❖ Libro di famiglia ❖

Был ли Силко против того, что Паудер сделала татуировку? Совсем нет. Однако когда девочка стоит перед ним, виновато хлюпая носом, обмазанная заживляющей мазью и замотанная салфетками из нетканого материала, промышленник крайне задумчиво ощупывает ее лоб и хмыкает про себя. Севика, ожидая нагоняй, настороженно наблюдает за сменой выражений чужого лица. Вид у помощницы Силко самый независимый, хотя во всей её фигуре, застывшей у двери, читается напряжение и готовность защищаться. Естественно, не физически, а словами. Но Силко молчит и даже одобрительно кивает. — Интересный выход из ситуации. И Пау, и Севика расслабляются — одинаково и одновременно. — Думаю, теперь я могу чаще оставлять заведение и свою дочь на тебя. Подобные слова — признание высочайшего расположения от Силко… а еще огромная ответственность, ведь слова у химбарона с делом никогда не расходятся. И, точно так же, как он обещал, тем же вечером промышленник оставляет бар и Пау на попечение Севики. И Севика рада. Правда, рада. Но она помнит насмешливый взгляд босса. Она чует подвох. В итоге, Севика ходит по его кабинету, под усталым и сонным взглядом Паудер. Присматривается. Прислушивается. Разве что не принюхивается. Хотя… нет, все же принюхивается. Все в порядке. [ведь в порядке же?] Ладонь помощницы Силко ложится на лакированную поверхность дорогого стола. Гладко. Самое настоящее сокровище по меркам Зауна, хоть и сделано местным умельцем. Силко любит окружать себя предметами роскоши, произведенными именно в Нижнем Городе. Для него это своеобразный повод для гордости за место, где он родился, вырос, за которое страдал и за которое борется. [за которое он отдал свое здоровье и часть своего сердца, умершего вместе с братом] Интересно, можно ли считать Паудер, — принцессу Зауна, дочь Вандера, — частью всей этой роскоши? И можно ли считать частью этой роскоши саму Севику, — одну из лучших головорезов Нижнего города? Думать о себе, как о лучшей, лестно. Откровенно лестно, точно так же, как лестно медленно, но верно, прибывающее доверие босса. Золотая монетка в личную копилку. Севика обходит стол и прикасается к спинке вращающегося кресла. Мягкая, хорошо выделанная мебельная кожа. Великолепно окрашенная, идеально сочетающаяся с древесиной. Механизм не скрепит, беззвучно и плавно вращается в любую сторону, регулируется под рост. [Силко ведь наверняка догадывался о том, что именно она будет делать, да?] Паудер продолжает молча смотреть, забравшись под плед. Севика плавно садится в кресло босса. Вандер был королем без трона. У него не было никаких регалий власти и от того эта самая власть не ощущалась так… остро. — Хочешь занять папино место? В тихом голосе Пау звучали ноты напряжения. Не агрессия, но намек на то, что она [агрессия] может появиться. — Я уже на нем сижу. Разве может Севика упустить момент и не поиздеваться? — Формулируй свои вопросы точнее, малявка. Откинуться на спинку. Опереться затылком на подголовник, а руки возложить на подлокотники. Отрегулировать высоту нажатием педали. Крутанутся справа налево и слева направо. Посмотреть на Паудер насмешливо и снисходительно. [ощутить не вкус, но привкус власти] [смаковать его, как дорогой коньяк или хороший табак] План-минимум выполнен. [… к слову о коньяке и о табаке…] — Ты ведь не раз слышала, как он поправляет окружающих. Ты его дочь… но не его наследница. Следовательно, мне есть на что рассчитывать. Усмешка Севики схожа с акульей. — Зато он не скрывает, как любит меня. От не менее ехидного и острого ответа «малявки» у Севики дергается щека — та самая, на которой остался мерцающий голубым светом шрам после взрыва. Но помощница Силко ухмыляется еще шире. Раздел сфер влияния можно считать произошедшим. — Когда Силко отойдет от дел и будет выращивать маргаритки возле свой виллы за Пилтовером, ты будешь подчиняться мне. Исполнять мои приказы и бегать по моим поручениям. А уж я, может быть, потом завещаю это место тебе… если наберешься мозгов и опыта за это время. Да, Севика понимает, что ее несёт… но она слишком много сдерживалась в предыдущие месяцы. А сейчас, Силко фактически дал ей карт-бланш. Самое главное — не перегнуть палку. — Все равно ты будешь бегать к папочке за советами. Как ни странно, Паудер первая заканчивает этот глупый, почти детский спор, с головой накрываясь пледом и отворачиваясь лицом к спинке дивана. — Сопля. Весь азарт сходит на «нет», словно его и не было. Севика еще раз проворачивается на кресле Силко по кругу, задумчиво разглядывая потолок. Осматривает кабинет. Останавливается взглядом на узкой спине Пау. Нет. Без Паудер удовольствие уже и близко не то… хотя и само по себе не маленькое. [но все равно…] [… «не то»] Глобус-бар открывается с едва слышным шорохом. Звенят бутылки, пока Севика перебирает их, по горлышкам определяя, что именно хочет выпить прямо сейчас. Грюкает о подставку тяжелый бокал. Нарочито тяжелые, грохочущие шаги дают Паудер понять, куда именно направляется ее «будущий босс». Из большого ларя в ванной помощница Силко извлекает два крупных многогранных кристалла льда. Сам лед — монолитный, огромный кусок. Тут же лежит специальный длинный узкий нож для колки и можно спорить — это мелкая постаралась ради отца, делая такие красивые кристаллы. Тем приятнее опустить их в бокал, а затем плеснуть виски на два пальца. Брать сигары Силко Севика не рискует. Это попахивает уже самым настоящим святотатством, да и крепость у них в несколько десятков выше, чем у привычных женщине сигарилл. Бешеная доза никотина, способная убить даже лошадь. Но что не убивает, то делает нас сильнее. [а для Силко подобные мелочи вовсе — игрушки] Зато можно снова откинуться в кресле и, пока виски охлаждается медленно подтаивающим льдом, подкурить одну из своих вишневых сигарилл. Вкус шикарен, как и всегда. Насыщенный, смешанный с шоколадом, почти сладкий, осязаемо плотный, наполняющий легкие до отказа и чуть бьющий в голову после первых затяжек. Привкус виски после глотка дым — особенно многогранный. Горький, острый, пощипывающий язык, обжигающий слизистую. Как самый лучший в мире поцелуй. Севика наслаждается своим положением и преференциями, прилагающимися к этому положению. А потом с тяжким вздохом пододвигается ближе к столу. Чем больше бонусов, тем больше минусов. Чем слаще конфетка, тем дороже придется заплатить. Силко оставил бар на нее, следовательно, ей надо заняться делами. Бухгалтера тут нет, Силко справляется со всеми подсчетами сам и ее тоже научил. Поэтому женщина сосредоточенно сверяет приход и расход, делая пометки карандашом на полях. Ее босс может совершать те же самые действия в уме в сотни раз быстрее. Севика же, едва умеет читать и писать. Считает она при этом намного лучше. Не умеешь считать — наебут и поимеют в первой же лавке. Плевать — бакалея или оружейка. Это Заун, здесь готовы удавить за серебряную монету… порой даже и за медную. [но все равно Силко считает лучше] — Эй, малая. Тебя отец-то считать, читать и писать учит? Подбив первичные итоги за вчерашний день, женщина откладывает бумаги и вдавливает давно погасший окурок в пепельницу. Под потолком плывут клубы густого молочного дыма, пахнущего вишней и шоколадом. Паудер молчит. Все еще в залупе или спит? — Я сейчас пойду вниз, считать бутылки и проверять бумаги на приход в кухню. Жрать пойдешь? Ноль реакции. Фунт презрения. С удобного кресла не хочется вставать, но Севика буквально выдирает себя из него. Пау действительно спит. Сопит в две свои сопливые дырочки, свернувшись тесным клубком и даже не реагирует, когда Севика переворачивает ее на спину. Такая беззащитная, что просто не верится. Помощница Силко беззвучно стягивает с письменного стола острый-острый нож для писем. Холодное лезвие упирается в кожу запястья Паудер, рядом с медленно пульсирующей голубой жилкой, но та по-прежнему не реагирует. Хмыкнув, Севика ведет ножом вверх, надавливая сильнее. Слышится влажный рвущийся звук. На пол падают лоскуты нетканого материала, которым татуировщик обернул свежую татуировку на предплечье, предварительно обильно сдобрив заживляющей мазью. — Мало сделать татуировку, сопля. За ней нужно еще и ухаживать. Однако для подростка и сам процесс был довольно изнуряющим, что уж говорить об уходе. Ничего, завтра Силко сам покажет ей что, да как делать, а сегодня и Севика может поухаживать за свежей раной. Татуировщик бил на низком вольтаже, с минимальной травматичностью, но детская кожа — это детская кожа и кое-где все еще сочилась сукровица, пополам с кровью. Не говоря уж о том, что наружу так же выходили излишки чернил, оставляя на перевязочном материале четкий отпечаток фиолетово-розово-голубого облака. «Она еще мелкая. Будет расти, кожа будет растягиваться, а рисунок — плыть. Так что она не один раз ко мне придет… и не за одной татуировкой» Фэйт просто констатировал факт, отдавая Севике усталую и обдолбанную болью Пау. Девчонка выглядела так, словно ширнулась настоящей наркотой — зрачки огромные, взгляд расфокусированный, на губах улыбка, а пальцы нервно подрагивают. Будь мелкой лет на пять побольше, помощница Силко даже могла бы подумать, что Фэйт дочери босса не татуировку бил, а тихо трахал ее в уголке, пока эндорфины из ушей не полились. Зато, дадут боги, больше не станет себя резать. Начнет бегать в бордель к Фэйту за новыми рисунками… того и глядишь дело дойдет до мальчиков или девочек. — Посттравматическое расстройство. Тоже мне. Хорошие драки, хорошая трепка, хорошая еда, выпивка, курево, алкоголь и секс — и никаких проблем с психикой. Но, нет. С принцессами же так не обращаются. Даже не смотря на ворчание Севики и все ее действия, Паудер продолжала спать, тихо посапывая и изредка вздрагивая — когда Севика нажимала на свежую татуировку слишком уж сильно. Но нажимать приходилось. Помощница Силко принесла таз с теплой водой и антибактериальное мыло. Тереть свежую рану губкой или тканью категорически не рекомендовалось, поэтому Севика промыла свои собственные руки в ванной, а затем начала медленно промакивать рисунок, едва ощутимыми касаниями мозолистых пальцев смывая с рассаженной кожи сукровицу, кровью и вытекающую краску. Осторожно. Еще осторожней. Затем сменить воду и промыть уже без мыла. Подуть, чтобы кожа быстрее просохла. Намазать заживляющей мазью. Наложить свежую нетканую повязку. Слабо зафиксировать — чтобы не пережало кровоток. Итак, пункты плана временного «большого босса»: 1. Разобраться со вчерашней бухгалтерией. [Ставим воображаемую галочку — сделано] 2. Понянчиться с Паудер. [видимо, это теперь карма всех управляющих «Last drop» — и Вандера, и Силко, и самой Севики] [в любом случае — сделано] 3. Выдать пизды проштрафившимся сотрудникам и перепроверить приемку товара в баре и на кухне. Севика убирает таз в ванную, разминает до хруста шею и с предвкушающий оскалом спускается вниз — претворять в жизнь все пункты своего воображаемого плана. Хотя… есть еще один пункт. Севика позволит его себе, как небольшое вознаграждение за хорошо проделанную работу через несколько изнурительных часов, когда у нее даже перед закрытыми глазами будут плясать неровные колонки цифр, а запас матов практически иссякнет, щедро излитый на поваров, грузчиков и бармена. — Хочешь исполнить давнюю мечту каждой из девчонок в этом баре? Руки помощницы Силко нагло и собственнически ложится на бедро одной из местных певичек, которых промышленник нанимает на ночь для развлечения клиентов более-менее приятной музыкой. У той вытравленные добела и невероятно блестящие волосы, чистая светлая кожа, явно отдраенная самыми жесткими пилингами до такого изумительного сияния внутренней поверхности морской раковины. Яркие голубые глаза. Длинные тонкие пальцы. Ноги от ушей. Тугая грудь и аккуратная попка. И голод-голод-голод сироты из самых глубоких трущоб Зауна в глубине черных-черных зрачков. — Ну, так что? Хочешь? Живые пальцы Севики ласкают внутреннюю поверхность чужого бедра где-то на грани между грубостью и нежностью. — Отсосать Силко и стать королевой Зауна? Это вам не дешевая шлюшка из борделя госпожи Бабетты, счастливая, что клиент ее не избил и даже приплатил сверх ценника. Это зубастая тварь наравне с самой Севикой, пускай и не способная похвастать такими же крепкими кулаками. Зато она точно знает, что, не давая всем подряд, да еще и за деньги, максимально поднимает себя в цене. — Можешь отлизать мне, и я поговорю с Силко, чтобы он взял тебя сюда петь на постоянной основе. Защита, хорошая выручка и я, в качестве покровительницы. А уж я тебя не обижу… и вмажу не у всех на глазах, а интимно один на один. Просто за то, что слишком наглых рыбок зажаривают здесь на сковороде, а потом подают Силко на ужин. [даже раньше, чем он узнает о чужой наглости] Блондинка медленно облизывает свои пухлые губы, явно увеличенные до аппетитной упругости и полноты довольно умелым подпольным химиком-косметологом. — Вмажешь… полагаю по заднице? — Ну не по такому же красивому личику. Тебе этим ртом еще петь, а если я ударю тебя по лицу — оно превратится в кашу. Ладонь Севики скользит глубже, под юбку певчей птички. Окружающим остается лишь смотреть завистливыми взглядами, как она получает лучшее. У некоторых на лицах написано, что Силко явно импотент, раз позволяет своей помощнице снимать подобного рода «сливки» вместо себя. [Севика все прекрасно видит периферическим зрением] [видит и запоминает лица] — Пойдем. Помощница химбарона ловко стягивает свой трофей со стула и ведет наверх под завистливыми взглядами окружающих, закинув металлическую руку на хрупкие плечики певички. В мыслях она уже выпорола ту в одном из номеров «для своих» на втором этаже. Но когда они проходят мимо кабинета Силко, Севика замирает. Она не видела Паудер уже почти четыре часа. За это время не евший нихрена с самого утра ребенок так и не проснулся, и не спустился вниз. И даже ничего не взорвалось в кабинете Силко, и не упало на пол с грохотом. Невольно, снова вспомнился взгляд промышленника, когда тот сказал, что оставляет свою помощницу за главную. [и ощущение странного подвоха от ситуации] … а потом она слышит сквозь дверь тихий детский стон. — … как-нибудь потом. Ей резко становится плевать на возмущенное чириканье певчей птички и на все проебанные развлечения грядущей ночи. В кабинете, на диване хнычет в бреду Паудер. Она вся мокрая, плед мокрый, одежда мокрая. Лоб просто горит, хоть температура и не доходит до критической отметки. Очень запоздало Севика вспоминает о реакции организма на краску. Тело взрослого реагирует не особо значительно, максимум легкий жар. Но ребенок… ее тело пытается переварить попавший под кожу инородный токсин. — Блядь! Блядь-блядь-блядь!!! Как наяву, Севика видит Силко, сложившего руки на груди и прислонившегося бедром к столешнице. «Надеюсь, ты успела насладиться преференциями в полной мере, дорогая?» Температура. Кошмары. Обострение психического расстройства. Что же. Похоже, теперь не Силко, а Севику ждет очень и очень длинная ночь. «Развлекайтесь, девочки»