пятна

       её звали полли. на деле — полина, но так прочно закрепилась за ней эта кличка, что вечно казалось, будто её зовут так с самого рождения.        — и никакая я не полина, — обиженно щебетала она, допивая пиво на дне бутылки. — полли, милый, полли, ты все эти бумажки не видел?        да. видел. все бумажки с именем полли и её номером были расклеены по всему нашему посёлку.        я не помню, сколько было мне, но она всегда была старше. казалось, что рядом с ней я — мелочь, а она вся такая из себя взрослая и перепробовавшая всю дурь, что только могла достать. постоянно тусовалась в компании местных крутых и тогда делала вид, что меня не знала — уж очень ревнивые у неё кавалеры.        — слушай, ты целовался хоть раз? — вдруг спросила она у меня, пока мы сидели на речке. я смотрел в зеркальную гладь воды, полли чванливо докуривала сигарету.        — нет…        — а хочешь научу?        одним движением она развернула меня к себе лицом и вытаращила глаза. я замер, зная, что ни за что не отказался бы поцеловаться с ней, такой заоблачной и крутой полли.        и тогда она меня поцеловала. сама взяла моё лицо и притянула к своему. от полли пахло орехами и табаком, а ещё какими-то духами, но я не мог разобрать. этот спонтанный поцелуй был моим первым и самым желанным. я до сих пор помню её губы на своих.        а потом мы долго не виделись. я не знаю, почему, но тот вечер после поцелуя стал началом томительного ожидания, когда полли наконец покажется в моём дворе. я смиренно ждал её каждый день на балконе, но только решил не выходить, как раздался звонок в дверь.        как всегда, полли была навеселе. держала в руках какой-то конверт и всё щебетала про марки. я тогда так и не понял, что это значит. а спросить ни у кого не мог: ровесники и постарше засмеяли бы, родители, окажись те марки не для писем — убили.        жаль, что я понял всю её только когда повзрослел. тогда мне не казалось странным, что она спит с кем попало. точнее, я не связывал её поведение с душевными болячками. как жаль, что полли никогда больше не придёт ко мне жарким летом и не будет громко смеяться. мы больше не посидим у речки. да и все листы с её именем как-то резко пропали. я уехал из посёлка в мегаполис. вернулся спустя несколько лет в гости к родителям, зашёл в свою комнату, которую родители не трогали с того самого дня, и в одном из ящиков нашёл лист. её звали полли. но на самом деле полина.