Бросок

В субботу утром Эрен просыпается таким же злым, как и когда ложился спать. Ему нет нужды писать Энни, чтобы понять, что тренировки сегодня не будет, а даже если бы он написал, и она согласилась, то он провёл бы большую часть времени, злясь на её отца, чем сосредоточившись на тренировке. Он остаётся в кровати на час дольше, чем нужно, зная, что внизу его ждёт Микаса, с кучей вопросов о том, почему вчера он ворвался и отказался отвечать о том, что произошло и где была Энни. Честно говоря, он чувствует себя за это сильно виноватым - Микаса его приёмная сестра и, хоть она не хочет в этом признаваться, они с Энни стали очень, очень хорошими подругами - и она имеет такое же право знать, что происходит, как и он. Проблема в том, что рассказать ей означает, что ему придётся думать об этом; придётся снова прокручивать в голове его разговор с Энни. (Он не хочет напоминать себе, как по-мудацки он себя с ней повёл. Не хочет вспоминать, что именно он ей чуть не сказал, поскольку боится, что это правда и что он может потерять её в любом случае). Он вылезает из кровати (наконец-то) в районе половины одиннадцатого, разминая плечи и, выходя из комнаты, натягивает свитер, отмечая, что, наконец, похолодало настолько, чтобы можно было снова его носить. Он вытаскивает телефон по привычке, хоть и знает, что Энни ему не пришлёт напоминание не опаздывать (не после того, как он накричал на неё вчера), и спускается вниз, чтобы обнаружить свернувшуюся в её любимом кресле калачиком Микасу, с ненадёжно стоящей на подлокотнике миской хлопьев. - Я, наконец, услышу объяснение или как? - спрашивает она, когда замечает его. Эрен нахмуривается. - У меня нет права тебе рассказывать, - бурчит он. - А у меня есть право знать, - резко говорит она. - Ты не единственный, кто за неё волнуется. Она и моя подруга тоже. Он фыркает и не отвечает. Микаса всегда умела хранить секреты, но... теперь он понимает, почему Берт, Райнер и Мина так не хотели вчера его посвящать. Это не та тема, о которой он имеет право распространяться. - Это сложно, - бормочет он наконец. - Я очень постараюсь всё понять, - холодно говорит она. Она смотрит на него с таким упрямством, что он понимает, что она не отступит, и это служит ему напоминаем, что хоть они и не связаны кровью, но они определённо родственники. Эрен тяжело вздыхает. - Поклянись, что никому не расскажешь. Она кивает. - Это останется между нами, - обещает она, и встаёт с кресла, чтобы присоединиться к нему за стойкой. - Ну? Эрен колеблется, раздумывая, откуда же ему начать. Он понимает, что до сих пор не знает всей истории - он сбежал прежде, чем у Энни появилась возможность объяснить (при воспоминании об этом он вздрагивает), и он слышал только версию из вторых рук от Берта. - Кто-то ударил её, - наконец начинает он, не отрывая глаз от стойки и избегая взгляда Микасы. - У неё синяк на щеке и порез на губе. Я думаю... думаю, это сделал её отец. - Что? Он кивает. - Я... эм... я говорил с ней вчера днём и видел это и, понимаешь, я сделал всё возможное, чтобы сохранить спокойствие, но затем он извинилась, что вмешивает в это других и... - Ты вышел из себя, не так ли? - тихо вздыхает Микаса. - Всё нормально, - быстро говорит она, прежде чем Эрен успевает среагировать. - Я понимаю. Я бы тоже разозлилась. Всё прошло не очень хорошо, да? - Конечно, не очень, - фыркает Эрен. - Она тоже разозлилась. Мы... накричали друг на друга на заднем дворе Берта, а потом он, Мина и Райнер накричали на меня на выходе. Я вёл себя, как засранец. Я это заслужил. - И затем? - настаивает Микаса, чувствуя, что это не вся история. Он ненадолго замолкает. - Она... возможно, она переедет в Стохесс, - тихо говорит он. - Вместе с отцом. - Нет, - решительно качает головой Микаса. - Ей нельзя. Не с человеком, который её бьёт. - Я знаю. - Это домашнее насилие. Это преступление. Она не может уехать. - Я знаю, - говорит Эрен. - Но, как я понял, это случалось и прежде, и тогда она отказывалась от какой-либо... ну... легальной помощи. Это же Энни. Когда она вообще принимала чью-либо помощь? - Мы не можем просто сидеть и ничего не делать, - с жаром произносит Микаса. Её руки на стойке сжались в кулаки и, Эрен снова напоминает себе, что приёмная или нет, но она точно его сестра. - Мы должны что-то сделать. - Например? - Эрен наконец поднимает на неё взгляд и слегка удивляется, когда видит, как она агрессивно марширует к раковине. - Мы не разбираемся в законах, а даже если бы и разбирались, она никогда не позволит нам помочь. Микаса издает горлом странный звук отвращения и поворачивается к нему. - Извините, - огрызается она. - Кто ты такой и что ты сделал с моим братом? - Я... - Не смей, - шипит она. - Даже не начинай. Мы все знаем, что ты к ней чувствуешь, Эрен, а ты сидишь здесь и говоришь, что, по сути, сдался, и позволишь ей уехать в Стохесс с уёбком, который её бьёт. Блять, да что с тобой? - А что, чёрт побери, я должен делать? - рычит он, буравя её взглядом в ответ. Её лицо становится всё раздражительнее. - Ты серьёзно задаешь мне этот вопрос? - качает головой она. - Дай ей причину остаться в Тросте. В данном случае ты единственный, кто на это способен. Покажи ей, что нормально не быть сильной всё время, и что нормально позволить другим помочь тебе. - И как, блять, я должен это сделать? - огрызается он. Микаса усмехается. Она ополаскивает миску и аккуратно ставит её в посудомоечную машину, а затем поворачивается лицом к Эрену и кладёт свои руки поверх его. - Ты показал мне, что доверять людям это нормально, - тихо говорит она. - Сделай то же самое для неё. Эрен таращится на неё, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. - Я... - Не придуривайся, - говорит Микаса слегка улыбаясь. - Я знаю. Не отпускай её, - она делает паузу и на мгновенье сжимает его пальцы. - По крайне мере, не без боя.

x

Около полудня начинается дождь и по её вздоху Эрен понимает, что Микасе надоело, что он лежит на диване и ничего не делает с этой ситуацией. Он то и дело стреляет в неё взглядом, говорящим "оставь меня в покое", потому что, ну правда, что он тут может сделать? Энни, скорее всего, всё ещё злится на него за вчерашнее, и он понятия не имеет, как, блин, он должен убедить её, что доверять людям нормально, ведь, типа, да бросьте - он даже не сумел убедить её дать списать домашку. Он смотрит на свой телефон дольше, чем следует, пытаясь решить, уместно ли ей позвонить или написать, но внутри него сидит чувство, убеждающее его, что она его ненавидит за то, как он вчера себя повёл, и как он вообще сможет посмотреть ей в глаза? В конце концов, Микаса стонет, ненадолго выходит из гостиной и возвращается с его кимоно. - Вставай, - жёстко говорит она. - Ты не будешь валяться и хандрить тут весь день. - Я не хандрю, - ворчит он (хотя, если и существует слово, описывающее, что он делает, даже он уверен, что это будет "хандрить"). - Плевать, - говорит она, кидая ему кимоно. - Ты не можешь дальше обдумывать это, и если ты не собираешься поговорить с ней, тогда ты с пользой выместишь негатив, побив что-нибудь со мной в додзё. - Я не хочу... - Эрен. Он недовольно смотрит на неё, зная, что она права. Он не может сидеть здесь весь день, пялясь на имя Энни ожидая, чтобы она вышла в онлайн, только для того, чтобы потом стесняться заговорить с ней. Валяясь, как мешок картошки, он ничем не поможет ни себе, ни ей. Он вздыхает и неохотно встает. - Ладно, - бурчит он. (Он не может злиться, если измотан настолько, что не может даже думать).

x

В додзё они едут на автобусе, вместо того, чтобы, как обычно идти пешком, поскольку на улице льёт как из ведра, и никто из них не хочет промокнуть. Большую часть поездки Микаса шлёт сообщения Армину и Жану, но очень осторожно - не даёт Эрену их прочитать. Эрен понимает это, поймав её взгляд, когда она оборачивается, чтобы убедиться, что он не пытается подсмотреть. Он чувствует, что стоит её об этом спросить, но он одаривает его взглядом, говорящим "нет", и он тяжело вздыхает и оставляет её в покое. Занятия в додзё Троста расписаны так, чтобы в любое время дня был свободен хотя бы один тренировочный зал. Эрена это устраивало, поскольку раньше он вымещал негатив на тренировочных манекенах, а после они с Энни использовали свободный зал для тренировок после уроков и импровизированных спаррингов. Однако когда они добираются, из всех пяти залов доносится шум, и Эрен в замешательстве нахмуривается, так как обычно такое не случается. Он поворачивается к Микасе, сказать, что, наверное, им стоит вернуться домой, но она говорит по телефону. - Ещё раз, какой ты сказал? - говорит она, жестом указывая Эрену помолчать. - Хорошо. Передай им от меня спасибо, - она убирает телефон. - Последний зал справа свободен, - сообщает она Эрену. - Что? Нет, он занят... - Точно свободен, - твёрдо говорит она. - Я забыла, что у нас с Жаном планы. Увидимся дома, хорошо? Эрен удивлённо таращится на неё. - Что? Это была твоя идея! Что за... - Последний справа, - снова говорит она. - Доверься мне, - она мягко подталкивает его вперёд и слегка улыбается. Эрен издаёт странный звук между замешательством и разочарованием, но смотрит на сестру и покорно вздыхает. Он не знает, чего ожидать, но, взявшись за дверную ручку, до него доходит, что сделала Микаса. Он слышит удары по манекену и вдруг понимает, что ему знакомо это фырканье и вскрики "кийя", и что именно его ожидает в зале. Дверь скользит в сторону прежде, чем он успевает засомневаться и он замечает светлые волосы и голубые глаза и желудок Эрена проваливается сквозь пол, когда она видит Энни Леонхарт, внимательно наблюдающую за ним из-за манекена.