиля и вышел из дома. На пороге он все-таки отчитался куда пойдет и когда будет, как она его приучила с момента их женитьбы: - Пойду пройдусь. Может, в церковь зайду. Не жди меня. Вернусь поздно. Мириам перемыла посуду, постирала накопившиеся вещи, но все равно не находила себе места и не могла заставить себя лечь спать. Может, зря она так давит на Берни? Может, следовало сделать вид, что она ничего не замечает, словно все осталось таким же, как раньше? Нет, она перед Богом клялась, что больше не будет в ее жизни никаких обманов и недомолвок. Если она уже знает, закрывать на это глаза было бы неправильно. Надо бороться за мужа, даже если он сам этого не хочет! Она давала брачные обеты еще когда ничего не знала, но в страшную ночь, когда ее Берни сражался за свою и чужие жизни со штормовым морем, она уже знала. И все равно просила Бога вернуть его ей. Берни пришел домой далеко за полночь. От него немножко пахло виски, когда он пробрался к ней под одеяло. - Не спишь? - спросил он. Мириам молча повернулась к нему и уткнулась головой ему в плечо. - Зашел в бар на пирсе. Там столько желающих было меня угостить, что пришлось пару шотов выпить. Я не пьяный. Мириам подняла к нему лицо и поцеловала его в кончик носа. И снова опустила голову ему на плечо. Берни долго молчал. Несколько минут, наверное, а потом сказал. - Ты права. Меня к нему тянет. Я думал, это только к Гасу у меня такое... неправильное... Мириам, я не знаю, что делать. Это ты виновата! Пока ты не сказала, я за собой не замечал. Да и если бы не был так выбит из колеи всем, что случилось в последнее время, я бы такого не почувствовал. Я умею контролировать свои мысли и желания. - Ты доконтролировался до того, что у тебя, как у монаха, там вообще ничего не работает, - возразила мужу Мириам. - Разве так правильно? Я не за монаха замуж выходила. Они помолчали. Потом Мириам хихикнула. - А вообще еще не факт, что не почувствовал бы. Я в реальной жизни таких красавчиков, как этот Рэй не видела. Только в кино. Ты, наверное, тоже. Женщины с ним, наверняка сразу кидаются флиртовать. Надоело уже ему, наверное. То-то он все время молчал и старался повода не дать. - Может, это можно лечить? - вдруг спросил Берни. - Не знаю, - ответила Мириам. - Но это точно не болезнь тела, иначе бы уже давно доктора в тебе заметили какою-то аномалию. Это болезнь души. А такое лечат в доме для сумасшедших. Ты совершенно нормальный. Я не хочу, чтобы ты туда обращался. Мне кажется, там из нормальных людей психов делают, а не наоборот. Берни молчал и Мириам продолжила говорить: - Я вчера ходила в библиотеку. Взяла одну книжку с древнегреческими мифами. Там комментарии к ним разных умных людей. Я ее уже раньше читала, но тогда я пропустила мимо часть комментариев. Просто не поняла. Я же не знала, что такие люди, как ты вообще бывают, Берни. Потом, после слов Би, вспомнила, и вчера специально нашла эту книжку еще раз. Я тебе потом про Би расскажу. Если бы не она, я бы так до сих пор ничего не понимала. Не всегда и не во все эпохи люди жили так, как сейчас. Было время, когда любовные отношения между мужчинами считались нормой. Даже были специальные отряды воинов, которые набирались только из любовников. Такими были 300 спартанцев, которые защищали узкий проход от врага. Они все умерли. Ты не один такой в мире. Муж Би Хансен тоже был такой. Она сказала, не знаю, кто их такими делает - природа или Бог, но влечения к женщине у них нет и не будет. Только к мужчинам. Она своего мужа отпускала в Нью-Йорк. Там есть места, где такие мужчины друг друга находят. А в таких маленьких городах, как наш, может, ты вообще один на весь город такой. И потом, об этом же не говорят. Вот, может, этот Рэй такой же, как ты. Он не женат, детей нет. Но как о таких вещах можно спросить? Никак. И узнать никак. Вон, ты даже с Гасом, которого знаешь, как облупленного, о таких вещах говорить не можешь. Представь, как классно было бы жить в мире, где ты мог бы подойти и просто пригласить Гаса или Рэя на свидание. Как понравившуюся девушку. И никто бы ничего нехорошего про вас на думал! - Ну ты загнула! - отозвался со смешком Берни. - И вообще, Гаса я приглашаю на свидание каждую субботу, а Рэя могу хоть завтра выпить зазвать. - Это ты друга пригласишь или приятеля. И вообще, ты понял, о чем я. Когда парень приглашает девушку на свидание в основе лежит то, что они друг другу нравятся. Они как бы проверяют, как далеко их это влечение может завести. А когда один из мужчин испытывает это влечение, а второй ни о чем не подозревает - какое же это свидание? Так, дружеская встреча. Они еще помолчали. Сердце Берни ровно билось под щекой у Мириам. Когда она уже почти засыпала, до нее донеслись тихие слова мужа. - Мне страшно, Мириам! Если бы ты только знала, как мне сейчас страшно! Страшней, чем перед барами. Там, я хотя бы знал, чего ожидать. А теперь чувствую себя сумасшедшим извращенцем, у которого мозги с каждым днем все сильней съезжают куда-то не туда. Мне нравилось, как было раньше. Тебя только было жалко, что тебе такой никчемный муж достался. Но я бы сумел дать тебе детей. Не знаю еще как, думал про лекарства. Рыбаки при мне обсуждали, что есть такие, которые помогают тем, у кого совсем беда. Я бы узнал и достал. Я бы смог. А потом, когда есть дети, уже же не так важно, правда? Есть семьи, где мужья вообще не спят с женами, и все равно все хорошо. А, может, меня вообще прибило бы в море, - и все само собой разрешилось бы. Тогда даже хорошо, если бы детей еще не было. А теперь я схожу с ума, и что делать дальше совсем непонятно. Мириам пошевелилась, приподняла голову и посмотрела на мужа. В глазах у Берни блестели слезы. - Вот глупыш! - тихо сказала она. - Иди сюда, ко мне. Ты же не собираешься завтра бежать и приставать с нескромными предложениями к Рэю или Гасу? Не будешь делать ничего такого, чего не делал всегда? Твой мозг видит разницу между тем, что люди от тебя ждут, что приемлемо в обществе, а что нет. Значит, ты не сумасшедший. С твоей головой все в порядке. И ты не один. У тебя есть я и всегда буду. Давай решать проблемы по мере их поступления. Поговори с Гасом для начала. Не об этом, не дергайся. Просто дай ему как-нибудь знать, что ты его простил. А то он сопьется скоро. Девчонки на хвосте принесли, что он в последние дни не просыхает. Живи, как жил до этого. Все понемногу устаканится и успокоится. Я не жду от тебя теперь, что ты сможешь. Понимаешь? Не ставлю крест, но и понимаю, что без другого мужчины, к которому тебя будет тянуть, эта часть тебя функционировать не будет. И ты теперь это понимаешь. Это же хорошо. Мы знаем больше, чем знали вчера. И я по-прежнему люблю тебя. То, что ты такой неправильный, как ты сказал, для меня ничего не меняет. Ты - мой муж. Я давала клятву перед Господом, что буду с тобой всегда, и даже после смерти. И я знаю, что ты тоже серьезно относишься к клятвам перед алтарем. Берни, я люблю тебя. Это не изменится. Я буду на твоей стороне, что бы с тобой ни происходило. Всегда. Я обещаю. Берни расплакался. “Как маленький”, - подумала она. Теперь она понимала, что не всегда и не во всем ее муж будет для нее стеной. Иногда стеной должна быть она. Это и есть брак. Она ощущала, что именно сейчас происходит то самое, почти мистическое скрепление брака, которое должно было произойти в первую брачную ночь. Это вовсе не секс, который является лишь символом того, что должно стоять за этим. Абсолютное доверие, приятие другого, как себя, понимание на таком глубинном уровне, что двое становятся одним целым. Впервые с момента, как они поженились, ее муж был по-настоящему с ней, был ее половиной. Мириам переполняло чувство, которому ей было сложно дать даже название. Словно ты стоишь над чем-то изумительно хрупким и прекрасным, беспредельная нежность и желание сохранить, сберечь, окутать теплом и лаской, чтобы это никогда не сломалось. “Я люблю тебя, Берни Веббер, и всегда буду”, - думала она, пока измученный переживаниями и слезами муж засыпал в ее объятиях. *** Берни помирился с Гасом. Она поняла это из того, как муж рассказывал ей о том, что происходило в последующие дни на работе. В его речи снова появилось: “Мы с Гасом это, мы - то”. То есть ее мужчины, оба, предпочли сделать вид, что ничего не было. Вернуться к той модели отношений, которая была раньше и ничего по этому поводу не предпринимать. Мел не пытался связаться с ней, как было во времена их романа. Позвонить ей на работу или домой, когда Берни в море. Наверное, он тоже обещал себе или Богу, что больше не будет обманывать лучшего друга. Мириам скучала по Гасу. Рэй и Фрэнк уехали из Чатема, как только их товарищ выздоровел и смог передвигаться. Насколько Мириам знала, их совместный ужин был последней встречей Берни с Рэем. Берни поступил так, как нормально и правильно. Как ожидаемо всеми участниками действа. Наверное, так и следовало поступить, хотя Мириам почему-то немного сожалела. А вдруг этот Рэй был таким же, как Берни? И не женился, не завел уже к этому времени детишек только потому, что предпочитал мужчин женщинам? Хотя все это были лишь ее беспочвенные фантазии. Ничто в поведении Рэя не позволяло предположить, что его симпатии распространялись дальше жареной курицы. Наверняка дело было всего лишь в том, что механизмы ему нравились и были понятны намного больше, чем живые люди. Когда улеглись волнения последних дней, когда вернулась привычная рутина, Мириам поняла еще одну вещь - обещание жить монашкой, данное ею перед алтарем, держать будет очень сложно. До брака, до того, как Гас разбудил ее чувственность, она особо не задумывалась о сексуальной стороне отношений с мужчинами. Фантазировала, конечно, как все девушки, о любимых киногероях, с особым упоением перечитывала романы, в которых речь шла о любви, мечтала о поцелуях, но в этом же ряду ее мечтаний стояли и маленький домик с задним двором, как у родителей, где можно было бы делать барбекю на выходных, и дети, без которых дом не был бы полной чашей. Ей никто не говорил, и до появления Гаса в ее жизни, она и не знала, что женщина, как и мужчина, может испытывать оргазм. Ее научил Гас. Научил понимать свое тело, знать, чего ее телу хочется, без стеснения называть вещи своими именами. Теперь, пробудившись, ее тело хотело секса. Оно хотело мужчину, хотело своего мужа с удвоенной силой. Мириам приходилось прилагать усилия, чтобы вечером, когда сладко пахнущий зубной пастой Берни ложился в их постель и целовал ее на ночь, не показать мужу этого желания, не начать приставать к тому, кто не мог с ней чувствовать того же. - Берни, а почему ты стесняешься своего тела? - спросила она мужа в один из вечеров. Берни не понял, о чем она, и ей пришлось объясняться. - Я два года замужем за тобой, но в первый раз увидела тебя полностью нагим только когда мы с Гасом тебя согревали. - Гас видел меня голым?! - Берни уловил лишь то, что его взволновало. - Да, это он согревал тебя теплом своего тела, как вас учили на курсах по выживанию. Я знала, как это делается, только в общих чертах, а он умел. Вам уже приходилось так греть кого-нибудь? - Нет, - ответил Берни. - Но нас учили, да. Ох ты ж! Хорошо, что я не знал. Не смог бы с ним без стеснения разговаривать. - То есть то, что он видел твою жену совсем голой, делал с ней кучу предосудительных вещей, что она тоже видела его совсем голым, позволяла ему засунуть в себя его штучку, и все такое... Все это не вызывает у тебя стеснения, когда ты с ним разговариваешь, а вот то, что он видел тебя голым, вызывает?! Берни посмотрел на нее с выражением полного ошеломления на лице. Затем встряхнул головой и провел рукой по лицу, еще раз посмотрел на нее, на этот раз задумчиво, и сказал. - Знаешь, когда ты так формулируешь... Странно, правда? Я, конечно, старался не думать, что вы там с Гасом могли делать в постели, но все равно странно. Я не чувствовал с ним неловкости из-за этого. А теперь буду, наверное. - Да ладно. У вас же общие душевые на станции. Вы наверняка там моетесь вместе. - Я туда не хожу, если совсем не приспичит, - ответил ей Берни. - Почему? - спросила Мириам. - Ну ты зануда, - рассмеялся Берни. - Ответ “не знаю” тебя же не устроит, да? Не думал об этом никогда. Наверное, боюсь подсознательно, что у меня... - Берни опять заколебался с выбором слова и Мириам подсказала. - Встанет некстати? - Да. Типа того. Через несколько дней после этого разговора, воспользовавшись тем, что ее муж в добродушном настроении, Мириам попросила: - Берни, а можно сегодня вечером ты разденешься? Имею в виду догола, а не будешь спать в белье, как обычно. Я хочу на тебя посмотреть, и, наверное, немножко поприставать. В смысле, поцеловать, погладить и просто полюбоваться на красивого мужчину, который мне достался в мужья. Я не жду секса. Совсем неважно, встанет у тебя от этого или нет. Это нужно мне. У меня давно не было мужчины, и ты меня возбуждаешь. Мне будет приятно прикасаться к тебе. И, думаю, я смогу кончить даже если ты совсем ничего не будешь делать. - Женщины могут кончать? - с каким-то даже испугом спросил у нее Берни, и до Мириам дошло, какими же сексуально необразованными, “зелеными” салагами они оба вступили в этот брак. Если бы не Гас, и она бы тоже оставалась такой же наивной в некоторых вопросах, как и Берни. Да и откуда было хорошему человеку знать о таких вещах, кроме личного опыта? Мириам сильно сомневалась, что ее Берни стал бы сидеть и слушать похабные разговоры других мужчин, или сам в них участвовать, дабы похвалиться подвигами на постельном поприще. - Да, - сказала Мириам. - Не так, как мужчины, конечно, но ощущения, наверное, такие же. Как будто напряжение растет, растет, а потом, в момент кульминации, вспыхивает судорогами наслаждения. У мужчин в этот момент выплескивается семя. У женщин такого видимого знака нет. Своего тела Мириам не стеснялась. Бог ничем не обделил ее. И все же, тем вечером она готовилась тщательней обычного. Побрила ноги, хотя раньше этого никогда не делала. Ее родители были достаточно состоятельны, чтобы купить ей машину и позволить себе покупать дочери нормальные шелковые чулки даже в годы тотального дефицита. У нее никогда не было необходимости, как у других девушек, брить ноги и рисовать на них чулочный шов, чтобы можно было одеть юбку. Потом, лежа в постели, она ждала мужа из ванной. - Оставь свет, - попросила она, когда Берни хотел по привычке погасить верхний свет, прежде чем идти в постель. - Хочу тебя видеть. Муж смущенно улыбнулся. - Чувствую себя, как в детском саду. Я покажу тебе свою пипиську, а ты мне - свою. Мириам улыбнулась. - Я обожаю тебя, Берни Веббер. Иди сюда. Она смотрела, как муж снимает с себя майку и, пожав под ее взглядом плечами, снимает трусы, неловко балансируя на одной ноге. Внутри у нее разгоралось знакомое чувство сексуального возбуждения. - Весь твой, дорогая, - сказал он, падая на спину в их постель. - Было бы чем любоваться... Было. Мириам не ошиблась тогда в своей оценке. Тело у Берни было очень красивым. Она прикасалась губами и ладонями к его коже, очерчивая и подчеркивая одну линию за другой. Челюсть. Берни тоже побрился, чтобы сделать ей приятное. Он не брился вечером, только по утрам. Муж сглотнул, и она лизнула горошинку выступающего кадыка. Сильные плечи и руки, которыми он поддерживал и обнимал ее. Она целовала и гладила проступившие на руках венки. Грудь с небольшой курчавой порослью между сосками, горошинки которых так приятно целовать. Живот, напоминающий своими очертаниями стиральную доску, на которой она перестирала кучу вещей в их с Берни небольшом хозяйстве. Берни неловко поежился, когда она спустилась поцелуями к пупку и попытался удержать ее от соскальзывания ниже. - Дай я хотя бы с ним поздороваюсь, - попросила Мириам. - Два года замужем, а я его еще не видела. Берни вздохнул, отпустил ее плечо и прикрыл ладонью лицо. Мириам подняла голову, чтобы улыбнуться подглядывавшему за ней сквозь пальцы мужу. - Привет, малыш!, - сказала она и быстро, пока Берни не успел опомниться, чмокнула спокойно лежавший в ложе из каштановых кудряшек член. Такой маленький в спокойном состоянии. Мужа, как ни странно, ее выходка не возмутила. Он лишь невнятно пробурчал: - А чего сразу малыш-то? Он нормальный. Или у Гаса там целая колбаса? - Не знаю. Не поверишь, я Мела в спокойном состоянии можно сказать и не видела. Ему ложбинку между грудей достаточно увидеть, чтобы стоял в полной готовности. Он моментально возбуждается от чего угодно. - Это да, - сказал Берни. - Всегда таким был. Ты бы знала, на какое количество двойных свиданий он меня перетаскал в учебке. Бесился страшно. Его девчонки часто западали на меня, мне, по понятным теперь причинам, было неинтересно, и все оставались ни с чем. И все равно, каждый раз тащил меня с собой, - с нежностью в голосе добавил ее муж. Берни еще не осознал то, что лежавшая на нем Мириам чувствовала своим телом. Разговор о Гасе медленно, постепенно приводил ее мужа в боевую готовность. Она осторожно продолжила: - Люблю, когда Мел улыбается. Знаешь, эту его маленькую улыбочку, самым уголком рта? Как будто он сам не может поверить, что это смешно. Мне его не хватает. Он так замечательно целуется. Отточил навык на куче девчонок до меня, наверное. Всю душу из тебя поцелуем вытягивает. Трахает языком еще до того, как сделает это с тобой на самом деле. Говоря, Мириам сползала по телу Берни все ниже, пока не оказалась лицом к лицу с покачивающимся перед ее носом налитым членом мужа. А затем, интуитивно чувствуя, что так правильно, пошла ва-банк и сказала то, отчего у любого другого мужчины опало бы сразу и бескомпромиссно. - Брать в рот меня тоже научил он. Хочешь попробовать? До этого они не дошли. Берни ее выебал. Никакое другое слово не подошло бы, наверное, для того, каким получился ее второй полноценный раз с мужем. Он подхватил ее на руки, перевернул так, что это она, Мириам, оказалась лежащей под ним, раздвинул ей колени, бросил быстрый взгляд сначала ей в лицо, потом между ног, потрогал рукой там, где у нее давно все было мокро от выделившийся смазки, спросил сдавленным голосом: - Сюда? Она смогла лишь кивнуть. Она кончила дважды. Даже не думала, что так бывает. В первый раз, когда Берни только вставил и начал двигаться в ней резкими, почти болезненными толчками, и, во второй раз, когда с придушенным стоном кончил он. Тепло и слабость разливались по всему ее телу. Она чувствовала, как приходит в норму дыхание Берни. Он был сейчас такой тяжелый, но это была приятная тяжесть. Ее тяжесть. Внизу все словно пульсировало, постепенно успокаиваясь. Она ощущала, как понемногу опадает член, становясь внутри нее снова мягкой безобидной тряпочкой. Чувствовала, что семя мужа подтекает из нее на постель, и надо было бы встать, подтереться, чтобы не пачкать простыни, но было так хорошо и расслабленно, что ничего не хотелось. Она благодарно поцеловала Берни в щеку, и это привело его в движение. Он откатился с нее в сторону и пробормотал: - Еще скажи, что ты не специально! - Не скажу, - улыбнулась Мириам, а потом тихо поблагодарила мужа. - Спасибо, Берни! Мне было очень-очень приятно. Надеюсь, что тебе тоже. - Шутишь? - отозвался он. - Лучший секс в моей жизни, но почему получилось? Честно, я не думал о Гасе, когда, ну, мы с тобой... Может быть, ты меня этой мыслью завела, но дальше была только ты. - Не знаю, Берни, - задумчиво отозвалась Мириам. - Мы разберемся. Но одно точно - ты не боялся не оправдать моих ожиданий. Я вообще ничего от тебя не ждала. Все, что случилось, и для меня большой сюрприз. Твой совсем не малыш не работает по приказу. Он не встанет оттого, что сегодня надо по расписанию трахнуть жену. Чем больше ты хочешь сделать, как надо, и чем сильней боишься, что не получится, тем больше шансов, что и вправду не получится. Они так и не пошли в ванную. Засыпали в теплой, пропахшей только что случившимся сексом постели. Удовлетворенные и счастливые. На самой грани между явью и сном, уже почти провалившись в сонное небытие, Мириам почувствовала нотку беспокойства, потому что подумала: “А как там сейчас Мел?”