пятна

       капли лениво бегут по окну. спадает та духота, что давит на грудь летом перед проливным дождём.       со скрипом открывается окно, и ты медленно, будто по-детски изучая, высовываешь руку на растерзание громадным слезам неба. они стучат, отскакивая, словно мяч от пола, по белоснежной бархатной коже твоей тонкой руки. чуть дёрнувшись от мурашек, ты хихикаешь и высовываешь вторую руку.        складывая ладошки в лодочку, будто пытаешься собрать все до единой слезинки, чтобы потом вернуть обратно тому, кто их обронил то ли в счастье, то ли в горе. сгустившиеся тучи закрывают яркий блин на голубой сковороде неба.        вода, едва попадая в ладони, начинает просачиваться сквозь щели, течёт от пальцев к запястью, словно кровь по венам. тебе этого мало. я тебя знаю. не размыкая ладоней, подаёшься вперёд, так, чтобы опереться грудью на раму, чуть перевешиваешься, вставая на носочки, и всё тянешься, тянешься к небу, будто и вправду задумала вернуть всё низвергнутое.        ты снова дёргаешься от мурашек и издаёшь тихий-тихий, будто мышиный, писк, когда самая горькая и солёная слеза неба ударяет прямо по макушке. писк перерастает в смех и ты, разомкнув ладони, вцепляешься ими в оконную раму, и уже чётко половиной тела, до талии, оказываешься по ту сторону обыденности.        по ту сторону, где льёт дождь, тебе кажется, что дышится свободнее. тебе кажется, что дождь — это вовсе не слёзы, а ангелы поливают свой прелестный садик. ты наивно уверена, что там, где-то там, в облаках, действительно есть дивный садик. я смотрю на тебя, улыбающуюся, подставившую лицо под дождевую очередь, и чётко вижу в тебе солнце.        это солнце — малыш. дитё, пустившее корни в сердце и оставшееся там навсегда. тебе давно за тридцать, но в душе, там, в самом эпицентре твоего «я» тебе всё ещё десять. и именно в такие моменты ты даёшь волю своему внутреннему ребёнку. я люблю смотреть на твоё светящееся от искреннего счастья лицо. люблю, когда ты — это ты, настоящая, не сурово-взрослая бизнес-леди, а простая девчонка, мечтающая стать принцессой.        дождь медленно утихает. расползаются тучи, но солнца не видно. пугливо скрывшееся за горизонтом под гнётом рыданий небес, едва посылает тебе в лицо золотые поцелуи. ты жмуришься, всё ещё высунувшись из окна, и снова тянешься куда-то туда, в непонятное и такое чистое небо. наверное, ты чувствуешь, что оно — твоё истинное место.        я смотрю на тебя: промокшая с головы по талию, облитая взглядом умирающего солнца, до чёртиков напоминающая меня самого, в десять лет любившего гулять под проливным дождём. в груди что-то щемит. приятно и сладко, по-детски легко и словно непринуждённо. словно нехотя, боясь разгневать.        — какое сегодня число? — вдруг спрашиваешь ты, не отходя от окна и купаясь в золоте.        — тридцать первое августа, — тихо шепчу я, будто от этого время побежит быстрее.        — скоро осень, — тепло, по-осеннему тепло, но как-то немного тоскливо роняешь ты. — солнце уснёт.        — уснёт, — вторю тебе я и, встав с кровати, подхожу ближе, чтобы обнять. мне абсолютно плевать, что ты вся мокрая. теперь ты пахнешь детской свободой. теперь я жалею, что не поддался искушению отдать себя на убой тому самому дождю.        — надо попрощаться, — снова жмуришься, едва почувствовав, что я приобнимаю тебя за талию.        — с кем? — спрашиваю, целуя тебя в висок и случайно забирая каплю дождевой воды с прохладной кожи.        — с ними, — указываешь на совсем скрывшееся солнце и вдруг смотришь на меня серьёзно.        я понимаю, к чему ты. не знаю, как именно, но, кажется, понимаю.        — до свидания, солнечные дни, — ты машешь рукой куда-то в небо, словно прощаешься с родственником на перроне.        — до свидания, — повторяю за тобой и тоже машу в окно.        на город медленно опускается ночь.