Обычный дом, серый и ничем не примечательный, он окружен такими же муравейниками. Старый и давно пропахший сыростью подъезд, квартира находится на седьмом этаже, лифт, как это обычно бывало в таких старых домах, не работает. Вздыхаю, натягивая капюшон чуть ли не до глаз, в рюкзаке за плечом тихо бьются друг о друга банки с кофе и шуршат упаковки чипсов — еда на ближайшие выходные.
Входная дверь неприятно скрипит, несмотря на то, что открыть я старалась её как можно тише. Такая же непримечательная, разве что запустелая и грязная, квартира из нескольких комнат. Со стороны кухни, что была дальше по коридору уже слышались пьяные голоса и «свинский» хохот, к счастью, они достаточно шумные, чтобы не услышать меня. Даже не разуваясь прохожу в другую сторону, трижды стучу по верхней части исцарапанной двери, дважды дёргая за ручку и вновь стучу, никогда не понимала сути этих паролей, ведь если родители или их дружки захотят войти — просто выломают дверь, но младшеньким так было проще. Тихий скрип. В проёме показываются две светло-рыжие макушки, единственная причина, по которой я ещё в этом аду.
Я принесла нам поесть, малыши.
По коже вновь пробегает холодная дрожь, прошлая «Я» пусть и занималась воровством — хотя смею заметить на приличном уровне, если бы я была героиней манги, то выдающейся воровкой, — но явно не от скуки. Сирота, на плечах которой остались младшие сестры, да и тех в итоге, если судить по воспоминаниям похоронила из-за болезни. Жизнь полная одиночества, отчаяния и безразличных взрослых. Либо добываешь еду сама, выполняя грязную работу или воруя, либо унижаешься и рискуешь собой перед взрослыми за кусок плесневелой булки — выбор был очевидным. Чем больше таких воспоминаний посещали мою голову, тем сильнее было моё желание забыться вновь, душащее чувство вины с прошлой жизни переросло в какой-то мере в гиперопеку над моими друзьями и Такемичи. Защитить их, не дать повторится трагедии, осчастливить. На глазах неприятно скопилась влага, шмыгнула носом отходя к ближайшему кафе. У меня есть ещё минут десять — семья Сано никогда не приходила вовремя, наверное, если бы не Доракен, они бы опаздывали на несколько часов, — поэтому идея выпить тёплого чая и успокоиться казалась очень соблазнительной. Не скидывая своего пальто, я села за дальний столик, ожидая зелёный чай. Всё же, мир держится на балансе и каждое моё болезненное воспоминание из прошлого компенсировалось тёплым и ярким из новой жизни. Сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь в груди, которая обычно начиналась перед слезами. Зелёный чай — так и не запомнила с какими он был добавками, но пах приятными травами, — расслабил моё тело, а обстановка помещения, наполненная теплым светом ламп, так и настраивала на то, что бы вспомнить хоть что-то хорошее из жизни «Харуки». И воспоминание не заставило себя ждать. Уже давнее — ему было около трёх лет? , — но настолько яркое и греющее сердце. Однажды старик спросил меня: — Эй, Харука, чем бы ты хотела заниматься в жизни? Это было после субботней тренировки, ещё летом, мы оба сидели на крыльце додзё, поедая мороженное — неизменный приз за победу в тренировочном бою. До того самого момента я никогда не задумывалась о своём будущем, как о чём-то отдельном от Такемичи, в последнее время голова только и забита тем, где лучше расставить «якори» и вести себя в определённых ситуациях. Но ведь старик прав, чем я хочу заниматься в этой жизни? — Даже не знаю, может просто стать богатой вдовой и жить в своё удовольствие? — получаю сильную затрещину, да такую что шлёпки, моду на которые я переняла от Ямамото-сенсея, слетают и падают на влажную после летнего дождя траву. Недовольно смотрю на учителя и ловлю такой же взгляд в ответ, боже мой, он даже взглядом может убить, честное слово, «очень страшно», — За что? План надёжный, честное слово! — Харука, с твоими талантами вот только в домохозяйки, действительно, — учитель кладёт ладонь мне на макушку, и надавливает, наклоняясь ко мне. На его старческом лице проявляется задорная, немного издевающаяся улыбка, — да и кто тебя такую возьмёт в жёны? Ты же не только мозги вынесешь муженьку. Несменное правило Ямамото-сенсея: сам пошутил — сам посмеялся, вот и сейчас старик заходится в громком басистом хохоте, игнорируя пришедших детей. — Я женюсь на Санни и она поможет мне создать эпоху гопников! Оборачиваемся на мальчишеский голос и видим Майки, что стоит возле калитки, сминая в руках пачку с чипсами. Я подскакиваю, роняя стаканчик с ванильным мороженым, понимая, что забыла об обещании поиграть с детьми Сано, хватаю свои шлёпки и бегу вглубь додзё собирать вещи. Уж не знаю, что наговорил Старик Манджиро, но когда я уже вышла передо мной предстала картина опять весело смеющегося Ямамото и красного то ли от детского негодования, то ли смущения Майки. — Говорю вам, что не нравится мне она, просто дерётся хорошо! — на что получает лишь кивки уже задыхающегося в приступе смеха Ямамото, — Если она мне со своими самурайски штуками поможет, то я создам эпоху, правда ведь, Санни? — Прости, Майки, но вынуждена отказать, — поднимаю руку, игнорируя шум от этих двоих. Моё мороженое в тот день было съедено, но не мной и даже не Майки, а Баджи. Никогда бы не подумала, что моя первая встреча в другом детства Майки произойдёт лишь спустя пять лет от дружбы с самим Манджиро, но судьба, говорю с опытом, странная штука. Как оказалось познакомить нас младший Сано мечтал давно, да всё никак не выпадало момента с моей загруженностью, к тому же мешала планам брата Эмма, которая не хотела, что бы мальчишки отвлекали нас от девчачьих посиделок. Так что Манджиро не нашёл лучше момента, чем день, когда я должна была пойти на ночёвку к Эмме, а точнее дорога от додзё Старика до дома Сано, которая занимала приличное количество времени. Прекрасный, по мнению Майки, момент, чтобы представить меня, уже достаточно выросшую и начинающую меняться, как девушка, и Баджи Кейске, шебутного, шумного и грубого мальчишку. — Так это та самая Санни? — брюнет недовольно убрал руки в карманы своих шорт, сделав акцент на моём прозвище, — Майки и Эмма болтают о тебе, наверное, только чаще Шиничиро, — похоже, он был не сильно доволен знакомством со мной, может быть дружеская ревность? — Вао, — удивлённо протянула я, повторяя жест Баджи и покровительски улыбаясь, — не знала, что семейство Сано так много обо мне говорит. — Даже слишком много. Так и произошло наше знакомство, не скажу, что дела с другими членами будущей Тосвы у меня шли гладко: с большинством я просто не могла встретиться, а в случае с Баджи произвести хорошее впечатление. Под конец нашей импровизированной прогулки он заявил, что слишком нудная и никакой титул «Легенды» мне не подходит. Тогда я так и не поняла, что он имел в виду, потому что на меня с объятиями накинулась Эмма, а после спросить не удалось. Я уже допила чай, разглядывая плавающие на дне кружки заварочные листья, когда увидела на улице две светлые макушки и голову Доракена, даже сейчас его рост выделялся по сравнению с ровесниками. Схватила сумку и шапку, выходя на улицу, где меня встретили тёплые руки Эммы. — Санни-чан, как давно мы не виделись! Я по инерции обхватываю её талию, удерживая равновесия и, кажется, задевая прохожего, но ни Эмму, ни тем более меня это уже не волновало. Улыбаюсь всей компании, устойчиво стоя на снегу. — Мы не виделись всего неделю, пока я была на соревнованиях, — во время разговора натягиваю на девушку шапку, Эмма «во имя моды» не терпела шапок или платков, если мальчишки хотя бы натягивали капюшоны, то она прогуливалась с непокрытой головой. Не слушая её недовольного бубнежа про испорченную причёску, оборачиваюсь к Доракену и Майки, с первым мы обмениваемся приветственными кивками, когда второй уже раскидывает руки для объятий. Этот жест я благополучно игнорирую, понимая что своей силой он просто переломает мне все кости. В такой компании недовольных моим поведением Сано, Доракена, который из всех нас выглядел самым настоящим гопником, и меня, местной матери Терезы, мы пошли в сторону набережной. Конечно, по пути Эмма и Майки успели изменить спектр настроения на абсолютно противоположный, и пока девушка расспрашивала меня о моем выездном турнире, Доракен и Манджиро валяли дурака за нашими спинами. За последние два года я успела привыкнуть к невидимому, но ощутимому присутствию Доракена в жизни Майки. Он не стал спокойнее, но по крайней мере было отрадно знать, что теперь не только мне надо мучиться с его капризами. — Это Кенчик, мой друг, — указывая на парня, довольно представлял мне его Манджиро, — а это Санни, я тебе уже про неё рассказывал. После неудачи с Баджи я осторожно шла на контакт с основателями Свастонов, мы уже не дети и подружиться, просто улыбнувшись не получится, поэтому я вежливо киваю, получая в ответ такое же приветствие. Затем он протянул мне руку, на что я ответила крепким рукопожатиме и едва слышным для Майки шёпотом: — Теперь он — твоя проблема. — Что? — Что? Не знаю сыграло ли в нашей дружбе его детство, но общаться с Кеном было просто. Он отличался пусть и горделивым характером, но был более зрелым и спокойнее того же Майки. А его редкие смущённые взгляды, что он бросал на Эмму стоило видеть. Я начала всеми силами болеть за их пару под недоумение обоих. Нас с Доракеном сближали также постоянные прогулки до метро от дома Сано, в ходе которых мы разговаривали абсолютно ни о чём, не затрагивая тему семьи и дома. Возможно, я понимала Рюгуджи, который также, как и прошлая я, не имел дома в привычном значении. В один из таких вечеров, когда мы после буйного веселья — а иначе с Майки не получалось — шли домой. Он первый, что было редкостью, начал разговор: — Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты не сильно тянешь на «легенду». И опять это странное прозвище, я по птичьи наклонила голову в бок, намекая на объяснение его слов. — Майки, — сказал Кен так, будто одно имя нашего друга могло мне всё объяснить, вздохнул, закинув руки за голову, — он постоянно болтал о тебе, когда выдавался случай. В какой-то момент нам начало казаться, что ты призрак, но потом к рассказам подключилась и Эмма. — его взгляд потеплел и Рюгуджи посмотрел на шедшую рядом меня, — Так что мы с пацанами спокойно нарекли тебя «Легендой дома Сано», потому что Майки очень любит приукрашивать. К концу его монолога я уже не могла сдержать смех, прекрасно представляя эту картину, учитывая характер Манджиро. — Так значит, я сама того не зная, стала живой легендой? — Типа того. Больше мы к этой истории не возвращались, но всё же я попросила Майки держать язык за зубами и так обо мне не распространяться, не нужны мне ещё проблемы, когда у этой машины для убийств появятся враги. И вот мне четырнадцать, мой круг общения состоит из дорогого младшего брата, Эммы и отъявленных гопников, когда говорю об этом так — хочется плакать. Однако сейчас, сидя на набережной с газировкой в руках и слушая глупости Майки, я понимаю, что мне нравится такая жизнь. Полная безумства и работы ради блага будущих нас. — Так ладно, Санни-чан, открывай! — Эмма протянула мне небольшую коробочку в яркой упаковке, хотя если признаться честно, то лента, съехавшая на бок, и скотч не придавали ей товарный вид, но грели сердце. Ловко разобравшись с упаковкой — спасибо навыки из прошлой жизни — я увидела картонную коробку, разрисованную не самым лицеприятным образом, на ней было всё: сердечки, закрашенные ярко-розовым фломастером, цветы, попытки нарисовать сиба-ину — я влюбилась в эту породу, когда увидела щенка у соседей -, а на верхушке коробки красовался не такой уж и корявый портрет меня самой и подпись: «От всех Свастонов для Легенды». Придурки. Однако вопреки моим мыслям на лице появилась широкая улыбка. Внутри самой коробки лежал расшитый явно руками талантливой Эммы и Такаши чехол для синая. Дешёвый из грязно-тёмной ткани, он был искусно расписан драконами, собаками и цветами, а на его верхней части красовалось вышитыми золотистыми нитками моё имя. Да, в тот момент я расплакалась, крепко сжимая чехол, чем изрядно напугала всех присутствующих там. Эмма сразу же присела рядом со мной, обнимая и нашёптывая что-то ласковое, когда как Майки удивлённо присел передо мной, пытаясь понять мою реакцию. Похоже, в тот момент только Доракен, что стоял рядом увидел в моих глазах не столько счастье от нового подарка — как думали Сано, — сколько решимость и неугасаемый огонь, иначе я не знаю причину его уверенного вида и пожелания мне удачи в моём деле, когда мы расходились. Семья Сано, Тосва, Эмма и Такемичи, они уже не просто герои истории, которую я когда-то знала. Они — моё окружение, люди которые поддерживали и были со мной сколько я себя помню. — Я не позволю вам страдать, я всех спасу! — И да, я знаю, что украла слова у Такемичи, однако не только он один должен вести эту войну, подожди немного Отото, твоя старшая сестра тоже возьмёт на себя часть этого груза.