❖ Libro di famiglia ❖

Заун менялся. Паудер не была в городе около двух с половиной месяцев. Точнее говоря, она была… но они с Силко пользовались отнюдь не главными улицами, добираясь до места назначения. И совсем не днем. А теперь, торопливо шагая рядом с Севикой и пытаясь поспеть за ее длинными сильными ногами, девочка вертела головой во все стороны, будто разбуженная днем сова. На улицах Антресольного уровня не было миротворцев. Ни одного. И, что-то подсказывало девочке — ниже они тем более не встретят ни единого представителя власти Пилтовера. Ощущалось непривычно. Странно. Впрочем, идти рядом с Севикой, а не с сестрой или хотя бы с Экко, тоже казалось странным. По привычке, Паудер хотела вцепиться в чужую руку или хотя бы в ремень на поясе, однако едва она протянула ладонь, как случайно коснулась ледяных механических пальцев помощницы Силко, отчего тут же прекратила любые поползновения в ее сторону. Руку Севика потеряла из-за Паудер, о чем периодически ей напоминала, зло зубоскаля и отпуская колкие комментарии. Было обидно. Обидно на правду. Но на правду не обижаются, — так говорил Вандер. Не обижаться оказалось делом сложным. Паудер всю жизнь обижалась. На миротворцев, отобравших у них с Вай папу и маму. На Вандера, уделявшего куда больше времени старшей сестре. На друзей сестры — за то, что не принимали ее в компанию на равных, а Майло еще и нещадно обзывался. Раньше Паудер могла позволить себе обидеться. Теперь же она могла лишь ненавидеть саму себя. И пытаться не обижаться. [и не оправдываться перед постоянно донимавшими ее призраками] — Впадешь в истерику — я тут же перекину тебя через плечо и отволоку обратно в бар. Поняла? Севика не разменивалась на нежности, как это делал Силко. Она просто грубо замотала девочку в накидку с капюшоном, бывшую ей невероятно большой, а потом вышла наружу. Ответ Пау ее не интересовал. Она просто ставила дочь босса перед фактом. Не стоило сомневаться — как Севика сказала, так она и поступит. Естественно, спокойствия данный факт не прибавлял. Паудер почти бежала за своей провожатой, боясь потеряться в этом новом, не знакомом, странном Зауне. [странном и страшном — без людей которых она знала и к которым привыкла] Город стал, словно чуточку чище — за счет новых стекол, которыми блестели почти все главные улицы Антресольного уровня. И все они были ярко-зелеными. «А почему все стекла в Зауне зеленые?» — маленькую Паудер этот вопрос очень и очень интересовал. В Пилтовере дома были белыми, а стекла — прозрачными. В то время, как в Зауне преобладали здания из потемневшего от старости дерева или из темного грубого камня. «А ты знаешь, как создают стекло?» — Вандер улыбнулся младшей дочери, ставя на барную стойку перед ней высокий и красивый бокал — прозрачный, но при этом сияющий зелеными отблесками на гранях. Семилетний ребенок тогда честно замотал головой, демонстрируя свою неосведомленность. Впрочем, в свои семь лет Паудер слова-то такого, — неосведомленность, — не знала. «Стекло варят из песка» — от такого факта глаза маленькой Паудер стали размером с монетки самого крупного номинала. «Варят?! Но ведь оно твердое!» «Сахар тоже твердый. Однако вы с Вай все же умудряетесь сварить из него леденцы над огнем. А я потом не могу отскоблить ложки» Вандер деланно закатил глаза, изображая, что сердит и, заставляя дочку захихикать, прикрывая рот ладошкой. «В общем, поверь старику на слово — стекло варят из песка. Чем чище от примесей песок — тем прозрачнее само стекло. Однако оно все равно чуть зеленоватое на срезе из-за всякого постороннего хлама, вроде крошек металла. Течение приносит эту мелочь с рудников» Кусочки металлов, порошок скальных пород… а еще кости умерших на рудниках рабов. Но озвучивать перед ребенком данный факт Вандер в тот раз не стал. «В общем-то, ты прекрасно понимаешь, что мы бедны, по сравнению с жителями Верхнего Города. Никто здесь не будет тратить уйму сил на создание стекла из чистого песка, хотя бы, потому что этот самый чистый песок еще надо добыть. А грязно-зеленые стекла… не красивы. Но покрасить стеклянную жидкую массу проще, чем очищать песок и поэтому жители Зауна просто окрашивают стекла. Так в нашем городе появляется немного красоты и индивидуальности. А со временем, зеленый цвет вовсе стал чем-то вроде цвета города» Но раньше, — при Вандере, стекла часто были грязными или разбитыми. А сейчас — они буквально сияли. Потому что миротворцы больше их не разбивали? Или потому что по улицам теперь ходили парни, работающие на Силко и, в отличие от миротворцев, по-настоящему следящие за порядком? Размышлять об этом было бы интересно… вот только в обилие красивых стекол, теперь отражалось очень много призраков. Они следовали за Паудер по пятам, как хищники, почуявшие детеныша, отбившегося от стаи. То тут, то там девочка замечала хищные оскалы и внимательные взгляд пустых глазниц — как будто мертвецам нарисовали лица, но забыли закрасить глаза. Сначала эти привидения просто преследовали Паудер, а потом начали хватать за полы накидки, за ноги, щипать за открытые участки кожи под плащом. До ушей Пау донесся скабрезный шепот мертвого Майло, после смерти ставшего только злей и она испуганно рванула вперед, не желая слушать очередные гадости, которые обязательно заставят ее сорваться в плачь. [а если Пау заплачет — Севика тут же вернет ее обратно] Именно поэтому Паудер рванула вперед… и от всей души врезалась в свою внезапно остановившуюся провожатую. — Да демоны тебя раздери! Севика выругалась, а девочка, не удержав равновесие, упала на мостовую, до ссадин обдирая коленки. На глазах невольно навернулись слезы, однако Пау тут же начала тереть лицо кулаками, чтобы стереть их. — Какой же ты задохлик. Мы такими темпами до могильников доберемся к полуночи, а обратно вернемся лишь к утру. Силко нам обеим устроит разнос. [и допрос] Женщина злилась и не скрывала своей злости. Паудер ведь первая к ней пришла, первая попросила о помощи. Да еще и оказалась рядом с Севикой там, где Силко не мог их видеть и, соответственно, не мог одернуть свою помощницу. Можно всласть наорать на нее, можно дать подзатыльник — можно сделать все, о чем Севика мечтала в последние месяцы, глядя, как Силко возится с этим сопливым недоразумением, размазывающим сейчас слезы по лицу. Нет, Севика не видела что там, у Паудер под капюшоном, но прекрасно догадывалась, судя по тому, как девчонка судорожно елозила руками по лицу. Скорее всего, ходячее несчастье даже ничего не расскажет Силко, и эта безнаказанность пьянила Севику, как дорогое вино, контрабандой привезенное из Ноксуса. Нет, ей совсем не было жалко Паудер. В Зауне все переживали свое несчастье. Кто-то выживал. А кто-то умирал, не справившись. Севика стиснула кулак своей живой руки, отчего длинные крепкие ногти впились в ладонь почти до крови. Искушение было так велико. Просто оставить Паудер тут, на этом месте, а потом сказать Силко, что она потерялась в толпе. Может быть, девчонка даже сама бы выжила и дождалась, когда промышленник ее найдет. Но. … с каких пор, Севика, ты воюешь с детьми? Почему-то ее мысли имели звучание голоса Вандера и его же иронично-насмешливые, опасно-добродушные интонации. … и неужели ты хочешь выставить моего брата дураком, не способным позаботиться о своем ребенке? Он ведь будет искать Паудер с помпой, с факелами и с собаками. … но хуже всего то, Севика, что ты предашь его доверие. А он тебе доверяет. Он доверяет тебе самое ценное, что у него есть. — Старый ублюдок. С обреченным вздохом, женщина разжала кулак. Под белесыми краями длинных ногтей запеклась ее собственная кровь. — Ну, и?! Сопля! Несчастье ходячее! Джинкс! Джинкс. Не имя, а слово. Человек или вещь, приносящая неудачу. Фольклорный образ, о котором Паудер и Вай когда-то тоже рассказал Вандер. Сестры передали забавную сказку остальной банде… а потом Майло приклеил это слово к Паудер, почти как кличку. Джинкс — ходячее несчастье. Пау зло втянула носом воздух и сопли. Снова вытерла лицо. А потом встала, не обращая внимания на разбитые колени. И не обращая внимания на искру уважения, мелькнувшую во взгляде Севики. — Вот же ж. Так мы и, правда никуда и никогда не дойдем. Женщина обреченно потерла лицо живой рукой, обернулась к Паудер спиной… и присела на корточки. — Один раз — не пидорас. Больше предлагать не буду. И держаться будешь сама! Севика сразу же озвучила условия, на которых согласна тащить Паудер на себе. Та даже не стала спорить или что-то говорить, тут же крепко обхватывая женщину руками за шею, а ногами — за талию. И они оба сделали вид, что не замечают, как Севика живой рукой придерживает Пау под попу, не давая свалиться.