Сколько ещё секретов хранит этот мальчишка?

Павел подбежал к подростку, попутно оставив свои вещи на столе. Мужчина присел на парнем и начал поглаживать его по спине. — Тош, ты подняться сможешь? — историк задевает синяки, из-за этого Антон сильно жмурится и шипит от боли, — прости, Тош. Давай помогу. — Паш, — наконец обратился к другу Арсений, — А с ним что делать? — Попов указывает головой на чуть ли не уснувшего в кресле Николая. — А... Его... — Воля не знал, как сказать «просто отправить домой и забыть, Антону не нужны проблемы», когда произошло подобное, — Слушай, отведи Антона в мед.пункт, а я с Колей разберусь. — Хорошо, — брюнет подошёл к мальчику, который несколько раз неудачно попытался встать, но смог сесть. Ему все еще было трудно дышать, из-за чего Шастун начал нервничать. Арсений присел перед парнем, пытаясь понять, насколько все страшно. Получилось не особо хорошо, потому что юноша и до этого ходил без живого места на лице. Павел куда-то увел Николая, а Попов попытался сначала взять Антона под руку, но подростку было больно и Арсений оставил эту идею. Шастун был достаточно легким, что, кстати, удивило Попова, поэтому мужчина решает просто понести Антона на руках. — Все хорошо, Тош, — Арсений перекинул руки подростка себе через шею и подхватил его на руки, — постарайся держаться за меня. — У. Угу, — парень кое-как выдавил из себя ответ и чуть сильнее прижался к учителю. Попов чувствовал, как подрагивает Антон. Ему все еще было страшно. Все еще проскакивали воспоминания о том дне. Мужчина заносит подростка в мед.пункт и аккуратно кладет на кушетку. Женщина молча делает выводы и просит Шастуна раздеться, но в итоге помогает ему. — Это ж как ты подраться любишь... — медсестра прокомментировала худое тело, покрытое огромным количеством синяков, образующих космос и достала какую-то мазь из шкафчика. Ну, а Арсений просто рассматривает эти гематомы, синяки и большие шрамы. На это больно смотреть, а ведь Попов хотел забить хуй на Антона. — Ему, вроде, дышать трудно. Он хрипит, — сообщает преподаватель. — Разберемся. Через несколько минут все раны были обработаны и медсестра зафиксировала на них вату с мазью. — Ну все. Из серьезного только достаточно сильный ушиб на грудной клетке, из-за которого дыхание и сбилось. А так, в основном, синяки и ссадины. Но с их количеством надо что-то делать, такая агрессия не нормальна. Зачем столько драться? — Да, я разберусь с этим. Его можно сейчас забрать? — учитель кинул взгляд в сторону сидящего на кушетке подростка. — Да, конечно. Но я бы его одного домой не отправляла. — Хорошо, я понял. Мужчина помог Шастуну выйти в коридор и посадил его на лавку. — Как ты себя чувствуешь? — Приемлемо, — кратко ответил парень. —М... И часто у вас такое? — преподаватель присел рядом с подростком. — Это так важно? — юноша попытался уйти от вопроса, но поймал на себе взгляд учителя, он был и строгим и взволнованным одновременно, — ну... Наверное, каждый раз, когда увидит. Ну, ему лишь бы пристать. — Почему ты никому об этом не сказал? — Сказал. Димке, Сереге и Паш-... Эм, Павлу Алексеевичу. А так я распространяться не собираюсь и вас прошу никому не говорить. Мне два года осталось, а если начнутся разборки меня 100% заберут, — подросток сам удивился, что так быстро согласился что-то про себя рассказать. — Ясно... Тебе есть куд-, — преподавателя прервал звонок телефона. — Извините, — Антон начал вставать, что бы отойти и поговорить с Димой по телефону, но учитель остановил его и отошел сам. — Алло? — Тох, тут такое дело... Ну ты это, прости — Позов явно был взволнован. — Что такое? - Родители вернулись. Ну, ты знаешь, они не против дать тебе пожить у нас, но ты же знаешь маму. Если она тебя таким увидит сразу в полицию пойдет. — Да, ты прав. Лучше мне не светиться у вас, — Шастун спокойно разговаривал, а Попову было жутко стыдно, что он прекрасно все слышит и продолжает слушать. — Прости, Тох. — Да ничего, нормально все. — Как там у вас прошло? — Мм... Ну, как в прошлый раз... Здесь особо ничего не сделал, — Антон уверен, что сейчас его никто не слышит, — но дома, думаю, будет тоже самое. Он сам сказал, что опять "воспитывать" меня будет, так что домой нельзя. — В прошлый раз? Это не впервые? - Арсений нахмурился, _ "Здесь особо ничего не сделал"... Если для него ничего особенного не иметь возможности самому встать из-за боли, то что для него серьезно?.. — преподаватель действительно переживал за своего ученика.