Летучие Звезды

- …Возможно, дело в том, что вы подсознательно ассоциируете миссис Уизли со своей погибшей матерью в связи с внешним сходством? - Да что ты, мать твою, говоришь. Никогда бы не подумал! Ну, коли так, то чего переживать-то, и правда! Под мягким, укоряющим взором колдомедика, уже второй час старавшегося успокоить истерику Героя Нации, Гарри стушевался. И, смущенно взлохматив волосы, чуть сбавил обороты. - Извините. Я просто… эм… вспыльчивый. Не берите в голову, я… обещаю больше не швыряться тумбочками. Смущенная улыбка на врача не подействовала. - Мистер Поттер, мы с вами должны не просто лечить ваше тело, но заниматься и разумом. От штатных лигиллиментов и менталистов вы отказались. Следовательно, надо беседовать… - Да не надо беседовать, понимаете? Я… я просто устал. И, как только отдохну, все придет в норму, лады? Получилось более раздраженно, чем хотелось, но этот врач его уже откровенно заманал. Вот в печени засесть успел. Притом даже Гарри-Стоеросовая-Дубина-Поттеру было очевидно, что должной компетенции во всякой там маггловской психиатрии или, упаси Мерлин, психологии у мужика не было совсем. Дальше очевидных вещей этот «профессионал», впервые на своей практике видевший отказ от лечения с помощью окклюментивных практик и иже с ними, не видел. И не ведал. Да и доверия, даже при всей своей старательности, не вызывал. Поттер, в конце концов, и сам способен проговаривать себе дражайшему вещи, что буквально плавали на поверхности. В этом диалоге между Гарри и Поттером нужда в третьем лице отсутствовала. Разве что… разве что это самое лицо будет очень умным, взрослым и мудрым. И будет знать ответы. Но не вот этот вот… Кхм. Объективно, Поттер был сам виноват в том, что его ныне мучали душеспасением. Не хер было крушить мебель и орать. Не сдержался. И не жалел. Больше того – повторил бы с удовольствием. Только за время общения с колдомедиком, подсовывавшем в лапки каждый час по флакончику с неизвестным зельем к употреблению, накрыла апатия. И стало откровенно лень. Возможно, дело было в лекарстве. А еще Гарри понял, что все эти варева не так уж плохи на вкус, в отличии от тех, что использовались в Школьном Лазарете. Учитывая, что запасами тот самый Лазарет обеспечивал, наверняка, Снейп, была вероятность, что для сочности туда добавлялись тухлые носки или старые ботинки. Иначе куда у Лавгуд постоянно девалась обувь? Потерявшись в фантазии того, как Северус Снейп крадется ночью в девичью спальню Когтеврана и стягивает носки с Полумны, пока та похрапывает, Гарри нездорово хихикнул. Судя по нахмурившемуся собеседнику, не в тему. Хотя нить разговора Меченым уже давно, признаться, была утрачена. Скучно. И грустно. И бывает. А «жизнь вообще несправедлива, мистер Поттер». Ох, ну вот кто его просил Снейпа поминать, а? Но… уже было поздно. «Распомнить» обратно не получилось. И круговой цикл из вины и сожалений запустил свою трансляцию в многострадальной шрамированной черепушке. Теперь Поттер был бы совсем не против, чтобы колдомедик еще немного поработал белым шумом. Это хоть немного отвлекало парня от пучины собственных невеселых мыслей. Но у пожилого волшебника были свои планы на этот счет. Не добившись от упрямого пациента ни намека на содействие, маг в лимонной мантии потерял терпение и поспешил откланяться. Правда, пообещав, что вернется с утра, и они вместе пересмотрят назначенные болезному препараты. М-да. Костоправы, в противовес лучшему, на секундочку, другу хотя бы спрашивали согласия, прежде чем начинать причинять добро. *** Вечер вступал в свои права, рисуя на стеклах мрачные тени. Свет угасал. Как и воля Гарри Поттера к жизни. Тихо свернувшись в калачик под одеялом, молодой человек горько хмурился, кривился и тяжело вздыхал. Эта молчаливая картина смиренного отчаяния длилась уже не первый час. Гарри было очень себя жаль. И это безысходное, сосущее чувство пустоты, будто от него оторвали очень важную часть тела, отзывалось почти физической болью в душе. Выхода он не видел. И официально сдавался. Казалось бы, что могло привести к такому состоянию молодого человека, привыкшего бороться до последнего? Как мог навредить визит миссис Уизли Мальчику-Который-Почти-Прописался-В-Норе? Ни Гарри, ни колдомедики еще утром не видели ни единой причины отказать женщине в посещении. И да, его мнением тоже озаботились. Не то, чтобы он не волновался. Нет, конечно, нервничал, ожидая появления рыжеволосой матери семейства у себя в палате. Рон ведь ее сын. И она наверняка наслушалась от него… всякого. И точно будет задавать вопросы. Но вот того, что с порога на него посыпятся обвинения в неблагодарности и порочности, вот этого Гарри точно не ожидал. Казалось бы, ну вот что такого? Ну, злился зеленоглазый на рыжего друга, не умеющего прикусывать язык вовремя. Ну, расширил свой кругозор относительно взаимосвязи полов. Пил много, это да. Так что орать-то сразу? Поначалу, слушая эту безумную отповедь и недоуменно почесывая зудящую бороду, которая успела неплохо отрасти и требовала ухода, Гарри разозлился. А после глубоко в грудной клетке, после особенно хлесткого эпитета, что-то хрустнуло. Ну, в переносном смысле, конечно. В глазах помутнело. Сидя на больничной койке, взрослый маг все больше съеживался, как нашкодивший первокурсник перед деканом, и не имел никаких сил возразить или объясниться. Визит Молли стал последней каплей. Каплей, подтолкнувшей юношу к безумному, отчаянному решению. Решению твердому, хоть и в корне неверному. Впрочем, как обычно. Дело было даже не в ней самой. Не в том, что женщина, заменявшая ему мать и плотно ассоциировавшаяся с заботливой главой семьи, почти идеалом, не просто закрывающим собою своих детей, но вступающей ради них в битву, теперь демонстрировала жестокость и неприятие по отношению к тому, кого называла сыном. Не в том, что он в нее верил. И верил ей. Не в том, что он благодаря ее гневу Поттер усомнился в себе. Нет, с возрастом он научился отделять чужие ожидания и собственную судьбу. От него все чего-то требовали. Так что – не суть. Просто в тот момент юноша отчетливо осознал, что никому в этом гребаном мире не нужен. То есть, нужен, конечно. В той или иной степени. Но между ним и кем-то еще всегда выберут другого. В этом все дело. И в том, что Молли всегда была олицетворением всего, к чему он стремился. Домашнее. Нормальное. В ней жили все те, кто погиб или оставил его. И теперь она будто бы говорила за всех. Бродяга. Сохатый. Ремус. Даже Лили. Все они его бы осудили. Насчет Альбуса Дамблдора были сомнения, учитывая глас Скитер о давних делах амурных с Грин-де-Вальдом. Но, даже будь Старик жив, его мнением, положительным или отрицательным, Поттер бы с удовольствием подтерся. А Снейп бы и вовсе его с грязью смешал и мокрого места не оставил бы. Но тут Гарри готов был проигнорировать сие действо. Ибо зельедел прошелся бы бульдозером по поведению Героя Британии в целом, и исключительно – из принципа. Дабы не расслаблялась «Знаменитость». Но, ежели подводить итоги… Стоило включить какой-нибудь похоронный марш, что ли. Для атмосферности. Герм, к примеру, всегда была жутко правильной, и громко об этом говорила. Хотя нарушала правила с удовольствием. Это же не она виновата. Это ее мальчишки подначивали, ага. И еще меньше, чем когда-либо, он желал ее возвращения на праздники. Гарри теперь был уверен, что она в какой-либо вариации, но обязательно повторит слова Молли. И не хотел этого. Он просто сломается. И его переведут к родителям Невилла и Локонсу. Пускать слюни на подушку. А если так… лучше умереть. *** Наутро это самое одно-единственное желание никуда не пропало. А потому Гарри повысил его из порыва в стремление. А еще через день – из стремления в цель. Потому что ничего не изменилось. Боль не утихла. И изобретательный и умный не к месту Золотой Мальчик очень ответственно подошел к вопросу собственной гибели. Прежде всего, вызвал гоблина и привел в порядок дела. Проницательное вредное существо посоветовало оформить завещание задним числом, дабы никто не смог его оспорить, упирая на то, что написано оно было в Мунго. Так и поступили. Часть средств, и достаточная, уходила крестнику, Тедди. Он сможет посмотреть в глаза его родителям смело. Он не оставил ребенка без средств. Далее – Герм и книги. И солидная сумма на ее научные изыскания. Она пока не успела сказать ему ничего плохого. Пока что. Джинни. Рыжка всегда хотела отдельный домик. Пусть будет. За все то время, что газеты обсасывали состояние Народного Спасителя, в отличие от брата, Джин стойко воздерживалась от комментариев. Деньги. «Придира» и Лавгуды. Это печатное издание тоже молчало. Окромя пожеланий скорейшего выздоровления, ничего иного не проскользнуло. Дом в Годриковой Впадине. Луна будет рада. Кричера, мерзко хихикая, Поттер завещал Хорьку. Получи, склизкое ты создание. Маленькая пакость – сердцу радость. Петуния Дурсль… Хм. Салфетка. И, пожалуй, скрепка. Не чужие же люди. А вот Большой Дэ… они виделись года два назад. Приличным парнем вырос. Даже удивительно. Извинялся. У них вроде с женой сынишка планировался. Деньги. И собрание сочинений по этике и манерам. Да. Разошедшийся победитель темных лордов уже хотел было завещать Рональду Уизли кучку навоза, но гоблин отговорил. Ну и драклл с ним. Немного поразмыслив, остальное имущество Поттер отписал тому неизвестному, в ком найдется хотя бы толика его крови и магии. Ну, а что. Может, остались на свете Поттеры. Вот честно. Полегчало. Как только появился план действий и четкое осознание желаемого – сразу стало легче. *** С каждым днем Гарри был все ближе к вожделенному забвению. А однажды ему прямо таки подвезло. Стажерка-колдоведьма забыла у него в палате саквояжик с лекарствами. Нет, вернулась она быстро. И ничего не заподозрила. Но надергать самого опасного и всего помаленьку пациент успел. Осталось одно письмо. Письмо Гермионе Грейнджер. Убедительное и спокойное, оно буквально припечатывало фактом, что все хорошо. И, чтобы не случилось, она всегда будет ему другом. И вообще, тут дело не в них всех. Никто не виноват, и сложно переоценить их вклад в его жизнь. Просто ему пора. И он долго к этому шел. Бла-бла-бла. Ни слова правды. Но получилось красиво. Несмотря на свою злость, он не хотел, чтобы кто-то винил себя в его смерти. Гарри уже знавал одного человека, который всю свою жизнь винил себя в гибели подруги. Ничего хорошего из этого не вышло. Это ведь он, Гарри, не справился. Так что… пусть. Разношерстные флакончики и капсулки употреблялись по очереди. Быстро и четко. В темноте. Опустевшая тара аккуратно выставлялась на тумбочку. Невербальное Очищающее. Заблокировать двери. Лечь. Ждать. Боль накрыла внезапной волной пламени и перевернула внутренности. Надо было снотворное выпить в начале, а не в конце. Затем этот пламенный Круциатус молниеносно перетек в леденящую тяжесть. А после – наступила темнота.