Эпоха Водолея

      Смеясь и отпихиваясь руками и ногами, Зенитсу отползал все дальше и дальше на диване, пока не столкнулся с мягким бортиком. Однако препятствием для него это не стало: он резко перемахнул за него, сам удивляясь такой прыгучести и ловкости, и уже хотел было оторваться от преследования, бросившись на второй этаж дома, как ему преградили путь. Узуи, пытавшийся сгрести его с дивана, уже стоял здесь, готовясь ловить парнишку в захват.       – Нечестно! Ну почему вы ниндзя! – притворно завозмущался Агацума, выискивая лазейки, чтобы обойти мускулистую фигуру стороной и прошмыгнуть наверх. Но тот, хоть и гонялся за ним по всему дому, этого веселья совершенно не разделял.       – Хватит уныло вести себя как малый ребенок! Я сказал, блестяще ответь мне! Что в твоем понимании значит закрепить отношения, черт возьми?! Что мне нужно сделать, чтобы я не видел рядом с тобой всяких унылых проходимцев?! Взять тебя в жены?! Говори! – Тенген направился к школьнику, однако Зенитсу сразу же рванул обратно и встал так, чтобы широкий диван отделял их друг от друга. Почему-то такие игры в догонялки сейчас казались ему невероятно интересными, подначивая его продолжать скакать от мечника по всей квартире. По возвращении домой Узуи устроил ему допрос с пристрастием: дескать, почему Агацума позволяет себе флирт с посторонним человеком, если уже объяснился в чувствах с ним, с Тенгеном? А тот в ответ даже не знал, что сказать. Он не позволял себе флирта с Сабито: просто тот был слишком самовольным. Но ревность со стороны Узуи-сана была сладка для Зенитсу. При полном параде, в своей форме истребителя, с хитайате и банданой, во всех украшениях Тенген выглядел мужественно и бесподобно, и мальчишка не мог себе отказать в удовольствии понаблюдать за его негодованием еще какое-то время.       – Совсем ничего не знаю! Ничем не могу вам помочь! Новая эпоха, новые правила – рамки сдвинуты! – смеялся он, оббегая диван с другой стороны, однако мужчина молниеносным перемещением оказался напротив него, хватая его брыкающегося на руки и взваливая себе на плечо так легко, как будто Зенитсу ничего не весил.       – Я, черт возьми, великий столп Звука! Я не собираюсь это терпеть! – его широкая ладонь со звонким шлепком обрушилась на ягодицы взвизгнувшего Агацумы. Перехватив его поудобнее, мечник направился на второй этаж дома, не переставая с раздражением вещать, делая акцент на каждом слове, чтобы смысл лучше отложился в блондинистой голове школьника. – Я блестяще возьму тебя в жены! Тогда ты уж точно не сможешь строить глазки тому рыжему парню! Будешь блестяще моим! Даже в вашей новой эпохе!       Он, не встречая особого сопротивления от парня, который попросту наслаждался тем, что Узуи-сан сам несет его, без труда поднялся в спальню, ставшую для них общей, и оперативно опрокинул парнишку на кровать. Оказавшись на мягком матрасе, лицом в подушку, Агацума занервничал и быстро перевернулся на спину, подтягивая к себе ноги. Его сердце сделало в груди кувырок, когда он увидел, что Тенген начал расстегивать свои форменные штаны, медленно заползая к нему на постель. С жалостным скрипом кровать прогнулась под ним, и Зенитсу, едва представив, как несчастная мебель будет ходить под ними ходуном, когда мечник вставит ему сзади, почувствовал, что у него начинает дрожать все тело. Меж тем мужчина, неотрывно смотря ему прямо в глаза, приблизился и осторожно схватил его за лодыжку, вытягивая ногу и поднося стопу к своему лицу. «Нет… Он же не собрался этого делать, правда?..» – испуганно забились мысли в светлой голове школьника. Огромными от изумления и страха глазами он глядел на то, как Тенген губами коснулся его лодыжки.       – Ну что, блестяще готов к обязанностям жены? – прищурившись и смотря на него с хитрой улыбкой, спросил столп Звука, как бы между делом разводя ему ноги в стороны. И только тогда Зенитсу окончательно осознал, что мужчина настроен серьезно: под расстегнутыми, чуть съехавшими с бедер штанами виднелась внушительных размеров выпуклость, обтянутая тканью фиолетовых боксеров – Тенген хоть и надел снова свою форму истребителя, но вычурное современное нижнее белье решил оставить на себе. Парнишка, подметив это, испуганно сглотнул: размер чужого естества уже пугал его.       – А к к-каким именно? – глупо переспросил он сорвавшимся голосом, пытаясь сдвинуть ноги обратно.       – Не прикидывайся унылым идиотом – ты все понял, – Тенген медленно склонился к его уху, горячо выдыхая и губами нарочито задевая мочку. – Твой будущий супруг хочет блестяще предаться вместе с тобой наслаждению. Давай ярко займемся любовью, Зенитсу.       – С-стойте! По-подождите! Притормозите-ка! – истерично дернувшись от него, заголосил парень, под недоумевающий взгляд Узуи-сана сползая с кровати и на дрожащих ногах отступая к двери. Тенген нахмурился, развернувшись к нему всем корпусом, и уже хотел было последовать за ним, однако подросток суматошно замахал руками перед собой. – Нет-нет-нет-нет-нет! Е-если вы хотите секса, т-то дайте мне время, чт-чтобы подготовиться!       – Что? Зачем? Я блестяще смогу сделать все сам.       – Нет! Мне нужно хотя бы полчаса!       – Какие еще, черт возьми, полчаса?! – вскинулся мужчина, быстро подскочив к нему и хватая за руку, на что Зенитсу только дернулся назад, пробуя высвободиться из этой хватки. – Издеваешься?! Пока я тут буду тебя дожидаться, у меня упадет! Просто доверь все мне! Я блестяще знаю, о чем говорю!       В результате после всех клятвенных заверений Тенгена Зенитсу, стоя на коленях в собственной ванне, морща нос и пытаясь расслабиться под струями теплой воды, пихал в себя смазанные пальцы. Он не думал, что этот день действительно может наступить так скоро, но после прошлого раза на всякий случай приобрел в аптеке лубрикант на водной основе и, после долгого противоборства с самим собой, даже упаковку презервативов. Одним словом, материалы были подготовлены, а вот нужного психологического настроя никак не было. «С ума сойти… – дрожал он, вспоминая томный взгляд, с которым на него смотрел Узуи. – Он же опытен в этом, а у меня первый раз… Да я же все испорчу наверняка! Он меня даже больше поцеловать не подойдет! Нет! Не хочу! Надо было смотреть больше видео на порно-сайтах!»       Перед тем, как начать подготавливать себя лубрикантом, парень полностью вымылся, особое внимание уделив ногам – после выходки Тенгена с поцелуем в лодыжку он понял, что нужно быть готовым ко всему. Быстро почистил зубы и следом прополоскал рот освежителем дыхания, оглядел лицо на предмет каких-то несовершенств, все равно остался им не шибко доволен, а потом перешел к самому главному. Проталкивать в себя пальцы было занятием неловким, неприятным, нисколько не приносящим удовольствия, но он упорно продолжал делать это, кусая губы и мысленно представляя ублажающего себя в его отсутствие Тенгена.       Когда он вернулся в комнату, ведя себя несколько скованно, кутаясь в полотенце, раздетый Узуи, лежавший на кровати, перевел на него усталый взгляд. Они некоторое время молча смотрели друг на друга, пока Зенитсу наконец не решился подойти к постели, неловко останавливаясь около нее, но не поднимая на мечника смущенного взгляда.       – Подготовился? – скептично приподняв бровь, спросил мужчина, подперев щеку кулаком. Парень кивнул ему и робко стянул с себя полотенце, оставаясь обнаженным и сразу же заливаясь краской под внимательным изумленным взглядом Тенгена. Тот моментом забыл все колкости, которые хотел выдать, и, приняв сидячее положение, придвинулся к краю постели, опустив теплые ладони на все еще немного влажные узкие бедра Агацумы. Задрожав от его прикосновений, но не отодвинувшись, Зенитсу несмело положил руки ему на плечи и наконец-то поднял глаза, встречаясь с восхищенным взглядом пораженного его действиями Узуи. Прежде чем заговорить с ним, мужчина сглотнул подступившую слюну. – Немыслимо… Я еще никогда не встречал таких блестящих людей, как ты: ты не перестаешь меня удивлять. Кажешься невероятно простым, но потом вдруг ярко меняешься до неузнаваемости.       – Если вам это н-нравится, то я счастлив… – еле слышно проговорил парнишка, забираясь на кровать – Тенген потянул его на себя и вынудил забраться верхом на свои бедра, придерживая за ягодицы. Они обнаженные прижимались друг другу, не прерывая зрительный контакт, пока мечник не припал к его шее, оставляя на ней дорожку из нежных поцелуев, спускаясь к ключицам, выводя их языком. Сидя на нем верхом, Зенитсу ощущал, как в ложбину между ягодицами ему упирается напряженный член, который с каждым действием Узуи настойчиво терся о кожу. Собственное возбуждение от этого нарастало еще быстрее, и Агацума зажмурился, своим естеством потираясь о крепкий живот мечника. – Узуи-сан…       – Да, но сначала я проверю, насколько хорошо ты подготовился для меня, – его руки развили в стороны ягодицы блондина, а пальцы коснулись разработанного входа. Зенитсу напрягся всем телом и невольно приподнялся с чужих бедер, когда почувствовал, как его растягивают изнутри. Руки Тенгена были больше, чем его, пальцы проникали глубже, и от этого ощущения были острее. А осознание того, что это с ним делает несравненный Узуи-сан, просто возносило парнишку на вершину блаженства. Тенген нежно трахал его пальцами, другой рукой поглаживая плечи и спину, губами и языком лаская шею. Крепко обнимая мечника дрожащими руками, Агацума постанывал от нетерпения, двигался навстречу пальцам, растягивающим его, и даже протестующе замычал, когда они вдруг покинули его тело. Однако на смену им тут же пришла горячая головка члена, уткнувшаяся в его анус, а следом за этим Тенген осторожно опрокинул его на постель, подхватывая его ноги под коленями, готовый толкнуться внутрь. Возбужденный член растянул его, казалось бы, расслабленные мышцы до предела, отчего всю поясницу тут же сковала сильная тянущая боль. По мере того, как Узуи проталкивался внутрь его тела, эта боль разрасталась, вынуждая Зенитсу ерзать на постели и пытаться отстраниться – мечник не давал ему этого сделать, вновь и вновь притягивая к себе и толкаясь снова. – Потерпи, Зенитсу. Дыши ровно и старайся расслабить мышцы. Сосредоточься на мне, а не на боли.       – Н-не м-могу!.. Узуи-сан, в-вытащи его оттуда!..       – Зенитсу! Посмотри на меня! – как только парень, у которого на мокром месте были глаза, исполнил его просьбу, столп Звука склонился к его губам, обхватывая их и завлекая Агацуму в поцелуй. Тот стонал ему в рот, не проявляя особой инициативы, лишь робко отвечая, ощущая, как язык Тенгена вовсю ласкает его. Они снова непрерывно смотрели друг другу в глаза, целуясь: у школьника по покрасневшим щекам катились слезы, и при этом он так жалостливо и так наивно глядел на своего партнера, что Узуи ощущал, как контролировать себя становится все сложнее. Он еще даже не ввел свое естество в горячее нутро до упора, стараясь действовать осторожно и нежно, но терпение с каждой секундой становилось все меньше. Хотелось немедленно войти на всю длину и ощутить всю узость трясущегося под ним парнишки. Заранее мысленно обозвав себя парочкой нелестных слов, Тенген отстранился от уже припухших губ немного успокоившегося Агацумы, сразу ловя его непонимающий взгляд, и обхватил руками его щеки. – Зенитсу, нужно блестяще разработать тебя именно таким образом. Ты должен немного потерпеть – я обязательно найду твою блестящую точку удовольствия, но сначала надо, чтобы мышцы стали податливее.       – Я-я н-не знаю… Мне н-не очень внутри! Там все натянулось и так давит, Узуи-сан!       – После того, как я разработаю тебя, станет лучше, поверь мне, – убеждал его Тенген, сцеловывая слезы с уголков глаз, чувствуя, как Зенитсу доверчиво жмется к нему.       – Хорошо… Т-только у м-меня это п-первый раз – н-не долби мою попу слишком сильно… Не хочу в такой момент ощутить себя под отбойным молотком.       Для Узуи осталось тайной, что имел в виду Агацума под этим странным сочетанием слов, но он не стал заострять на этом свое внимание: выпрямившись и перехватив его ноги удобнее, мужчина решительно толкнулся внутрь, буквально натягивая партнера на свой член. От того, как вскрикнул Зенитсу, ему чуть не заложило уши, однако Тенген, поджав губы, все-таки начал размеренно двигаться внутри него, входя до упора в сопровождении звонких шлепков. Снова и снова. Тот выворачивался у него в руках, пытался остановить его, ладонями упираясь в подтянутый живот, и громко стонал, не щадя ни своих голосовых связок, ни ушей партнера. Даже когда Узуи обхватил его упавший член, принимаясь активно ласкать его, мальчишка не расслабился.       – Ты такой узкий, Зенитсу – потрясающий, – успокаивающе шептал ему мечник, наклонившись к груди и зацеловывая торчащие розовые соски. Подросток залился краской, стыдливо замотав головой, однако Тенген довольно отметил, что его член среагировал на слова, снова начиная твердеть. Приободрившись и улыбнувшись, мужчина принялся нашептывать партнеру на ухо непристойности. – Смотри: я блестяще вхожу в тебя полностью, Зенитсу. Твоя дырочка сама засасывает мой член – не говори после этого, что тебе не нравится.       – Н-нет, Узуи-сан!..       – Твое «нет» означает «я хочу получить ваш член еще глубже»? Если да, то, конечно. Блестяще получай его, Зенитсу! – и он, вытащив полностью, с размаху вогнал напряженный орган обратно в растраханное отверстие, вырывая из уст Агацумы громкий полустон-полувсхлип. Это было верным решением: каждое слово действовало на парнишку безотказно, заставляя возбуждаться еще больше. Он закрыл румяное лицо ладошками, но Тенген развел его руки по обе стороны от головы и надежно обездвижил, бедрами вколачивая партнера в матрас. – Даже не думай отворачиваться от меня! Ты мой блестящий будущий супруг – смотри, как я имею тебя. Я блестяще кончу глубоко в тебя, Зенитсу. Приготовься.       – Узуи-са-а-ан! Я люблю вас! – выгнулся тот на постели, уже без стеснения подаваясь навстречу размашистым движениям. Собственный член выстрелил семенем, отчего у Агацумы перед глазами чуть ли не поплыли разноцветные круги от наслаждения. Тенген сверху придавил его своим телом, впиваясь в шею страстным засосом, и Зенитсу аж затрясло, когда он почувствовал внутри себя выплескивающуюся горячую сперму. Узуи кончал в него, не переставая ожесточенно толкаться, а потом нашел его губы и припечатал в них жаркий поцелуй. И теперь парнишка несколько устало, но со всей готовностью отвечал ему.       Поправляя то и дело выпадающий из уха наушник-каплю, Хакуджи с привычным раздражением распихивал товары по полкам, проклиная тех посетителей, которые возвращали их сюда невпопад. «Неужели так трудно дойти, черт вас задери, до того стеллажа, откуда вы их взять соизволили?!» – негодовал парень про себя, как вдруг мысли его прервал чей-то негромкий вскрик и звук повалившихся на пол упаковок. Не оборачиваясь, он уже заскрипел зубами, понимая, что утро опять начинается с нервотрепки. Какой-то худощавый парнишка, поставив корзину рядом с собой, подбирал с пола укатившиеся от него в разные стороны упаковки готовой лапши. «Неловкий придурок!» – мысленно выругался Хакуджи и в два больших шага сократил расстояние между ними.       – Эй! А поаккуратнее ты можешь быть?! Это магазин, черт возьми! Мне теперь эти упаковки обратно составлять прикажешь? – огрызнулся он, уставив руки в бока. Мальчишка, сидевший на полу, от звуков его голоса испуганно вжал голову в плечи, а затем поднял на него свои огромные глаза. И для ошарашенного Хакуджи вдруг остановилось время. Окружающие звуки стремительно стихли, разбросанные пачки лапши перестали его волновать, а весь свет сошелся в этом пугливо глядящем на него наивными глазами подростке. Аккуратное румяное личико, пухлые розовеющие губки, тонкие руки и худые, иногда вздрагивающие плечи, за которые хотелось его обнять. Трясущаяся ладошка потянулась за пачкой, укатившейся к ногам Хакуджи, и, подняв ее, виновато протянула ему.       – П-простите, п-пожалуйста… Я-я н-не хотел, я-я просто н-не дотянулся… П-простите… – и мальчик вдруг торопливо упал перед ним лицом в пол в глубоком поклоне, отчего парень совсем опешил, но, опомнившись, стремительно опустился на корточки, не зная, как попросить незнакомого мальчишку подняться.       – Нет-нет! Не стоит, я сам виноват! Я все соберу здесь сам, можешь не беспокоиться! – на лицо сама собой протиснулась глупая улыбка, и Хакуджи оперативно принялся собирать разбросанные упаковки с едой. В голове каким-то странным образом разлетелись по углам все мысли, руки задрожали, и, прежде чем он осознал, что незнакомец стал помогать ему собирать выпавшие товары, их пальцы соприкоснулись. Это было похоже на какой-то глупый романтический фильм с примитивным сюжетом, но парню было наплевать: он, не стесняясь, во все глаза смотрел на смущенно покрасневшего подростка, прижимающего дрожащие руки к груди. Нет, он был просто невероятно мил. И Хакуджи, не удержавшись, не придумал ничего лучше, кроме как бестактно выпалить ему в лицо. – Я раньше никогда не видел тебя здесь. Не скажешь, как тебя зовут?       – С-Сенджуро Ренгоку… – послушно назвался тот, даже не засомневавшись, стоит ли отвечать незнакомому человеку на такой вопрос. Услышав уже известное ему имя, парень удивленно открыл рот, еще раз осмотрев этого мальчишку. Действительно. Как две капли воды. Как две капли воды он был похож на того самого Кёджуро Ренгоку, который теперь регулярно появлялся в магазинчике Кейзо вместе с тем мелким школьником. «Они определенно, родственники, – мысленно подтвердил это самому себе парень, не переставая смотреть на него. – Он совершенно нетренированный, очень щуплый – явно ничем не занимается в отличие от брата. Возможно, тому есть причины: судя по комплекции, он с трудом набирает вес. Но он гораздо… гораздо милее, чем Кёджуро!»       – Меня Хакуджи зовут! Ты извини, что я нагрубил тебе, не разобравшись… Давай я отнесу это! – он оперативно поднял оставленную на полу корзину с продуктами, и зардевшийся подросток, неловко переступая, встал на ноги, не решаясь поднять на собеседника смущенный взгляд. Щеки его пылали – Хакуджи отметил это, не имея никаких сил, чтобы отвести взгляд от чужого лица и перестать любоваться. – Может, тебе еще что-нибудь надо? Корзина тяжелая уже: я помогу тебе!       – С-спасибо вам… – робко проговорил мальчик, стеснительно прижимая руки, в которых он держал упаковку лапши быстрого приготовления, к груди. Это был его первый самостоятельный поход туда, что Сабито-сан и остальные называли «магазином», и хоть младший Ренгоку старался вести себя тише воды, ниже травы, не выделяться и не привлекать к себе внимания, со своей задачей он не справился. Он дрожал, опасаясь, что вот сейчас его разоблачат, схватят и уведут в место, откуда уже не выпустят – этот странный мир пугал его своей неизвестностью. Однако полагаться на кого-то еще было нельзя: подросток понимал это и старался не доставлять другим проблем. Вот и вызывался помочь новому другу своего брата, Тандзиро-сану – попросился сходить за покупками. Кто же мог знать, что он не справится с такой элементарной задачей и тут же попадет в неловкое положение?..       Когда Сенджуро все-таки осмелился поднять глаза, он даже невольно затаил дыхание: перед ним стоял красивый молодой человек, совершенно не выглядевший неприветливо. У него были красивые голубые глаза, длинные густые ресницы, открытый взгляд, не таивший никакой угрозы, сильное тело, крепкие руки, а также странные татуировки на предплечьях. Но что было самым главным так это то, что он предлагал ему свою помощь. Сердце в маленькой груди застучало чуть быстрее, как только красивый юноша, назвавшийся Хакуджи, в одну руку взяв его корзину с продуктами, подал ему ладонь. И Ренгоку ее принял, смущенно опустив глаза в пол. Кажется, этот странный новый мир был вовсе не таким пугающим – в нем определенно было и что-то хорошее.       – Вот как? – с улыбкой изумился Камадо, быстро шинкуя почищенную морковь и торопливо скидывая ее в кипящую воду. – Значит, тебе помогли пробить продукты? Это прекрасно, Сенджуро-кун!       – Да! Этот человек был очень добр ко мне, – едва воспроизведя в памяти лицо красивого молодого юноши, с которым он встретился в магазине, младший Ренгоку вновь счастливо разулыбался, вспоминая, как не далее, чем полчаса назад, тот держал его за руку, водя по магазину и спрашивая, не нужно ли ему что-нибудь еще. От этого к щечкам подростка снова приливала кровь: ладонь его сопровождающего была большой и теплой, сжимала его пальчики аккуратно, даже заботливо, и держаться за нее было очень приятно. А как юноша был вежлив с ним, даже несмотря на то, что Сенджуро имел неосторожность сронить товары с прилавка... – Он помог использовать ту маленькую карточку, которую мне дал Ериичи-сан, и у меня получилось заплатить за продукты!       – Ты молодец, Сенджуро-кун! Ты мне очень помог! Давай вместе приготовим обед для Ренгоку-сана! – воодушевленно предложил ему Тандзиро, и радостный мальчик тут же оказался около него, закатывая рукава своей кофты, готовый взяться за любую работу.       Все шло своим чередом, и Тандзиро, приглядывающий теперь сразу за двумя братьями Ренгоку, был счастлив. Люди из «EDEN» связывались с ним время от времени: несколько раз ему лично звонил Ериичи-сан, спрашивая о здоровье и настроении братьев. С деньгами проблем не было – на имя Цугикуни Ериичи для каждого из блуждающих был открыт счет и дана кредитная карта. Иногда Ренгоку-сана вызывали на вечерние зачистки, и тогда Тандзиро вместе с его младшим братом долго не ложились, ожидая его возвращения. Камадо по-прежнему ходил в школу, где они с Зенитсу обсуждали новости, делясь впечатлениями и рассказывая какие-нибудь смешные истории, связанные с пребыванием у них дома мечников из эпохи Тайсё. А таких историй действительно хватало, и они множились с каждым днем.       Очень часто с расспросами о современном быте к Тандзиро стал подходить младший из братьев: интересовался, что такое телефон, его номер, как его достать и дать кому-нибудь, как выглядит «e-mail» и как посылать туда письма, и еще много всего прочего. Из всех его рассказов Камадо понял, что мальчишка познакомился с каким-то юношей и вроде бы как подружился с ним. Сенджуро даже часто стал уходить куда-то, возвращаясь счастливым, светящимся как начищенный медный тазик, по дому порхал бабочкой и постоянно рвался сходить за покупками. Его старший брат не мог ума приложить, что происходит, а вот для проницательного Тандзиро положение дел было как на ладони.       – Ты хочешь сделать бенто в качестве благодарности для того человека, с которым ты познакомился в магазине? – переспросил Камадо после того, как однажды младший Ренгоку обратился к нему с просьбой помочь. Мальчик выглядел взволнованным и смущенным, сильно нервничал и постоянно отводил взгляд. Тогда Тандзиро неожиданно понял, в чем дело. Он подошел к Сенджуро ближе и, понятливо улыбнувшись ему, тихонько спросил у него. – Этот человек понравился тебе, Сенджуро-кун?       – В-все н-не так! – встрепенулся подросток, замахав руками перед его лицом, краснея еще больше, тем самым невольно подтверждая все догадки собеседника. Камадо положил ему руку на плечо, по-доброму заглянув в глаза, и Ренгоку сдался, кивнув головой, жмурясь при этом от смущения. – Да… Он м-мне н-нравится…       – Это прекрасно! Конечно, я помогу тебе! Думаю, даже не зная, что нравится этому человеку, мы с тобой вместе что-нибудь придумаем!       Сенджуро, еще совсем недавно напуганный всем этим новым миром, его порядками и укладом, начинал испытывать к этому странном, постоянно спешащему ритму жизни какую-то нежную привязанность. Связано ли это было с тем, что он познакомился с Хакуджи-саном, мальчик пока не понимал, но он четко осознавал одно: его снова и снова тянуло в тот магазинчик, где работал его новый знакомый. Наблюдать за ним было очень интересно младшему Ренгоку: он с корзинкой в руках застывал возле какого-нибудь стеллажа и украдкой поглядывал на голубоглазого юношу, что-нибудь быстро раскладывающего по полкам или пробивающего продукты очередным покупателям. Когда тот оставался один, смущенный Сенджуро все-таки решался подойти к нему, и парень сразу же откладывал все свои дела, все внимание уделяя мальчику.       О чем можно было говорить с ним, чтобы не показаться странным и не навести на лишние подозрения, подросток не знал, а потому просто внимательно слушал все, что рассказывал ему Хакуджи, иногда робко уточняя у него что-нибудь. Ему нравилось проводить время наедине с этим человеком, пусть даже если тот говорил о каких-то непонятных вещах и явлениях. И это было взаимно. То, что Сенджуро, бродя между стеллажами в магазине, напрочь не имел представления о некоторых продуктах, Хакуджи совершенно не волновало: ему, казалось бы, нравилось объяснять мальчишке всякие элементарные вещи. Он с удовольствием советовал ему новое или же, наоборот, говорил, чего пробовать совершенно не следует. И все эти будничные разговоры казались младшему Ренгоку незаслуженной заботой, за которую он непременно хотел отплатить красивому голубоглазому юноше сполна.       Когда он дрожащими ручками протянул приготовленный им бенто, Хакуджи растерялся, уронив из рук упаковку сырных палочек, которую он хотел убрать на место.       – П-пожалуйста, примите этот бенто! – не разгибая спины из глубокого поклона, запинаясь и путаясь в словах, произнес Сенджуро. Сердце стучало в груди так громко, что он даже не представлял, как унять его. – Я н-не знаю, что вы любите, Хакуджи-сан, н-но надеюсь, что в-вам понравится!..       – Ты приготовил это для меня?.. – получив на свой вопрос суетливый кивок, Хакуджи осторожно взял в руки коробку с бенто, смотря на нее, как на невероятно дорогую драгоценность. У младшего Ренгоку даже ноги задрожали в этот момент – а вдруг не понравится? Однако вопреки всем его боязливым представлениям, старший внезапно крепко стиснул его ладошку, заглядывая в глаза, и у мальчика лицо стремительно пошло алыми пятнами. – Сенджуро, ты н-не хочешь сходить со мной куда-нибудь завтра, например? Если завтра неудобно, то в другой день! Когда захочешь! Это… ну, свидание…       – Свидание?.. Сходить куда-нибудь?.. Н-но куда? – своими огромными глазами непонимающе смотря на собеседника, спросил мальчик, склонив голову набок.       – Куда угодно! Что ты любишь? Кино? Караоке? Может, дельфинарий или динопарк? Парк аттракционов? А может, в парк с лебедями? Куда хочешь? – от стольких предложенных вариантов, которые ни о чем младшему Ренгоку толком не говорили и просто являли собой перечень неизвестных ему слов, Сенджуро совсем растерялся и занервничал. Тандзиро рядом не было, а значит пояснить, что есть каждое из перечисленных мест, ему никто не мог. Спрашивать об этом Хакуджи было бы опрометчивым – в конце концов, он мог все-таки что-то заподозрить или, как говорил раньше Сабито-сан, назвать «душевнобольным и насильно сдать врачам». Эта перспектива пугала мальчика больше всех. Выход из этой ситуации он видел всего один – броситься в неизвестность или ткнуть пальцем в небо.       – В парк с лебедями?.. – несмело выговорил он последнее, что услышал, и тут же почувствовал облегчение: юноша белозубо разулыбался ему, невольно демонстрируя свои природные клычки, выглядевшие острее, чем у обычного человека. И тогда Сенджуро невинно улыбнулся ему в ответ. Окрыленный его согласием и такой милой реакцией, раскрасневшийся Хакуджи в порыве чувств внезапно наклонился к нему и смазанно коснулся губами его щеки, тут же отстраняясь и отводя взгляд в сторону.       – Тогда з-замечательно! Завтра ты свободен? – находящийся в полной прострации после этого поцелуя младший Ренгоку только машинально кивнул ему головой, широко открытыми глазами смотря на неловко улыбающегося оппонента. – Отлично! Приходи к шести сюда: я освобожусь пораньше, и мы сразу же пойдем! Тебе понравится этот парк! Буду с нетерпением ждать тебя, Сенджуро – я скажу тебе завтра кое-что важное.       На следующий день Кёджуро с самого утра забрали в здание благотворительного фонда по каким-то важным делам. Вернувшийся из школы Тандзиро в тишине делал домашнее задание в гостиной, а Сенджуро носился по дому с тряпкой в руках, нервно протирая пыль то тут, то там, моя все даже не по второму разу. Квартира от его непрекращающейся приборки уже чуть ли не блестела, но тот все никак не унимался. Камадо иногда поднимал на него недоуменный взгляд, но пока не решался спросить, что случилось. И только когда младший Ренгоку в третий раз обтер стол, за которым сидел старшеклассник, тот закрыл тетрадь, переключив все внимание на своего жильца.       – Сенджуро-кун, все хорошо? У тебя ничего не случилось? – обеспокоенно спросил парень, глядя в заливающееся румянцем лицо младшего из братьев. Тот на какое-то время застыл, а потом вдруг рухнул рядом с ним на колени и закрыл лицо руками, помотав головой из стороны в сторону. Испугавшийся такой бурной реакции Тандзиро уже хотел броситься успокаивать его, но потом увидел, что мальчик счастливо улыбался.       – Тандзиро-сан! Все прекрасно! Я так нервничаю, так нервничаю! – задыхаясь от волнения, восторженно щебетал Сенджуро. Он неожиданно подсел к юноше ближе, взял его за руку и с воодушевлением зашептал, как будто это был самый большой секрет в мире. – Хакуджи-сан хочет взять меня в жены! Это так волнительно для меня! Я никогда не думал, что!.. Боги, мы должны просить благословение у моего достопочтенного отца!       – Что? Хакуджи-сан? В жены?.. Сенджуро-кун, подожди! Подожди! – он живо поднялся на ноги, потянув за собой младшего Ренгоку и усадил его на диван, перехватив его руки в свои, с вниманием врача поглядев на радостного мальчика. Тот даже не мог усидеть на месте – его потряхивало от восторга, и это пугало Камадо больше, чем даже имя ненавистного приемного сына Кейзо-сана. Разумеется, ему и в голову не могло прийти то, что «замечательный человек», помогший младшему Ренгоку и подружившийся с ним, это и есть тот самый грубый Хакуджи, который изо дня в день регулярно осыпал самого Тандзиро и его друзей разными нелестными словами. И чему нужно было удивляться больше – тому, что Сенджуро отзывался о нем как о прекрасном человеке, или тому, что он собирался взять Ренгоку в жены – старшеклассник тоже не знал. Во всей этой ситуации только предстояло разобраться, но у Тандзиро уже кружилась голова от переизбытка непонятной информации. – Постой, Сенджуро-кун: почему ты решил, что он хочет… хочет взять тебя в жены? Что – нет – вернее, как, то есть, почему?..       – Я сам в полном недоумении и восторге, Тандзиро-сан! Но это правда! Хакуджи-сан поцеловал меня! Он поцеловал меня! Я совсем не ждал этого, ведь мы так недавно знакомы, еще толком ничего друг о друге не знаем: он не знаком с моим папенькой, с Кёджуро, а я никого не знаю из его семьи… Но если он сделает мне предложение, я соглашусь быть с ним! Я чувствую что-то, когда он рядом – я знаю: это точно любовь! Мы поженимся!       – Нет, Сенджуро-кун, послушай меня, – прервал его восторженную речь погрустневший Камадо, смотря подростку прямо в глаза. Говорить младшему Ренгоку, что тот неправильно все понял, разочаровывать его после того, как он с таким восторгом расписал все свои чувства, было не самым легким делом. Огромные наивные глаза смотрели на него с полным непониманием, и от этого становилось еще больнее, однако старшеклассник взял себя в руки и глубоко вздохнул. – Дело в том, что это совсем не то, о чем ты подумал, Сенджуро-кун…       – Что?.. – не понял тот, отняв от него свои ладони и прижимая их к груди.       – Во-первых, Хакуджи совсем не такой, каким он тебе кажется. Он очень грубый и постоянно обзывается. А еще ему нравится Ренгоку-сан… – нехотя добавил Тандзиро, вспоминая тот самый случай в магазине и то, как горели глаза юноши, когда он познакомился с Кёджуро. Сенджуро на его словах только лишь отрицательно замотал головой, испуганно отодвигаясь от него подальше. – И… понимаешь, этот поцелуй совсем не значит, что он собирается жениться на тебе… Просто для некоторых людей поцелуи это обычное дело. С женитьбой здесь все немного по-другому проис…       – Нет, Тандзиро-сан! Почему вы говорите плохие вещи о Хакуджи-сане? – мальчик решительно вскочил на ноги и попятился к выходу. – Это не правда! Он не грубый! Он замечательный человек! И он и-искренен со мной! Вы ошибаетесь, у нас б-будет любовь! Я-я ухожу вместе с ним в парк с лебедями, и он скажет мне кое-что важное! – и, выговорив все это, мальчишка выбежал из комнаты, бросившись в прихожую, не слушая просьб Тандзиро остановиться и поговорить с ним. «Этого не может быть! – твердил сам себе Сенджуро, чувствуя, что приподнятое настроение его стремительно падает. – Хакуджи-сану не может нравиться Кёджуро, они ведь н-не знакомы! Почему Тандзиро-сан так сказал!» Чувствуя, что готов заплакать в любой момент, младший Ренгоку, обувшись, выскочил за дверь и бегом сорвался по уже знакомому маршруту.       Натянуть на лицо радостное выражение не получилось, поэтому первое, о чем спросил его Хакуджи, когда они встретились у магазина – Сенджуро опоздал на двадцать минут – что такого у него произошло. «Я думал, ты уже не придешь», – с какой-то нелепой улыбкой проговорил парень, натянуто посмеявшись. Сказать ему о произошедшем дома разговоре мальчишка не решился, а потому сослался на не очень хорошее самочувствие. После произошедшего он и, правда, чувствовал себя не самым лучшим образом: ноги казались ватными, руки чуть подрагивали, а в груди стояло непонятное чувство. «Ему нравится Кёджуро?.. – мысленно спрашивал самого себя подросток, искоса поглядывая на идущего рядом с ним голубоглазого юношу. – Может, Тандзиро-сан это имел в виду: Хакуджи-сан хочет жениться на мне только потому, что я внешне похож на брата?..»       Несмотря на случившийся поцелуй, парень всю прогулку вел себя с Сенджуро слегка скованно: он как обычно много говорил, однако часто путался в словах, сбивался, а иногда вообще неожиданно смолкал, уходя куда-то в свои мысли. Хакуджи нервничал так очевидно, что младший Ренгоку не знал, как стоит начать разговор на волнующую его тему. Конечно, он и сам вел себя беспокойно, думая обо всем подряд: о словах Тандзиро, о брате, о том, нравится ли он Хакуджи-сану. Кроме того, подростку постоянно приходилось следить за тем, что он говорит, чтобы не сболтнуть лишнего и не выдать своего истинного происхождения. Все это было так сложно, что Сенджуро в какой-то момент показалось, что от безысходности он вот-вот расплачется. Однако его спутник быстро заметил это погрустневшее выражение лица мальчика и отреагировал незамедлительно, вдруг остановив его.       – Сенджуро, а какое мороженое ты любишь? Я куплю тебе: поедим около пруда, – его теплая ладонь сжала маленькую ручку Ренгоку, привлекая его внимание. И Сенджуро в этот момент как будто очнулся ото сна – все грузные мысли сами собой испарились. Что такое мороженное он, конечно же, знал, однако вопрос все-таки ввел его в легкое недоумение. Какое мороженое он любил? Он ел его всего пару раз в жизни, и это было так давно, что мальчик даже не помнил, когда именно – помнил только, что отец в те времена был еще улыбчивым и энергичным мужчиной, не прикасающимся к саке. Меж тем его спутник смотрел на младшего Ренгоку со всем вниманием, ожидая ответа. Тогда Сенджуро неловко пожал плечами, вынуждая Хакуджи удивленно замереть с открытым ртом. – Не любишь мороженое? Тогда, может, что-нибудь…       – Л-люблю! Я люблю! – маленькие ручки цепко ухватились за чужую ладонь, а сам подросток решительно шагнул к юноше ближе. От этого оба смутились, отводя глаза. – Любое… какое вам нравится, такое понравится и мне…       Покупая ему мороженое в небольшом магазинчике на входе в парк, Хакуджи мыслями парил где-то в небе, под самым солнцем. Этот мальчик был действительно поразительным: иначе объяснить, почему сердце от каждого его слова начинало колотиться как бешенное, Хакуджи для себя не мог. Французский трюфель, яблочный пирог, грушевый штрудель, миндальный тарт, банановый баноффи, кокосовый пудинг, шварцвальдский вишневый торт – не имея понятия, что может понравиться Сенджуро больше, он собирал в пластиковом стаканчике ассорти самых разнообразных вкусов мороженого. Десерт получился большим и пестрым и сильно впечатлил Ренгоку, когда Хакуджи вручил ему большой стаканчик с шариками мороженого, политыми сверху ароматным клубничным сиропом и посыпанными шоколадной крошкой. Идея с мороженым действительно была очень удачной: Сенджуро смущенно разулыбался и скромно принял стакан, поблагодарив его.       Мороженое современного мира оказалось таким вкусным, что младший Ренгоку до самого пруда с лебедями не мог оторваться от лакомства, после каждой отправленной в рот ложечки осведомляя собеседника, как вкусно это было. Хакуджи только смеялся, неспешно идя рядом с ним и порываясь обнять мальчика за плечи, но постоянно останавливая себя. «Я ведь уже даже поцеловал его, и он после этого согласился пойти со мной на свидание! Должно быть, у меня есть шанс! – рассуждал про себя старший, глядя на то, как Сенджуро облизывает ложечку. – Как же я хочу обнять его! Но нельзя! Я не должен напугать его!»       – Хакуджи-сан! Я не могу съесть все это один… Попробуйте тоже!       Парень удивленно застыл возле балки декоративного небольшого моста через пруд, под которым неспешно плыла пара белоснежных птиц. Робко улыбаясь, Сенджуро протягивал ему ложечку, на которой медленно таял небольшой кусочек мороженого нежно-карамельного цвета. Юноша даже растерялся. Сначала хотел принять ложку из чужих рук, но потом вдруг сам себя остановил и, краснея скулами, потянулся губами к десерту. Они глядели друг на друга, и никто не смел отвести взгляд. Распробовав вкус грушевого штруделя и непроизвольно облизав губы, Хакуджи, движимый каким-то внутренним порывом, наклонился к подростку, завороженно смотря на то, как расширяются его зрачки. Задрожавший в волнении Сенджуро прикрыл глаза и наивно подставил ему пухлые губы, трясущимися руками сжимая пластмассовый стаканчик. И в тот момент старшего повело. Он не понял, что произошло, но когда пришел в себя, то уже вовсю целовал липкие и сладкие губы младшего Ренгоку, держа его за тонкую талию. Растаявшее мороженное вытекало из упавшего пластмассового стакана на деревянную мостовую, просачиваясь между досок и капая в пруд.       – Ты мне нравишься, Сенджуро… – шептал он в перерывах между поцелуями, снова и снова обхватывая мягкие губки своими, целуя глубоко. У Сенджуро от мороженого был холодный язык, а во рту было сладко, и Хакуджи не мог остановиться. Мальчик отчаянно жался к нему, сжимая его футболку пальчиками, чувствуя, как чужой язык проникает ему в рот. От этого кружилась голова – ему казалось, что вместе с Хакуджи-саном он пересек какую-то черту, которая должна была до неопределенного времени оставаться впереди.       – В-вы м-мне тоже н-нравитесь… – еле слышно проговорил Ренгоку, когда они отстранились друг от друга, смотря глаза в глаза. Гладя его румяные щеки руками, Хакуджи улыбнулся и уже хотел вновь припасть к сладким губам, но чужой голос отвлек его, выдергивая из этого мира грез.       – Ты! Отойди от него немедленно! Сенджуро, живо иди сюда! – парень понять ничего не успел, как младшего Ренгоку грубо выдернули из его объятий – тот даже болезненно вскрикнул, зажмурившись: крепкий кулак сжимал его тонкое запястье.       – Брат! – мяукнул Сенджуро, и испуганный взгляд его метнулся обратно к ошарашенному Хакуджи.       – Не смей подходить к нему! – Кёджуро, загородив собой младшего и нахмурив густые брови, смотрел на оппонента суровым взглядом, готовый к любым нападкам. Ситуация принимала прескверный оборот.       – Брат, я сам этого хотел! Я люблю Хакуджи-сана!       – Ты ничего не понимаешь, Сенджуро! – развернувшись к младшему в пол-оборота, громыхнул мечник, отчего тот даже сжался. Однако это не остудило пыл старшего Ренгоку: он притянул Сенджуро за руку ближе к себе, как будто бы сомневался, что тот услышит его, и начал вещать еще громче. – Его любовь совсем другая! Он лишь сделает тебе больно! И в итоге вы все равно расстанетесь!       – А это что, тебе решать?! Заткнись нахер! – Хакуджи в один размашистый шаг сократил между ними расстояние, хватая Кёджуро за ворот его толстовки и грубо притягивая к себе. Но тот не позволил ему так обращаться с собой: стремительным движением вывернулся из хватки и под испуганный визг Сенджуро ударил по рукам.       – Твои намерения серьезны? Ты готов жениться на нем и быть с ним бок о бок до самого конца?       – Что?.. – не ожидавший такого ответа Хакуджи даже отшатнулся от него, позабыв, что хотел ударить в ответ. Младший Ренгоку весь побледнел и уставился на него огромными глазами испуганного оленёнка. И тогда парень совсем потерялся в словах. – Я н-не думал, что все будет так быстро…       – Раз ты не серьезен, то и не давай ему никаких надежд на счастье! Сенджуро, этот человек не тот, кто тебе нужен! Идем домой! – забыв про существование Хакуджи, Кёджуро вернулся к находившемуся в полной прострации брату и потянул его за руку. На мальчишке не было лица: он, не понимая, что от него хотят, продолжал смотреть на человека, которого выбрало его сердце, и смысл слов, сказанных Тандзиро-саном, постепенно осознавался им. «Вот, что он имел в виду…» – пронеслось у него в голове, и Сенджуро почувствовал, как начинают слезиться глаза. А он ведь действительно совсем не учел тот факт, что любовь в новом времени могла быть совсем не такой, какой она должна была быть там, дома.       – Нет, стой! Сенджуро, все не так! – увидев, что глаза подростка уже были на мокром месте, растерянный Хакуджи хотел броситься к нему, но между ними непреодолимой преградой вырос все тот же Кёджуро.       – Ты не понимаешь то, что тебе гово… – начал было снова громогласно вещать он, однако на полуслове прервался и замолк, насторожившись. И Сенджуро, и Хакуджи, не сговариваясь, уставились на него в ожидании, однако тот не спешил пояснять причины своей тревоги. Парк, где они были, уже давно погрузился в сумерки: севшее солнце отзолотило воду в пруду с лебедями около получаса назад. И сейчас каждое дерево здесь, подсвеченное фонарями, являло собой пугающую фигуру. Опасливо заозиравшийся по сторонам младший Ренгоку притиснулся поближе к брату, пальчиками сжимая край его одежды.       – Что происходит? – недоверчиво хмурясь, спросил Хакуджи и тоже на всякий случай огляделся вокруг. – Почему ты вдруг замолчал? Договаривай!       – Тихо! – Кёджуро, непрерывно вглядываясь вглубь парка, медленно обошел Сенджуро, подталкивая его ближе к брюнету, и встал перед ними, больше не сказав никому из них ни слова. Порывы усиливающегося ветра шевелили листья деревьев, создавая постепенно нарастающий шум. Когда откуда-то раздался глухой тяжелый хлопок, старший Ренгоку принял какую-то боевую стойку, чем привлек внимание Хакуджи. «Так и знал: он точно боец. Но что происходит? Чего он так всполошился?» – думал про себя парень, разглядывая напряженную широкую спину. Внезапно к его боку испуганно прижался Сенджуро, трясущийся, словно лист на ветру, и у Хакуджи невольно потеплело на сердце – он незамедлительно обнял его в ответ, тем самым молчаливо заверяя, что защитит от чего бы то ни было. Снова послышался этот странный глухой звук, словно что-то тяжелое упало на землю, однако на этот раз совершенно с другой стороны. Младший Ренгоку сдавленно пискнул, обняв парня теснее, а Кёджуро повернулся туда, откуда донесся удар.       – Что это такое?.. – как можно тише произнес Хакуджи, настороженно оглядываясь: заметить никого по-прежнему не удавалось. И в тот момент до парня вдруг дошло, что этот глухой удар похож на чей-то прыжок. Как будто кто-то играл с ними, появляясь то тут, то там, молниеносно перемещаясь в тени меж деревьями, там, куда не попадал свет. Внезапно раздавшийся громкий взрыв и последовавший за ним пронзительный электрический треск заставили всех троих вздрогнуть – один за другим фонари в парке начали потухать, и вскоре их троица осталась в полной темноте, имея единственным источником света половинчатую луну на пустом небе. Тут уже испугался и сам Хакуджи, хоть и не подал виду: он крепко прижал мальчишку к своей груди теснее, руками закрывая его от невидимой опасности. Сердце его учащенно билось. И когда он уже готов был в истеричной форме просить пояснений у старшего Ренгоку, его глаза, постепенно привыкшие к темноте, заприметили неспешно направляющуюся к ним фигуру.       – Обычно давних друзей встречают радушием – мы ведь так давно не виделись, Кёджуро, – раздался чей-то насмешливый голос. Ренгоку на эти слова никак не отреагировал, даже не дернувшись. Им навстречу из тени раскидистого дерева вышел молодой юноша, и Хакуджи позорно почувствовал, как затряслись его коленки: тело незнакомца дышало поразительной силой – даже стоя от него на порядочном расстоянии, парень четко видел каждую мышцу. «Невероятно… Его тело с-совершенно! – содрогаясь всем нутром, мысленно говорил себе Хакуджи. – Он как будто непрерывно тренировался лет сто! Как можно добиться такого результата?..»       – Мы с тобой никакие не друзья! – отрезал старший Ренгоку, однако незнакомец вдруг рассмеялся ему в лицо. Пробующий унять дрожь в ногах Хакуджи смотрел в горящие желтые глаза и никак не мог понять, кто был перед ним: человеческое тело, переполненное нечеловеческой мощью, странные татуировки, бледная кожа, острые клыки – почти как у него самого, только страшнее. Парень отвлекся от созерцания боевого тела только когда Кёджуро обернулся назад, смерив его суровым взглядом. – Уводи отсюда Сенджуро! Спрячьтесь в безопасном месте, подальше отсюда! Скорее! Я рассчитываю на тебя – спаси его!       – Всякие слабаки мне не важны! – земля под ногами странного незнакомца озарилась ярко-голубым свечением: линии и иероглифы расползлись по траве и даже забрались на поверхности пруда. Хакуджи, сжимая младшего Ренгоку в своих руках, попятился назад, во все глаза смотря на происходящее. Все творящееся вокруг казалось ему какой-то небылицей, сумасшествием, но в голове билась только одна мысль: спасти Сенджуро. Однако он не успел даже моргнуть, как незнакомец стремительным рывком оказался в воздухе и, закрутившись винтом, спикировал прямиком в то место, где стоял старший Ренгоку. Раздался громкий взрыв, а следом за ним радостный окрик. – Наконец-то я нашел тебя, Кёджуро! Ну же, встреть меня своим самым лучшим приемом!       – Аказа!