Эпоха Водолея

      Пребывая в небытие, он чувствовал, как будто все то черное, окружающее его необъятное пространство давит на него – ощущал это каждой клеткой своего тела. Словно что-то хотело проникнуть в него, подчинить разум и волю. И это чувство было настолько противно ему, что он, разочаровавшись в попытках найти и обезвредить невидимого противника, стал пытаться отыскать выход из этого странного черного пространства, в котором оказался. Бесчисленное количество времени, потраченное на скитания по этому месту, тоже ни к чему не привели. Здесь совсем ничего не было – лишь бескрайняя черная мгла. Но в тот момент, когда он уже совсем отчаялся, откуда-то вдруг раздались голоса. Они становились громче и громче, и он вдруг понял, куда нужно идти, чтобы найти их источник.       Вокруг были стены с какими-то странными картинами. За окном явно был день, но в это помещение свет никак не проникал: окна были плотно завешаны шторами. И демон, моргая густыми ресницами, пытаясь сообразить, где оказался, приподнялся с мягкой постели.       – Очнулся, значит? – послышалось со стороны, и он резко обернулся. У двери, прислонившись спиной к стене, стоял тот самый парень, которого он встретил – произошедшие события сразу же припомнились ему: бой с Кёджуро, появление Кибутсудзи Музана, а потом и эта встреча. Человек. Это был человек, который даже не походил на охотника за демонами. Оглядев его с головы до ног, Аказа сощурил глаза, вглядываясь в незнакомца, однако тот даже не дрогнул. Стоял с недовольным выражением лица, сложив руки на груди и поджав губы, как будто не знал, кто перед ним находится. – Наконец-то. Надоело смотреть на твою бледную полосатую физиономию! Да и, неприятно признавать, но Сенджуро обрадуется, что ты пришел в себя. Тц!       – Что?.. – ничего не поняв из его слов, демон, откинув одеяло, которым он был заботливо укрыт, хотел подняться с постели, но, встав ногами на пол, не устоял – осел обратно на мягкий матрац. Незнакомый юноша только равнодушно хмыкнул, поглядев на него сверху-вниз.       – Что слышал. Он волновался все эти дни, что ты откинешься, не придя в сознание. Заботился о тебе все это время, пока ты тут метался в бреду.       – О чем ты, черт возьми, говоришь? Ты, жалкий человек… – делая над собой усилие и вновь пытаясь подняться на ноги – странная тяжесть во всем теле до сих пор ощущалась – проговорил Аказа. Встать все-таки удалось, и он, пошатываясь, медленными тяжелыми шагами приблизился к дерзкому наглецу, рукой хватая крепкую шею, впечатывая незнакомца затылком в стену. Тот сразу же зашипел от боли, сжав зубы, но спеси не растерял.       – Как и ожи-далось!.. З-ря он только вози-лся с тобой! – даже будучи в таком положении этот парень продолжал дерзить ему, нисколько не боясь его силы. Это не могло не удивлять и даже в глубине души не восхищать Аказу. Однако отпускать незнакомца он не торопился, продолжая вжимать его в стену, наблюдая за тем, как тот корчится, кашляя и хрипя горлом. Но внезапно дверь в комнату, рядом с которой они стояли, раскрылась, и демон чуть не вздрогнул от изумления. Кёджуро. Это был Кёджуро Ренгоку, тот самый столп Пламени с поразительными способностями, так понравившийся ему в пылу сражения. Так сначала подумал Аказа и, только хорошенько вглядевшись, заметил, что глаза этого «Кёджуро» были совсем не такие, как тогда: они смотрели испуганно, но в то же время с состраданием, с какой-то непонятной любовью ко всему живому. И уже потом, вглядевшись в мальчишку получше, демон пришел к выводу, что эти двое совсем не похожи между собой. «Не Кёджуро» коротко вскрикнул, увидев их двоих, и вытаращил свои огромные глаза на Аказу.       – Н-нет!.. П-пожалуйста, отпустите Хакуджи-сана! – пискнул он, сложив дрожащие руки в умоляющем жесте и принимаясь оседать на колени. В этот раз уже отшатнуться пришлось самому демону – он резко, словно бы обжегшись, убрал руки от чужого горла и отошел на несколько шагов назад, снова всмотревшись в лицо дерзкого незнакомого парня с голубыми глазами.       – Кого?.. – переспросил Аказа, на что тот только презрительно скривился.       – Меня так зовут, мать твою! Хакуджи! С этим что, какие-то проблемы? Имя мое не нравится?       – Дерзкий сопляк! – сквозь зубы прошипел демон, больше раздражаясь от каждого слова этого парня.       – От сопляка и слышу! Плевал я, что ты там какой-то демон, понял, да?       – Да я тебя об стенку размажу, жалкий слабак…       – Пожалуйста, перестаньте! Хакуджи-сан! И в-вы т-тоже! – вклинился между ними трясущийся от страха мальчишка-Ренгоку, переведя испуганный взгляд на демона. И тот вдруг почувствовал, что вскипевшая злость отступает: что-то было в этом взгляде, что-то особенное – ведь отчего-то Аказа медлил с убийством этих двоих. Сам не мог понять, что происходило в этот момент в голове. Да и тело пока что плохо слушалось его – как будто чужая власть все еще сохранялась над ним, хоть и заметно ослабленная.       – Нет, Сенджуро! Это демон! Помнишь, да? Я говорил, что добром это не кончится! Так и есть! Он даже не думает благодарить тебя за все то, что ты сделал для него! Он убьет нас! – зло выговаривал Хакуджи, потирая покрасневшую шею и то и дело косясь в сторону Аказы. От каждого его слова у демона пульсировало в висках – стоять на ногах было тяжело. В конце концов, его повело, и он, потеряв равновесие, резко осел на пол, схватившись за голову. В глазах почернело и поплыли разноцветные круги. Однако неожиданно чьи-то руки осторожно легли на его плечи – Аказа стремительно дернулся, отбив их от себя. – Отойди от него, Сенджуро! Не подходи к нему! Он опасен! Как ты не понимаешь: он не способен понять доброты, с которой ты относишься к нему! Ты же сам говорил, что он демон!       – Да… Он демон, н-но… – мальчишка, сглотнув образовавшийся ком в горле, вновь потянулся дрожащими ручками к татуированным плечам, на этот раз все-таки ласково касаясь их. И Аказа вздрогнул от этого действия. Мир вокруг начинал проясняться – лицо этого подростка возникло прямо перед ним: он смотрел с тем же самым выражением, будто сочувствовал ему все сердцем, – мы не можем оставить его, если ему тяжело.       – А, по-моему, очень даже можем!.. – недовольно буркнул Хакуджи, однако мальчишка просительно посмотрел на него, и тому пришлось сдаться. Подойдя к демону с двух сторон, они вместе помогли ему подняться на ноги и повели к кровати. – Вот ведь нужно возиться с ним… Он же нам потом головы оторвет, когда оклемается! Ты это лучше моего должен знать, Сенджуро!       – Если он убьет меня, то т-так тому и быть… Но мне будет не стыдно перед самим собой, – коротко ответствовал ему подросток, заботливо накрывая демона одеялом и зачем-то разглаживая складки. Аказа, пребывающий в какой-то прострации от их действий, не понимал уже ничего. Как будто мир сошел с ума, и человек помогал демону. Слабый помогал сильному. Он смотрел на Ренгоку во все глаза, словно желая понять, что в голове у этого парнишки, здоров ли он и понимает ли, что делает. Но чем больше он смотрел, тем сильнее гудела голова – странное чувство вскипало внутри него. Ведь ему уже кто-то помогал раньше? Когда-то настолько давно, что это словно бы стерлось из памяти, а сейчас почему-то стало вспоминаться. Все-таки эти люди действовали на него как-то странно – несли какой-то бред и делали абсурдные вещи. Мальчишка, закончив поправлять на нем одеяло, нерешительно поднял на него виноватый взгляд, но практически сразу же вновь опустил глаза. – Как вы с-себя чувствуете?..       После этого вопроса какое-то время Аказа смотрел на него, не моргая, словно бы проверял выдержку, но так и не ответил, в результате попросту отвернувшись от него. Тот дерзкий Хакуджи раздраженно цокнул языком, глядя на это поведение. Но демон сам не знал, что ответить в данной ситуации. Да и вообще не знал, зачем он должен отвечать человеку, спрашивающему о его самочувствии.       – Сенджуро, ты понимаешь, что мне нужно время от времени колледж посещать и помогать старику в магазине? Ты ведь будешь оставаться с ним один на один! – снова попытался образумить мальчишку Хакуджи, приведя свой последний аргумент. Но и на этот раз эффекта предостережение не возымело: младший Ренгоку лишь уверенно кивнул ему на это и снова вернулся вниманием к лежащему демону. Тогда парень сдался. Нет, если появится необходимость, он будет прогуливать и занятия, и подработку, чтобы защитить Сенджуро. Вот только нужно ли это будет последнему?..       Узуи, сидя в постели, с большим аппетитом поглощал нарезанные дольками полностью очищенные фрукты, которые принес ему Зенитсу. Школьник сидел здесь же, рядом с ним, жалостливо заламывая брови, глядя на оголодавшего на жесткой диете Тенгена. На поправку тот шел быстро, однако есть все, что пожелает желудок, ему все еще было не разрешено штатными медиками организации. Агацума проводил в здании фонда практически все свободное время, иногда даже жертвуя часами, отведенными на выполнение домашнего задания, не отходил от постели мечника, стараясь как-нибудь скрасить ему будни реабилитации: показывал ему фильмы, приносил какие-нибудь модные журналы, пытался завлечь играми на мобильном – одним словом, делал все, чтобы тот не скучал.       – Значит, о Ренгоку больше ничего не слышно? – прожевав сразу две апельсиновые дольки, спросил мужчина, вытирая сок с губ поданной ему салфеткой. На это Агацума только виновато опустил глаза, и Тенген понял его без слов, задумчиво уставившись на контейнер с фруктами. – Дела… Они блестяще застали нас врасплох, а я не смог ничего сделать. Если не найду Ренгоку живым, буду ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.       – Мы найдем его, Узуи-сан! – сбивчиво прошептал Зенитсу, вставая со своего места и садясь на край постели, чтобы быть к мужчине ближе, прижавшись к его плечу. Теплая ладонь Тенгена накрыла его дрожащие пальцы, сжимая их, и от этого старшеклассник немного успокоился. Исчезновение Ренгоку потрясло и его тоже, однако глубоко в душе Агацума старательно прятал чувство какого-то облегчения – ведь его Узуи-сан был жив. Ведь он-то не пропал. – Тандзиро выходит искать его днем и чуть ли не до самой ночи, но пока все безуспешно…       – Он ходит один? – Тенген мгновенно напрягся и перевел на парня беспокойный взгляд. И стушевавшийся Зенитсу снова молчаливо кивнул ему, виновато вжав голову в плечи. – Он что, блестящий идиот? Его жизнь ничему не учит? На нас напал демон, сила которого за гранью понимания, а он!.. Скажи ему, чтобы с наступлением темноты шагу за порог не ступал! Иначе ради чего Ренгоку так старался защитить его? Зенитсу, ты понял, что я сказал? Чтобы оба никуда, пока я не выйду отсюда!       – Х-хорошо, Узуи-сан. Я за всем прослежу…       – Вот чтобы так и было! Ладно, с этим разобрались. Ты выглядишь подавленным. Залезай сюда, – крепко ухватив его за плечи, мужчина заставил его с ногами залезть на постель и прижал к своей груди, поцеловав в висок и начиная успокаивающе гладить по спине. Зенитсу вяло посопротивлялся немного, что-то бормоча о неснятой обуви и чистом белье, но в итоге сам теснее придвинулся к мечнику. За все то время, что они были не вместе, он даже потерял всякий аппетит, не в силах проглотить кусок ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином, зная, что Узуи в настоящее время проходит курс лечения. Снова ощущать его тепло, чувствовать эти нежные ласки было до невозможности приятно – Агацума даже чуть не прослезился, но сдержал эмоции. – Ты натерпелся ужасов из-за моей беспечности. Мне жаль. Я впервые совершаю такой унылый промах.       – Нет, все совсем не так! Узуи-сан, вы тут не причем! Пожалуйста, не вините себя! – приподняв голову, парнишка мягко коснулся губами чужого подбородка и обнял столпа еще крепче, заставляя его изумленно выдохнуть. – Вы с Ренгоку-саном защищали нас, а мы только под ногами путались… Это я должен раскаиваться перед вами. Я больше не хочу быть вам обузой!       – Не говори так, глупый Зенитсу. Я буду защищать тебя – тебе просто нужно смириться с этим. Я сам блестяще расставлю приоритеты в своей жизни. И ты больше никогда не попадешь в такие яркие неприятности.       «Камадо!» – снова и снова раздавался его громкий голос, и парень крепко зажмуривался, хватаясь за голову, потом бил себя по щекам и недвижимо замирал на одном месте. Этот окрик не шел у него из головы и днем, и ночью. Даже когда Тандзиро ложился в постель и закрывал глаза, пытаясь нагнать сон, воображение рисовало ему образ Ренгоку-сана, который терпел удар за ударом, однако даже не думал сдаваться и опускать руки. А где теперь он был? Где был наивный Сенджуро, убежавший из дома после разговора с ним? Разумеется, во всех смертных грехах старшеклассник винил только себя одного. Винил себя в том, что отпустил Сенджуро, что рассказал обо всем Ренгоку-сану, что увязался следом за Узуи-саном, полез им под ноги, когда они сражались с демоном…       И бродя по улицам, он упорно продолжал искать что-то, хотя сам с трудом понимал, что именно: какой-то знак, метку, сигнал? Все, что угодно, что могло бы дать ему наводку. Ведь если можно было найти хоть кого-нибудь из этих демонов и каким-то чудом выспросить, где они держат Кёджуро и все ли с ним хорошо, он бы сделал это. Ради Ренгоку-сана. «Нет, я настоящий слабак! – твердил он самому себе. – Я только утешаю себя этим! Поговорить с демоном! Как будто бы у меня хватило на это сил! Какой же я…»       Когда Камадо отвлекся от своих невеселых мыслей, он уже стоял напротив перетянутого желтыми оградительными лентами входа в парк с лебедями. Ноги сами привели его сюда, и внезапная светлая мысль поразила его: а если Ренгоку остался там, где его видели в последний раз?.. Это казалось чем-то невообразимым, ведь, наверняка, после такого страшного погрома в парке его территорию должны были неоднократно осматривать, да и слишком много времени прошло – если Ренгоку-сан остался невредимым, он бы не стал дожидаться, пока за ним вернуться. Однако, несмотря на эти мысли, не ухватиться за эту последнюю ниточку парень просто не мог. Поэтому, сглотнув ком в горле и собравшись с силами, он решительно поднял желтые ленты, пролезая под ними и оказываясь на территории парка. Это словно был какой-то невидимый рубеж – рубеж, с которого он становился участником какой-нибудь опасной игры. Как будто он ввязывался в то, отчего нужно было держаться подальше.       – Я делаю это, чтобы вернуть Ренгоку-сана! Хватит трястись! Соберись! – и, хлестнув себя ладонью сначала по одной, а потом и по второй щеке, старшеклассник уже хотел было двинуться дальше, как позади послышался чьи-то шаги – точно кто-то сорвался на бег вслед за ним. Потом вдруг раздался окрик.       – Тандзиро! Так и знал! Подожди меня!       – А?.. Зенитсу? Что ты здесь делаешь? – спешно обернувшись и увидев своего друга, Тандзиро не без облегчения выдохнул: все-таки страх в столь позднее время в одиночку бродить по улицам после всего увиденного у него никуда не исчез. Присутствие Агацумы разряжало обстановку и отвлекало от тяжелых мыслей. Миновав оградительную ленту и подбежав к другу, блондин попытался отдышаться, согнувшись пополам. – Почему ты здесь так поздно?       – То же самое хочу и у тебя спросить! – тут же с укором накинулся на него Зенитсу, хмуро сдвинув брови к переносице. – Узуи-сан сказал мне, чтобы я не позволял тебе разгуливать одному на ночь глядя!       – Но я делаю это не просто так! Ренгоку-сан пропал! Нельзя просто сидеть сложа руки! Я подумал, что, возможно, здесь смогу что-то найти…       – Тандзиро! Мы не должны вести себя как нам заблагорассудиться! – он ухватил Камадо за руку, однако тот, отвернувшись от него и не обращая внимания на хватку, решительно пошел дальше, вглубь парка. Невольно следуя за ним, но все равно не отпуская чужой руки, Зенитсу от бессилия ныл громче, пытаясь хоть таким способом образумить товарища. – Ну почему ты не слушаешь меня! Неужели мои слова для тебя пустой звук? Тандзиро, Узуи-сан говорил, что это опасно! Послушай его хотя бы! Он же друг Ренгоку-сана! Для тебя это ничего не значит?       – Значит! Но как ты не понимаешь: только я виноват в том, что произошло! Зная это, я просто не имею права ничего не делать! – упорно продолжал гнуть свое Тандзиро, не останавливаясь ни на секунду – как будто что-то ждало его там, на месте битвы Ренгоку-сана и того демона. Какая-то подсказка. «Если никто тщательно не обыскивал то место, возможно, я что-нибудь найду! – его руки тряслись от нетерпения, а ноги сами несли его вперед. – Ренгоку-сан… Вы ведь не могли исчезнуть просто так! Вы ведь опытный истребитель демонов!» В конце концов, устав от того, что Агацума тянет его за руку, Камадо вырвался из хватки и бросился вперед к виднеющимся поваленным деревьям и вскопанной горе земли.       – Ну Тандзиро! Почему мы не можем просто сделать так, как Узуи-сан сказал!       – Зенитсу! Посмотри сюда! Скорее! – вдруг громко окликнул его Камадо, и тот, перестав ныть, быстро сократил расстояние между ними. – Смотри, здесь в воронке странная кошка! На ее спине какой-то знак!       – Что?.. Тандзиро, ты из-за кошки меня так напугал? Не делай так, – сбавив темп и с трудом поднявшись по этой большой насыпи к взволнованному другу, проговорил Зенитсу, однако Тандзиро, смерив его серьезным взглядом, вновь посмотрел вниз, на воронку, оставленную сильным взрывом, и обомлел. – Ну где там твоя странная кошка со знаком?       – Ее нет…       – То есть, это шутка такая была?..       – Да нет же! Я ее видел! Но она… исчезла?       Ни в воронке, ни где-то поблизости никакой живности не наблюдалось – только перепаханная земля и сломанные деревья. С земляной горы, на которой они стояли, округа просматривалась гораздо лучше, но ничего похожего на кошку нигде не было. Не чувствовалось даже ее запаха, который абсолютно точно должен был ощущаться, пока она не ушла далеко. Чем больше Тандзиро принюхивался, тем яснее становилось одно – вся округа была пропитана каким-то смрадом: из-за этого нельзя было что-либо здесь различить. Но что являлось источником этой вони, понять было трудно.       – Эй, Т-Тандзиро… – вдруг нарушил тишину шепот Зенитсу – он весь трясся, почему-то даже боясь смотреть по сторонам. – В-в этом месте я чувствую с-себя не очень… Может быть, уйдем?..       – Да, нам действительно лучше уйти отсюда побыстрее. Тут очень нехороший запах.       Однако в этот момент земля под их ногами вдруг задрожала, начиная скатываться и рассыпаться – что-то стремительно росло снизу, проталкиваясь наружу. Не устояв на заходившей ходуном поверхности, оба школьника, потеряв равновесие, свалились с этой вдруг ожившей насыпи: Тандзиро плюхнулся в рыхлую землю, не понимая, что происходит, но Зенитсу почему-то так и не достал до земли. Что-то огромное схватило его за ногу и сразу же взметнулось ввысь, утаскивая его за собой. Под собственный испуганный крик блондин оказался поднят над землей вверх ногами чьей-то огромной жилистой рукой. Существо, появившееся из-под земли, продолжало расти, и по мере его увеличения у Камадо холодело нутро – перед ним стояло громадное тошнотворного вида чудовище, одной из толстых многочисленных рук держа за ногу верещащего от ужаса Агацуму.       – Т-Тандзиро! С-сделай что-нибудь! Тандзиро! Спаси! – кричал старшеклассник, жмурясь от боли, сдавливающей плоть. Однако его друг, утративший дар речи, даже не мог заставить себя пошевелиться, обреченно глядя на гору из жировых складок и рук. Гора в свою очередь тоже смотрела на него: своими мерзкими маленькими заплывшими глазками словно бы уже поедала его целиком. Раздался тихий смех, и маленькие глазенки существа совсем превратились в узкие щелки.       – Вот я тебя и нашел! – радостно заговорило оно вполне себе человеческим голосом, от звуков которого Камадо содрогнулся. Ноги словно приросли к земле и не слушались его: точно мальчишку вдруг разбил паралич. Липкий ужас полз по позвоночнику, не позволяя даже дернуться назад, на более-менее безопасное расстояние от этого чудовища. Мысли о том, как вытащить Зенитсу из лап этого существа, никак не хотели лезть ему в голову. Однако следующие слова монстра совершенно дезориентировали Тандзиро, пытающегося совладать с собственным страхом. – Мальчишка с карточными серьгами! Нашел, нашел! Вот так удача!       – Ч-что?.. – сорвавшимся голосом проговорил школьник. Чудовище, снова мерзко засмеявшись, хлопнуло в ладоши сразу несколькими парами рук, одновременно с тем указывая на Камадо пальцами.       – Найти мальчишку с карточными серьгами! Найти и съесть! Я нашел! А теперь приятного аппетита! – от его огромного шага дрогнула земля, и отмерший Тандзиро, покрывшись холодным потом, испуганно попятился назад от надвигающегося на него смеющегося монстра. Передвигаясь неловко и медленно, еле перетаскивая свой вес тела по земле, он направлялся вперед, мотыляя висящего вниз головой Агацуму из стороны в сторону. От того, каким испуганным выглядел в этот момент Зенитсу, у Тандзиро, смотрящего на него с земли, ноги становились ватными: его друг глядел на него с диким страхом и обреченностью – как будто его участь уже была неминуема. Толстые руки, как безразмерные верёвки, рванулись к старшекласснику так быстро, что тот даже среагировать не успел: он лишь зажмурился и мысленно воспроизвел в голове образ Кёджуро. Что-то громко закричал Зенитсу, потом послышался лязг металла, раздался хриплый вопль, и в следующее мгновенье потерявшийся в пространстве Тандзиро ощутил не сильный удар, а лишь легкое прикосновение к лицу капель воды. Ужасающую вонь сменил приятный порыв морского бриза, и уже попрощавшийся с жизнью парнишка рискнул открыть глаза. Тянущихся к нему рук больше не было. Монстр истерично вопил от боли, шатаясь и разбрызгивая по земле льющуюся ручьем из отрубленных конечностей кровь. Рядом с ним неожиданно возник Сабито, держащий на руках трясущегося Агацуму.       – Опять спасаю твой аппетитный зад, блондинчик. В который-то уже раз? Твой мускулистый бугарь после всего этого просто обязан мне уступить, – усмехнулся мечник, обратившись к Зенитсу, тем самым стараясь отвлечь его от произошедшего. Однако Тандзиро даже не успел спросить, откуда рыжеволосый тут взялся, как возле их компании появился мрачно выглядевший Томиока.       – Здесь демон, Сабито. Не забывайся, – холодно напомнил он и искоса бросил колючий взгляд на ничего не понимающего Зенитсу. Его партнер это подметил, и улыбка на его губах стала только шире – он поставил блондина на землю, напоследок хлопнув его по бедру, не встретив никакого сопротивления.       – Само собой, я помню об этом. Раз уж два маленьких кролика попали в западню, придется их спасать, – мотнув головой и взъерошив и без того непослушные рыжие пряди, парень сжал катану и вышел вперед, загораживая собой всех остальных. Лезвие его клинка окрасилось насыщенным синим цветом, а воздух словно посвежел – как будто рядом плескались шумные волны океана. У Тандзиро даже мурашки по коже побежали. – Стойте позади меня! Гию, смотри, чтобы кролики под ноги не лезли! Я отправлю этого демона туда, откуда он пришел – в небытие!       – Проворный рыжий наглец! Тебе придется дорого заплатить за мои раны! – отрастивший новые руки демон, вытаращив на Сабито шальные глаза, заколотил ладонями по земле. Однако парень на это лишь усмехнулся, выставляя катану перед собой.       – Тогда тебе повезло – сегодня я платежеспособен! – в мгновенье ока он растворился в воздухе, отчего Зенитсу и Тандзиро почти синхронно ахнули: Сабито был уже высоко над землей, крепко сжимая синий клинок. Жилистые руки демона рванулись к нему, и наблюдавшие за юношей школьники даже вздрогнули, понимая, что того вот-вот схватят. Но ничего такого не произошло. Рыжеволосый двигался так уверенно и быстро, легко уклоняясь от атак, разрубая демонические руки катаной и выписывая при этом воздухе невообразимые кувырки и обороты, что отвести глаз было попросту невозможно. Глядя на то, как старшеклассники во все глаза наблюдают за отточенными, грациозными движениями Сабито, Гию только поджал губы, понимая, что оградить своего возлюбленного от чужих взоров он никогда не сможет. Негодуя и истерично крича, демон атаковал мечника снова и снова, отращивая все новые руки, но ни один удар не достиг цели. Более того, Сабито, приземлившись на его огромные руки, цвета болотной трясины, оттолкнулся от них как от трамплина, снова взмывая в воздух и взмахивая клинком. – Дыхание воды. Третья ката: «Танец быстротечного потока»!       – Вот это да! – не выдержав, воскликнул Тандзиро, смотря, с какой легкостью истребитель перерубает большие многочисленные руки демона. Сабито действовал быстро, но при этом изящно, вокруг него вздымались и шумели волны, словно превращаясь в продолжение меча и кромсая демоническую плоть. Как завороженный за движениями мечника наблюдал и Зенитсу, невольно восхищаясь его поразительным умением совмещать в себе и беспечного повесу, и умелого решительного воителя. Еще пару минут назад он мог отпускать двусмысленные шуточки, а теперь бесстрашно сражался с гигантским озверевшим от ярости демоном. – Сабито-сан просто невероятен! Это поразительно! Он двигается совсем не так, как Ренгоку-сан! Он как вода! Такой же стремительный, но в то же время ловкий и гибкий!       – Это точно… – поддержал его Агацума. Прекрасно слышавший их Томиока, видя, что его партнер попросту позерствует, чтобы восхитить школьников, ничего им не ответил, продолжая сжимать рукоять не вытащенной из ножен катаны. – Движения Узуи-сана тоже более резкие и тяжелые, хоть он и просто поразительно быстрый, но здесь все совершенно не так. Как круто…       – Я, конечно, рад, что в ваших глазах выгляжу таким невероятным, но не надо сравнивать меня с этими двумя! – вмешался в их разговор внезапно оказавшийся рядом с ними Сабито, ослепительно улыбнувшись младшим, смотрящим на него с нескрываемым восхищением. – Все-таки я стал столпом Воды еще задолго до рождения этих двоих! А это звание кому попало не присваивается!       – Умри, жалкое насекомое! – гигантская рука с размаху шлепнулась между ними заставив броситься в разные стороны: Томиока, крепко схвативший за одежду Тандзиро и Зенитсу, оттащил их подальше, а Сабито через несколько стремительных кувырков снова взмыл в воздух, тут же оказываясь в окружении сверкающих водных потоков.       – Какой ты уродливый – пожалуй, самый уродливый демон, которого я когда-либо встречал, – небрежно со стальными нотками в голосе выдал рыжеволосый парень, замахиваясь клинком, в лезвии которого отражались плескающиеся вокруг волны. Снова оттолкнувшись от бросившейся к нему жилистой руки, Сабито устремился к торчащим из-под множества рук заплывшим глазенкам демона. – Это последний удар! Дыхание Воды! Восьмая ката: «Поток водопада»!       «Он хотел занести свою катану Хаганедзуке-сану для осмотра. Тебе тоже нужно будет это сделать. Демоны становятся все сильнее – боюсь, что в ближайшем будущем нам придется нелегко».       Уверенность и насмешливый блеск в сагилитовых глазах разбились вдребезги за считанные доли секунды – в них застыла растерянность. Растерянность и испуг. Моноучи его катаны, сверкнув в свете луны всеми гранями, со звяком отскочил куда-то вниз. Тандзиро и Зенитсу даже не успели понять, что все происходящее пошло не по плану, а прикованный взглядом к фигуре своего возлюбленного Томиока замер, точно вросший в землю ногами. В руках Сабито осталась рукоять со сломанным лезвием, и он даже моргнуть не успел – только испуганно втянул воздух в легкие, глядя в смеющиеся глаза демона, когда гигантская рука ухватила его за голову, поднимая высоко над землей. Еле державшийся на ногах Агацума смотрел на то, как толстые пальцы сжимают покрасневшее от напряжения лицо и рыжие пряди, как дергается мечник, пытаясь предпринять хоть что-нибудь, чтобы ослабить железную хватку врага.       – Считай, что ты за-пла-тил! – весело, почти нараспев протянул демон рук, противно засмеявшись. Руки Сабито со вздувшимися венами изо всех сил старались разжать гигантские пальцы, впиваясь ногтями в плотную болотного цвета кожу, тщетно пробуя воткнуть в нее сломанное лезвие. Все произошло за считанные секунды. От раздавшегося глухого хруста и хлюпанья у Тандзиро ослабели ноги: он упал на землю, глядя на то, как кровавое месиво с рыжими волосами стекает по толстым пальцам демона. Стоявшего рядом с другом Зенитсу тут же стошнило. Тело Сабито больше не дергалось: оно с глухим ударом упало на землю, и после этого наступила оглушающая тишина. Это была не часть плана, не разыгранная сцена – это не было похоже ни на что, и осознание произошедшего вдруг сделалось понятным дрожащему от страха Камадо. «Невозможно… – пронеслась в его голове шальная мысль. – Просто невозможно… Сабито-сан… умер? К-как же так?.. Он же здесь… Вот он лежит…»       – Саби… то… – услышав это, Тандзиро, пребывая в прострации, медленно поднял глаза на спину стоявшего перед ним Томиоки: тот не двигался, но его тело временами содрогалось от крупной дрожи, и со стороны казалось, что парень вот-вот осядет на землю. И тогда до Камадо вдруг дошло. От внезапно снизошедшего озарения скрутило живот и ослабли руки. «А если человек, которого вы любите, при этом бы погиб?..» – как наяву зазвучали у него в голове сказанные Зенитсу слова. Прежде чем школьник закрыл себе рот руками, чтобы из горла не вырвались рыдания, раздался истошный крик. – Сабито!       Все последующие события и для Тандзиро, и для Зенитсу происходили как тумане. Демон весело загоготал, наступив ногой в кровавую кашу, в которую он превратил верхнюю часть тела Сабито, и направился к ним. Гию, обнажив клинок, ринулся вперед. Потом резкий порыв ветра со свистом разрезал гигантскую тушу демона на несколько частей, и маленькая голова, укрытая руками, шлепнулась в рыхлую землю. Какой-то незнакомый светловолосый парень на вид лет двадцати оттаскивал Томиоку от обезображенного раздавленного тела, что-то крича ему при этом. Тандзиро не понимал. Его и Зенитсу схватили под руки и тоже куда-то повели. Единственное, что запомнил школьник, прежде чем потерять сознание, это то, как светловолосый незнакомец, сграбастав Томиоку в объятия, оттащил его в сторону, а двое других переложили все, что осталось от тела Сабито – ноги и то, что должно было быть верхней частью туловища, одежду с кровавым месивом вместо нормального человеческого тела – на носилки. Потом Тандзиро забылся, больше не выдержав этого сумасшедшего кошмара.       Их отпаивали какими-то лекарствами, успокаивали, пытались разговорить. Тандзиро старался слушать, что ему говорили, как-то отвечать, но не понимал того, что произносили его губы. И голос как будто бы ему не принадлежал. Здесь же был Зенитсу, которого до сих пор била сильная дрожь – успокоительное нисколько не действовало на него. Спустя какое-то время после того, как их привели в один из кабинетов на пятом этаже здания благотворительного фонда, где располагались медицинские учреждения, сюда ворвался Тенген, с порога бросаясь к Агацуме и прижимая его к себе. Видя, в каком состоянии находятся оба школьника и Томиока, чувствуя царившее в воздухе грузное напряжение, спрашивать о подробностях он даже не стал. Гию, сидевший в самом углу, не подпускавший к себе никого, остекленевшими глазами смотрел в пол. Спасший его парень со шрамами на лице стоял у стены и не сводил с него пристального взгляда – как только они оказались в помещении, Томиока суматошно оттолкнул его от себя и на подгибающихся ногах пошел куда-то сам, однако тот догнал его и почти что насильно притащил на медицинское обследование. Сердце у Тандзиро изнывало от боли: ему даже представить было страшно, что сейчас творилось на душе у Гию. Он был бледен, смотрел так, что становилось не по себе, и шумно дышал. Когда их с Камадо взгляды встретились между собой, мальчишка вздрогнул от испуга – в глазах Томиоки ему привиделось какое-то сумасшедшее отчаяние. Сжав кулаки, Гию резко подскочил на ноги, меняясь в лице.       – Томиока-сан, вам нужно отдохнуть сейчас… – начала было говорить девушка-медик, обследовавшая их, попытавшись посадить его обратно, однако мечник убрал ее руки от себя прочь и стремительно приблизился к опешившему Тандзиро.       – Вы… – тяжело дыша, выдал он, переводя безумный взгляд с одного старшеклассника на другого. Тенген, успокаивающий все это время Зенитсу, с недоумением выпрямился, хмуро глянув на мечника дыхания Воды. – Это все ваша вина! Путались под ногами и тогда, и сейчас! Если бы вы не совали свой нос, куда не надо, он бы не!.. Он бы не!.. С-Са… Са-би… – задыхаясь и заикаясь, словно бы он не умел говорить, Гию не мог произнести вслух это имя. Все присутствующие без исключения смотрели на него, но даже, несмотря на выдвинутые им обвинения, взгляды их были наполнены жалостью и сочувствием – на него смотрели как на неизлечимо больного человека. А он все никак не мог назвать по имени своего возлюбленного. От безуспешных попыток сделать это самому стало не по себе, и испуганный парень, суетливо оглядываясь по сторонам, вдруг рванулся к выходу. Светловолосый юноша со шрамами сразу же вышел вслед за ним. Раздался всхлип. Тандзиро обернулся, и руки его совсем опустились. Он давно знал Зенитсу: тот часто плакал по поводу и без. Но в этот раз в его слезах было что-то, отчего ломило душу – как будто сердце внутри Камадо кто-то целенаправленно сдавливал. Хотелось громко закричать от этой боли, а потом сорваться и убежать, как сделал Гию. Даже на Тенгене не было лица: он накрепко прижимал Агацуму к своей груди, а у самого от страха подрагивали губы и беспокойный взгляд метался по полу. Узуи тоже не знал, что нужно было делать теперь.       Светящийся лунный шар парил высоко в небе, и мальчик как зачарованный смотрел на него – здешние дома все были такими высокими, что казалось, с них можно дотянуться рукой до самого небосвода. Это завораживало Сенджуро. Хакуджи жил на восьмом этаже дома – не высотка благотворительного фонда «EDEN», но тоже было достаточно высоко для младшего Ренгоку, привыкшего находиться ближе к земле. Мальчик боялся даже на балкон выйти, чтобы развесить белье: стеснялся, но просил Хакуджи, если тот был дома, постоять с ним или даже подержать его. Смотреть на небо из окна было куда спокойнее. Вот подросток, закончив с мытьем посуды и приборкой в гостиной, и залюбовался, даже прижавшись кончиком носа к холодному стеклу. Однако внезапный звон бьющейся посуды заставил его подпрыгнуть от испуга и громко вскрикнуть. Обернувшись назад, Сенджуро вжался спиной в окно, объятый страхом, огромными глазами смотря на стоявшего в проходе демона. На полу были рассыпаны осколки прозрачной пиалы и среди них валялись четыре больших красных яблока. Взгляды демона и подростка пересеклись, и тогда Ренгоку постарался скрыть свой испуг: он опустил глаза в пол, попытался расслабленно выдохнуть, но страх даже не думал отступать.       – В-вы очнулись?.. – тихо спросил у него Сенджуро, однако голос дрогнул, выдавая его состояние с головой. Аказа на это не ответил. Даже никак не отреагировал. Они стояли в тишине, пока мальчик пытался совладать со своим страхом перед опасностью, буквально заставляя вести себя естественно. Хотя это «естественное» поведение Кёджуро и их отец Шинджуро окрестили бы как абсолютно противоестественное. Ведь перед ним стоял демон – к нему нельзя было обращаться как к человеку. Так бы сказал любой из рода Ренгоку. А у Сенджуро с его милосердной душой почему-то язык не поворачивался. «Нужно быть более дружелюбным с ним, – говорил мальчик самому себе, – чтобы он почувствовал себя лучше. Убедить его, что никакой опасности нет». Подумав об этом, Сенджуро растянул дрожащие губы в миролюбивой улыбке. – Здесь в-вам все, наверное, странным кажется… Мне тоже так казалось сн-начала! Но м-мне помогли, и-и я…       Мальчишка даже глазом не успел моргнуть, как демон оказался прямо перед ним, стальной хваткой сжимая пальцы на его горле. Ноги задергались над полом. Бесстрастными горящими глазами Аказа смотрел на то, как морщится младший Ренгоку, слабыми ручонками пытаясь ослабить его хватку. Он сипел, кашлял, извивался, и в момент, когда покрасневшие янтарные глаза стали закатываться, демон резко отпустил его. Слабак. Этот мальчишка был самым настоящим слабаком: скрючившись на полу, он пытался откашляться, склоняя голову ниже и ниже. Не желая более тратить времени на это человеческое ничтожество, Аказа развернулся и хотел было выйти, однако ему послышалось, будто тот что-то говорил. Любопытство пересилило, и демон остановился, обернувшись на лежавшего Ренгоку. Дрожащие ручки упирались в пол, но самостоятельно подняться парнишка был не в силах. «Как мало ему надо, чтобы издохнуть», – демон презрительно скривился подумав об этом, но, прислушавшись к тихим словам подростка, вдруг замер как изваяние.       – … п-помочь вам… П-пожалуйста… позвольте помочь в-вам… – шептал Сенджуро, упираясь коленями и ладонями в пол, стараясь подняться. От этой просьбы Аказа даже опешил, отпрянув назад. «Он не в себе, – пронеслось у него в голове. – Умалишенный! Я сразу заподозрил неладное: у этого Ренгоку явно слабоумие!»       – Помочь? Мне помочь? – огрызнулся он, неясно чем разозленный. – Посмотри на себя, жалкое ничтожество! Ты даже себе помочь не можешь! Поднимись, слабак! Посмотри мне в глаза и повтори это еще раз! Тогда я вобью тебе в голову понимание о том, кто перед тобой стоит и нужна ли ему помощь!       – Нужна… – тихо произнес мальчик и, когда Аказа уже было сжал кулаки, готовясь хорошенько припечатать в лицо этому странному Ренгоку несколько ударов, тот поднял голову, посмотрев ему прямо в глаза. Что это был за взгляд – милосердный, сострадательный, но решительный. Этот подросток не боялся последствий своих слов. Он говорил, о чем думал, несмотря на то, что перед ним стоял превосходящей его по силе враг. «Точно Ренгоку», – зачем-то отметил про себя демон, не в силах отвести от него глаз. – П-пожалуйста, позвольте позаботиться о вас!.. Ведь вы так страдаете…       – Да ты… – Аказа плотно стиснул челюсти, но внезапно ему на ум пришла одна идея. Хитро разулыбавшись, он неспешно присел перед подростком на корточки, подпирая татуированную щеку кулаком, довольно разглядывая его миловидное личико. – Говоришь так уверенно. Хочешь помогать демону? Ты святой? А на что ты готов, ради своих убеждений?       – Что?..       – Лишиться руки или ноги, – мальчик вздрогнул от его слов, пугливо прижав руки к груди, а улыбка демона стала от этого только шире. – Хотя для тебя это явно перебор – с тебя хватит и пальца. Готов отрезать палец в доказательство своих слов? Покажи мне, демону, свою решимость!       Какое-то время после этого Сенджуро огромными испуганными глазами смотрел на него, не зная, как реагировать на подобное. «Отрезать палец?.. – внутри у него все холодело от одной мысли об этом, однако насмешливая улыбка смотрящего на него демона вынуждала думать о другом. – Он хочет, чтобы я таким образом доказал серьезность своих намерений?.. Н-но ведь я не смогу сам этого сделать!» Опустив голову и судорожно втянув носом воздух, младший Ренгоку поднял на демона робкий взгляд.       – Тогда вы позволите мне помочь вам?..       Эти слова были сказаны с такой детской наивностью, что Аказа даже не нашелся, как ответить. Разумеется, ему было плевать на Ренгоку и его убеждения, однако тот воспринял эту игру так серьезно, что, по-видимому, действительно задумался об ампутации пальца. И это не на шутку взбудоражило демонический интерес. Аказа снова улыбнулся, а потом уверенно кивнул. Тогда бледный как полотно Сенджуро несмело протянул ему дрожащий указательный палец. Отметив отчаянную решимость мальчишки и перехватив его хиленькую ручку за запястье, Аказа поднес палец к своему рту, дразнящее проходясь по нему языком. Наступила оглушительная тишина. Зажмурившийся от страха в предвкушении жгучей боли Ренгоку судорожно дышал, сдерживаясь, чтобы не всхлипнуть в голос. Однако этой боли все не было и не было.       – Видимо, все-таки те, в ком течет кровь Ренгоку, не слабаки, – вдруг усмехнулся демон, и Сенджуро открыл глаза, боязливо вжав голову в плечи. Аказа хотел сказать что-то еще, но в этот момент громко хлопнула входная дверь, и вместе с ней нервно подскочил мальчишка, взглядом метнувшись к часам. Те показывали десять минут одиннадцатого. «Как и говорил Хакуджи-сан! – испуганно подумал про себя подросток, судорожно оглядывая комнату, пытаясь понять, что нужно было делать. В коридоре раздались шаги, демон тут же напрягся, сгорбился, точно приготовившись к прыжку. Руки у Сенджуро затряслись: приютив у себя новых жильцов, Хакуджи, разумеется, посвятил своего опекуна далеко не во все детали, рассказав ему только о мальчике, и то умолчав про его происхождение. Про то, что в доме теперь обретался кошмар из древних легенд, опекун Хакуджи Кейзо, улыбчивый мужчина сорока лет, совсем ничего не знал. До сих пор Сенджуро и Хакуджи удавалось прятать от него ослабевшего Аказу, лежащего без сознания, приходящего в себя лишь на короткие периоды, но теперь…       Взволнованно оглядевшись по сторонам, младший Ренгоку зацепился взглядом за большой шкаф с одеждой и, позабыв об опасности, исходящей от их нового демонического знакомого, принялся подталкивать его в ту сторону. Хмурящийся Аказа, не понимая, что творит этот странный ребенок, поддался ему, и, когда хозяин квартиры заглянул в гостиную, они вдвоем уже находились в темноте среди плотно висящей одежды. Ладошки Сенджуро упирались в обнаженную грудь демона, а сам он сидел верхом на его крепком бедре, коленкой упираясь в пах. Поза была отнюдь не самой удобной, мальчишка боялся упасть и поднять шум – из-за этого пришлось обхватить ногами чужое бедро крепче. Внезапно в темноте вспыхнули желтым два глаза, а в следующую секунду прямо над ухом у Сенджуро раздался тихий шепот.       – Смелый Ренгоку, – горячо выдохнул Аказа ему прямо в ушную раковину, отчего парнишка покрылся мурашками, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Действительно: он так быстро все это провернул, что даже не успел как следует подумать и не предвидел последствия своего спонтанного решения спрятаться. Подумать только: ведь он прижимался к демону, находился к нему до безрассудного близко. И что было самым странным – тот абсолютно не противился ему. Позволил затолкать себя в шкаф, усесться верхом на себя, облокотиться на свою грудь – его поведению тоже не было логичных объяснений. В тот момент, когда Сенджуро задумался об этом, что-то влажное и горячее коснулось его шеи, проведя вниз до самых ключиц. Он едва не вскрикнул, дернувшись назад, но тут же угодил в стальную хватку: его вжали лицом в крепкую грудь, а вслед за этим язык стал проворно вылизывать его ухо.       – Н-нет! С-стойте!.. – пискнул он, попытавшись отстраниться.       – Сенджуро-кун? – раздался чужой мужской голос, и Аказа, жадно облизывающий лицо, ухо и шею мальчика, замер. Наступила оглушительная тишина. – Показалось, что ли?.. Кажется, я сегодня переутомился. Он, наверное, устал ждать Хакуджи и спать лег. Да… Я совсем загонял Хакуджи.       Мужчина еще что-то говорил, вслух удивлялся, почему была разбита миска с яблоками, потом, судя по звукам, принялся собирать осколки, что-то напевая себе под нос. В темноте Ренгоку видел, как широко были распахнуты горящие глаза, смотрящие в закрытую дверцу шкафа, чувствовал, что мощные руки Аказы почему-то дрожат, и не понимал, что происходит. «Что с ним произошло?.. – судорожно соображал он, глядя в желтые глаза. – Это голод? Он хочет убить Кейзо-сана?.. Тогда почему он не убил меня? Что с ним? Я чувствую, как его тело дрожит…» Где-то из недр квартиры хлопнула входная дверь.       – Я дома! Черт, как же устал!..       – О, ты вернулся, Хакуджи? Ужинать будешь или сразу спать?       – Конечно, поем! Зачем спрашивать очевидное? Эй, Кейзо, а где Сенджуро?       – Спит, наверное. Ты уж прости, я ничего не разогрел тебе: тут тарелка разбитая лежала, вот собирал, – с этими словами мужчина вышел из комнаты и направился в коридор, а Аказа, сидящий вместе с младшим Ренгоку, стремительно распахнул дверцы шкафа и рванулся за ним. Изо всех сил Сенджуро вцепился в его руку, упираясь ногами в пол, чтобы хоть как-то остановить его. В коридоре послышалась какая-то возня, что-то суетливо и громко говорил Хакуджи, спроваживая Кейзо на кухню, а тот только удивлялся его странному поведению. Устав тащить цепляющегося за его руку Сенджуро, демон, зло сжав зубы, обернулся к нему, замахнувшись для удар. При этом в желтых глазах Ренгоку увидел столько ярости, отчаяния и еще одного странного чувства, похожего на надежду, что испуганно замер, отпустив демона.       – Ты что творишь, ублюдок?! Пальцем не смей его тронуть! – вовремя появившийся в гостиной Хакуджи, схватив демона за мощную руку, не колеблясь не секунды и не оценивая последствия, вывернул ее. И практически мгновенно получил удар ногой в живот, согнувшись от боли и даже упав на колени. Сенджуро громко вскрикнул, бросившись его поднимать.       – Кейзо… – внезапно услышали они с Хакуджи, поднимая глаза на демона: тот стоял совсем потерянный, не зная, что делать и в какую сторону броситься. Голова Аказы снова начинала раскалываться пополам – в висках стучала кровь, череп словно сдавливали железные обручи, было ощущение, что от боли пульсирует сам мозг. Вновь это странное состояние, от которого подкашивались ноги, находило на него. Перед глазами всплывали какие-то незнакомые ему образы: какой-то крепкий мужчина с редкой щетиной и большими руками, добряк, улыбался ему. И кто-то еще рядом с ним.       – Хакуджи, ты меня звал? – послышался из кухни громкий окрик. Колени подогнулись, и Аказа рухнул на пол под ошарашенные взгляды Сенджуро и Хакуджи. Его словно задеревеневшее тело не двигалось. Младший Ренгоку, всхлипнув, дернулся обратно к нему, пробуя перевернуть, но не имея достаточно сил для этого. Произошедшее не укладывалось в голове: растерянный взгляд обезумевшего Аказы, его метания как жест совершенно отчаявшегося существа, и еще это «Кейзо»… Как будто он гнался не за незнакомым мужчиной, а за самым дорогим человеком. Мальчишка закусил губу, дрожащими руками огладив ушибленное плечо демона.       – Сенджуро! Иди отвлеки Кейзо! А я унесу его в комнату, – быстро распорядился Хакуджи, взваливая себе на плечи недвижимую руку демона и поднимая его, находящегося без сознания, с пола. – Черт подери! Проблем с ним больше, чем со мной!       Ему казалось, что он падает в бесконечную темную пропасть, а картинки чьей-то жизни, события, как блестящие искры, проносились мимо него, устремляясь выше. Он видел то, что видел давным-давно, счастливое и не очень, но не мог остановиться, чтобы остаться где-то там, в счастливых днях, рядом с дорогими его сердцу людьми. Когда все они были еще живы. Сердце в груди изнывало от боли и хотело разорваться на части от обливающей его тоски. Все эти искры событий прежних дней разноцветными всполохами проскользнули мимо него, а он камнем летел дальше, туда, вниз, где была только черная бездна.       Внезапно на руке почувствовалось чье-то прикосновение, но никого по-прежнему не было рядом – только темнота вокруг. Но прикосновение никуда не исчезало: тепло согревало его холодные пальцы, и тогда он осознал, что приходит в себя. Его мозг будто пробуждался, сознание возвращалось, и спустя несколько минут Аказа наконец-то открыл глаза. Он был все в той же комнате с картинками на стенах. Стояла ночь. В теле ощущалась странная легкость, а мысли в голове были ясными. Словно с него спал какой-то морок, мешавший ему прежде существовать. Чувствуя эту непривычную, даже слегка пугающую бодрость, демон приподнялся с кровати, оглядевшись вокруг. Тот дерзкий голубоглазый парень спал на футоне, расстеленном рядом с кроватью, а маленький Ренгоку, пристроив щеку на ладони Аказы, тихонько сопел, сидя при этом в неудобной позе на полу. «Так вот, что это было, – сообразил демон про себя, удивленно разглядывая умиротворенное лицо мальчика, которое обрамляли золотистые пряди, выбившиеся из завязанного хвостика, – это тепло… Из-за того, что он был рядом». Рука сама потянулась к светлой макушке, несмело погладив ее.       – Заботился обо мне все это время, значит? – горько усмехнувшись самому себе, еле слышно произнес Аказа, перебирая мягкие пряди. – Верил, что это возможно, даже когда я сам не мог такого предположить? Да… Я помнил одного слабака, который делал так же. Потому что он не знал, чем еще может помочь.       Осторожно, чтобы не потревожить спящего, демон ловко выбрался из постели, а затем, аккуратно подняв на руки мальчишку, переложил его на мягкий матрас и подушки, укрывая одеялом. Сенджуро не проснулся, лишь зарылся в теплое одеяло почти до самого носа. Бесшумными шагами Аказа подошел к зашторенному окну, открывая его и впуская в комнату холодный серебристый свет и ночную свежесть.       «Если ты в-вдруг заболеешь, я-я т-тоже буду ухаживать за т-тобой!»       «Не волнуйся зря: я не заболею. Давай лучше встать помогу – на улице хорошо, подышишь свежим воздухом. А я тебе чай с лекарством вынесу».       – Заботиться, помогать, защищать… – словно в забытье произносил он, перепрыгивая с крыши на крышу, минуя громоотводы и линии электропередач. Этот район города был не таким ярким, дома были старыми и обшарпанными, настроенные ровными рядами. Поразительный контраст – словно бы весь остальной город желал отгородиться от людей, живущих здесь. Но Аказа мыслями был совершенно не в этом мире. – Жить и любить…       «И кимоно новое тебе купим. Какое хочешь. Красивое: будешь выглядеть лучше всех столичных девушек».       «Д-дорого, это дорого! Уж лучше купи что-нибудь себе… Ты, наверное, совсем со мной измучился… Столько сил тратишь…»       «Заладила! Ничего я не измучился! Сделай одолжение, помоги мне – перестань отчаиваться!»       Почувствовав, что холодок щекочет ступни, вытягивая его из пейзажа сновидений, Хакуджи открыл глаза, тут же по привычке хмурясь и оглядывая комнату: окно было закрыто не до конца. Припоминая, что перед тем, как лечь спать, он вроде бы наглухо все закрывал и зашторивал в защиту от солнца, парень встал с футона, сонно прошлепав босыми ногами к окну. Убедившись, что больше не дует, а щелки между шторами нет, он уже собирался вернуться под одеяло, но неожиданно замер, уставившись на кровать. От увиденного даже сон пропал. Сенджуро сладко спал здесь на постели, хотя Хакуджи самолично стелил ему в гостиной, чтобы не мешать ему утром сборами в колледж. Но это фантастическое перемещение было не тем, что удивило парня: он и сам подозревал, что после того, как демон внезапно потерял сознание, Ренгоку не сможет оставить его надолго одного. Мальчик спал в крепких объятиях демона, прижимаясь к его груди, обнимая его татуированную руку. Спал и сам Аказа: копошение Хакуджи у окна его даже не разбудили.       – Бдительный демон, тоже мне!.. – вполголоса выругался парень, глянув на свой футон, а потом снова переводя взгляд на спящих. «Да не бывать этому! Чтобы я позволил кому-то обнимать Сенджуро!.. Даже самого дьявола не испугаюсь, не то что какого-то там демона!» – решительно заявил самому себе Хакуджи, кое-как залезая на кровать, чтобы случайно не наступить на чью-нибудь ногу. Сопя и возмущенно поджимая губы, при этом краснея от смущения, он прижался грудью к спине младшего Ренгоку, стараясь даже не дышать. Стук собственного сердца оглушал: лежать в одной постели с объектом своей влюбленности, находиться в такой близости, да еще и касаться его было чем-то за пределами мечтаний парня. Мешала только рука демона, которой тот во сне обнимал Сенджуро. «Это я буду встречаться с ним, а не этот проклятый демон! Не собираюсь проигрывать! – мысленно доказывал кому-то Хакуджи. И повинуясь непонятному, вдруг проснувшемуся внутри духу соперничества, он, краснея до корней волос, положил подрагивающую ладонь на талию мальчика, прижимаясь к нему теснее. – Нет! Я не засну в таком положении – это слишком смущает!.. Но я должен! Я не уступлю ему Сенджуро! Ни за что! Еще посмотрим, кто кого!»