❖ Libro di famiglia ❖

Обычно это Паудер молчит, как будто набрала воды в рот, но теперь и Силко оказался в ситуации, когда ему нечего сказать. Да и что именно он должен сказать? Объяснить, что разговаривал с призраком своего брата? Она и так это поняла. Не могла не понять — Силко буквально кричал чужое имя, обуреваемый головной болью, галлюцинациями и яростью. Извиниться за свои слова? За «… я до сих пор временами хочу её убить»? За такое невозможно извиниться. Поэтому Силко делает единственное, что может, — встаёт с пола, на котором он оказался в приступе своей неадекватности, и подхватывает девочку на руки. Она вся перемазалась в крови, когда делала ему инъекцию. Это не так-то легко, даже имея в своём распоряжении инъекционный пистолет — нужно ведь ещё попасть иглой в зрачок. Сам Силко даже не пытался сделать себе укол обезболивающего, потому что его руки безбожно тряслись и ходили ходуном от головной боли. И в вену бы он тоже не попал, а просить помощи у Севики — всё равно что расписаться в собственной недееспособности. — Ты умница. С первого раза всё сделала правильно. Не банальное «спасибо», а полноценная благодарность. — Наверное, было трудно. Признание её заслуги. — Жаль, ты всё ещё молчишь. Я надеюсь, однажды всё же снова заговоришь. Но даже если этого не произойдёт, ничего страшного. Что он там кричал? «Теперь я её отец»? — Я часто вижу призраки прошлого своим вторым глазом. Точно так же, как тебя донимают твои. И чаще всего приходит… Вандер. Паудер вздрагивает, тут же вцепляясь в испачканную кровью и Мерцанием рубашку Силко. Упоминание приёмного отца для неё — как удар под дых. Но в девочке плещется такое количество лекарств, вколотых ей за последний месяц, что она всё же может удержаться от истерики. С тихим плеском две химические жидкости в лампах смешиваются после того, как Силко нажимает на переключатель. Смешиваются и начинают светиться. В ванной загорается свет. В отличие от верхнего города, Нижний не подключён к линиям электропередач. Электричество тут есть только в домах, стоящих у обрыва, да и то протянуто нелегально. А в таком удалённом от границы двух частей города месте, как подземное убежище Силко, электричества нет вовсе. Химия дешевле. Тем более её тут хоть залейся. Однако здесь есть другое благо цивилизации, доступное далеко не всем жителям Зауна. Очень много чистой питьевой воды, перегнанной через опреснитель из моря. И в связи с этим у Силко в убежище есть собственная ванная комната с самой настоящей ванной, а не с рукомойником, куда воду необходимо наливать из резервуара. Даже более того. У него есть бойлер, эту самую воду подогревающий. Так что Силко сразу включает горячую, выкручивает смеситель и, поставив Паудер на небольшую подставку для ног, помогает ей отмыть руки. Мерцание уже начало впитываться в кожу ребёнка, превращая ярко-голубые вены на её запястьях в тёмно-фиолетовые. — На самом деле ты даже не представляешь, насколько я рад тому, что ты идёшь на контакт. Я правда часто думал о том, что тебя проще убить. Это действительно честное признание. И пускай Паудер дёргается в руках Силко, он всё равно держит её маленькие ладони в своих, продолжая греть их под проточной горячей водой. — Твоя сестра бросила тебя. А меня бросил Вандер. И пускай прошло столько лет, позволить кому-то снова стать моей семьей страшно и больно. Но семья — то, что делает нас сильнее. Я не стану умирать ради тебя. Я буду ради тебя жить, чтобы вернуться к тебе. И то, что Паудер не отпускала от себя Силко, — это всё страх его потерять, как она потеряла остальных членов семьи. Силко понимал её как никто другой. — Знаешь, когда я взял Вандера в плен, мне было не удержаться от желания избить его до полусмерти, сделать ему больно — точно так же, как он сделал мне. Но ещё больше я не хотел его отпускать. Привязать к себе раз и навсегда. Вернуть его. Напряжение из рук Паудер уходит с каждым новым словом Силко. Раньше он толком не говорил с ней, потому что почти каждая его попытка заканчивалась её срывом. Но сейчас она первая пошла на контакт, и Силко мог этим воспользоваться. — Ты действительно меня отпускаешь? Они не смотрят друг на друга прямо, но видят друг друга в отражении зеркала умывальника. Если бы не протез Силко, у них были бы абсолютно одинаковые голубые глаза, как у Паудер с Вай. Девочка смотрит на мужчину не отрываясь несколько чертовски долгих секунд. В её глазах наконец-то можно заметить эмоции, а не только безразличие, вызванное потерей и усугубленное лекарствами. Да, это недоверие и боль, да, это страх и растерянность, но это эмоции. Они есть. Значит, шестерёнки механической куклы снова начали крутиться. [осталось их правильно настроить] Паудер коротко, неохотно и неуверенно кивает, соглашаясь. — Хорошо. Что-то лопается в груди Силко точно так же, как недавно лопнуло у него в глазу. Во всей его позе теперь отражается… облегчение? [да, именно оно] — Я оставлю тебя тут? Или хочешь посидеть в баре? Или можешь побыть в лаборатории Синджеда. Тебе было довольно интересно у него. [очень громко сказано] [можно ли считать интересом то, что она вяло перебирала всякий механический хлам в углу?] [однако игрушками, купленными для неё, она вовсе не интересовалась] [а в подвале «Last drop» было много механических схем, нарисованных удивительно верно и точно для двенадцатилетнего ребёнка] Силко словно пытается вытянуть из Паудер хоть что-то, пока у них есть контакт… ну или его бледное ущербное подобие. А Паудер… Паудер думает. Её губы… они шевелятся, когда она перебирает варианты. Буквально заставляет себя это делать, потому что в последнее время за неё всё делал Силко: выбирал одежду и еду, колол ей лекарства, водил или носил с собой, помогал умываться и справлять нужду. Она была так придавлена лекарствами и собственными эмоциями, что даже не находилось сил на стыд. Остаться тут… остаться тут означало остаться один на один со своими самыми жуткими кошмарами. Они и сейчас смотрят на неё из углов — то тут, то там она видит вспыхивающие в полумраке глаза-крестики да нарисованные оскалы. Мертвецы ждут, когда Силко уйдёт, ждут, когда Паудер окажется одна, вне кольца надёжных рук. Тогда никакие лекарства не помогут. Нет, остаться одной — совсем не вариант, как не вариант и остаться в баре. Пускай «Last drop» преобразился, но это всё тот же бар, в котором она провела большую часть своей жизни. Находиться там без Силко невыносимо. Там мертвецы обретают особенную силу, выходя из стен, на которых больше нет фотографий. [фотографий нет, зато есть её собственные воспоминания] За своими размышлениями Паудер даже не замечает, как выключается вода и как Силко начинает вытирать её руки насухо маленьким и мягким полотенцем. Оно ярко-голубое… не подходящее дорогой и немного вычурной обстановке ванной комнаты. Оно появилось тут до Паудер? Или было куплено специально для неё? Даже этого девочка не в состоянии вспомнить. — Детка. — Голос Силко вытаскивает её из-под воды. Она снова почти соскользнула в то состояние, на глубину, где можно спрятаться от монстров в собственном сознании, говорящим не переставая о её вине. — Отрешённость — это не выход. Ты можешь спрятаться в себе, и даже тогда я буду заботиться о тебе. Но так же ты можешь жить. Можешь раскрасить свой мир в самые яркие краски. [как сам Силко раскрасил его в черный, золотой и алый] Мгновение замирает и растягивается в маленькую бесконечность — одну на них двоих. Паудер приоткрывает рот, будто пытаясь что-то сказать, даже снова шевелит губами… [удар] [и ещё один] Дверь убежища буквально сотрясается от ударов, а из слуховой трубки слышится голос Севики: — Эй, я пришла с гостем! Даже со всеми помехами и шипением в интонациях помощницы Силко слышится нескрываемое удовлетворение. Севика, в принципе, всегда говорит так, когда считает, что её действия заслуживают признания. «Сам себя по голове не погладишь — никто не погладит» — таково уж её жизненное кредо. А это значит, что она выполнила все поручения с блеском, включая то поручение, включавшее в себя пункт «найти того, кто распространяет про Силко слухи». На губах промышленника появляется искривлённая шрамами усмешка. От него во все стороны волнами расходится предвкушение — Паудер видит эти ярко-алые волны, похожие на свежую кровь, смешанную с фиолетовыми искрами Мерцания. — Что ж, подумай над тем, где тебе подождать моего возвращения. А пока ты решаешь, папочке нужно кое с чем [кем] разобраться.